НИКОЛАЙ РЕРИХ И ДРЕВНЯЯ РУСЬ

 (часть 4)

Н.Ф.Василькова

 

«Рерихом нельзя не восхищаться, — пишет русский писатель Леонид Андреев в статье ''Держава Рериха'', — мимо его драгоценных полотен нельзя пройти без волнения. ...Картины Рериха полны странного очарования. Ибо богатство его красок беспредельно, а с ним беспредельна и щедрость, всегда неожиданная, всегда радующая глаза и душу.

Видеть картину Рериха — это всегда видеть новое, то, чего вы не видали никогда и нигде, даже у самого Рериха. Есть прекрасные художники, которые всегда кого-то и что-то напоминают. Рерих может напоминать только те чарующие и священные сны, что снятся лишь чистым юношам и старцам и на мгновение сближают их смертную душу с миром неземных откровений»1.

В 1900 году на Весенней выставке Академии художеств появилась картина Н.К.Рериха «Поход». Она была удостоена премии по исторической живописи от Императорского Общества Поощрения Художеств.

Картина вызвала в печати и в публике большие толки необычным показом войны «как тягостного вынужденного занятия для славян». «Здесь видно совершенно новое понимание о походе. Это не тот поход, который имеет целью истребление ближнего...» — писал М.Нестерову архитектор В.Свиньин.

Вот какую характеристику картине даёт один из лучших художественных критиков того времени М.Далькевич: «Картина эта, как и прежние, является чем-то новым, сильным и самобытным. ...Она менее всего подходит к традиционным ''историческим'' картинам: здесь нет ни театральной композиции, ни изложения исторического факта, ни даже детальной археологической разработки... а между тем — это именно историческая картина в полном и истинном значении этого слова. Г[-н] Рерих обладает своеобразной способностью в совокупности и группировке отдельных элементов... передавать дух целой исторической эпохи...»2

«Эта картина представила поход в таком изображении, которое публике незнакомо, — пишет другой критик того времени И.Лазаревский. — Нет ни стройных рядов хорошо вооружённых, в блестящих до спехах воинов, не видно развевающихся по ветру знамён и стягов, нет смело гарцующих полководцев. (...) А тянется... не яркая, не картинная толпа воинов, толпа оторванных от земли, от сохи и семьи мужиков. Все они вооружены, чем Бог помог... Они идут вялой толпой... но мыслями, видимо, далеко от похода... думами они дома, у занесённых снегом избушек с оставленными семьями и родными. Слева остановился на громадном коне, тяжёлом и могучем, старый витязь, и поглядывает на своё покорное, разношёрстное войско»3.

Что же это за историческая эпоха, в которой художник показал поход именно таким, и почему? Ведь Рерих ничего так просто не изображал.

Русь, могущественная и возвеличенная единовластием Ярослава Мудрого, после его ухода утратила силу, будучи раздробленной на малые княжества, погрязла в ничтожных распрях многочисленных князей. И сразу же с востока к южным её границам стали надвигаться кочевые орды половцев (1055 г.), которые на два столетия лишили покоя Русь бесконечными войнами и набегами. В борьбе друг с другом князья стали обращаться за помощью к половцам, и русские земли превратились в кровопролитные поля междоусобных битв. К этим трагическим страницам русской истории обращает нас картина Н.К.Рериха «Поход». Именно эти тяжкие годы выдвинули целый ряд выдающихся личностей — святых, полководцев и героев, — подлинных строителей, защитников и хранителей Руси.

«Трудно без волнения говорить о цикле рериховских картин, посвящённых Древней Руси. Лик родной земли, каким предстаёт он на этих картинах, овеян подлинным духом страстной любви к своему Отечеству. Образы наших предков, заставляющие вспомнить ''Слово о полку Игореве'', полны на полотнах Н.К.Рериха подлинной народной поэзии и подлинной исторической правды...»4 — эти вдохновенные слова принадлежат известному художнику нашего времени Илье Глазунову.

Как повествует история, 23 апреля 1185 года князь Игорь Новгород-Северский, герой «Слова о полку Игореве», отправился со своим войском в поход против половцев. Три дня у Азовского побережья шёл бой между русскими и половецкими войсками. Русская рать была почти вся уничтожена, а князь Игорь ранен и взят в плен. Трагичны были последствия разъединения и междоусобиц русских князей. До этого времени русские князья не попадали в плен. Это поражение являлось поводом для раздумий о необходимости объединения русских сил для защиты от завоевателей.

Начало похода, как повествует «Слово о полку Игореве», знаменовалось солнечным затмением, что являлось недобрым знаком. Именно этот момент отражён на картине Н.К.Рериха «Поход Игоря».

«Лежит передо мною ''Слово о полку Игоревом''... — пишет Николай Константинович в ''Листах дневника''. — Само ''Слово'' как бы горестное, но оно лишь напоминает, как из беды встанет народ и неустанно начнёт строение. Великому Народу Русскому ничто не страшно. Всё победит — и лёд, и жару, и глад, и грозу»5.

Этому же историческому событию посвящена и опера А.П.Бородина «Князь Игорь», для постановки которой Рерихом были выполнены эскизы декораций и костюмов. Среди них: «Половецкий стан», «Терем Ярославны», «Путивль», «Князь Игорь» и многие другие. «''Эти декорации и костюмы... имеют характер великой музыки; они сами являются как бы зрительной музыкой''. Они обладают таким внутренним единством с драмой, какое лишь художник великой синтетической силы может дать своему произведению»6, — читаем в статье Теодора Хеллина «Голос эпохи».

В то время, когда Русь раздиралась междоусобицами, за тысячи километров от неё ковалась могучая империя с сильной подвижной армией и решительным властелином — Чингисханом. Он родился в 1162 году, был сыном одного из монгольских вождей и к 1205 году сумел объединить монгольские племена в единое централизованное государство. Через купцов и путешественников Чингисхан собирал сведения о будущих противниках, оборонительных сооружениях и политическом положении в их странах. В 1223 году потомки Чингисхана подошли к границам Руси, где русские дружины потерпели первое поражение в битве на реке Калке. А в 1240 году армия Батыя (внука Чингисхана) стояла уже под стенами Киева — столицы Древней Руси, «матери городов русских».

После взятия Киева Батый устремляется на Запад, но далеко продвинуться он не решился. «России, — писал А.С.Пушкин, — определено было высокое предназначение. Её необозримые равнины поглотили силу монголов и остановили их нашествие на самом краю Европы; варвары не осмелились оставить у себя в тылу порабощённую Русь и возвратились на степи своего Востока. Образующееся просвещение было спасено растерзанной и вздыхаю щей Россией»7.

Своим сопротивлением и борьбой с монголами Русь спасла Западную Европу от погрома и разрушения. «Она же, — как пишет историк А.Н.Сахаров, — отплатила ей тем, что послала своих завоевателей к её рубежам»8. В том же 1240 году шведские и немецкие рыцари Ливонского и Тевтонского ордена, за спиной которых стояла римская католическая церковь, готовили одновременный удар на северо-западе Руси. Шведы шли по морю к Неве, немцы по суше — на Псков.

Шведов обнаружила разведка Новгородского князя Александра Ярославовича, которую возглавлял старейшина Пелгуй. Он же, не спавший всю ночь, имел чудесное видение, описанное в Житии Александра Невского, — святых Бориса и Глеба, плывущих в ладье на помощь русским воинам. Именно так и изобразил их Н.К.Рерих на картине «Борис и Глеб». Как уже упоминалось, на иконах, посвящённых Александру Невскому, нередко изображают этих святых плывущими в лодке.

Александр, князь Новгородский, действовал быстро и решительно: не дав соединиться шведам с немецкими рыцарями, он немедленно выступил с малой дружиной в район Невы, пополняя её местным ополчением. «Не в силе Бог, а в Правде!»9 — ободрял он дружину свою. Битва эта состоялась в день памяти Владимира, крестителя Руси, — 15 июля 1240 года. Князь Александр пробился к центру лагеря и сразился с ярлом Биргером, военачальником шведов, и «возложил печать на лицо острым копием», как говорит Житие Александра Невского. Потеряв многих воинов, враги бежали по Неве в море. За эту победу Новгородского князя Александра прозвали «Невским», «он стал символом Руси — России»10. В ту пору ему было всего 20 лет.

Сражение князя Александра со шведским военачальником Рерих отобразил на картине «Александр Невский поражает ярла Биргера» (1904).

«Невская победа открывала путь для будущего возрождения Русской государственности, пришедшей на смену некогда могучей Киевской Руси»11. Историк XIX века М.И.Хитров, оценивая Невскую победу, писал: «Народ прозрел посягательство Запада на русскую народность и веру. Здесь, на берегах Невы, со стороны русских был дан первый славный отпор грозному движению германства и латинства на православный Восток, на Святую Русь»12.

Вскоре после этой битвы в Псковскую землю вторглись немецкие рыцари. Их целью был захват русских пограничных крепостей — Изборска и Пскова, чтобы далее продвигаться вглубь Руси и строить укреплённые замки. Деревянные стены Изборска не стали преградой для немцев, Псков же был взят с помощью бояр-изменников. И Александр Невский идёт с по ходом на Копорье — опорный пункт крестоносцев на южном берегу Финского залива, разрушает крепость и берёт в плен крестоносцев. На следующий год он освобождает Псков. Но решающее сражение по разгрому крестоносцев, вошедшее в историю как Ледовое побоище, произошло 5 апреля 1242 года на Чудском озере.

В 1940-х годах Н.К.Рерих снова обращается к образу Александра Невского. В его дневнике читаем: «Начат ''Александр Невский'' — Победитель на поле битвы»13. «Полотно звучит одновременно предостережением, выраженным в грозных словах полководца: ''Кто с мечом к нам придёт — от меча и погибнет''»14.

 

Историки говорят о двух подвигах Александра Невского: о подвиге земном, воин ском, когда была спасена Русь от иноземного порабощения, и подвиге духовном, когда были спасены духовные основы: Александр не согласился на объединение с римской католической церковью. При этом он продолжал стойко защищать свой народ от монголов, утвердивших на Руси жесточайшее иго. Пять раз Александр Невский ездил в Орду, где ему приходилось выполнять их обряды, но при этом оставаться преданным своей вере и Русской земле.

«Меч — Западу, мир — Востоку»15 — таков был выбор Александра Невского. Русь, раздираемая междоусобицами, ещё не могла дать отпор монголам. Как полководец и стратег, Александр понимал, что невозможно сейчас победить татар силой оружия, так как их людские ресурсы были безграничны и ордынская империя представляла единый военный лагерь, тогда как Русь была разрознена, покорена и опустошена монголами. Строя русскую государственность на севере страны, Русь копила силы и опыт борьбы с азиатскими поработителями.

«...Победы русские были исключены на Западе из исторических начертаний, — пишет Н.К.Рерих. — А если уже невозможно было не упомянуть об удачах, о строительстве русского народа, то это делалось шёпотом в самых пониженных выражениях. И об этом остались нестираемые памятки...

Об этом можно бы написать поучительное историческое исследование. Будет в нём сказано о том, как народ русский не только умел претерпеть, но и знал, как строить и слагать в больших трудах славное будущее своей великой родины»16.

И вновь обратимся к сохранившейся до наших дней Почаевской мозаике, созданной по эскизу Н.К.Рериха (1910). «...На Почаевской мозаике мне захотелось созвать сонм русских воителей, — читаем в ''Листах дневника'' Н.К.Рериха. — Так над западным входом собрались славные воины, ставшие крепким дозором. Скоро от Запада пришёл враг. Враг всякой Руси, враг всех народов русских. Но просчитался враг, жестоко просчитался, ибо не понял сущности Народа Русского»17.

По нижнему краю мозаики на старославянском языке дана надпись с именами святых. В левой группе мозаики первым изображён Владимир Ярославович (1020 – 1052) — сын Ярослава Мудрого, князь Новгородский; вместе с отцом он удерживал единство Руси и по его инициативе воздвиг в Новгороде храм Святой Софии, в руках с которым и изображён на мозаике.

Справа от него стоит князь Александр Невский (1219 – 1263) с мечом и свитком, которые символизируют два его подвига — воинский и духовный.

Рядом с Александром Невским художник изобразил его племянника, князя Михаила Тверского (1271 – 1318), княжившего в Твери, а позднее ставшего великим князем Владимирским. По доносу своего племянника, стремившегося получить ярлык на Владимирское княжение, Михаил Тверской был вызван в Орду, где погиб смертью мученика, но тем самым избавил Русь от кровавого нашествия ордынцев.

Далее стоит Игорь Ольгович — князь Черниговский и Киевский. Он «принял мученическую смерть, невинно обвинённый в междоусобице родственных княжеских домов — Ольговичей и Мономаховичей»18.

Рядом с князем Игорем Ольговичем изображён Ярополк Изяславович, князь Владимиро-Волынский. «Во время княжения Ярополка в Волынском княжестве произошла междоусобица с Владимиром Мономахом», в которой «он был предательски убит ''неизвестными злодеями''»19.

В правой группе мозаики первым изображён святой Вячеслав Чешский — внук святой княгини Людмилы Чешской, крестившей Чехию. После гибели его отца Ростислава в бою с уграми (венграми) Вячеслав вступил на княжеский престол. Он управлял мудро и справедливо, много потрудился для укрепления христианства в Чехии. Немецкое духовенство противодействовало святому Вячеславу, восстанавливало против него завистливых вельмож, которые уговорили его младшего брата Болеслава занять престол. Вячеслав был убит родным братом на пороге храма. Один из первых славянских святых, Вячеслав чтится русской православной церковью.

Далее мы видим уже известных нам святых: князя Владимира и рядом с ним двух его сыновей — Бориса и Глеба.

Замыкает этот строй Новгородский князь Мстислав Ростиславович Храбрый. «Сей князь, по свидетельству современников, был украшением века и России»20, — пишет историк Н.М.Карамзин. Он «был добродетелен, чтил духовенство, был милосерд к убогим и больным. Когда видел утесняемых христиан, говорил: ''Братья, не будем иметь желания, кроме того, чтобы умереть нам за Русскую землю; если умрём — очистимся от грехов наших, и Бог вменит нас с мучениками...''»21 «Усердного храмоздателя»22 художник изобразил с храмом в руках.

В 1263 году, возвращаясь из Орды, Александр Невский скончался по дороге в Городце на Волге, возможно, отравленный в ханской ставке. После его ухода с новой силой разгорелись усобицы между князьями.

Противостоять междоусобицам и натискам Орды могла лишь духовная крепость. И эту духовную крепость явили великие подвижники того времени.

Прокопий Праведный, родом из варягов, ещё в молодости оставил дом, раздав всё своё богатство нищим, пришёл в Хутын скую обитель, недалеко от Новгорода, к преподобному Варлааму, чтобы посвятить себя Богу.

Через некоторое время с благословения игумена он уходит дальше — в глухие места, а затем поселяется в Великом Устюге, где принимает на себя подвиг юродства, молясь за весь народ, позабывший Бога.

«Юродство заключалось в том, что человек ради Христа отказывается от всех удобств жизни, от дома и семьи; когда совсем не заботится о своём внешнем виде: носит самую старую рваную одежду, ходит всегда — зимой и летом — босой; когда питается чем Бог послал, — говорит Н.Д.Спирина в своём слове ''Заступник и молитвенник'', посвящённом Прокопию Праведному. — По внешнему виду юродивый — это всегда странный человек, не похожий на других ничем; и речь юродивого часто состоит из коротких, малопонятных фраз. Но внутренне — это святой человек, человек одной заботы — как бы лучше послужить Богу. Ради Христа юродивый готов терпеть и голод, и холод, и всякую обиду. (...) Он молил Создателя не только о себе, но и за весь христианский люд, за жителей Устюга, позабывших Бога, погружённых в суетность и грехи, за ненавидящих и обижающих его»23.

Прокопию Праведному однажды было дано откровение Свыше о приближающейся опасности для жителей Устюга за грехи их. Святой призывал их к покаянию, но люди не придали этому значения. В следующее воскресенье над Великим Устюгом началась гроза. Прокопий пламенно молился перед иконой Богородицы, и вскоре гроза утихла «и вёрст за двадцать от города разразилась в пустынном месте страшным каменным градом, которым был поломан огромный лес. Устюг был спасён»24.

Картина Н.К.Рериха «Прокопий Праведный отводит тучу каменную от Устюга Великого» (1914) рассказывает об этом эпизоде из жизни подвижника. Н.Д.Спирина так комментирует её: «Туча уже надвинулась. Первые камни уже лежат. И она должна была побить город и погубить его. Он [Прокопий] своей силой, своими молитвами отводит каменную тучу от его родного города»25.

Сам художник об этом событии пишет так: «Древнейшее сведение о метеорите, выпавшем в пределах России, относится к 1290 г. По сообщениям современника, падение произошло 25 июня в полдень близ Устюга Великого... из той каменно-огненной тучи, которая в 1290 г. угрожала В[еликому] Устюгу полным разрушением и которая была ''отведена'' от города молитвами св. Прокопия Праведного»26.

Вторая картина Николая Рериха — «Прокопий Праведный за неведомых плавающих молится» (1914) отображает другой подвиг Святого. «В последние годы жизни, — пишет Н.Д.Спирина, — Прокопий особенно часто поднимался на высокий берег Сухоны и садился на большой камень. Он любил это место и часами следил отсюда за рыбачьими лодками, моля Бога даровать им мирное плавание. Не однократно выражал он желание быть погребённым под этим камнем»27.

В ночь на 8 июля 1303 года блаженный Прокопий по дороге в Михайловский монастырь ушёл из жизни. «На заре поднялся сильный ветер. Нависли тяжёлые чёрные тучи. Стало холодно, и пошёл густой снег»28. Так земля прощалась с великим подвижником.

А через одиннадцать лет, в 1314 году, на землю приходит другой Подвижник — Сергий Радонежский. При царящей в это время политической и государственной разрозненности, когда «Киевской Руси уже не было... сердце Руси — Киево-Печерская Лавра — была разрушена»39 и Русь уходила на север, — в глухие радонежские леса, в отшельничество отправился Варфоломей, сын ростовского боярина-переселенца. «В трудное время загорелся этот великий светильник; Русь приходилось строить заново... И здесь, в Радонежских лесах, начинает, благодаря Преподобному Сергию, биться духовное сердце Новой Руси — Троицкая обитель»30.

«Он создал общинную обитель, просиявшую на всю Россию. Он делал это просто, как просто всё подлинно великое, начав с того, что срубил своими руками церквушку и келию для жилья. Именно тогда заложил он то зерно, из которого впоследствии, всем на диво, выросла во всём своём великолепии и грандиозности Троице-Сергиева Лавра. Подумаем, какой же потенциал был у этого зерна! — говорит в своём выступлении Н.Д.Спирина. — Первым, кто пришёл к отшельнику, был медведь. Его привёл к Сергию не только голод, но и сердце. (...) Потом стали приходить и люди и селиться около подвижника, привлечённые его мощным духовным магнитом. Они учились у него общинножитию. Это было трудно и непривычно. Сергий непрестанно подавал им наглядный пример, который необходим для обучения подражанием. Сергий трудился наравне со всею братией, ничем внешне не отличаясь от остальных монахов. Он вразумлял и наставлял их, не задевая достоинства, не вызывая обиды, но пробуждая совесть и сознание. (...) Всем своим обликом Сергий учит, каким в идеале должен быть общинник»31.

«Чтобы сбросить варварское иго, построить прочное независимое государство, русскому обществу должно было поднять и укрепить свои нравственные силы, приниженные вековым порабощением и унынием. Этому делу, нравственному воспитанию народа, и посвятил свою жизнь Сергий. Сергий был идейным вдохновителем Куликовской битвы, неумолимым врагом княжеских междоусобий, препятствовавших собиранию национальных сил. Он мирил князей, сплачивал их против общего врага вокруг молодого московского княжества, предвидя Москву как будущий центр государства российского»32.

«Сергий, ''данный России Воевода'', всегда был с ней в критические времена её становления. О Его помощи в Куликовской битве знают многие. Эта помощь, как и другие Его проявления, вошла в историю»33.

Одна из любимых фигур Рериха — Сергий Радонежский, которому он посвятил несколько картин. «Отлично зная историю России, Рерих переосмыслил традиционную трактовку образа Сергия. В его картине ''Сергий-Строитель'' отсутствует та отрешённость и святость, которая имеется в изображениях Нестерова. У Рериха Сергий трудится физически над строительством обители, он трудится духовно над построением Руси после 300-летнего разрушительного татарского ига»34.

«На картине Рериха ''Святой Сергий Радонежский'' (1932) [он] благословляет воинство на смертный бой с врагом, на Куликовскую битву, и держит в руке храм — символ будущей Руси, которую он созидает»35. Вверху картины Рерих поместил символ Всевидящего Ока — Пространства, которое фиксирует все явления жизни, для него нет ничего скрытого и тайного.

«На картине Николая Константиновича Рериха ''Святой Сергий Радонежский'', — продолжает в другом выступлении описание этой картины Н.Д.Спирина, — есть такая надпись, выполненная славянской вязью: ''Дано Святому Преподобному Сергию трижды спасти Землю Русскую. Первый раз при князе Дмитрии, второй при Минине. Третий...'' и далее многоточие»36.

«Как святой, Сергий одинаково велик для всякого, — пишет русский писатель Б.Зайцев. — Подвиг его всечеловечен. Но для русского в нём есть как раз и нас волнующее: глубокое созвучие народу, великая типичность — сочетание в одном рассеянных черт русских. Отсюда та особая любовь и поклонение ему в России, безмолвное возведение в народного святого, что навряд ли выпало другому»37.

«Вспомним времена смутного времени [1607 – 1613], когда настойчивые и повторные видения Преподобного к простым русским людям и посадскому мещанину Минину вывели их на великое служение своей стране, — говорит Н.К.Рерих в одной из своих статей. — Все великие акты русской истории совершались под Знаменем Преподобного. Не видеть этого — значит иметь закрытые глаза. Так и теперь, в эпоху разгула тёмных сил, первым этапом служения под знаменем Преподобного будет ясное осознание в наших сердцах Его как Водителя и Заступника перед Престолом Всевышнего»38.

«Через пятьсот лет, всматриваясь в его образ, чувствуешь: да, велика Россия! Да, святая сила ей дана. Да, рядом с силой, истиной мы можем жить»39.

 

Страна Твоя стоит как факел Света;

Вокруг неё бушует море мглы,

Но дни её грядущие светлы

И предначертана её победа.

 

Страна Твоя...

                    Твоей Рукой она

От полчищ вражеских была охранена,

И рок ей уготован небывалый.

Чертог воздвигнут.

                            Умысел лукавый

Десницей мощной будет сокрушён.

Она восстанет в ореоле славы

Оплотом мира,

                    духа маяком40.

 

1 Андреев Л. Держава Рериха // Держава Рериха. М., 2004. С. 38.

2 Николай Рерих в русской периодике. Вып. 1. СПб., 2004. С. 294 – 295.

3 Там же. С. 379 – 380.

4 Перед Восходом. 2000, № 2. С. 11.

5 Рерих Н.К. Листы дневника. Т. 2. М., 2000. С. 328.

6 Хеллин Т. Голос эпохи // Держава Рериха. С. 51.

7 Пушкин А.С. Сочинения. Ленинград, 1957. С. 719.

8 Сахаров А.Н. История России с древнейших времён до конца XVII века. М., 1996. С. 247.

9 Бегунов Ю.К. Александр Невский. М., 2003. С. 69. (Серия ЖЗЛ)

10 Там же. С. 70.

11 Там же. С. 73.

12 Там же.

13 Рерих Н.К. Листы дневника. Т. 2. С. 461.

14 Кузнецова И.Н. Русский век. Богатырская серия // Рерих: пророчества. Самара, 2004. С. 168.

15 Бегунов Ю.К. Александр Невский. С. 11.

16 Рерих Н.К. Листы дневника. Т. 2. С. 322.

17 Рерих Н.К. Листы дневника. Т. 3. М., 2002. С. 212.

18 Маточкин Е.П. Николай Рерих: мозаики, иконы, росписи, проекты церквей. Самара, 2005. С. 76.

19 Там же. С. 76, 78.

20 Карамзин Н.М. История государства Российского: В 12 т. Т. 3. М., 2003. С. 32.

21 Маточкин Е.П. Николай Рерих: мозаики, иконы... С. 79.

22 Там же.

23 Спирина Н.Д. Отблески — 2000. Новосибирск, 2001. С. 45.

24 Там же. С. 48.

25 Спирина Н.Д. Из аудиозаписи программы «Образы Рериха». 1992.

26 Рерих Н.К. Листы дневника. Т. 3. С. 113 – 114.

27 Спирина Н.Д. Отблески — 2000. С. 49.

28 Там же. С. 50.

29 Спирина Н.Д. Отблески — 1998. Новосибирск, 1999. С. 18.

30 Там же.

31 Спирина Н.Д. Отблески — 1990. Екатеринбург, 1997. С. 25 – 26.

32 Спирина Н.Д. Отблески. I. 1944 – 1989. Новосибирск, 1996. С. 35.

33 Спирина Н.Д. Отблески — 1990. С. 25.

34 Спирина Н.Д. Отблески. I. 1944 – 1989. С. 35.

35 Спирина Н.Д. Из аудиозаписи программы «Образы Рериха». 1992.

36 Спирина Н.Д. Отблески — 2001. Новосибирск, 2002. С. 8.

37 Знамя Преподобного Сергия Радонежского. Сборник. Новосибирск, 2005. С. 93.

38 Рерих Н.К. Листы дневника. Т. 1. М., 1999. С. 92.

39 Знамя Преподобного Сергия Радонежского. С. 95.

40 Спирина Н.Д. Перед Восходом. Новосибирск, 1997. С. 140.