← Декабрь 2005 → | ||||||
2
|
3
|
4
|
||||
---|---|---|---|---|---|---|
5
|
6
|
7
|
8
|
10
|
11
|
|
12
|
13
|
14
|
15
|
16
|
17
|
18
|
19
|
20
|
21
|
23
|
24
|
25
|
|
26
|
27
|
29
|
30
|
31
|
За последние 60 дней ни разу не выходила
Сайт рассылки:
http://www.artinfo.ru/ru/news
Открыта:
22-12-1999
Статистика
0 за неделю
Новости Искусства@ARTINFO http://www.iCKYCCTBO.ru
Новости
Искусства@ARTINFO |
28.12.2005 <<Арт
Лондон. Репортажи
из Лондона Елены Зайцевой. (здесь) <<Информация обо всех наиболее интересных событиях мировой арт сцены в наших новостях> |
<<АРТФон c Оксаной Саркисян - 8 - 28 декабря 2005. Прописные истины. (здесь) Выступления в Третьяковской галерее Дмитрия Пригова, Владимира Дубосарского, Владимира Сальникова, психолога Третьяковской галереи. Интервью с Александрой Обуховой, Сергеем Бугаевым Африкой. Реплика пожилой женщины. |
<<Лекторий |
<<Разговоры и
обсуждения неожиданно острые и бурные,
выходящие за рамки формальных докладов
и регламентированных конференций,
происходили осенью этого года в
лекционном зале Третьяковской галереи.
Эти споры напоминали времена
перестроечной России и
демонстрировали, что основополагающие
вопросы пока еще находятся в процессе
обсуждения. Вызвано это было в первую
очередь тем, что здесь столкнулось
старое с новым: выставки русского поп
арта и Энди Урхола в стенах
консервативной Третьяковки вынесли на
обсуждение вопросы, связанные с
традицией отечественного современного
искусства. Происходящие здесь встречи
художников со зрителями поднимали
проблемы отношений Художника и
Общества, затрагивали вопросы, что
такое современное искусство, и что
значит быть современным художником. Подобные споры, происходящие в пограничных зонах профессионализма и профанности или же между представителями разных идеологий, придают прописным истинам острое звучание, и миссионерский пафос доклада автора о своем творчестве превращается в художественный жест. |
<<Апроприация мира |
|
<<Зона риска |
<<Зритель: Качество произведения выпадает в этой теории вообще. «Пластические качества. Пластика претерпела массу весьма трагичных разрывов и драматических ситуаций. Для нас это не заметно. В процессе этих разрывов общество и научалось, как эти разрывы пластики адаптировать. Такой разрыв мы видим на выставке Энди Уорхола. Встреча Уорхола и Бойса – как раз такой момент перехода от поп арта к концептуализму. «Уорхол в концептуализм вышел из поп арта». Такое утверждение совершенно новое заявление. «Если эта позиция будет доминирующая, о которой я говорил, она перепишет историю искусства и отнесет Уорхола в качестве художника жеста и поведения». О культурной вменяемости художника. Нужно понимать художнику, что он делает, и в приделах выбранной аксиоматики он должен быть честен. Вот Шилов плох тем, что он рисует нехорошо. А как тип художника он вполне работает в уже сформированной концепции, и искусство не распознает это как искусство. Поведение в искусстве – вопрос не простой. У нормального художника риск – быть плохим художником. А у радикального искусства еще больший риск – художник может быть не распознан культурой как художник. Чем больше вложения – тем больше риск. Тем больше дохода. Если ты удался, ты становишься Малевичем, Энди Уорхолом, Бойсом, Кабаковым, но им никто не гарантировал, что культура распознает их как художников". Выступление Дмитрия Пригова в Третьяковской галерее> |
<<Зона эксперемента |
<<Не подозревая о высказывании
Дмитрия Пригова, Владимир Дубосарский
вторит ему. «Зона современного
искусства. Что это за зона? Это зона
эксперимента, как экспериментальная
наука. Не все там высокое искусство. С
одной стороны государство или общество
делегирует права некоторой прослойке
заниматься сомнительной деятельностью.
В некотором смысле, как и в науке
сомнительной, которая занимается
какими-то расчетами - готовили запустить
ракету, а потом решили не запускать.
Потратили миллионы. Но без этих расчетов
нельзя следующую ракету запустить. То
есть государство за это платит. У нас оно
не платит, а на западе платит. Это, по
сути, зона критики общества. Чтобы
общество развивалось – его надо
критиковать. Общество пытается
контролировать критику. Оно платит за
критику, грубо говоря. Немецкий
художник, он критикует немецкое
общество в рамках приличия, и общество
его учит критиковать и платит за это. Но
он в рамках, он под контролем, он виден,
он выставляется в выставочном зале.
Почему в Германии нельзя снять работу, а
у нас оказалось, что можно снять работу.
Выставочный зал – это святое место, как
экспериментальная наука. Может, там газ
сегодня пустили, может там нельзя пройти
просто так, грубо говоря. Это свободная
зона, где происходит то, что в будущем,
может, двинет общество вперед. Может
быть нет. Никто гарантий вам не дает. И
нам не дает. Зона риска. Они рискуют не в
том смысле, что идут как солдаты на
войну, а в том, что они может быть доживут
до 60 лет и не будут получать ни пенсии,
ничего - ни славы, ни денег у них не будет.
И половина художников собственно так и
заканчивает». Выступление Владимира Дубосарского в Третьяковской галерее> |
<<История художника |
<<«За свою короткую жизнь в искусстве я занимался разными проектами, и на выходе разное искусство было. И сейчас я занимаюсь чем-то другим. Настоящее искусство, я думаю, всегда делается в пограничной зоне. Чем сложнее вписать искусство, объяснить его, тем больше перспектив. Когда ты живешь внутри сообщества и что-то делаешь, и другие что-то делают, не всегда понятно, что происходит. Художник не всегда понимает, что он сам делает, зачастую имея поверхностное представление о том, кто чем занимается. И когда находишься внутри процесса, сложно вычленить молодого художника. Подходят со штампами, общими мерками. Мы были молодые художники, неуверенные в себе и первое время, когда рисовали, не показывали, так как бытовало мнение, что картина умерла. Народ потом узнал, говорят надо делать объекты, перфомансы. Человек владеет определенными штампами и описывает новое из уже известного ему. Художник может, еще не дошел до своего открытия, не понял сам, что он делает, а на него уже повесили штамп. Я говорю о процессе изнутри. Кто-то раньше взлетел, это было очевидно, это описали. А кто-то копается в мастерской, что-то делает, а лет через пять оказалось, что это глобальней и важней. Никто еще не видел и не слышал, а следовательно еще не прочитал. Наше сообщество смотрит и ориентируется по западным меркам. Мы делали живопись – все плохо. Никуда не берут, критики не пишут 6 лет, достаточно долго для современности. И вдруг из флеш арта приходит заявка, кто у вас живопись делает. Витя Мизиано вспомнил про нас. Там им очень нравится, они публикуют, приглашают нас. Мы приезжаем обратно – все давай, давай, и понеслось. До этого мы показывали в галереях, но никто не замечал. Нужно иметь виденье и позицию свою, она не всегда есть. Поэтому когда мы говорим об искусстве, мы должны говорить о позиции людей, которые его делают и тех, которые его описывают".Выступление Владимира Дубосарского в Третьяковской галерее> Зритель: Владимир Дубосарский
подходит к этому вопросу диалектически
и не считает, что это раз и навсегда
застывшая догма, даже в пределах
творчества отдельного художника. |
<<Каждый охотник желает знать… |
<<Вопрос зрителя: «Искусство ничего не придумывает. В жизни полно переносов. Но искусство идеологизирует жест, т.к. переносит из профанной зоны в сакральную. Это самый тяжелый перенос. Повесить дома голову оленя, нет никакого социального риска. Вообще искусство - деятельность в пределах культуры, мифов, языков, конвенций. Для этого он производит свои действия в зоне искусства. Он нарушает одно из правил, если все нарушает, его не распознают как художника. Он утверждает не жест охотника, а жест художника. Я подписываю это – как художник. Это основное. Другое дело вы приходите к кому-то домой, видите эту замечательную вещь и говорите, что это произведение искусства. Но вы на себя берете роль художника и в качестве нового взгляда видите это как инсталляцию. Задача наша чисто артистическая, персональная, авторская, подписная – мы вчитываем. То что мы называем художник, началось с персонального искусства, с возрождения, когда появился автор. До этого искусство было квазихудожественное. Оно было магическим, религиозным, каким угодно. В случае с рогами мы видим жест редимейда. То есть это тоже уже закреплено музеями. Этот жест уже трейдмаркетом утвержден. В свое время союз художников, когда раскрепостился во время перестройки, стали писать как импрессионисты. У них глаз отличный, рука великолепная, техника прекрасная. Одаренные - лучше самих импрессионистов, но это уже никогда не будет висеть в музее, это уже названо чужими именами. Если вы понимаете, что это тип письма такой, и вы работаете с типом письма – это уже другое. Если вы приходите к человеку, у которого весит олень, и предлагаете подписать его как «инсталляция Кабакова», это уже следующий уровень, следующий уровень – насколько удачно. Недаром столько институций художественных. Они дают право подписывать произведение. Когда на первый уровень выступает жест и подпись, – ничего не поделаешь, мир такой. Недаром банкам требуется ваша банковская история. Сейчас мир построен на виртуальных связях, которые требуют подтверждения сервисных служб, и искусство ничем не отличается в этом от остального мира».Выступление Дмитрия Пригова в Третьяковской галерее> |
<<Арт
Лондон. Репортажи
из Лондона Елены Зайцевой. (здесь) #1 Выставка номинантов премии Тернера. Рейчел Уайтрид. Набережная. Турбинный зал Тейт-Модерн. В Тейт галерее переделывают постоянную экспозицию. Дом сновидений Ильи и Эмилии Кабаковых. Блокбастер этого сезона - «Анри Руссо. Джунгли в Париже». «Новые современные-2005» |
<<Выставка номинантов премии Тернера. |
<<Художественный мир Лондона
погрузился в рождественскую атмосферу
праздничной расслабленности. Галереи не
назначают открытия на период с середины
декабря до середины января. В холле галереи
Тейт установили огромную пушистую
елку, украшенную черными дроздами –
произведение Гари
Хьюма. Это самая стильная елка из всех,
что доводилось видеть: металлические
плоские птицы в натуральную величину,
покрашенные черным лаком зловеще
поблескивают среди лохматых ветвей. Нынешняя выставка соискателей премии Тернера, открытая в Тейт Бритэн до 22 января, радикально отличается от предыдущих. Если шот-лист самой престижной британской премии и вправду отражает новые тенденции в искустве, то похоже, здесь настали новые времена. В искусство вновь вернулась красота. Легкий как ветер и простой как сама природа проект Саймона Старлинга, несмотря на представленные на выставке материальные предметы, к материи имеет довольно опосредованное отношение. Просторный деревянный сарай, в котором можно жить летом, превращается в лодку, на которой можно совершить путешествие по реке, а затем опять превратить лодку в сарай, что художник и проделал на берегах Рейна. Мотоцикл для путешествия по Мексике, сочетающий высокие технологии и кустарную работу слесаря шестого разряда, в качестве выхлопа производящий воду; кактус, безыскусно написанный акварелью, намешанной на воде, полученной из мотоцикла – вещи красивые и абсолютно бесполезные, возвращающие искусство к его сокровенному смыслу, его сути, необходимым условием которой является красота и отсутствие практического смысла, невозможность превращения его в продукт. И эти вещи неповторимы, потому что сделать все это может только один-единственный безбашенный английский художник, выигравший премию в этом году. Одной из важных особенностей премии Тернера является то, что она не поддерживает традиционные техники искусства. За более чем 20 лет (с 1984 года) присуждения награды «за выдающийся вклад в британское искусство» число мастеров живописи, попадавших в шот-лист, можно пересчитать по пальцам. Совсем ничтожно среди них число тех, кто делает фигуративные работы. Тем удивительней видеть на выставке работы Джилиан Карнеги написанные маслом по холсту в жанре пейзажа, натюрморта, портрета, ню. Такая довольно искусная живопись, с нюансами, с настроением, временами провокативная, отчасти сентиментальная. В интервью одной из лондонских газет художница выразила удивление, что выбрали ее: «Я просто пишу, как мне нравится». Зал с инсталляцией Даррена Алмонда наполняют звуки – нежной игрой на фортепиано, шорохами, издаваемыми ногами танцоров, журчанием фонтана и скрипом мельничного колеса. С помощью четырех экранов комната превращается в метафизическое пространство, в котором время пробуксовывает, зависнув в одной точке прошлого. Пожилая женщина, которую мы видим на одном экране, с грустью смотрит на другой экран, на котором две пары ног исполняют медленный фокстрот. Это про бабушку художника, которая после смерти мужа поехала в отель, где прошел медовый месяц. Джим Ламби, помещенный в шот-лист, доказывает, что время поп-арта еще не прошло. Лапидарные объекты, украшенные гламурными вещичками, зеркальные подиумы, по которым стекает густая краска драмматических черного и кровавого цвета, психоделический пол, обклеенный полосками фольги являют яркий пример брутального угождения грубому вкусу желающих получить быстрое удовольствие от встречи с прекрасным. |
<<Рейчел Уайтрид. Набережная. Турбинный зал Тейт-Модерн. До 2 апреля. |
<<Художница, выигравшая премию Тернера в 1993 году за бетонные отливки домов, предназначенных к сносу, ныне сделала объекты, повторяющие форму упаковочных коробок – всего 14 тысяч штук и уложила их живописно-беспорядочными штабелями, как на складе. Отливки сделаны из белого матового пластика и напоминают глыбы спрессованного снега. Инсталляция в турбинном зале Тейт Модерн вызывает воодушевление зрителей, которые с довольным видом прогуливаются по лабиринту; дети самозабвенно играют в прятки. Видимо, в пандан к инсталляции, которая, хоть и не заставляет зрителя болезненно рефлексировать на острые темы, все же является произведением высокого искусства, перед входом в Тейт установили ее «низкого» двойника - настоящую снежную горку с искуcственным охлаждением и завели ностальгическую музыку типа британского «Радио Ретро». |
<<В Тейт галерее переделывают постоянную экспозицию. |
<<Прежняя открылась в 2000 году и
создавалась не «навсегда», как это было
принято в наших, отечественных
музеях, а на пять лет. Следующая
просуществует всего три года. Главный
куратор – тот же, Фрэнсис Моррис. Она
известна смелым подходом к музейной
экспозиции, отметающим картезианскую
систематизацию по дефинициями и
категориям. Принятое деление на стили и
направления уже в 70-е годы стало
прокрустовым ложем для искусства и
ловушкой для кураторов, которые, с одной
стороны, понимали, что должна
существовать модель для описания
истории искусства, а другой – отдавали
себе отчет что в эпоху постмодернизма
всякая модель будет необъективной. Правда, в старом показе, построенном по «ненаучному» принципу, в основе которого деление искусства на жанры – портрет, пейзаж, натюрморт, историческая картина – из которых остроумно выводились перформанс, ленд-арт, объект, концептуализм, еще присутствовал хронологический подход. В новой экспозиции отказались и от него. Здесь поздняя работа Моне висит в одном зале с ранним дриппингом Поллока, буквально напротив его, объект Аниша Капура фланкирует вход в зал с живописью Барнета Ньюмана, а одна скульптура Луиз Буржуа аккуратно присутствует в зале с работами Ива Тенгли. Официальное открытие новой экспозиции назначено на 12 мая, но один этаж по-тихому открыли для публики 21 декабря, не устраивая торжества. В каждой из четырех галерей «действие» вращается вокруг одного или двух залов, в котором представлено одно из важнейших явлений в искусстве прошлого века – то, которое радикально изменило ситуацию. В первой галерее это сюрреализм. Во второй – конструктивизм. Два остальных пока держатся в тайне. |
<<Дом сновидений Ильи и Эмилии Кабаковых. Галерея Серпентайн до 8 января. |
<<Посетителя галереи
Серпентайн у входа переобувают в
белые тапочки и он ступает в стерильно-белое
пространство, похожее на крестово-купольный
храм и одновременно – на утопическии
дом ранего конструктивизма. В боковых
галереях, как в больнице, стоят
высокие торжественного вида кровати,
отгороженные друг от друга белыми
занавесками. Здесь посетителю можно
возлежать , глядя в окно. За окном –
терапевтический пейзаж Гайд Парка с
зеленой травой и черными влажными
деревьями а фоне неба. Где-то вдалеке
медленно проплывают автомобили –
кажется, время течет здесь по другим
законам и с другой скоростью. Под куполом построены крутые лестницы, ведущие в никуда, и поэтому загороженные цепочками. Под лестницами – темные каморки, на стены которых цветной проектов отбрасывает медленно проплывающие разноцветные тени птиц, рыб и цветов. Все пространство каморки занято узкой больничной койкой, лежа на которой можно погрузиться в настоящий сон. Если во всех других работах Кабакова одиночество переживается как болезненное состояние, здесь одиночество –это блаженство последних секунд перед погружением в сладкий сон, когда наверху не топают соседи и не шумят машины за окном. |
<<Блокбастер этого сезона в Тейт – выставка «Анри Руссо. Джунгли в Париже», собранная из музеев и частных коллекция всего мира (до 5 февраля). |
<<Как утверждает пресс-релиз, подобного в Лондоне не было 80 лет. На выставке представлены не только знаменитые сцены в джунглях, но и парижские пейзажи, аллегории, и даже портреты, написанные на заказ (картины, принадлежащие ГМИИ им. Пушкина обнаружить не удалось). Именно с Руссо можно было бы начинать историю искусства ХХ века: не подвергавший сомнению свой художественный дар, с порога отвергнувший консервативную школу Французской Академии художеств, всю жизнь работавший госслужащим и уверенно говоривший на собственном языке он стал кумиром поколения художников, которому принадлежали Аполлинер и Пикассо. |
<<Самая грустная из выставок, открытых перед Рождеством в Лонодне – «Новые современные-2005», ежегодно организуемая фондом Блумберг выставка самых талантливых выпускников британских художественных учебных заведений. |
<<Из более 3000 кандидатов по
фотографиям выбирается 70 в короткий
лист, а из них жюри, уже отсматривает
работы «вживую» и отбирает 25-30 (в этом
году – 29) достойных быть
представленными в полукруглой галереи
Барбикан центра. (до 8 января). Хочется верить, что унылое впечатление от выставки – следствие несовершенной системы отбора. Рекламный буклет выставки призывает: «посмотрите на работы будущих звезд!» Однако, среди представленных работ едва найдется 10, заслуживающих серьезного внимания. Среди них – слайды Белтрана Обрегона, снятые камерой, подвешенной на охапке воздушных шаров, наполненных гелием. Художник прогуливался вдоль ограды тюрьмы в своей родной Колумбии, держа шары на тонкой и очень длинной нити. Камера снимала землю через равные промежутки времени. На сменяющихся кадрах запечатлены внутренние дворы тюрьмы с их обитателями, которые, задрав голову, отвлекаются от своих дел, следя за полетом связки разноцветных воздушных шариков. Примерно пятая часть работ посвящена религиозной теме – в Великобритании это не запрещено. Среди них – абсурдистские флаги Крэга Каултерда с религиозной символикой и очень серьезный документальный фильм о женщине – чудотворице из Дамаска работы Марка Баулоса. Инсталляция Стюарта Маккофера являет собой как бы вырванную с мясом из здания тюрьмы камеру с реалистично воссозданной обстановкой и видео, вмонтированного в зарешеченное окошко – пейзажи, образы детей на фоне садов. Все выглядит абсолютно достоверным, и только, если отвернется смотритель, можно постучать по отбитым кирпичным стенам, и обнаружить, что они из пенопласта. |
<<Елена Зайцева. Лондон. 24 декабря 2005 года. . |
Все авторские рубрики в иллюстрированной версии смотрите на сайте> |
Subscribe.Ru
Поддержка подписчиков Другие рассылки этой тематики Другие рассылки этого автора |
Подписан адрес:
Код этой рассылки: culture.artinfo Архив рассылки |
Отписаться
Вебом
Почтой
Вспомнить пароль |
В избранное | ||