Знаем ли мы украинскую ночь?
Нет, мы не знаем украинской ночи.
В.Маяковский
"ДОЛГ УКРАИНЕ"

ПОЧЕМУ СТАЛИН НАС УНИЧТОЖАЛ?
Станислав КУЛЬЧИЦКИЙ, доктор исторических наук, профессор

      Начало смотрите в предыдущих номерах(108, 109) рассылки.

      КОНФЛИКТ ВНУТРИ ПОКОЛЕНИЯ

      Уже говорилось о том, что тема Голодомора политизируется непереборчивыми политическими деятелями правого и левого направления. Они играют на свой электорат, что вполне естественно для политиков. Почему же игра на теме голода становится возможной? Почему наши соотечественники по-разному относятся к Голодомору? Чтобы понять это, нужно снова воспользоваться более-менее абстрактной категорией - поколением.
      В прошлом я думал, что для такого анализа больше подходит другая категория - территория. Сколько уже говорилось о разделении Украины на восток и запад, об особом менталитете населения западных областей, поглощеных Россией в виде Советского Союза (или воссоединенного с УССР - что тоже верно) только в 1939-1940 гг.! Теперь думаю, что решающую роль в формировании разницы между восточными и западными областями современной соборной Украины сыграло наличие или отсутствие массовых репрессий во время формирования поколения.
      Массовые репрессии Кремль применял в ходе построения "государства-коммуны" в 1918-1938 гг. и в ходе сталинской советизации западных областей Украины в 1939-1952 гг. Нетрудно заметить, что во втором случае репрессии пришлись уже на другое поколение. То есть население западных и восточных областей, которое принадлежит к старейшему теперь поколению, имеет различный жизненный опыт и соответственно по-разному относится к истории.
      Жители западных областей люто ненавидят коммунизм и на дух не переносят компартийно-советскую номенклатуру, которая проводила репрессии во время "первых советов", то есть с 1939 года, и во время "вторых советов", то есть с 1944 года. Жители восточных областей являются воспитанниками советской школы. Они были лояльны к власти (в отличие от родителей), и сталинские репрессии их не коснулись. Хотя репрессии в СССР оставались массовыми вплоть до смерти Сталина, они стали выборочными, направляясь против определенной территории (республики Балтии, западные области Украины) или определенной национальности (кампания борьбы с космополитизмом, "дело врачей"). Манипулируя порабощенным населением, Сталин использовал человеческие и материальные ресурсы восточных областей Украины для борьбы с антисоветским партизанским движением в ее западных областях.
      Антикоммунизм населения западных областей проявляется везде и всегда. Запад и украинская диаспора, которая имеет преимущественно галицкое происхождение, близко к сердцу приняли трагедию Голодомора, хотя не переживали ее. Вклад хорошо организованной североамериканской диаспоры в раскрытие самого ужасающего преступления Кремля был решающим.
      Для антикоммунистично настроенных представителей старшего поколения в западных областях голод 1932-1933 гг. был преступлением Кремля а priori. Они не нуждались в документальной базе и верили на слово свидетелям Голодомора. Оказалось, что верили правильно. Наоборот, представители этого поколения на востоке прошли (если прошли) долгий и болезненный путь десоветизации, то есть осознанного отказа от навязанных в детстве советской школой стереотипов мышления и поведения.
      Ветеранам Великой отечественной войны и ветеранам Украинской повстанческой армии трудно поладить не потому, что они воевали друг против друга. Другие противники в Европе давно уже поладили. У наши ветеранов - различный жизненный опыт, а от убеждений далекой юности нелегко отказываться. Возможно, реальная картина Голодомора будет способствовать болезненной переоценке ценностей. Осознание того, что ты стал таким, какой ты есть, благодаря манипуляциям власти - неприятно, это я признаю. Но еще неприятнее - оставаться таким до своего смертного часа! Как можно быть сталинской марионеткой через полстолетия после смерти Сталина?
      Моя собственная переоценка ценностей произошла как раз под влиянием исследования истории Голодомора. В 1981 году я напечатал книгу "Партия Ленина - сила народная", предназначенную для учеников советской школы. Я был искренен с ними, потому что верил в то, о чем писал. Верил не только благодаря воспитанию в этой вере. Построенное силовыми средствами ленинское "государство-коммуна" стало по-своему гармоничным, когда необходимость в применении силы отпала. Тогда на первом плане оказались пропагандируемые советской властью вечные ценности. Я видел, конечно, двойные стандарты, но списывал их на несовершенство человеческой натуры. Я ощущал несвободу, но оправдывал ее необходимостью выживать в "капиталистическом окружении". Собственно, что может рассказать о небе рожденная в клетке птичка?
      После нескольких лет исследования Голодомора я понял, что советская власть была способна истреблять людей. Миллионы людей… Такой оказалась власть, которую породила привлекательная внешне коммунистическая идея. Как можно было относиться к такой власти и такой идее после осознания того, каким был Голодомор?
      В 1991 году я со своими двумя младшими коллегами издал книгу "Сталинизм в Украине". Само ее название свидетельствует, что я еще цеплялся за такой популярный и теперь на Западе термин "сталинизм", спасая им идею социального равенства. Мол, во всем виноват Сталин. Только позже пришло понимание, что миллионы потерянных жизней являются следствием внедрения в жизнь ленинской идеи "государства-коммуны". Если коммунистическую идею персонифицировать, то ее следует назвать ленинизмом, если партизировать - то большевизмом.
      "Цена "большого перелома" - так я назвал вторую свою книгу 1991 года издания. Название происходит от размышлений Н. Хрущова о цене коллективизации в жизнях советских людей. Они тогда меня поразили, потому что это говорил вождь КПСС. На 432 страницах книги - сотни документов, которые составляют вместе рельефную картину Голодомора. Оказала ли она влияние на тех людей моего поколения, которые нуждаются в переоценке ценностей?
      Сомневаюсь в этом. Не последнюю роль в осмыслении реальной картины Голодомора обществом играет государство. Именно оно через свои специализированные органы должно донести до сознания граждан добытое учеными знание о недавнем прошлом и тем самым предупредить конфликт среди людей, порожденный различным жизненным опытом. Не подкрепленные повседневной просветительской работой призывы Президента Украины к примирению ничего не дадут.
      После 1987 года украинская компартийно-советская номенклатура относилась к научно-исследовательской и просветительской работе по тематике голода с заметным энтузиазмом. В сентябре 1990 года меня включили в состав идеологической комиссии ЦК Компартии Украины, хотя никогда не занимал никаких должностей в аппарате. После того, как Верховная Рада провозгласила независимость Украины, информация о Голодоморе была использована "суверен-коммунистами" во главе с Л. Кравчуком для убеждения избирателей в правильности такого решения. Дж. Мейс вспоминал, что фильм режиссера Олеся Янчука "Голод-33", который он консультировал, не получил ни копейки государственных средств, пока создавался, но был показан по телевидению перед референдумом 1 декабря 1991 года. Первые президенты Украины ограничивались преимущественно символическими шагами (памятный знак на Михайловской площади в Киеве, установление Дня памяти жертв Голодомора в четвертую субботу ноября). Большинство книг на тему Голодомора изданы за спонсорские, а не государственные средства. За полтора десятилетия у руководителей Украины не нашлось воли и желания переиздать трехтомник свидетельств очевидцев трагических событий в украинском селе после 1928 года перед комиссией Дж. Мейса. В этом трехтомнике - голос поколения, которое родилось перед 1920 годом. Уникальность его обусловлена тем, что первое поколение советских людей уже отошло.
      Из-за отсутствия прямого желания органов власти заниматься темой Голодомора эту функцию взяли на себя оппозиционные силы. Следует признать, что они сделали немало полезного. Вместе с тем произошла политизация темы. После оранжевой революции, которая устранила от власти старую номенклатуру, некоторым бывшим оппозиционерам начало казаться, что теперь все можно. Начали они с "малого" - попытки перенести установленный Л. Кучмой в 1998 году День памяти жертв Голодомора с осени на весну. Мол, пусть не мешает годовщине оранжевой революции! Удивляет нравственная глухота таких людей.

      ДИСКУССИИ С РОССИЙСКИМИ УЧЕНЫМИ
      Отношение общественности и власти в России к событиям 1932-1933 гг. - это отдельная важная тема в рассматриваемой проблеме. Даже если мы докажем фактами, что голод 1932-1933 гг. в Украине был геноцидом, нам придется на международном уровне встретиться с другой трактовкой общего прошлого.
      Дискуссии с российскими учеными следует осуществлять максимально открыто, убеждая в правоте своей позиции не только противоположную сторону, но и собственную общественность. Этого требует современное состояние осмысления Голодомора гражданами Украины.
      Немало наших соотечественников считают, что причины голода 1932- 1933 гг. не ясны. Другие думают, что голод вызван засухой или/и хлебозаготовками. Именно такими были причины голода 1946-1947 гг., который люди еще помнят. Те, кто считает Голодомор геноцидом, по большей части не углубляются в политико-правовую сущность понятия "геноцид". Они уверены, что вызванная действиями власти массовая гибель населения всегда является геноцидом. Этому противоречит казахская трагедия. Силовые попытки "посадить" кочевников-казахов на землю со стороны безграмотных компартийных чиновников привели к голоду, относительные размеры которого (что касается общей численности этноса) превышают украинский Голодомор. Однако трагедия казахов не была следствием террора голодом.
      Анализировать голод 1932-1933 гг. в Украине нужно в контексте политико-правового содержания термина "геноцид". На протяжении сравнительно короткого времени Сталин целеустремленно уничтожал сельское население двух советских административно-политических образований, в которых численно преобладали украинцы (УССР и Кубанский округ Северо-Кавказского края РРСФР). Сразу хочу отмежеваться от тех своих единомышленников, которые формулируют цель геноцида по-другому: Сталин уничтожал украинцев! Понятно, что конечный результат был именно таким: Сталин уничтожал украинцев. Но мы никого не убедим в справедливости утверждения о геноциде в такой упрощенной, сугубо эмоциональной формулировке.
      Много лет я общаюсь с небольшим кругом ученых, которые исследуют украинский Голодомор в России и странах Запада, знаю их образ мышления. Поэтому приходится продуманно и четко формулировать позицию в вопросе о геноциде.
      Социально-экономические причины голода 1932-1933 гг. мне были понятны и в начале 90-х гг. Потом в отделе истории межвоенного периода Института истории Украины мы занялись исследованиями компартийно-советской разновидности тоталитаризма как целостной политико- экономической системы, включительно с национальной политикой Кремля. Теперь есть аргументация, которая касается национальной составляющей в политике Кремля.
      Все приведенные здесь замечания необходимы, чтобы придать свойственную тональность изложению дискуссий с российскими учеными о природе голода 1932-1933 гг. в Советском Союзе.
      Начало этим дискуссиям положила устроенная в мае 1993 года посольством Украины в Москве информационно-аналитическая конференция "Голодомор 1932-1933 гг.: трагедия и предостережение". С обеих сторон тогда присутствовали ученые, политики и журналисты. Мы говорили о терроре голодом, примененном Кремлем против Украины, они твердили, что сталинские репрессии были лишены национальной окраски. Только бывший диссидент, а в 1993 году - председатель комиссии по правам человека Верховной Рады ССР Сергей Ковалев нашел в себе мужество сказать, обращаясь к украинской стороне: "Простите нас!"
      Потом в московской газете появилась статья журналиста Л. Капелюшного, написанная после его ознакомления с книгой В. Маняка и Л. Коваленко "33-й: голод: народная книга-мемориал". В книге журналист увидел "имеющие юридическую силу свидетельские показания, свидетельства очевидцев геноцида" ("Известия", 1993, 3 июля).
      И ковалевское "Простите нас!", и вывод Л. Капелюшного были усилены выступлениями на международной научной конференции "Голодомор 1932-1933 гг. в Украине: причины и последствия", которая состоялась в Киеве 9-10 сентября 1993 года в присутствии Президента Украины. Если Леонид Кравчук обвинил в трагедии украинского народа сталинское правительство, то Иван Драч, который выступил вслед за ним, поставил проблему в другую плоскость. "Наступило время до конца осознать раз и навсегда, - сказал он, - что это был только один из ближайших к нам, уцелевшим и сейчас живущим украинцам, этап планомерного искоренения украинской нации, неприятие существования которой глубинно заложено у потомков северных племен, которым наш народ дал свою веру, культуру, цивилизацию и даже имя".
      Российские специалисты по проблеме коллективизации и голода Илья Зеленин, Николай Ивницкий, Виктор Кондрашин и Евгений Осколков в коллективном письме в редакцию одного из исторических журналов Российской академии наук высказали тревогу в связи с тем, что большинство участников конференции настаивали на "некоей исключительности Украины, особом характере и содержании этих событий в республике, в отличие от других республик и регионов страны". Они утверждали, что голод в Украине не отличался от голода в других регионах, а противокрестьянская политика сталинского руководства не имела ярко выраженной национальной направленности ("Отечественная история", 1994, № 6, стр. 256).
      Обосновывая свою позицию, коллеги делали ударение (со ссылкой и на содержание моего доклада на этой конференции) на социально-экономические аспекты голода 1932-1933 гг. Безусловно, экономическая политика Кремля не различала границ национальных республик, в этом отношении их аргументация была безупречна. Однако отрицание украинской специфики голода подводило российских коллег, хотели они того или нет, к утверждению об отсутствии у Кремля национальной политики, в том числе ее репрессивной составляющей. То же самое утверждение: "Сталинские жертвы не имеют национальности!" - довелось мне услышать уже от другой по составу российской делегации на Международном симпозиуме в Торонто на тему "Население СССР 20-30-х гг. в свете новых документальных свидетельств" (февраль 1995 года). Но история СССР имеет немало примеров репрессий по национальному признаку. Стоит ли их перечислять?
      В последние годы Институт истории Украины наладил сотрудничество с Институтом общей истории РАН, а через него - со специалистами других учреждений РФ в рамках Украинско-российской комиссии историков (сопредседатели - акад. НАН Украины Валерий Смолий и акад. РАН Александр Чубарьян). 29 марта 2004 года в Москве состоялось заседание комиссии с участием многих известных российских специалистов по аграрной истории. Обсуждалась книга "Голод 1932- 1933 годов в Украине: причины и последствия", изданная в 2003 году Институтом истории Украины к 70-ой годовщине Голодомора. 30 авторов создали том крупного формата - 888 страниц, плюс тетрадь иллюстративных материалов в 48 страниц.
      Несколько экземпляров книги были переправлены в Москву задолго до заседания комиссии. Но она не убедила российских историков. Вскоре после этой встречи В. Данилов и И. Зеленин изложили свою точку зрения относительно проблемы в статье, опубликованной журналом "Отечественная история" (2004, № 5). Суть их позиции отражена в самом названии статьи: "Организованный голод. К 70- летию общекрестьянской трагедии".
      Фамилии авторов статьи журнал взял в траурную рамку. Наших оппонентов вскоре после встречи не стало. Это большая потеря для российской исторической науки, для всех нас. Тем более, что перспективные российские ученые последующих поколений не спешат браться за разработку "трудных проблем".
      В последнее время в научное обращение введены новые архивные документы по аграрной истории советского периода. В первую очередь, это результат подвижнического труда Виктора Петровича Данилова. Такое пополнение базы первоисточников существенно укрепляет позиции украинской стороны в ее попытках убедить мир в том, что Голодомор был геноцидом.
      Подытоживая результаты нашей встречи 29 марта 2004 года в упомянутой выше статье, В. Данилов и И. Зеленин пришли к такому заключению: "Если уж характеризовать голодомор 1932-1933 гг. как "целенаправленный геноцид украинского крестьянства", на чем настаивали некоторые историки Украины, то надо иметь в виду, что это был геноцид в равной мере и российского крестьянства". С таким итоговым выводом украинская сторона может согласиться. Ведь мы не утверждаем, что сталинскими жертвами были исключительно украинцы. Скажу даже больше. Специфика "социалистического строительства" и характер политического уклада были такими, что в наибольшей степени (в процентах к численности) пострадали в 1918-1938 гг. непосредственные исполнители сталинских преступлений - чекисты, на втором месте оказались члены государственной партии, особенно - компартийно-советская номенклатура, далее - граждане национальных республик и, наконец, - россияне.
      Чем объяснить сдержанность российских ученых в вопросе о геноциде? Тем, по-видимому, что международное сообщество все активнее использует в повседневной жизни "Конвенцию о предупреждении преступления геноцида и наказания за него" от 9 декабря 1948 года. В частности, в международном форуме "Предотвращение геноцида: угрозы и ответственность", состоявшемся в Стокгольме в январе 2004 года, принимали участие руководители многих государств. Ключевыми были такие вопросы: политические, идеологические, экономические и социальные корни насилия, связанного с геноцидом; механизмы предупреждения и реагирования на международном уровне на угрозу геноцида; использование дипломатических, гуманитарных, экономических и силовых механизмов предотвращения геноцида.
      В украинском обществе только маргинальные политики правого направления настаивают на ответственности современной России за украинский Голодомор и требуют моральной или даже материальной компенсации. Официальное признание России правонаследницей Советского Союза не может обременять ее ответственностью за преступления большевистских, белогвардейских или любых других режимов, которые контролировали в прошлом российскую территорию. Даже попытки руководителей Кремля "привязаться" к некоторым атрибутам бывшего Союза (свидетельством этого является, например, мелодия Государственного гимна РФ) не дают оснований для выдвижения претензий. В конечном счете, ностальгия по советскому прошлому одинаково свойственна определенным кругам украинского и российского общества, главным образом, старшему поколению.
      В России вполне свободно издаются документальные сборники, в которых отражены государственные преступления сталинской эпохи. Собственно, построить концепцию украинского Голодомора как геноцида оказалось возможным только на основании обнародованных в Москве документов. Вместе с тем попытка унаследовать достижения советской эпохи (в первую очередь, победу во Второй мировой войне), вынуждает российских чиновников, насколько это возможно в условиях отсутствия диктатуры, затенить сталинские преступления. В наибольшей степени это касается преступления геноцида, хотя Конвенция от 9 декабря 1948 года не обременяет ответственностью правопреемников преступных режимов.
      Конечно, если Россия хочет унаследовать достижения советской эпохи, она должна унаследовать и негатив, т.е. произнести ковалевское "Простите нас!" Намек на такую "повинность" сделал в 2004 году Европейский парламент, когда признал актом геноцида депортацию чеченцев. Однако мало кто хочет без крайней необходимости унаследовать моральную ответственность за преступления предыдущих режимов.
      Вот почему Россия является решительным противником признания украинского Голодомора геноцидом. В августе 2003 года в интервью украинской редакции ВВС посол РФ в Украине Виктор Черномырдин заявил: "Голодомор затронул все советское государство. Не меньше трагедий и боли было на Кубани, Урале, Поволжье и в Казахстане. Не было таких изъятий только на Чукотке и в северных районах, потому что там нечего было конфисковывать". Официальные представители России в ООН сделали все возможное, чтобы в Общем заявлении 36 государств в связи с 70-ой годовщиной украинского Голодомора не оказалось определение этой трагедии как геноцида.
      Нам остается убедить россиян в том, что украинский голод был следствием не только репрессивных хлебозаготовок, но и отлично организованной конфискации всех продовольственных запасов у крестьян. Доказательная база существует, и если голос украинских ученых усилится голосами западных историков, эта задача станет осуществимой.

      ПОЗИЦИЯ ЗАПАДНЫХ ИССЛЕДОВАТЕЛЕЙ
      Во времена "холодной войны" на Западе сформировалась плотная сеть научно-исследовательских учреждений, которые занимались так называемой советологией. Но никто из советологов не интересовался тем, что происходило в Украине в 1932-1933 гг.
      Английский литературовед, ровесник Русской революции Роберт Конквест после переезда в США начал работать в Институте изучения СССР при Колумбийском университете. Именно ему принадлежит первая в неукраинской историографии книга о Большом голоде в СССР, опубликованная в 1986 году. Автор знаменитого "Большого террора" не ошибся, определяя сталинскую политику в Украине как особую разновидность террора - террор голодом. Книга Р. Конквеста "Жатва скорби" основывалась на литературных источниках (подобранных в основном Дж.Мейсом) и была оценена широкой общественностью как сенсационная. Наоборот, в кругах советологов ее приняли неодобрительно: автора обвинили в политической заангажированности, поскольку он принял заказ на книгу от украинской диаспоры.
      В конце 80-х гг. в среде советологов возникло течение "ревизионистов". Его представители считали, что историографию времен "холодной войны" нужно пересмотреть, поскольку она идеологически противостояла коммунизму, т.е. выходила за рамки научных знаний. Труды комиссии Конгресса США по украинскому голоду "ревизионисты" приняли в штыки. Самого Дж.Мейса, как он писал, обвинили в фальсификации истории ("День", 2003, 18 ноября). Не имея перспектив постоянной работы в США, Мейс приехал в Киев и сначала устроился на работу в институте, организованном Иваном Курасом на базе бывшего Института истории партии при ЦК Компартии Украины.
      В советские времена, как и в первые постсоветские годы, украинская историческая наука не имела самостоятельного международного статуса. Наоборот, российским историкам приходилось только укреплять давно существующие связи. Международный статус российской науки резко возрос после открытия архивов сталинской эпохи.
      В 1992 году начал свою работу организованный В. Даниловым теоретический семинар "Современные концепции аграрного развития" при Междисциплинарном академическом центре социальных наук (Интерцентре). На заседание 24 июня 1997 года был вынесен доклад С. Виткрофта (Австралия) и Р. Дэвиса (Великобритания) "Кризис в советском сельском хозяйстве (1931-1933 гг.)". В журнале "Отечественная история" (1998, № 6) отчет об этом семинаре приводится на десятках страниц. Трудно рассказать о нем в нескольких абзацах, но попробую.
      С. Виткрофт во вступительном слове осудил тезис о том, что это был "организованный голод" и что Сталин преднамеренно изымал хлеб, чтобы крестьяне гибли. В докладе большое внимание уделялось Украине. Утверждалось, что Кремль ничего не знал, а когда информация о голоде начала поступать, "перед политбюро ЦК ВКП(б) все острее вставала проблема отпуска (крестьянам. - С.К. ) дополнительного хлеба". С февраля до июля 1933 года было принято 35 постановлений политбюро ЦК ВКП(б) и декретов Совнаркома СССР о выдаче продовольственного зерна.
      Таким был доклад… И что интересно: приведенные факты соответствовали истине! Неизвестно только, почему от голода погибали миллионы людей. Своим цинизмом исследователей поразил только один документ - резолюция ЦК КП(б)У о разделении крестьян, попавших в больницу с диагнозом "дистрофия", на больных и выздоравливающих. Требовалось улучшить питание последних в пределах имеющихся в наличии ресурсов, чтобы как можно быстрее отправить их на посевную.
      Конечно же, Сталин не применял террор голодом, чтобы уничтожить всех крестьян подряд неизвестно для чего. Кому повезло выжить, того отправляли на колхозные работы и кормили в поле, во время работы. Кормили тем продовольствием, которое отпускалось по специальным постановлениям высших органов власти. Так демонстрировалась забота государства о сохранении жизни своих граждан. Так крестьяне приучались работать в общественном хозяйстве колхозов.
      Р. Маннинг (Гарвардский университет), опираясь на расчеты авторов, отметила: накануне урожая 1933 года государственный продовольственный резерв составлял от 1,4 до 2,0 млн. тонн зерна. Этого хватало, чтобы предупредить массовый голод. "Что заставило советское правительство, - спрашивала она после этого, - изымать и экспортировать столь значительную часть крайне низкого урожая и удерживать больший продовольственный запас, чем во времена прежних хлебных кризисов? Эти вопросы требуют ответов!" Это - вежливое отрицание основного содержания доклада. Наоборот, Л. Виола (Торонтский университет) одобрила предложенный докладчиками взгляд на трагедию 1932 - 1933 гг. именно потому, что он был "ревизионистским", т.е. отличался от предыдущих взглядов относительно голода, организованного властью, или даже геноцида со стороны сталинского руководства. Ю. Мошков согласился с тем, что крестьянам предоставляли продовольственную помощь в первой половине 1933 года, но к этому очевидному факту добавил: "Отрицать яростное стремление именно Сталина осенью 1932 года наказать непокорных крестьян, не желающих отдавать все до зернышка, по-моему, невозможно". М. Вилцан воспользовался положениями доклада, чтобы атаковать авторов "концепции рукотворного голода" М. Ивницкого, В. Кондрашина и Е. Осколкова. Последние с фактами в руках отразили атаку.
      Вот таким получился этот теоретический семинар в Интерцентре - с комплиментами в адрес "ревизионистов" и с нападками на тех российских ученых, которые под давлением неопровержимых фактов назвали голод 1932 - 1933 гг. рукотворным. Не удивительно, что последние не осмелились предпринять еще один шаг и назвать голод в Украине геноцидом.
      Ситуация с осмыслением Голодомора на Западе в конце 90-х гг. была такой, как показал этот семинар. Теперь положение существенно улучшилось. Переломным пунктом, кажется, стала международная конференция, организованная Институтом исследований истории и религии в городе Виченца (Италия) в октябре 2003 года. Не буду останавливаться на ее работе, поскольку Дж.Мейс об этом написал ("День", 21 октября 2003 года). Важным оказался результат: в принятой резолюции ученые из Италии, Германии, Польши, Украины, США и Канады (М. Ивницкий и В. Кондрашин - воздержались) призывали премьер-министра Италии, президента Евросоюза Сильвио Берлускони и главу Еврокомисии Романо Проди приложить усилия для международного признания украинского голода 1932 - 1933 гг. актом геноцида.
      Конференция в Виченце имела продолжение. 5 сентября 2005 года в Киево- Могилянской академии в присутствии посла Италии Фабио Фаббри и директора Итальянского института в Украине Никола Баллони состоялась презентация книги "Смерть земли. Голодомор в Украине 1932 - 1933 гг.", подготовленной по материалам конференции в Виченце. Репортаж Надежды Тысячной об этой встрече ("День", 7 сентября 2005 года) имел такой же заголовок, какой дал Дж.Мейс своей корреспонденции из Виченцы - "Интеллектуальная Европа об украинском геноциде". В этом есть определенная символика: Мейса уже нет, а его слово с нами.
      Участник конференции в Виченце, профессор Кельнского университета Герхард Зимон организовал на VII Всемирном конгрессе историков в Берлине (июль 2005 года) стенд под названием "Был ли голод 1932 - 1933 гг. в Украине геноцидом?" Обсуждение этого вопроса состоялось в форме острой дискуссии. Благодарен Г. Зимону за то, что он отказался зачитать собственный доклад, чтобы дать мне дополнительное время для обоснования своей позиции. Благодарен ему также за содействие в переводе моей статьи на немецкий язык и опубликовании ее в авторитетном журнале "Ост- Европа". Весь коллектив Института истории Украины благодарен этому авторитетному специалисту по истории Центрально-Восточной Европы за его интерес к Голодомору и опубликованную в "Украинском историческом журнале" статью, которая является новым словом в немецкой историографии проблемы.

      ЗАГЛЯНУТЬ В БЕЗДНУ
      Мы видим, что проблема осмысления Голодомора отечественными и зарубежными учеными, украинским обществом и международным сообществом оказалась совсем непростой. Знаем ли мы все, что происходило в нашей Украине семь - восемь десятилетий тому? Освободились ли мы от стереотипов, заложенных в сознание нескольких поколений?
      Иногда приходится под грузом новых или переосмысленных фактов отказываться от установившихся представлений о тех или иных аспектах прошлого. Это - нормально для профессионального историка, в этом - смысл научного поиска. Когда началась горбачовская десталинизация, одна импульсивная женщина не выдержала и на весь Советский Союз заорала: "Не могу пожертвовать принципами!". Она не нашла в себе мужества заглянуть в бездну и увидеть, насколько ленинская идеология отличалась от ленинско-сталинской практики.
      Фальшь советской эпохи нужно выдавливать из себя по капле. Чем скорее наше общество освободится от стереотипов прошедшей эпохи, тем легче будет жить. Могущественным рычагом в этом может стать правда о Голодоморе.
      Какова она, эта правда?
      (Продолжение следует)

      (Опубликовано в газете "День", № 207, 10.11.2005 г.).

• Страница рассылки
• Архив рассылки
• Написать письмо автору рассылки