Отправляет email-рассылки с помощью сервиса Sendsay

Натюрморт - это прекрасно!

  Все выпуски  

Натюрморт - это прекрасно!


Доброго времени суток, уважаемые читатели!

История изображения предметного мира. Часть V: Японская гравюра.

 

Судзуки Харусигэ. Снег в Ёсиваре, 1771г. 

Судзуки Харусигэ. Снег в Ёсиваре, 1771г.

Иппицусай Бунтё. Красавица Кагия О-Сэн, сер.18 века.

Иппицусай Бунтё. Красавица Кагия О-Сэн, сер.18 века.

 Тёбунсай Эйси. Лист "Кисэн
Хоси", конец 18 века.

Тёбунсай Эйси. Лист "Кисэн Хоси", конец 18 века.

Продолжая тему традиций изображения предметного мира, я обратилась к искусству Японии, к утонченным гравюрам этой загадочной страны заходящего солнца.
Наибольшее распространение получила техника ксилографии - гравюры на дереве - эта работа требует точности, терпения и виртуозного мастерства. Подчас художник и мастер, вырезающий и печатающий гравюру, были разными людьми. Но нужно помнить, что гравюры - многотиражный продукт, и в этом их огромное преимущество. Они выполняли коммуникативную функцию, распространяя информацию об особенностях природы, быта, рассказывали о первых красавицах, актерах, воинах. На примерах перечисленных сюжетов сформировались различные жанры, часто не совпадающие с общеизвестными жанрами европейской живописи. Бидзин-га - изображение красавиц (гейш, куртизанок), муся-э (воины), фукэй-га (пейзажи), якуся-э (актеры), сюнга (эротические картины), катё-э (птицы и цветы) и, на мой взгляд, самый загадочный жанр - укиё-э, который посвящен изображению картинам изменчивого мира. Этот жанр стал весьма распространенным в XVII-XVIII веках и особенно стал популярным к XIX веку. Гравюры укиё-э издавались как отдельные альбомные листы, в виде художественных альбомов или книжных иллюстраций. Атмосфера жизнеутверждающего бытия передавалась в созерцательных изображениях сцен повседневной жизни, где были возможны самые разные сюжеты. И хотя здесь мы не можем говорить о самостоятельном жанре натюрморта, но предметный мир в этих работах играет важную роль.
Японская гравюра этого направления - это игра линий, ритма, фигуры и фона, красочных пятен и незаполненных цветом участков фона. Это демонстрация модных тканей и фасонов, изменчивых складок, хорошо уложенных причесок. Поэтому рассматривать особенности воспроизведения предметов на этих изображениях кажется нелепым, ненужным, потому что теряется смысл, обаяние и шарм.
На гравюре Судзуки Харусигэ представлена бытовая сцена в покоях куртизанок «веселого дома», несмотря на многочисленные бытовые подробности, название гравюры отсылает нас к пейзажу за окном. Своеобразным эпиграфом служит поэтическая строфа: “Я не заметил, как выпал снег. Трудно будет найти дорогу домой”. Мы можем предположить, что снег выпал именно в то время, когда гость, которого теперь уже везут в паланкине (посмотрите за окно!) предавался любовным утехам. Проснувшись, он не прикоснулся к кушаньям, принесенным красавицей. И теперь она, вернувшись в общество подруг, подогревает трапезу в горшочке на жаровне. Позади жаровни расположен столик из красного лака для чашек с сакэ, а на черном подносе уже начинает таять кролик, вылепленный из только что выпавшего снега. Понимая ситуацию, осознавая тонкости бытовых подробностей, наблюдая за жизнью вещей, которая неразрывно связана с действиями героев, начинаешь понимать, что бесконечное движение линий связывает живое и неживое. Гармония силуэтов, лишенных светотеневой моделировки, создает единое пространство и единое время, когда все течет и изменяется, оставаясь прежним. Причем, стабильность и неизменность здесь, на мой взгляд, формируется благодаря традициям изображения и иконографии образов. У всех художников есть свои особенности, свой стиль, но он существует только в пределах неизменной системы координат, только в рамках принятой для того периода эстетики.
Если в предыдущей работе предметы создали сюжет, то на гравюре Иппицусай Бунтё предметы функционируют как символы. Изображенная красавица - знаменитая для своего времени О-Сэн, дочь торговца напитками Кагия (это написано на бумажном фонаре). Магазин этот располагался на пути паломничества к синтоистскому святилищу. О-Сэн держит в руках поднос с рисовыми колобками - предназначенными не для еды, а для жертвы. Пилигримы преподносили эти шарики божеству святилища - как символ выздоровления от болезней. Изящная фигура девушки, словно ветка сакуры - излучает нежность и очарование, являя собой еще один символ - приход весны.
На гравюре художника Тёбунсая Эйси изображена женщина-поэт, судя по одежде, она - жена самурая невысокого ранга. Книга на столе - «Повести Гэндзи», лампа, письменные принадлежности, стол, сундучок - все изображено очень подробно и аккуратно. И опять, представленное пространство двумерное, плоскостное, но зритель чувствует время: этот лист только что держали в руках, через несколько секунд женщина подберет нужное слово и ее кисть изобразит чудесный каллиграфически и поэтически-точный иероглиф. Данная серия гравюр рассказывает о женщинах, стремящихся превзойти в словесном искусстве мужчин. На этом листе женщина состязается в мастерстве с поэтом по имени Кисэн Хоси, его стихотворные строчки (на гравюре - справа) гласят: “Мой маленький дом стоит на юге Киото, и тут живет олень. Но столичные жители этого места не любят. Он говорят, что живу на задворках потустороннего мира”.
Разговор о предметном мире в японских гравюрах очень интересен и может продолжаться бесконечно. Я лишь поверхностно затронула в этой статье несколько вопросов. Хотелось бы еще рассказать об открытках-суримоно, где подчас встречается сольный натюрморт, и об изображении европейских вещей, завезенных в Японию, но об этом как-нибудь в следующий раз. Торопиться некуда, если верить в то, что «мы живем лишь мгновение… Мы плывем по течению жизни, словно тыква, увлекаемая потоком…» (из повести «Новые времена», 1661 г.). 

Всего вам самого доброго! Жду вас на сайте http://onaturmorte.ru. Ольга.


В избранное