Знаем ли мы украинскую ночь?
Нет, мы не знаем украинской ночи.
В.Маяковский
"ДОЛГ УКРАИНЕ"

ДРАМА ПОЛТАВЫ
Правда Мазепы и «правда» Петра: можно ли их соединить?

Семен ЦВИЛЮК, доктор исторических наук,

       До 300-летия Полтавской битвы, состоявшейся 27 июня (по старому стилю) 1709 года, еще остается довольно много времени. Но в России заранее началась подготовка к этой дате, в исторических изданиях появились публикации традиционного направления, построенные на принципах великодержавницкой имперской идеологии. В связи с этим не лишним, на наш взгляд, будет посмотреть на эти события с другой точки зрения.

       Многолетнее противостояние России и Швеции на рубеже ХVII — ХVIII веков, известное как Северная война за владение Балтийским побережьем, стало одним из наиболее драматичных периодов в украинской истории. Экспедиционный корпус, возглавляемый молодым шведским королем, выдающимся полководцем Карлом ХII, завоевавшим ряд блестящих побед, разгромил российскую армию Петра I под Нарвой (1700), войска польского короля Августа II Сильного (1702), покорил Саксонию (1706), в 1708 году вступил на территорию России.
       Гетман Иван Мазепа решил воспользоваться благоприятным моментом и освободить Украину из-под московского гнета. Но на этот раз удача отвернулась от талантливого шведского полководца, а заодно и от украинского гетмана. Из-за ряда трагических ошибок и просчетов шведская армия во время генеральной битвы под Полтавой потерпела поражение. Карлу ХII и его союзнику И. Мазепе пришлось спасаться бегством на территорию Османской империи. Воспользовавшись переломом в войне в пользу России и «изменой» Мазепы, Петр I полностью завладел Украиной, введя режим жестокого оккупационного террора и насилия над всем украинским народом. Уникальная козацко-гетманская республика была превращена в Малороссию, а впоследствии вообще стала Юго-Западным краем Российской империи...

      ЧЬЕ ЖЕ «ОРУЖИЕ» ПОБЕДИЛО ПОД ПОЛТАВОЙ?

       ”Оружию российскому — виват!”
       Петр I

       Хоть это, казалось бы, и удивительно, но вопрос этот интересует меня очень давно, буквально со студенческой скамьи. Уже не вспомню — на втором или третьем курсе исторического факультета Одесского госуниверситета им. И.И. Мечникова пришлось мне писать курсовую работу на тему «Полтавская битва». Тема как тема, особых трудностей в ее освещении не предвиделось. И в исторических источниках, и в художественной литературе все четко определено: блестящая победа «русского оружия» и поражение шведской армии Карла ХII, а вместе с тем — бесславный конец украинского гетмана Ивана Мазепы.
       Руководитель курсовой, консультируя, помню, рекомендовал особо сосредоточиться именно на мазепинской линии. Нужно было, во-первых, показать, что гетманом Мазепа стал, так сказать, нелегитимным путем, поскольку известно, что от него получил немаленькую взятку царский вельможа князь Голицин (сюжет с этим фактом присутствовал почти во всех литературных источниках о Мазепе и Полтаве); во-вторых, показать как «коварный» гетман на протяжении более 20 лет водил за нос царя Петра и только теперь, накануне Полтавской баталии, показал свое настоящее лицо; и в- третьих, заострить особое внимание на том, что Мазепа — заклятый враг украинского народа, потому что собирался предать его и разъединить с братским российским народом...
       Этого плана я и придерживался. Необходимая литература, касавшаяся темы, была выучена, все эти штампы старательно использованы; как обязательный атрибут щедро процитирована пушкинская «Полтава», которую все студенты знали наизусть, особенно те места в ней, которые касались Петра и Мазепы. Все мы хорошо помнили, что царь Петр — «прекрасен, он весь как божия гроза», а украинский гетман — непревзойденный негодяй и «злодей».
       Таким образом, оставалась формальность — защита курсовой...
       Однако именно во время этой процедуры возникли непредвиденные обстоятельства. Наш декан, ныне покойный Кирилл Григорьевич Мигаль (мы его называли «захидняком», поскольку он незадолго до этого прибыл в Одессу из западной Украины, кажется, из Львова), лекции свои читал исключительно на украинском, что для послевоенных сталинских времен было почти оппозицией к существующему режиму), который сидел в аудитории молча при защите курсовых другими студентами, вдруг проявил интерес к моему слишком скромному исследованию и «засыпал» вопросами по этой теме. Причем вопросы такие, что на большинство из них у меня ответа не было. Впрочем, теперь понятно, они и задавались не мне.
       Присутствующие на защите преподаватели попытались прийти мне на помощь, отстаивая официальную точку зрения. Возникла дискуссия с многозначительными недомолвками, с упоминанием неизвестных авторов и литературных источников. Так, в частности, мы услышали о книге с необычным названием — «История Русов», о произведениях запрещенных историков... Студенты переглядывались между собой, не понимая, о чем дискутируют наши преподаватели, ведь все так «очевидно» — под Полтавой победило «русское оружие», об этом говорится в каждом учебнике по истории СССР, это же с особой силой подчеркивается в пушкинской поэме:
       И, злобясь, видит Карл могучий
       Уж не расстроенные тучи
       Несчастных нарвских беглецов,
       А нить полков блестящих, стройных,
       И ряд незыблемый штыков.
       Но такие «аргументы» нашего декана явно не убеждали. Ответ же на то, почему он был недоволен, я смог получить только впоследствии, когда познакомился с историческими источниками, убедительно аргументирующими другой взгляд на полтавскую драму 1709 года.

       ЗАГАДКА «ГЕНЕРАЛЬНОЙ БАТАЛИИ»
       При знакомстве с исторической литературой о Полтавской битве обращает на себя внимание почти полное отсутствие каких-либо сведений о героях баталии, о тех, кто командовал «блестящими полками» и «рядами незыблемых штыков», почему-то не называются славные имена российских генералов, руководивших битвой. Скажем, когда речь идет о Бородинской битве, то история зафиксировала имена не только ее основных деятелей — М. Кутузова, М. Барклая-де-Толли и П. Багратиона, но и почти всех генералов, полковников, вообще многих офицеров, которые обеспечили оборону Багратионовых флешей и Шевардинских редутов и успешно контратаковали врага, которые хоть в какой-то мере проявили себя геройски во время битвы. Всех, кто «прославил русское оружие при деревне Бородино» (М. Кутузов), мы знаем поименно. Это командующие армиями, корпусами, дивизиями генералы З. Олсуфьев, М. Тучков, П. Строганов, А. Бахметьев, Н. Лавров, И. Дорохов, М. Раевский, М. Платов, И. Паскевич, И. Васильчиков, Д. Неверовский, М. Воронцов, А. Кутайсов, И. Панчулидзев, Г. Эмануэль, И. Марков, М. Лебедев, А. Горчаков, П. Коновницин, полковники Д. Давыдов, А. Чернышов... Перечень известных героев Бородино можно продолжать.
       Можем сослаться и на другие битвы. Например, исторические источники называют конкретные имена тех, кто командовал полками, кот под знаменами с золотым львом на сине-голубом фоне в Грюнвальдской битве 1410 года разгромил немецких рыцарей или даже еще раньше — Мамая на Куликовом поле в 1380 году.
       О тех же, кто вышел победителем в битве против «могущественного Карла» в июле 1709 года на берегах реки Ворскла под Полтавой, сведения практически отсутствуют. Поневоле возникает вопрос: почему? Почему авторы многочисленной литературы о Петре I и его времени так загадочно замалчивают героев его «генеральной баталии»? Даже такое специализированное фундаментальное издание, как многотомная «Советская историческая энциклопедия» в довольно содержательной статье о Полтавской битве, кроме самого Петра и его любимца, бывшего продавца пирожков с горохом и будущего генералиссимуса Алексашки Меньшикова, глухо вспоминает еще только двух-трех участников событий. И все...
       Кстати, у Пушкина выбор «героев баталии» тоже был небольшой: кроме «благородного Шереметьева», еще — «и Брюс, и Боур, и Репнин». Вот и все «птенцы гнезда Петрова.../ Его товарищи, сыны».
       Загадку «генеральной баталии» в некоторой степени помогают нам раскрыть документальные и литературные источники, в частности «История Малой России» Д. Бантиш-Каменского, «История Малороссии» М. Маркевича, «История Руссов или Малой России», работы старшинско-казацкого летописца Григория Грабянки... Оказывается, украинские казацкие полки, оставшиеся верными российскому царю, под командованием старого воина, опытного полководца Семена Палия сыграли решающую роль в Полтавской битве и победе над армией Карла ХII. Полковники Павел Полуботок, Иван Скоропадский, Данило Апостол, другие мужественные козацкие вожаки — вот кто «виноват» в том, что «непобедимые господа шведы, — как отмечается в «Журнале Петра Великого», — скоро хребет свой показали, и от наших войск вся неприятельская армия весьма опрокинута».
       «Сражение сие, — рассказывается, например, в «Истории Русов», — начали шведы на самом рассвете и конницею своею напали на регулярную конницу российскую и прогнали ее за ее шанцы. Но начальник казацкий, Палей, с козаками своими напав тогда на шведов в тыл и на фланги их фронтов и прорвавшись в интервалы, сделал великое им поражение копьями и из ружьев, от чего они, смешавшись, побежали к своим шанцам и потеряли генерала своего, Шлиппенбаха, взятого в плен. Козаки, преследуя шведов до их шанцев, провели позади себя сильную колонну пехоты российской под командою генерала Менщикова… Шведы, не имея артиллерии и претерпев от россиян великий урон, показали во фронте своем многие интервалы или пустоту, а Палей, сие приметя, тотчас ворвался в них козаками и произвел всеобщее замешательство в неприятеле... Смешанные козаками, обратились шведы в бег».
       Таким образом, как видим, козацкие полки Семена Палия, Ивана Скоропадского, других героев битвы заставили шведов «показать хребет». Не было бы их на поле боя на стороне российской армии — наверное, пришлось бы из-под Полтавы убегать Петру с Меньшиковым, а не Карлу с Мазепой...
       Но не дождались воины 20-тысячного украинского козачьего корпуса признания их подвига на поле боя. Не считал Петр нужным признать это и назвать героев героями. Не сделали этого и позже. Наоборот, Полтавская победа Петра стала настоящей трагедией для Украины. Разозленный на Ивана Мазепу царь решил отомстить всему украинскому народу. Пострадали не только приверженцы гетмана, которых тысячами убивали, вешали, сажали на кол, но и все козачество, была разрушена и ограблена Запорожская Сечь. Физическим истреблением лучших сил Украины, разрушением материального благосостояния украинского народа царь истощал его силы, чтобы он снова не смог выступить против России.
       Далее в «Истории Руссов» читаем: «Победа над шведами, так славная и решительная, торжествована была, обыкновенно, молебствиями и пированием, на которое приглашены были и все пленные генералы и министры шведские. Им возвращены шпаги и оказаны отличныя милости царя... Затем начались многия пожалования и производства своим генералам и офицерам, а рядовым произведено жалованье не в счет обыкновеннаго. Одни малороссияне и их войска остались при сем... без награждения и благодарности. И хотя они в истреблении армии шведской более всех показали ревности и усердия, хотя они около года губили шведов в земле своей, во всех местах и случаях, где только удобно постигнуть их могли, не преклоняясь при том ни на какия льщения и обнадеживания королевския и мазепинския, однако предлогом неверности сего одного человека, избраннаго царем в свои наперсники, все то было забыто, и они за сим неправедным образом и единственно по наветам и ябедам злобного любимца, Менщикова, повержены в презрение, поругание и гонение; а убытки их, разорения и опустошения, двумя армиями причиненныя и почти неизчетныя, остались без всякого вознаграждения и уважения...»
       «Предлогом неверности» Мазепы царь воспользовался сполна, чтобы окончательно, по его словам, «прибрать Украину к рукам». Украинцы вместо благодарности претерпевали невиданное надругательство над собой. Обращаясь с гневным письмом по этому поводу к Петру, наказной гетман Павел Полуботок (черниговский полковник П. Полуботок принадлежал к сторонникам царя и был в числе четырех казацких полковников, которые под Полтавой дрались на стороне России), писал:
       «За те вс╕ ми зам╕сть вдячност╕ здобули т╕льки зневагу ╕ понев╕рку, потрапили в останню неволю, платимо дань ганебну ╕ незносну, змушен╕ копати вали ╕ канали, сушити болота непроходим╕, гноючи ╖х трупами наших пок╕йник╕в, що ц╕лими тисячами гинули в╕д утоми, голоду ╕ нездорового пов╕тря; ╕ вс╕ т╕ б╕ди ╕ кривди наш╕ тепер ще зб╕льшилися п╕д тепер╕шн╕ми порядками; начальствують над нами чиновники московськ╕, не знають прав ╕ звича╖в наших ╕ майже безграмотн╕ — знають т╕льки, що ╖м все над нами чинити можна».

       «ВРАГ РОССИИ И ПЕТРА»
       Один из выдающихся исследователей мазепинской проблемы, профессор Александр Оглоблин убедительно доказывает, что хотя именно такое определение дает ему Пушкин в своей поэме «Полтава», повторяя это высказывание в различных вариациях более десяти раз, Мазепа принципиально не был ни русофилом, ни русофобом. Он считал возможным сожительство с Москвой на основах Переяславского соглашения Богдана Хмельницкого, потому что такой была реальная действительность, полученная им от своих предшественников. Гетман делал все возможное, чтобы в таких условиях способствовать развитию своей страны, развивать культуру и духовность украинского народа.
       Так что же побуждало гетмана Мазепу перейти из-под опеки одного правителя к другому? Почему, будучи любимцем Петра, самым преданным царским слугой на протяжении более двух десятилетий, он вдруг стал «предателем», его «заклятым врагом»?
       Конечно, никакой внезапности не было. Ответы на эти вопросы беспристрастные украинские историки ищут, выясняя, прежде всего, реальную политику Московского государства, которое последовательно осуществляло курс на полное уничтожение национального суверенитета Украины и разрушение ее самобытной государственности, постепенную ее инкорпорацию в состав России. Этот процесс, как известно, начался практически сразу же после 1654 года, когда волей Богдана Хмельницкого Украинское козацко-гетманское государство оказалось под пятой «царя восточного, православного».
       Уже в конце ХVII века московские правители начали ограничивать круг вопросов, решение которых зависело от гетманского правительства. В первую очередь, урезалось право сношений с иностранными государствами, усилился контроль над внутриполитическими акциями украинских правительственных органов, проведением финансово-экономической политики и т. д. Решение многих вопросов, которыми занимались гетман и его правительство, начали брать на себя специальные царские учреждения.
       Потеря автономных прав Гетманщины стала особенно ощутимой в начале ХVIII ст., при правлении Петра I. Для него, как и для его преемников, Украина и ее народ были не автономным государством и нацией, а всего лишь соответствующим «строительным материалом» для возведения Российской империи. Политика нового российского царя относительно Украины была выражена им в зловещих намерениях «прибрать Украину к своим рукам» (это его выражение). Чем дальше усиливалось грубое вмешательство царя в ее внутренние дела, увеличивался экономический пресс на население, которое было вынуждено содержать за свой счет российские военные гарнизоны, выплачивать в российскую казну непомерные налоги и тому подобное.
       Особенно тяжелым бременем для украинского народа было содержание многочисленных российских войск, стоявших регулярным постоем на территории Гетманщины. Иногда царская армия в Украине насчитывала до 100 тысяч человек. Это чрезвычайно обременяло население, особенно крестьянство, которое было обязано строить и ремонтировать казармы, доставлять подводы, дрова, фураж для коней, выполнять другие обязанности. Для содержания армии российское командование фактически реквизировало у крестьян сотни тысяч голов крупного рогатого и мелкого скота, огромное количество хлеба и других продуктов, что приводило к упадку хозяйства. В украинских селах тогда появилась горькая пословица:
       «Москалики, соколики,
       по╖ли ви наш╕ волики,
       А будете здоров╕,
       — по╖сте й останн╕ корови».
       В многочисленных войнах, которые Россия вела тогда на юге и в Прибалтике, украинские козацкие войска постоянно использовались как пушечное мясо — их бросали в самые трудные и безвыходные битвы.
       Но самым постыдным издевательством над украинскими казацкими полками было то, что царь принудительно забирал их для строительства новой столицы России — Санкт-Петербурга, где десятки тысяч их усеяли своими костями прибалтийские болота.
       Не существует точных данных о количестве украинских козаков, крестьян, ремесленников, погибших на работах при сооружении укреплений, каналов, осушении болот. Но о масштабах их смертности и увечий можно судить вот по такой цифре: только на строительстве Ладожского канала в 1721— 1725 гг. погибло 13 тысяч козаков. Полковник Черняк, описывая в 1722 году ход работ на этом канале в своем докладе российскому сенату, отмечал:
       «При Ладоз╕ у канальн╕й робот╕ многе╓ число хворих ╕ померлих знаходиться, ╕ що раз то б╕льше умножаються тяжк╕ хвороби — найб╕льше вкор╕нилася гарячка ╕ опух н╕г, ╕ мруть з того. Одначе приставн╕ оф╕цери, не вважаючи на таку нужду б╕дних козак╕в, за повел╕нням пана бригадира Леонт╕╓ва без жадного бачення немилостиво б’ють при робот╕, — хоч ╕ так вони ╖╖ не т╕льки вдень ╕ вноч╕, а нав╕ть в дн╕ нед╕льн╕ ╕ празничн╕ одправляють — без спочинку до не╖ приганяють. Боюся я, отже, щоб козак╕в не погубити як тор╕к — що ╖х х╕ба третя частина скал╕чених в минул╕м роц╕ додому вернулася...»
       А российский автор Фока Бурлачук в своей книге «Владимир Раевский» (из серии «ЖЗЛ», М, 1987), рассказывая о строительстве «северной Пальмиры», которая должна была прорубить «окно в Европу», приводит такой факт: «Только с Черниговской губернии сюда пригнали десять тысяч казаков, и ни один не вернулся! Дорого обошлось нашему народу это «окно»...
       Гневно осуждает по этому поводу издевательство Петра над украинскими козаками Т. Г. Шевченко. Он называет его «лютим катом Укра╖ни». В знаменитой поэме «Сон» гетман-патриот Полуботок проклинает неистового царя:
       «О боже наш милосердний.
       О царю поганий,
       Царю проклятий, лукавий,
       Аспиде неситий!
       Що ти зробив з козаками?
       Болота засипав
       Благородними костями;
       Поставив столицю
       На ╖х трупах катованих!»
       Об этом же речь идет в программном документе Кирилло-Мефодиевского братства — «Книге бытия украинского народа». В пункте 90 отмечено, что казачество попало «у неключиму неволю московському царев╕», который «положив сотн╕ тисяч в канавах ╕ на костях збудував соб╕ столицю».
       Размышляя о тяжелых муках Украины, которыми «перелякать саме б пекло можна», Великий Кобзарь в поэме «Iржавець» описывает картины петровского геноцида украинского народа такими словами: «во╓води, Петров╕ собаки, рвали, гризли… ╕ погнали на болото город будувати».
       Поэтому-то, в конце концов, и предпринял Иван Мазепа драматическую попытку избавиться от верховенства России и вернуть государственную независимость Украине. В конце октября 1708 года он отправил Стародубскому полковнику И. Скоропадскому грамоту с изложением причин, побуждавших его к переходу на сторону шведского короля Карла ХII. «Московская потенция уже давно имеет всевозможные намерения против нас, — писал гетман, — а в последнее время начала отбирать в свою область украинские города, выгонять из них ограбленных и доведенных до нищеты жителей и заселять своими войсками. Я имел от приятелей тайное предостережение, да и сам ясно вижу, что враг хочет нас — гетмана, всю старшину, полковников и все войсковое начальство — прибрать к рукам в свою тиранскую неволю, искоренить имя запорожское и обратить всех в драгуны и солдаты, а весь украинский народ подвергнуть вечному рабству. Я узнал об этом и понял, что московская потенция вступила к нам не ради того, чтоб нас защитить от шведов, а чтобы огнем, грабежом и убийством истреблять нас. И вот, с согласия всей старшины, мы решились отдаться в протекцию шведского короля в надежде, что он оборонит нас от московского тиранского ига и возвратит нам права нашей вольности...»
       Полтавская драма 1709 года и карательные действия российских войск принесли Украине новые страдания. Экономическое и политическое насилие над украинским народом дополнилось его духовным опустошением — был взят курс на ассимиляцию украинцев путем их русификации. В 1720 г. Петр I выдал распоряжение, которым запрещалось печатать в Украине любые книги, кроме церковных. Но и религиозные издания разрешалось печатать только после унификации с российскими. В украинском делопроизводстве стал господствовать русский канцелярский язык. То же самое происходило в образовании. Даже свое самоназвание украинцы потеряли, превратившись в «малоросов».
       В своей политике ликвидации Украинской козацко-гетманской республики Петр I последовательно искоренял все признаки ее государственности, систематически ослаблял, физически истребляя ее население, разрушая его материальное благосостояние, истощая силы. Автор «Истории Русов» имел все основания сравнивать царя с азиатским тираном и упрекать его за жестокое отношение к Украине. «Повергать народы в рабство и владеть рабами и невольниками есть дело азиатского тирана, а не христианского монарха...».

       «ЗЛОВЕЩИЙ АНГЕЛ УКРАИНЫ»
       Пользуясь случаем, попытаемся внести некоторую ясность и в вопрос об отношениях Ивана Мазепы со шведским королем. Для этого еще раз обратимся к документальным свидетельствам «Истории Русов». Как подчеркивает ее автор, Карл ХII от имени своей и других стран Европы давал гарантии существования независимой козацкой республики. «Мне известно, — обращался король к украинскому народу, — что царь московский, будучи врагом непримиримым всем народам и желая покорить их, обратил козаков в исключительное свое рабство, презирая, отнимая и отменяя все ваши права и свободы, торжественными с вами договорами и трактатами подтвержденные...
       Таким образом, я обещаю и перед целым миром клянусь честью своей королевской, повергнув врага своего, возродить землю Козацкую или Русскую в первичное ее состояние самостоятельное и ни от кого в мире не зависящее, о чем я с гетманом вашим Мазепой, и письменными актами обязался и утвердил, а гарантировать их взялись первейшие в Европе государства».
       Автор «Истории Русов» приводит красноречивое свидетельство об отношении к украинским крестьянам со стороны российских и шведских войск: «Я слуга царский! Я служу Богу и государю за весь мир христианский! Куры и гуси, молодицы и девки, — нагло заявляли москали, — нам принадлежат по праву воина и по приказу его благородия!». Шведы же, напротив, ничего у обывателей не вымогали и насильно не брали..., а покупали добровольным торгом и за наличные деньги».
       Наверное, следует пожалеть, что не суждено было нашему народу воспользоваться благородными намерениями выдающегося европейского полководца, который к тому же сам потерпел поражение и оказался в чрезвычайно трудном положении. До сих пор историки выясняют причины этой драматичной ситуации — и для шведов, и, особенно, для украинцев. Одни обвиняют Карла ХII в его просчетах, плохо разработанных планах военной кампании, другие обвиняют Мазепу. Прусский король Фридрих II Великий по этому поводу писал: «Обвиняется Карл ХII в том, что сдался он на обещания Мазепы. Но казацкий гетман не предал его; наоборот, Мазепа сам был обманут неожиданным стечением обстоятельств, которых ни предусмотреть, ни обойти не мог».
       Ведь и действительно, исследователи называют целый ряд трагических обстоятельств и тактических просчетов, которые можно было бы обойти, и Полтавской трагедии могло бы не быть. И существовала бы тогда на северо-западе Шведская империя, а Россия вынуждена была бы оставаться без Балтийского «окна», как остается она и до сих пор без Босфора и Дарданелл, хотя стремилась к этому веками...

       «ОПРЕДЕЛЯЛСЯ ПРИМЕТАМИ СВОЕГО НАРОДА...»
       Характеризуя величественную фигуру гетмана Ивана Мазепы, его роль в украинской истории, каждый беспристрастный украинец должен задуматься над тем, есть ли хоть малейшие основания считать предателем государственного деятеля, пытавшегося освободить свой народ от социального и национального порабощения? Мог ли лидер нации, которого иностранные дипломаты характеризовали как политика, который больше всего переживал за судьбу своей Отчизны и «определялся в этом приметами своего народа», быть предателем этого же народа? Может ли восприниматься нами, украинцами, деятельность его как измена, когда он действовал буквально одержимый именно в таких сферах, как защита интересов своего государства, развитие национального образования, культуры, развитие духовности своего народа, сооружая десятки храмов?
       На наш взгляд, абсолютно прав был в своей оценке ситуации российский историк второй половины ХIХ ст. Александр Брюкнер, вполне резонно утверждавший, что союз Мазепы со шведским королем Карлом ХII «не может быть более неморальным, чем союз, двумя годами позже заключенный молдавским хозяином Кантимиром с российским царем Петром Великим против турецкого султана» и поэтому «политику гетмана Мазепы следует считать ein Meisterstuck, а попытку освобождения Украины из-под господства тогдашней малокультурной империи героическим актом».
       В истории многих народов лидеры, отважившиеся на аналогичные деяния, увековечены, признаны самыми великими, самыми уважаемыми национальными героями. Их именами названы города-столицы, даже сами государства. Такой чести удостоены Джордж Вашингтон, первый президент Соединенных Штатов Америки, «предавший» Великобританию, возглавив армию колонистов в войне за независимость в Северной Америке; Симон Боливар, руководитель борьбы народов Южной Америки (Венесуэлы, Колумбии, Перу) за независимость от испанского господства. Имели счастье быть в этому ряду и национальные герои наших соседей — поляк Тадеуш Костюшко (кстати, украинского происхождения), венгр Шандор Петефи и многие другие выдающиеся руководители национально-освободительной борьбы. В конце концов, и Богдан Хмельницкий, возглавивший Освободительную войну украинского народа 1648—1654 годов, тоже «предал» Речь Посполитую...
       Несчастливая историческая судьба, к огромнейшему сожалению, оказалась немилосердной к Великому Гетману, славному украинскому патриоту, который желал завоевать свободу, отстоять честь своей Родины, но, обессилев в тяжелой борьбе, погиб, заклейменный анафемой. Горькая судьба постигла и весь украинский народ, распорядившись событиями не в его пользу. Для России те события были победоносно-триумфальными, для Украины же Полтава стала великой драмой, болезненные последствия которой ощущаем и мы, ныне сущие.

      (Опубликовано в газете "День", № 146, 01.09.2007 г.).

• Страница рассылки
• Архив рассылки
• Написать письмо автору рассылки