Знаем ли мы украинскую ночь?
Нет, мы не знаем украинской ночи.
В.Маяковский
"ДОЛГ УКРАИНЕ"

ГЕНЕРАЛЬНЫЙ ПИСАРЬ РЕВОЛЮЦИИ
ЖИЗНЬ И СУДЬБА ПАВЛА ХРИСТЮКА
Юрий ШАПОВАЛ, доктор исторических наук

       Павла Аникеевича Христюка официальная коммунистическая историография вычеркнула из контекста важных событий политической истории Украины XX века. Не могли дойти к читателю и его труды, в том числе наиболее важный из них «Зам╕тки ╕ матер╕али до ╕стор╕╖ укра╖нсько╖ революц╕╖, 1917— 1920 рр.» На десятилетия они были «похоронены» в «спецфондах» библиотек. Тем временем и сам Христюк, и его публикации достойны внимания.
       Он родился в 1890 году в станице Елизаветская на Кубани. Происходил из семьи кубанского казака. До 1912 года жил на Кубани, впоследствии учился в Киевском политехническом институте. Уже тогда примкнул к политической жизни. Так, в июне 1913 года он среди других ставит подпись в письме на имя члена Госдумы большевика Григория Петровского в связи с предполагаемым выступлением последнего в Думе по украинскому вопросу. Письмо содержало просьбу «о насущной необходимости национализации образования в интересах культурного развития украинского народа».
       Христюк начал сотрудничать в газете «Рада», редактировал кооперативный журнал «Комашня». Вообще он принимал активное участие в кооперативном движении, в которое, по собственному выражению Христюка, из-за слабо развитой политической жизни в самодержавной России «шли в дореволюционные времена (особенно во время реакции) более сознательные национально и политически силы украинской демократии, которые хотели в те времена работать на общественной почве для украинских трудовых масс».
       В марте 1917-го в Киеве состоялся I-й свободный кооперативный съезд Киевщины, который работал в здании Педагогического музея и стал событием всеукраинского значения. Высказавшись за то, что «только демократически-федеративная республика в России с национально-территориальной автономией Украины, с обеспечением прав национальных меньшинств обеспечит права (украинского) народа», съезд выдвинул требование немедленно ввести украинский язык в школе, суде и всех общественных и государственных учреждениях, в церкви. Среди руководителей этого съезда был Христюк.
       Кстати, он был одним из тех молодых эсеровских деятелей, которые взяли политическую опеку над Михаилом Грушевским, как только он вернулся в Киев. Вот что писал в связи с этим историк Дмитрий Дорошенко: «Прибыв в Киев, проф. Грушевский очень скоро сориентировался в обстоятельствах и вот за очень короткое время, когда прошли первые дни радостных встреч, поцелуев, приветствий, мы, старые «туповцы», сотрудники Михаила Сергеевича, его верная старая гвардия, с немалым удивлением начали замечать, что он — не с нами. Он больше находился в обществе молодых эсеров (социалистов-революционеров), советовался с ними, окружал себя ими, а с нами говорил и советовался очень мало. Когда кое-кто из старых украинских деятелей, состоящих лично в близких отношениях с Михаилом Сергеевичем, попробовал спрашивать его, что произошло, почему он так ведет себя, М.С., уклоняясь, заявлял, что реальная сила за этими «юнцами», что за ними скоро пойдут массы, поэтому лучше стразу стать во главе их, чтобы не допустить целое движение к крайностям и большим ошибкам».
       В начале апреля 1917 года в Киеве проходит I-й Кооперативный съезд союзов Украины, по решению которого Христюк вместе с Н. Ковалевским начинает редактировать непартийную газету «Народна воля», которая быстро завоевывала симпатии украинского крестьянства. Тогда же, в начале апреля, состоялся Учредительный съезд Украинской партии социалистов-революционеров (УПСР), одним из основателей которой (вместе с М. Грушевским, Н. Ковалевским, В. Голубовичем, Н. Шрагом, Н. Шаповалом и др.) был и Христюк.
       Среди других украинских социалистических партий УПСР выделялась тем, что являлась самой массовой. По данным, которые содержались в материалах III съезда УПСР (ноябрь 1917 года), в нее входило 75 тысяч членов, позднейшие эсеровские источники дают цифру 350 тысяч. УПСР приобрела довольно широкое влияние среди украинского крестьянства, выдвинув, в частности, требование уничтожения частной собственности на землю и передачу ее народу в «Украинский земельный фонд», из которого она должна распределяться через общественные организации среди крестьянства.
       Летом 1917-го Украинская Центральная Рада (УЦР) создает свои органы — Малую раду, а в июне правительство — Генеральный секретариат во главе с Владимиром Винниченко. Интересно, что именно Христюк незадолго до этого одним из первых предложил идею создания органа, который бы вел, по его словам, «исполнительно-техническую работу» УЦР. Христюк вошел в Генеральный секретариат, заняв должность Генерального писаря. Поэтому имел уникальную возможность разрабатывать многочисленные документы, которые потом использовал для написания книги «Зам╕тки ╕ матер╕али...».
       УПСР не была монолитной. Уже на июньской конференции наметились расхождения в ее рядах, во время IV съезда (май 1918 года) произошел ее раскол. Христюк следовал центристской позиции и вошел в «Центральную фракцию украинских социалистов-революционеров», которая в конце января 1919 года выделилась в отдельную партию — УПСР (центрального течения), а в апреле 1919 вернулась к старому названию — УПСР.
       После появления IV Универсала Центральной Рады (январь 1918), которым была провозглашена самостоятельная Украинская Народная Республика, произошел правительственный кризис. Председателем Рады народных министров стал Всеволод Голубович. В его правительстве Христюк был министром внутренних дел (с конца февраля 1918 года — государственный секретарь). «Этот кабинет, — напишет впоследствии Христюк, — и перенес на своих плечах весь груз начатой правительством В. Винниченко войны с Советской Россией, а также довел до конца дело мира с Центральными Государствами».
       Христюк был причастен еще к одному важному делу. Он выступал одним из соавторов земельного закона Центральной Рады, который был поставлен на обсуждение в конце декабря 1917-го. На сессии крестьяне — члены УЦР — заявили, что норма свободной от конфискации земли 40 десятин очень высокая. Был подготовлен новый проект земельного закона, значительно более радикальный. Закон утвердили в конце января 1918 года, но поздно: большевики еще в первый день октябрьского переворота издали «Декрет о земле». Им провозглашалась отмена земельной собственности, передача всех помещичьих, церковных, государственных и других земель земельным комитетам, созданным безземельными и малоземельными крестьянами. Фактически это был сигнал для передела земли. При тех обстоятельствах было ошибочно откладывать решение земельного дела. Только закон, который бы обеспечил крестьянам владение землей, мог кое-где парализовать влияние большевистской пропаганды среди украинского крестьянства. Однако земельный закон принимали уже тогда, когда большевистские пушки обстреливали Киев.
       28 апреля 1918 года, в день гетманского переворота, Христюк вместе с другими членами правительства присутствовал на заседании УЦР в Большом зале на третьем этаже киевского Педагогического музея. На том самом заседании, которое было прервано появлением немцев. «Паршивый лейтенант, — писал Христюк, — помахивая револьвером перед президиумом Рады и министрами, требовал выдать ему министров... С бранью и угрозами самым грубым способом потрусили и переписали всех присутствующих на заседании Рады депутатов, министров и публику. Канцелярии парламента были перерыты немецкими солдатами. 29 апреля Рада еще раз собралась и, между прочим, приняла наспех Конституцию УНР. Но уже существование ее было закончено».
       В эпоху гетманщины Христюк, как и другие деятели УПСР, находился в оппозиции к режиму Павла Скоропадского. Эсеры вместе с некоторыми другими политическими партиями создали Украинский Национальный Союз, который, в частности, требовал формирования демократического правительства, немедленной ликвидации крупного землевладения, обеспечения землей крестьян, демократических выборов в парламент и тому подобное. После падения режима гетмана УПСР стала одной из партий Директории УНР, а Христюк имел должность товарища (заместителя) министра внутренних дел в правительстве, которое в августе 1919-го возглавил Исак Мазепа. Это была последняя государственная должность Христюка в Украине: вскоре он эмигрировал в Австрию. В Вене он входит в «Зарубежную делегацию УПСР» (вместе с М. Грушевским, Н. Шрагом, Н. Чечелем и др.), становится соредактором журнала «Бор╕теся — поборете», который издавался в 1920—1922 годах, входит в «Союз украинских писателей и журналистов». Период эмиграции был для Христюка временем обстоятельного переосмысления событий 1917—1920 годов. Желание зафиксировать увиденное и пережитое материализовалось в четыре тома «Зам╕ток ╕ матер╕ал╕в до ╕стор╕╖ укра╖нсько╖ революц╕╖» (над ними он начал работать еще в Украине, в Каменце в 1919 году).
       Этот труд, рядом с такими, как «В╕дродження нац╕╖» Владимира Винниченко, «Укра╖на в огн╕ ╕ бур╕ революц╕╖, 1917—1921» Исака Мазепы и некоторыми другими, относится к своеобразному историко-документальному и в то же время мемуарному жанру. Книжка может служить справочником для выяснения позиции многих исторических деятелей. Это очень важно, поскольку официальная историография в СССР придирчиво «фильтровала» деятелей 1917—1920 годов, давая о них ту информацию, которая была «нужна». Особенно уникальный материал содержится в дополнениях к каждому тому (документы, запрещенные к печати в УССР, и др.). Труд Христюка не стоит идеализировать. Это — один из взглядов на историю украинской революции. Но это взгляд человека, который был свидетелем событий.
       Книжка Христюка увидела свет под эгидой Украинского Социалистического Института (УСИ), который был создан по инициативе Грушевского в конце 1919 года и стал первым украинским научным заведением в эмиграции. Он следил за событиями в Украине. На примере своих коллег из партии он видел, какой режим там господствовал. Левые украинские социалисты-революционеры, фракция УПСР (боротьбистов), в 1920 году влилась в КП(б)У. Вокруг этого большевики подняли пропагандистский шум, хотя вскоре практически все, кто вступил в КП(б)У, были исключены. В мае того же года над группой членов ЦК УПСР состоялся судебный процесс. Среди подсудимых были В. Голубович, Н. Петренко, И. Лизановский, Ю. Ярослав и др. Основная цель процесса заключалась в политической дискредитации этой партии. Было понятно, как большевистская власть относится к «бывшим». Можно было догадаться, что, окрепнув, «диктатура пролетариата» непременно усилит репрессии. Однако у «венцев», в частности и у Христюка все больше вызревало желание вернуться в Украину.
       Почему? На этот вопрос у большевиков был свой ответ. Вот что, например, говорил секретарь ЦК КП(б)У Николай Попов (в начале 1933-го он приехал в Украину в составе «команды» П. Постышева и занимался идеологическим обеспечением разгрома «национального уклона» Николая Скрипника) в докладе на собрании Харьковского партактива 9 июля 1933 года: «И у российских, и у украинских эмигрантов речь шла, собственно говоря, об изменении вех борьбы против советской власти, об определенном маневренном переходе от открытой борьбы к скрытой. И вот этот маневр в 1923—1924 гг. охватывает очень широкие круги украинской контрреволюционной эмиграции. На Украину приезжает тогда группа выдающихся членов ЦК УПСР — важнейшей партии Центральной Рады во главе с Грушевским — Чечель, Шраг, Христюк и другие; приезжает Никовский, который был и премьером при польской оккупации в Киеве 1920 года, ряд профессоров из Галичины. Все это делается под видом признания советской Украины, хотя действительно люди преследуют цель ее буржуазного перерождения».
       Теперь обращусь к оценке, высказанной Владимиром Винниченко в «Запов╕т╕ борцям за визволення» (написан в 1949 году, напечатан в Украине в 1991 г.): «... Михаил Грушевский и его близкие товарищи Шраг, Христюк, Чечель и другие (которые из эмиграции вернулись в Украину) ехали на великий самокритичный подвиг, на тяжелую борьбу за завоевания нашей революции...».
       А вот как квалифицировали это возвращение «шаповаловцы», то есть сторонники члена ЦК УПСР Никиты Шаповала (непримиримого критика Грушевского): «Грушевский, Шраги, Христюки, Чечели, Мазуренки, Никовские спокойненько пошли на службу самому жестокому врагу, пошли позорно, без единой уступки с его стороны».
       Наверное, был все-таки прав Винниченко. Христюк и его коллеги, как и немало других представителей украинской эмиграции, возвращались не с преступными намерениями. Они восприняли принятую большевиками под давлением национал-коммунистов политику «коренизации», а поэтому и «украинизации», стремясь в ее рамках (а эти рамки в 1920-е годы были довольно широкими) сделать как можно больше для украинского возрождения.
       В большевистском руководстве определились различные подходы в отношении возвращения Грушевского и его группы, но все сходились на том, что эти реэмигранты не должны заниматься политической деятельностью. А теперь — объяснение самого Христюка: «Наша группа — «венцев» — приняла новую программу… Новая программа признавала советскую систему власти, кое в чем приближалась к Коммунистической программе, но в основном была некоммунистическая. Программа не признавала принципа пролетарской диктатуры, отстаивала принцип так называемой рабоче-крестьянской демократии, обостряла национальный вопрос и тому подобное... В мае 1924-го в газетах был опубликован документ, известный под названием «Декларация 66-ти» (по количеству человек, которые его подписали). Это был призыв к украинской интеллигенции сотрудничать с большевистской властью, использовать имеющиеся в наличии возможности для национально-культурного строительства. В его подготовке приняли участие А. Попов, В. Мазуренко, Н. Чечель, В. Баланин, Н. Шраг, а также Христюк. Он был и среди участников совещания в школе имени К. Маркса, на котором приняли эту декларацию.
       С весны 1923-го по 1925 год Христюк работал инспектором Украинского банка. Его переходу на другую работу посодействовала случайная встреча в Харькове с Александром Шумским, тогдашним наркомом образования Украины. «Шумский, — вспоминал Христюк, — спросил, где я работаю, и, узнав, что в Укринбанке, сказал, что мне, собственно, нечего сидеть в банке и что целесообразнее было бы пойти на научно- педагогическую работу». Нарком посодействовал назначению Христюка членом Правления Государственного издательства Украины (ГИУ). Здесь опять уместно обратиться к свидетельству самого Христюка: «... Шумский сказал мне, что я, как член Правления ГИУ, должен буду внимательно относиться к украинской интеллигенции, которая будет иметь дела с ГИУ, и принимать вместе с Правлением ГИУ меры к тому, чтобы собрать вокруг ГИУ украинские писательские кадры».
       Во время работы в ДВУ он установил тесные контакты со многими писателями, в частности, с Остапом Вишней, Иваном Днепровским, Павлом Тычиной, Петром Панчем, Николаем Кулишем и другими членами ВАПЛИТЕ, куда входил Николай Хвылевой и которая была основана в Харькове в ноябре 1925 года. Этому сближению в значительной степени содействовало то, что сам Христюк не оставил пера. В 1925 году были опубликованы его исследования «1905 год на Украине» и «Социальные мотивы творчества Н. Хвылевого», несколько изданий выдержал его труд «Очерк истории классовой борьбы и социализма» (в 3-х частях). Он был также автором исследований «Крестьянские походы и войны», «Писательское творчество Винниченко» («Рух», 1928), «Домарксистское освещение творчества Квитки» (1928), «Две книги» (1929), «О литературоведческом методе Ефремова» (1929), «Литературоведческий метод профессора Дорошкевича«(1931), «Образ новой женщины в современной литературе» (1931) и немало других, часть из которых была подписана псевдонимом «П. Костенко».
       Между Христюком — автором «Заметок и материалов к истории украинской революции» и автором названных выше трудов — есть большая разница. Последний предстает исследователем, вынужденным постоянно сопоставлять свои мысли и выводы с господствующей политико-идеологической парадигмой. Тем не менее часть трудов, подготовленных в условиях УССР, не вышла, осталась в рукописях. Это произошло еще и потому, что Христюк, поместил несколько позитивных рецензий о творчестве «ваплитянцев» (в частности Николая Хвылевого и Григория Епика). Громкий скандал разразился после публикации в журнале «Ваплите» (1927, № 5) его статьи «Розпечений пером». Автору вспомнили его «националистическое прошлое», начали утверждать, будто он идеологически управляет ВАПЛИТЕ.
       12 января 1928 года состоялось общее собрание ВАПЛИТЕ, постановившее направить письмо в «Коммунист». Но никакие письма уже не могли помочь. 14 января 1928 года общее собрание ВАПЛИТЕ приняло резолюцию о роспуске своей организации. Вот что вспоминал об этом сам Христюк: «После этого ваплитовцы начали избегать встреч со мной... Позже мои связи с ваплитовцами, когда они организовали «Литературную ярмарку», а следовательно «Пролитфронт», были лишь случайными».
       Инцидент вокруг статьи Христюка повлиял и на его дальнейшую судьбу, ему пришлось уйти из ДВУ. С декабря 1928 года до 1931-го работал в Народном комиссариате финансов, сначала заместителем начальника Управления государственными прибылями, а с 1930 года — заместителем руководителя сектора экономического планирования. В 1931 году Христюк перешел на работу в Институт Т. Шевченко на должность научного сотрудника. Одновременно был секретарем журнала «Литературный архив». Но поработать ему здесь долго не удалось: в марте 1931 года он был арестован по обвинению в участии в «контрреволюционной организации», которая впоследствии будет названа «Украинский национальный центр» (УНЦ)
       Замысел «драматургов» из ГПУ на самом деле был грандиозным, ведь речь шла о деле организации, которая не только стремилась к «консолидации антисоветских украинских сил», но и действовала «по директивам правительственных кругов капиталистических государств, возглавляющих подготовку интервенции (Франции и Польши) и руководящих сил II Интернационала», и к тому же имела связь с другими контрреволюционными организациями (к которым принадлежали «Трудовая крестьянская партия», «Промпартия», «Союзное бюро РСДРП», «Российская офицерская организация» и др.).
       Мне пришлось видеть изготовленную в ГПУ УССР 1931 года схему устройства УНЦ и его связей. Схема эта, если ее принять на веру, действительно производит незаурядное впечатление. А в центре ее можно увидеть фамилию Грушевского, которого объявили руководителем УНЦ. В обвинительном выводе — список привлеченных по этом делу. Под номером шесть — имя Христюка.
       Еще в 1950-е — 1960-е годы, в период «оттепели», начали открываться факты, которые убедительно засвидетельствовали: дело УНЦ было инспирировано. Например, Николай Шраг, который постановлением ОГПУ СССР от 7 февраля 1932 года был лишен свободы на 6 лет и выжил после многолетних скитаний, 11 марта 1965 года дал такие показания: «В 1931 году ко мне применяли запрещенные методы следствия. Частые допросы в ночное время, стояние на ногах во время допросов, крики и оскорбления следователей Пустовойтова, а иногда Когана физически и морально измучили меня и деморализовали... Ни о какой организации я ничего не знал, вредительством и подготовкой восстания не занимался. По требованию следователя я назвал участниками контрреволюционной организации бывших членов УПСР, своих знакомых... Посещения и встречи в домашних условиях по поводу различных семейных празднеств со своими товарищами... я выдавал как совещания участников контрреволюционной организации. То есть, я писал все, что от меня требовали, чтобы только меня не вызвали ночью и не кричали».
       Бесспорно, что так поступали и с Христюком, чье имя, кстати, часто встречается в свидетельствах лиц, которым повезло выжить. Вот что, в частности, заявил один из осужденных: «Христюка Павла я знал в Харькове как литератора... Знаю, Христюк написал ценную книгу «Философские и общественно-политические взгляды И. Франко», но вскоре был арестован, и эту книгу под своим именем выдал Беленький-Березинский (речь идет об Антоне Беленьком-Березинском, который был директором издательства «Рух» и председателем правления Украинской советской энциклопедии. — Ю.Ш. ), бывший член Политбюро ЦК КПЗУ. Христюк был очень сдержанным и скромным человеком. Больше о нем сказать ничего не могу».
       Прибегая к индивидуальным методам шантажа, следователи по делу УНЦ достигли успеха. Все те лица, которых «вписали» в это сфабрикованное дело, дали необходимые свидетельства. Дал их и Христюк. Его «раскаяния» в несовершенных преступлениях составляют два тома плотно написанного текста, как правило, с обеих сторон каждого листа. Тяжело читать эти собственноручно написанные свидетельства, в которых правдивые факты из жизни самого Христюка, истории УНР, УПСР вплетены в нужную следователям «вредительскую» линию. Примечательно и то, что Христюку кто-то постоянно подсказывал, что говорить дальше, что детализировать. Этот «дирижер» (вероятно кто-то из начальства ГПУ) оставил замечания, сделанные карандашом на полях некоторых страниц
       31 июля 1931 года уполномоченный секретно-политического отдела ДПУ УССР С. Пустовойтов подписал (и ознакомил Христюка) постановление о заключении его в корпусе № 2 Дома предварительного заключения (БУПР) № 1. 7 февраля 1932 года постановлением Коллегии ОГПУ СССР Христюк был осужден на 5 лет лишения свободы. Постановлением Особого совещания НКВД СССР от 21 января 1935 года ему назначены 3 года ссылки в северный край. Впоследствии он был освобожден, но воли он так и не увидел. 3 ноября 1936 года Особое совещание НКВД СССР приговаривает Христюка к 8 годам лишения свободы. Как свидетельствуют документы, он умер 29 сентября 1941 года в «Севвостлаге» Архангельской области.
       Только в 1989 году все лица, которым инкриминировалось участие в УНЦ, были реабилитированы. Среди них и Павел Христюк. Сейчас он возвращается в политическую историю Украины, а его книга «Заметки и материалы к истории украинской революции» помогает понять непростые события периода 1917—1920 годов.

      (Опубликовано в газете "День", № 135, 12.08.2006 г.).

• Страница рассылки
• Архив рассылки
• Написать письмо автору рассылки