ИНСТИТУТ НЕЗАВИСИМЫХ СТРАТЕГИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЙ (ИНСИ :: CI-UA) WWW.INSI.ORG.UA

Главная ИНСИ Материалы РЕГИСТРАЦИЯ В ПРОФ.КЛУБЕ@ ? Форум

Выпуск No 27 2005-12-13 ОРИГИНАЛ СТАТЬИ НА САЙТЕ ИНСИ >> Модель "РАССВЕТ РОССИИ" или О НАЛИЧИИ ГЕОСТРАТЕГИЧЕСКОЙ СОСТАВЛЯЮЩЕЙ В СОВРЕМЕННОЙ РОССИЙСКОЙ ("ПУТИНСКОЙ") ПОЛИТИКЕ (Рабочая версия) Присутствует ли геополитическая и долгосрочная стратегия в современной российской политике? Мировоззренческая, мотивационно-идеологическая составляющая Социо-инжиниринговая "механика". Сюжетно-стратегическая география Экономика. Деньги. Ресурсы. Технологии Транс-хронологическая развертка проекта. Привязка к текущей ситуации Возвращаясь к исходному вопросу   Присутствует ли геополитическая и долгосрочная стратегия в современной российской политике? Лидер нации, тем более нации де-факто влияющей на цивилизационные процессы (даже в ситуационно ослабленном состоянии), не может оперировать стратегиями "ниже чем" геополитического уровня – это, как минимум, условие сохранения "статус-кво" нации в текущей геополитической гонке. Не удивительно, что все "политические движения" таких власть предержащих находятся под пристальным вниманием общественности, в том числе, пытающейся разглядеть признаки стратегического замысла. (Полная картина стратегий, по понятным причинам, публично не раскрывается, что обеспечивает дополнительную притягательность общественного интереса). Россия – один из наиболее ярких тому примеров. Добавляет интриги неумолимое приближение 2008-го года и общая геополитическая ситуация, складывающаяся как в мире, так и на евро-азиатском континенте. Во многих аспектах этой ситуации Россия, с её неподатливым и "излишне самостоятельным" текущим курсом, стоит "как кость в горле" у геостратегов "глобальной конвергенции", испытывающих необходимость срочного "оперативного маневрирования". "Ближнее зарубежье" к происходящему в Москве присматривается не менее внимательно. В силу своего историко-географического расположения и "розы ветров" глобально-политических процессов его представители (наиболее характерный пример – Украина) в большей или меньшей степени вынуждены вовлекаться в шаткую "многовекторность". Не менее ревностно за происходящим следит собственно российский политикум. Не так давно в российском медиапространстве был отмечен ряд условно-синхронных событий, симптоматично связанных с темой искомой стратегии (геостратегии) в тактических политических действиях России. Далее упомянуты некоторые из них: Это прецедент последних "знаковых" правительственных перестановок средины ноября (и сонм сопровождающих комментариев). Это "правый" PR-антураж празднования 4 ноября и контекстно связанные с этими событиями комментарии в западной и российской прессе. Обратила на себя внимание появившаяся 3 ноября (за день до указанных мероприятий!) в "The Wall Street Journal", США, статья, продолжающая формировать в глазах западных обывателей демонический образ сегодняшних российских идеологов "евразийства". Это PR-манифестация "масштабного плана перспективного развития" России, под декларируемым авторством опального олигарха (или уже не олигарха?) и претендующая на "альтернативную" государственную стратегию. (Само появление данного документа подводит к забавно-парадоксальному "эзоповому" выводу – олигарх свою интеллектуальную энергию и творческий энтузиазм способен направить "на общее благо", очевидно, только после жесткого внешнего "аудита" с "конфискацией" и под впечатлением годовой отсидки "в тишине"). Это прогнозно-аналитическая статья на тему международной стратегии и приоритетов России, вышедшая в солидном издании и под солидным авторством. Стратего-идеологические выводы, следующие из некоторых ключевых рекомендаций статьи и подразумеваемые изящной компоновкой аргументации, однако, более характерны для "хода мысли" таких геостратегических апологетов, как "Council on Foreign Relations (CFR), USA" и его печатного органа – журнала "Foreign Affairs" (что и послужило причиной настоящего упоминания публикации). В связи с чем, фигурирование РАН в титуле данной статьи выглядит несколько необычно. Это, также, одна из статей известного политолога с традиционной для него острой критикой главы государства. Последняя упомянута не столько по причине известности автора, но в большей степени потому, что в её представлении модель действий российской власти низводится до уровня "бытовых бизнес-мотиваций". Соответственно, поддается сомнению наличие какой бы то ни было реальной государственной "геополитической стратегии" в намерениях и деятельности В.Путина (что сформулировано буквально). В контексте предыдущего (предшествующего списку) абзаца и "по сюжету" упомянутой статьи – это более чем серьезное обвинение в стратегической несостоятельности нынешней российской власти. Перечисленные медийные события – суть вступительные аккорды увертюры к основной "симфонической партии" 2007-2008 годов. Сама по себе (в силу уже упомянутых обстоятельств), даже в пассивном качестве, "партия" имеет геополитическую значимость. Однако, куда более актуален вопрос активной и сознательной геостратегической составляющей в мотивации деятельности самого Кремля. Имеет ли сегодняшняя российская команда власти продуктивные геополитические (государственные, нео-имперские по историческому статусу) амбиции? Обнаруживается ли наличие соответствующих стратегий (хотя бы симптоматически) в конкретной политической и международной деятельности?   Автор статьи утверждает однозначно – нет. Убеждая качественно, профессионально, самоотверженно, с "глубоким знанием предмета", не оставляя стороннему наблюдателю шансов усомнится, по крайней мере, в логике представленных выводов. Перед этой логикой можно было капитулировать, если бы не одно "но" – представленная фактология в одинаковой степени может свидетельствовать как о наличии геоамбиций (стратегии государственного уровня) в президентской деятельности В.Путина, так и подтверждать их отсутствие на фоне удовлетворения "амбициозных меркантильных" мотиваций. Именно последняя версия развивалась в статье как основная и единственная. Ни реальная возможность иной интерпретации, ни дополнительные (ключевые) критерии истинности, позволяющие читателю сделать самостоятельные выводы, представлены небыли. Это обстоятельство не позволяет воспринимать материал на уровне "серьезного экспертного анализа", ибо он не подымается выше "PR-разработки образа" основного героя и рассчитан исключительно на стереотипно-шаблонированную, медийно-лабильную аудиторию (впрочем, учитывая её многочисленность, вероятно это того стоит). На самом деле эксперты, занимающиеся стратегиями по сути, а не их виртуальными миражами в PR-пространстве, знают, что представленный в сюжете дуализм вариантов: или "перераспределяет финансовые потоки" "в своих целях", или "думает о будущем государства" ("имеет геополитические амбиции") – в сфере реальной политики "мягко говоря" не является аксиомой. Более того, эти "варианты" комплиментарны – одно из "технических" предусловий реализации "геополитических стратегий", это именно дополнительная концентрация финансовых ресурсов в соответсвующих "центрах стратегического влияния". Почему автор статьи проигнорировал отмеченное существенное обстоятельство? – Вопрос интересный, но выходящий за рамки текущего рассмотрения. К теме финансовых ресурсов в геополитике мы вернемся несколько позже. Пока же, очевидно, вывод упомянутой статьи не может быть "взят за основу". Существуют ли в деятельности настоящего Президента России (его команды) осознанные геостратегические составляющие? – Вопрос остается открытым. Далее будет предпринята попытка независимо (т.е. при максимально возможном дистанцировании от конъюнктуры "заинтересованных сторон"), онтологически разработать, отыскать ответ, на этот вопрос (или, по крайней мере, найти к нему подходы). Следует отметить, что решить поставленную задачу "в лоб" (не имея доступа внутрь кремлевских кабинетов, более того, находясь за пределами России и пользуясь исключительно открытыми источниками информации) практически невозможно. По этому будет применен кардинально нестандартный подход, но, тем не менее, весьма эффективный. Мы рассмотрим вариант аналитически сконструированной "эталонной" геостратегии России (и обеспечивающих её факторов) – разработанной самостоятельно. Вопреки бытующему мнению о том, что существует множество альтернатив "путей России", на самом деле набор целей таких "путей" более чем ограничен и в точке постановки максимальных геостратегических амбиций конечная цель – одна. Соответственно, чем ближе к этой Цели (чем ближе к вершине "пирамиды" целей), тем меньше разница между "путями" к ней ведущими. Любая успешно завершенная "реализация амбиций" (не зависимо от масштабов) – это по форме "реализованный проект" имеющий свою "механику", укладывающуюся в методологию "проектного менеджмента". Естественно, между "геопроектом" и традиционными локальными "проектами" есть существенная разница, но есть и общие, топологические (системные, методологические) составляющие. Используя последние и задав конечную цель "проекта" мы вполне можем определиться с обязательным набором "условий" (требований) реализации геопроекта. Оговорюсь, что соответствующее "когнитивно-стендовое моделирование" проводится "не огульно", но с надлежащим методологическим подходом. В итоге, останется только сравнить "обязательный набор" с "реальным набором" (выявляемым симптоматично или воочию). Последний этап будет вынесен за рамки текущего рассмотрения, ибо более качественное сравнение – это итоговая сумма собственных наблюдений заинтересованных читателей, аналитически транспонированных представленным "эталоном". Очевидно, степень соответствия "реального" и "обязательного" (а также аффилированная информация) будет характеризовать качество геостратегии (или её наличие в принципе). Следует уточнить, что "обязательный набор" – это необходимое (но не достаточное) условие достижения цели. Если какие либо элементы "набора" отсутствуют – цель никогда не будет достигнута. В качестве же основной Цели мы принимаем такой статус и положение России, при котором этим государством будет достигнут известный на сегодняшний день максимум геополитического и глобально-экономического влияния. "Максимально известный" в сегодняшнем геополитическом контексте – это уровень достигнутый США в начале-средине 90-ых XX-го века (когда глобальное статус, экономический, геополитический, научно-технический, имиджево-лидерский и прочие тонусы этого государства находились на восходящей дуге исторического пика). Т.е., согласно "постановке задачи", Россия должна воспроизвести и превзойти конструктивные достижения США, но кроме этого – реализовать их качественно иным образом в поле традиционной для нас системы ценностей (при сведении к предельному минимуму использование "реал-политических" метод из арсенала "римских традиций") и не повторить ошибок сегодняшних лидеров. Достигнутое должно иметь реально устойчивый и прогрессивно-конструктивный характер геосоциосферного масштаба. Следует отметить, что использованная формулировка Цели на самом деле "примитив", совместимый с современным уровнем массового политического сознания, во многом ограниченного рамками шаблонов "мирового опыта", "наглядными историческими примерами" (в частности, примером США и прочих евро-атлантических империй) и следующими из них стереотипами тотального дуалистически-воинственного политического сознания современников. Таким образом, согласно постановке, будущие геодостижения России будут иметь лишь формально-внешнее подобие (и то, лишь с точки зрения наших современников) со статусом сегодняшних США в глобальном мире. Адекватное же представление Цели может быть получено в форме обоснованного видения, проистекающего из столь же обоснованной и осознанной Миссии. Следующим важным "инженерным" аспектом постановки Цели, является понимание того, что прохождение траектории от "мрачного настоящего", в "светлое будущее" (где Цель будет достигнута) – это исторически длительный процесс с активным хронологическим периодом от одного до трех-четырех веков (100-400 лет). Столь солидный разброс периода определяется характером возможной реакции "внешней среды" на реализацию заданных геостратегических амбиций. Об общей серьезности и масштабности предстоящей работы сроки "реализации проекта" говорят сами за себя. В настоящей "постановке" Цели сознательно не говорится о "любимых" политпиаровских идиомах – "достойном уровне жизни", "повышении благосостояния народа" и т.д. Во-первых, потому, что это задача низшего тактического уровня, промежуточная реализация которой неизбежна (необходима) на первом же этапе и это "технологическое" требование проекта. Во-вторых, само понимание терминов "благосостояние" и "уровень жизни" со временем качественно трансформируются. (Ибо сегодня их наполняют во многом ущербные стереотипы, основанные на текущих "стандартах" быта, отношениях и технологиях. Между тем, как минимум, последние кардинально изменятся.) Ограничимся кратким обзором критичного минимума аспектов геостратегии и ключевых методов их проработки, которые обеспечивают реализацию Цели: Мировоззренческая, мотивационно-идеологическая составляющая. Социо-инжиниринговая "механика". Сюжетно-стратегическая география. Экономика. Деньги. Энергетические ресурсы. Технологическое лидерство. Транс-хронологическая развертка проекта. Привязка к текущей ситуации Список перечисленных аспектов не является полным. Однако это именно те 10-20%% которые влияют на 90-80%% конечного результата. Также следует иметь в виду, что перечисленное на самом деле является аналогом "качеств характера" и "талантов" грандиозного социального организма, именуемого сегодня "человечеством" ("цивилизацией", "социосферой", т.д.) и его акцентированной (на рассматриваемом историческом этапе) "части" – России. Социоценоз (по аналогии с биоценозом) этого "организма" имеет свои незыблемые "физиологические принципы" и свою функциональную топологию сложной системной природы. Они оставлены "за кадром" настоящего рассмотрения, однако полезно помнить, что перечисленные ранее аспекты – лишь "тематические срезы" состояний и качеств "организма" (в нашем сегодняшнем представлении). Смысловое же наполнение "тематических срезов" в рамках текущего рассмотрения – это аналог "информационных воздействий" на акупунктуру системно-социального тела России, а посредством нее – на весь геосоциальный организм (что и есть суть процесс достижения Цели). "Акупунктурными воздействиями" достигается изменение спектра приоритетов и статусов в характере и качестве факторов, обеспечивающих социоценоз – происходит его требуемая качественная "переналадка" ("настройка") "на ходу". Коль скоро об этом зашла речь, стоит упомянуть и о "традиционно-историческом", кардинальном методе "переналадки" социоценоза (как в глобальном, так и локальных масштабах) – об уничтожении существующего "организма" (катастрофе; причина и метод не имеют значения). И последующем "произрастании" нового (новой цивилизации/империи), с новым набором аспектуальных качеств из "социальных зерен" – "спасшихся" анклавов. Это ни что иное, как апокалипсический сценарий. Одно упоминание данной "альтернативы" уже позволяет сложить представление о миссии России, которую она может на себя возложить (по крайней мере, рассмотреть этот вариант). А может и не возложить. Мировоззренческая, мотивационно-идеологическая составляющая Мысль о том, что "идеи управляют миром" – не нова. Тема "новой идеологии" (в частности, в контексте факторов консолидации общества) время от времени активизируется в среде российских интеллектуалов. Не смотря на то, что этому вопросу посвящено огромное количество качественных статей (и более серьезных работ), не смотря на то, что основной тренд российской философской мысли во многом известен, самоочевиден и на 90% проработан, не смотря на то, что многие авторы вполне искренне верят в соответствие своих детищ желаемому качеству, не смотря на всё перечисленное – во всех вариантах не достает чего-то "последнего", возможно, "единственного", но при этом "самого главного". Существует барьер, без "взятия" которого не происходит качественная трансформация "русской мысли" в "то самое", которое способно лавинообразно "возжигать умы и сердца" (требуя лишь легкое "техническое стимулирование") и катализировать социальные процессы. Существует мнение, что "идеологический вопрос" решится "автоматом" в момент появления "новой религии" (или восхождения какой либо из существующих религий на пьедестал "единственно-истинной"). Как известно, решить "идеологический вопрос" в последнем случае должен мессия (что само собой заставляет "простых смертных" интеллектуалов как бы "посторониться" и "не путаться под ногами"). "Мессии" местами действительно "объявляются", однако очевидно, что их "откровения" также "не тянут" на ожидаемое "новое и единственное" (в "лучшем" случае плодя набор фолиантов нео-"священных писаний" и/или порождая очередную секту). Возможно, тем временем "простым смертным" стоит продолжить самостоятельно, но более прилежно и пристально, поразмыслить на "идеологическую" тему? Настоящее рассмотрение (рамках обозначенной ранее постановки) – один из возможных вариантов такого "размышления". Сама же рассматриваемая "составляющая" (сформулированная в заголовке текущего раздела) является утилитарно-ключевым фактором, влияющим на все этапы движения к Цели. Её важность известна. В настоящем контексте сведено к минимуму употребление терминов: "духовный" и "духовность", которые в последнее время изрядно выхолощены огульно-безответственным (хотя и пафосным) публичным использованием и смысловое наполнение которых нивелировано множеством разночтений (ибо каждый, зависимо от научных или теологических воззрений, подразумевает свое, а часто и себя). Вместе с тем аспект религиозности (на смысловой орбите которого находится аутентичное значение понятия "духовность") имеет не менее мощный социально-актуализирующий потенциал. Кроме прочего, этот потенциал "заряжен" и готов кумулятивно освободить накопленную веками социо-трансформирующую энергию (схема многовековой "накачки" и сценарий эсхатологического "разряда", в общем, хорошо известны). Коль скоро, как уже упоминалось, попытки "лобовой атаки" на идеологическую проблему результатов не дали, привлечение к анализу более широкого набора факторов не будет лишним. По видимому, стоит обратить внимание на характер развития человеческой цивилизации (по сути – западной цивилизации) в последний исторический период, а также на те качественные массовые изменения в психодинамической конституции человека (и человечества, в целом) которые она повлекла. Поскольку человечество находится в непрестанном развитии навыков и опыта, усваивает уроки прошлого и настоящего, а развитие и усвоение имеют, как правило, ярко выраженную направленность (конкретные темы и внутреннюю логику) – на основании экстраполяции основных тенденций развития, в контексте актуализированных "вопросов времени" и "чувствительных диапазонов" общественного сознания (на текущем историческом этапе развития) можно антиципационно "смоделировать" те свойства и качества, которые должны иметь "новая идеология" и/или "новая религия" (а может быть и по новому воспринятая, "старая религия"). Равно как проанализировать причины, которые не позволяют им "появиться" сегодня (ибо главная проблема не только в "отсутствии передатчика", который "не пришел", но весьма вероятно, и в "качестве приемников", которые, как свидетельствует исторический опыт, вполне могли "пришествие не заметить"). На этом этапе пафосный антураж "мессий" ("горячо любимый" и технически отработанный циничными адептами западной реал-политик) мы отставляем "в сторону", зафиксировав его упоминанием уровень и значимость той темы, о которой идет речь. Далее, эта тема рассматривается в прагматичном формате, языком которого обсуждаемое именуется "сменой мировоззренческой парадигмы". Не обязательно быть нобелевским лауреатом, что бы знать, чем чревато некорректное математическое описание реальных процессов (неадекватная модель), скажем, для сложной инженерно-технической системы. В лучшем случае – постоянными проблемами. В худшем – катастрофами. То обстоятельство, что на фоне впечатляющих плодов научно-технического прогресса цивилизации (единственного её достоинства, а от себя добавим – воплощенного исключительно военно-экспансионными мотивациями) гуманитарные, социальные (а теперь и экологические) проблемы прогрессируют – всё это убеждает, что у современного человечества явно не "всё в порядке" с "представлением о мире", "о себе" и, соответственно, "своем месте и роли". Это не новость. Сама жизнь поставила перед современниками задачу найти такую "парадигму", которая позволила бы не только выявить, осознать текущие проблемы (производные от недостатков "предшественницы", т.е. сегодняшнего видения мира), но и устранить их "малой кровью", по возможности сохранив то положительное, что всё же накоплено человечеством. На текущем этапе "коллизии неадекватности" сегодняшней мировоззренческой модели ещё можно "прочувствовать" умом (т.е. выявить аналитически и успеть что-то предпринять). Но с определенного момента они дадут о себе знать воочию, и будут хорошо ощущаемы, простите, задницей (и тогда уже ситуацией будет "управлять" растерянность, паника и "целесообразность выживания"). То, что в силу множества причин (не все из которых поддаются шаблонному формально-логическому пониманию), именно восточно-европейский регион (Россия) онтологически наиболее пригоден для проведения эпохальной "парадигмальной ревизии" – в профессиональных кругах также не новость. Эту же суть интуитивно воспринимают (и воспринимали), резонирующие на восточно-европейскую религиозную и культурологическую атмосферу, интеллектуалы. Отчего и наблюдается множество "новоидеологических" разработок. Но, находясь в рамках языка и смыслов (диалектических, философских, религиозных, пр.) действующей парадигмы, осуществить "прорыв" вне её границ невозможно. Вместе с тем, нет никаких доказательств, что существующее положение безысходно. Ибо интеллектуальные, философско-религиозные "атаки" на "бастион истины" продолжаются. И в данном случае важно не столько отсутствие (пока – отсутствие) желаемого результата, сколько наличие неиссякаемой энергии в желании его достичь. За неимением возможности в настоящей статье более пристально углубиться в содержание концепции "новой парадигмы" (в те универсалии, которые в силу объективных методологических причин должны присутствовать во всех возможных её вариантах), рассмотрим только наиболее ключевые моменты. Ибо задача настоящего раздела – продемонстрировать возможность (как таковую) появления мировоззренческой парадигмы нового поколения в рабочем порядке (хотя и требующем определенной смелости, творческого напряжения и креатива), а заодно и снять с этой темы ореол сверхъестественности, искусственно и целенаправленно тормозящий предметную, прагматичную работу с ней. Известна истина: "увидеть всё здание можно лишь выйдя из него". Универсальность восточно-европейских обществ (во множественном числе – потому, что сказанное в равной степени относится и к Украине, и к Белоруссии, и к России, но для последней наиболее ярко проявляется "технически") в том, что они единственные из семьи европейских народов, кто в достаточной степени близок к западно-европейскому менталитету (чтобы вмещать его) и при этом способны "выходить", оценивая его как бы со стороны, с позиции более "широкого" (мировоззренчески и философски) восточного менталитета. Это явление известно, как "пересечение двух культур". На самом же деле – трёх, ибо имеет место также своя открытая (потому видимая только теми, кто в состоянии заметить симптомы её проявлений) автохтонная культура, позволяющая производить "впитывание" и ментальную "сплавку" других культур не "вырезанием" из них общих элементов (общие – как правило маргинальные, что хорошо видно по "культурологическим" качествам, акцентуация которых обеспечивает сегодняшнюю глобально-идеологическую конвергенцию, – меркантилизм, эгоцентризм, амбициозность в достижении вожделений, вульгарный рационализм и т.п.), а интеграцией различных, аутентичных, уникальных (для каждой) особенностей. Именно это качество, доселе проявляющееся "по факту", должно быть методологически осознано (как явление, потенциал и локальная интеллектуальная специфика) и перенесено в сферу практично-ориентированного осмысления. ("Практичность", в данном случае, подразумевает не то, как на этом можно заработать и "за сколько продать", а "технологическое" понимание принципов влияния тех или иных культурологических, "ментальных" факторов на государственную, общественную и цивилизационную перспективу). Если восточно-европейские интеллектуалы (читай – Россия) не выполнят работу по целостному объединению адекватного философского и методологического (системного) видения того, что из себя представляет современная цивилизация, не консолидируют её опыт, тенденции развития, не систематизируют деструктивы и конструктивы, не укажут альтернативы – этого не сделает никто другой в мире. И это главное. (Не лишне напомнить, что империи, не имевшие развитой философии и/или религиозного мировоззрения не многим переживали личность своего создателя.) Частично, хотя в слепую и "дико", процесс уже идет ("дико" – потому, что идет стихийно, нескоординировано и без осознания, а значит концентрации на, конечной Цели). В контексте предстоящей работы следует отметить два ситуационно важных обстоятельства. Первое – "многомерные" глобальные исследования сегодня курирует только один цивилизационный "центр влияния". Это – западная элита. Некоторые программы и субъекты таких исследований хорошо известны. В частности – "Римский Клуб" и сеть идеологически аффилированных с ним "институтов системного анализа" (один из которых, ныне в России). Что характерно, эти учреждения имеют неправительственный характер (за исключением, может быть, ИСА РАН), т.е. их нацеливают и мотивируют (финансируют) частные заказчики. Вполне очевидно, что независимо от "непосредственности", "объективности" исследований (к которым привлекаются лучшие научные кадры, попадающие в сферу западного влияния) и желания самих экспертов, конечный интеллектуальный продукт, кроме своей научной ценности, имеет также идеологическую ценность. Последняя в любом случае звучит в унисон мировоззрению, транслируемому из западных элитарных центров влияния. Такое качество глобальных исследований обусловлено не наличием какой либо "директивной цензуры" и не "происками пиарщиков". Его основы несколько веков назад были заложены диалектической концепцией, превратившейся сегодня в аксиоматику "научного взгляда на мир". Ограничения накладываемые таким базисом настолько кардинальны, что при всем желании "заказчиков" (если бы таковое возникло), при всей интеллектуальной мощи исследовательских институтов, используемые ими (а точнее, их) "смыслы" и "языки" заранее обуславливают неспособность преодоления "врожденных" концептуально-диалектических границ. Что и есть суть – ограничение действующей мировоззренческой парадигмы. Второе (являющееся аспектом "первого") – западные аналитические, научно-исследовательские центры (в том числе работающие с глобализационной тематикой) в качестве эталонной базы используют формализацию и математическое моделирование (как следствие – компьютерное, производный промышленный подход к системному моделированию – объектно-ориентированный). А в качестве базового методологического инструмента – математический аппарат. Все эти подходы замечательно работают и полностью оправдывают себя в естественных науках, в инженерных областях. Однако, их применение в задачах анализа социальных процессов сталкивается с методологическими трудностями (из-за слабой/нечеткой формализуемости социальных процессов). А с гуманитарными, философскими и мировоззренческими проблемами математический аппарат в принципе не совместим. Основной диалектической проблемой в свете представленной особенности является то, что если доступными сегодня средствами человечеству (его западному авангарду) удается более-менее адекватно научно-методологически описать "неживую" часть "картины мира" ("мира без человека"), то целостную картину мира (в котором "человек является составной частью мира") или хотя бы социосферу ("мир человека", его аспекты, одним из которых, кстати, является экономика) в рамках единого подхода охватить невозможно. Одно из "подсознательно-идеологических" следствий проблемы – цивилизованный современник к окружающему миру относится как посторонний наблюдатель, "со стороны", "односторонне", непроизвольно самопозиционируя себя в роли "критика", но не "участника". Этот диалектический эгоцентризм заложен глубоко в подсознание образовательными шаблонами, мировоззренческими стереотипами, философией (в особенности "диалектическим материализмом"), идеологией, самим характером встраивания конкретного человека в "цивилизацию" ("в Систему") и естественно, заранее программирует ограниченный набор критериев оценки действительности. Инфицированы этим "ментальным вирусом" абсолютно все представители человечества, выросшие в среде западного влияния. (Кстати, чем более человек "отдается" этой "программе" /при прочих равных условиях/, тем большего "жизненного успеха" "в Системе" добивается). Общество (в нашем случае – западная цивилизация), которое руководствуется данной философией, "по определению" обречено не только на дисгармонию со средой своего обитания, но и на врожденные пороки собственного организма. Не стоит обманываться плюрализмом западной философской мысли (как бы предоставляющей некоторый "альтернативный" набор "видений мира") – это лишь количественное многообразие (очередной раз убеждающее, что количество далеко не всегда переходит в качество). Не следует также забывать, что нравственная (традиционная) система ценностей онтологически берет свое начало от правил гармоничного взаимодействия с целостностью (в данном случае – биосферой, природой), от представлений органичности своего места, своей роли в природе и социуме (коллективе, обществе, мире, мироздании, отношениях с представляемой разумной Первоосновой мироздания, т.д.). Очевидно, для раннего человечества со смутным сознанием упомянутые правила были образно "оформлены" в императивный свод "законов" ("заповедей"). В процессе эволюционно-исторического повышения сознательности (интеллектуальности) логичным было бы постепенное диалектическое, а позже – методологическое, раскрытие понимания "заповедей" и их трансформация в "научные категории" и "философские истины" следующего поколения. Таким образом были бы сохранены эпистемологические связи различных уровней восприятия мира. Однако, приоритет возымела "революционная целесообразность" "политического прагматизма" исторической ситуации. В западной Европе сформировался новый, амбициозный "центр влияния", вооружившийся "диалектическим материализмом", узурпировавший идеологические права на науку. По установленным "правилам" политического дуализма между "старым" (религиозно-церковным влиянием) и "новым" завязалась отчаянная борьба. Это, и только это, – причина по которой религиозная (мета-мировоззренческая) философия и наука в сознании современника стереотипно воспринимаются как взаимно-исключающие, противоборствующие начала. И если метафизическая (в философском и мировоззренческих аспектах) ограниченность классической науки очевидна. То нежелание религиозной философии следовать за процессом развития, отказ от гармоничного осмысления происходящего воспринимается неестественно (в то время как "негармоничное осмысление" – действие в русле шаблона "борьбы противоположностей", проявляется боле чем активно). Ибо онтологически мета-мировоззренческий взгляд должен включать в себя научные воззрения (как один из аспектов). При этом дело дошло до нонсенса. Сама наука в нескольких своих областях (в "теории катастроф", в кризисе гипотезы "большого взрыва", в ограничениях "корпускулярной теории", в развитии знаний о "полевой" и "информационной" составляющей "физических процессов", т.д. и т.п.) и в философских размышлениях самих "жрецов от науки" вплотную приблизилась к допущению фактора "субначальной", "неантропологической разумности". Церковники первых веков христианской эры, в сравнении с современными священниками, обладали живым и гибким философским умом (не только на общем фоне первых веков и средневековья, но и в сравнении с современными коллегами, чей разум если и утончился, то исключительно в направлении прагматизма и политической интеллектуальности). Создается впечатление, что в наши дни определенными социо-инжиниринговыми манипуляциями (которые при желании легко обнаружить), а значит искусственно, религиозное служение в восприятии многих интеллектуалов (за исключением, может быть, гуманитариев) маргинализируется и ассоциируется с симптомами "неполноценной самореализации личности". Свой "взнос" в деградацию традиционных культовых институтов делают политики, вульгарно и бестолково пытающиеся использовать религиозный фактор в собственных, манипуляционно-технологических целях. Как следствие, талантливые, обладающие живым умом индивидуумы, в лучшем случае – находят ему применение в модных и денежных областях (с наукой, кстати, та же проблема), в худшем – прозябают в иных сферах деятельности под давлением быта. Это – мировая тенденция, общая для всех ведущих верований в "цивилизованных регионах" (за единственным исключением, но для каждого имеет свои специфические особенности) приводит к тому, что сфера "философской сознательности", имеющая наиболее высокий мета-познавательный (но главное – онтологически перспективный) потенциал, искусственно ограничивается (суть – интеллектуально оскопляется) "кадровой политикой". О том, что сама классическая наука изначально неспособна выйти в сферу мета-сознательности по причине своих диалектических ограничений (хотя и будет бесконечно-приближаться к её "границам", играющим роль диалектической асимптоты), ранее уже было отмечено. Сегодня данная неспособность проявляется "кризисом науки" – её бессилием собрать воедино лавинообразно умножающуюся и разветвляющуюся научную информацию (ибо, как минимум, "собирание воедино" подразумевает обобщение в рамках "всё-вмещающей" мета-концепции, которая "по общему набору признаков" является "ахиллесовой пятой" научной "картины мира", именуемой "диалектикой природы и общества"). Эти кардинальные ограничения основных "диалектических" институтов (ведущие религии и официальная наука), претендующих на монополию своего "видения мира", выглядят более чем неестественно и искусственно. Искусственность, в свою очередь, подталкивает к поиску "третьего фактора" (третьего "диалектического института"), концептуально влияющего на упомянутую "борьбу противоположностей". По методологии концептуальных манипуляций "третий фактор" должен обеспечивать своё превосходство именно в мета-философской сфере. Действительно, такой "фактор" имеет место, пытаясь на протяжении длительного исторического времени находиться в тени (и лишь в последние годы в силу различных причин начал публично и топологически "проявляться"). Различные его "мета-идеологические" аспекты известны как герметизм, гностицизм, мистицизм, оккультизм и т.д. В деятельной плоскости он воплощен в структуры светских и/или конспиративных орденских и/или клубных организаций, которые так или иначе транслируют свои посылы в пространство политических и геополитических стратегий. Показательно, что "третий фактор" уходит генеалогическими "корнями" в "суб-институты" преемственности традиций ветхо-заветных теологических институтов "доисторических" цивилизаций – Египта, Персии, Индии и т.д. (в которых суб-институты объединяли представителей философско-теологической элиты и являлись высшей ступенью "карьерной пирамиды" религиозных служителей). Еще более показательно, что "храмы классической науки" были взлелеяны под покровительством упомянутых структур (во многом копируя их организационную и терминологическую традицию – "кафедра", "магистр", "мастер", "диссертация", т.д. и т.п.). Именно из этой среды, изначально мета-философской ("метафизической") по характеру знаний и мотивации целей, посредством "культивации" классической науки (как академического элемента "прогрессивной политической системы", именуемой сегодня "демократической республикой"), была обеспечена глобальная экспансия "диалектического материализма" – идеологии, прямо-противоположной "метафизической" системе (макро-философии). Однако, именно благодаря этой противоположности "третий фактор" оказался концептуально недостижим для понимания убежденных материалистов, а вместе с этим была обеспечена его монополия на широкий класс социо-инжиниринговых (макро-политических) технологий. На данном этапе уместен вопрос: если в западной сфере влияния всё же существует институт (хотя и не афишируемый публично) непосредственно-инспирируемый мета-философией и осуществляющий координацию макро-политических процессов, то логично предположить, что искомая "новая идеология" уже существует в среде ("в стенах") этого института или же "по праву" должна появиться именно там (в особенности учитывая задекларированный лейтмотив "синтеза науки и религии"). Увы, не всё так просто. Во-первых, макро-философия, хотя и является мировоззренческой концепцией высокого уровня, всё же не есть "истина в последней инстанции". Она, как и все концепции, не может не развиваться, находясь в зависимости от приобретенного (в данном случае – исторического) опыта, а также от тенденций общественного (цивилизационного) развития. Обратной стороной развития (повод для появления его импульса) есть ограниченность (в определенных аспектах) исходной концепции, которая деструктивно проявляется во вновь складывающихся исторических условиях. Если последняя инспирировала форму и качество социально-общественных процессов, то в этих "форме" и "качестве" неизбежно были заложены и "кристаллизовались" изначальные концептуальные ограничения. Они же являются первопричиной будущего макро-системного кризиса цивилизационной "метрополии" – региона выступающего цивилизационным локомотивом на данном историческом этапе (сегодня это западная Европа и США). Именно связь макро-философии с "социальным телом" метрополии запускает фактор культурологической инертности – невозможность быстрой и гибкой смены сонма производных идеологических установок. Что обуславливает невозможность плавного развития самой макро-философии (ибо её носителями в любом случае являются поколения людей, вышедших из культурологической среды, несущих на себе её печать, созерцающих её в кажущихся незыблемыми "общественных законах", в "качествах человеческой природы" окружающей социальной среды). "Традиционно-исторически" макро-философский скачек сопровождается сменой "цивилизационного плацдарма" (взращиванием нового "локомотива" цивилизации). Во-вторых, если симптоматично присмотреться к представителям "третьего фактора" (наиболее известными, но далеко не единственные, из которых – "вольные каменщики"), то тенденции "механики развития" этого суб-института на протяжении становления "западного геопроекта" также не могут не наталкивать на ряд выводов. На протяжении ряда веков, когда были сильны традиционные социальные и религиозные институты, а "третий фактор" по сути еще не был "третьим", деятельность его суб-институтов была обоснованно законспирированной. Однако, в последнее время, когда вся сфера западного влияния находится под концептуальным и непосредственным контролем суб-институтов, сам "третий фактор" полноценно реализовал это своё качество, воплотившись в своеобразную "нервную систему" параллельной власти глобального тела цивилизации, сохранение его конспирологического статуса не может не настораживать. Не зависимо от конструктивных или деструктивных исходных мотиваций и деятельности суб-институтов "третьего фактора" (в исторической ретроспективе), в современных условиях, когда кардинально изменились система ценностей и качество общественного сознания (прежде всего в направлении меркантилизма), когда обсуждаемые суб-институты (и их возможности) представляют собой, кроме прочего, набор сверх-эффективных инструментов обеспечения власти, воплощения карьерных и материальных амбиций, при таких условиях насыщаемость суб-институтов кадрами соответствующего качества, с соответствующими мотивациями – лишь дело времени. Упорное сохранение "подпольной" направленности в деятельности "третьего фактора" – более чем угрожающий симптом (как минимум, свидетельствующий о нежелании брать прямой ответственности за будущие успехи/результаты деятельности). Если происходящие в наши дни глобальные социально-политические процессы являются следствием перманентно прогрессирующего системного кризиса действующей мировоззренческой парадигмы (и её социально-политических порождений), тогда неизбежно включение социо-инжиниринговой "механики", принципы которой были косвенно упомянуты выше (перенос "плацдарма", макро-философский скачек, пр.). Одновременно, учитывая действующую мировоззренческую специфику, несложно сделать вывод (или хотя бы его допустить), что реально конструктивной "новой идеей" может быть только нахождение (открытие) метода (подхода, "взгляда", "теории") способной органично интегрировать (системно объединить) уже имеющееся в анналах человечества знания и опыт. Интегрировать даже то, что сегодня воспринимается (ибо это только категория "ментального программирования") как враждующее и несовместимое. Как следствие (или частность), "новая идея" должна сменить фокус восприятия множества концепций, перенеся акцент с различий между ними (которые выступают в качестве агента инспирации абсолютного большинства конфликтов) на общее в этих концепциях (при этом самим различиям будет найдено достойное место взаимодополнений). У компетентного читателя может возникнуть вопрос. Почему автор статьи так уверен в возможности "мировоззренческого прорыва" (ведь ранее изложенное только констатирует проблемы и предусловия, но этого мало для ключевого события)? В последние столетия, когда происходило бурное развитие естествознания с целью исключения "теологических инсинуаций" и "субъективного мнения в восприятии объективных процессов", "человеческий фактор" был идеологически вытеснен как "объект методологического внимания" из классической науки. В сфере естествознания такой шаг был оправдан. Однако, "десубъективизация", формализм и предикатизм были "по инерции" (преимущественно, вследствие математического инструментально-методологического утилитаризма и при идеологическом "прикрытии" диалектического материализма) перенесены на те дисциплины, которые изучали сферы собственно-человеческой деятельности, сферы, которые являлись производными от установок и качества человеческого сознания (а это, между прочим, экономика, социология, политика, психология, т.д. и т.п.). Де-факто в методологии этих дисциплин "человеческий фактор" (как объект методологического внимания) отсутствует – изучаются только его "следы" (разного рода "реакции"). Что методологически равноценно "приравниванию" собственно "человеческого фактора" к некой "const" и её дальнейшему игнорированию. Увы, человек – это далеко не константа. И при его "перепрограммировании" (воздействии на сознание, в том числе культурологическом, идеологическом или мотивационном, или при повышении лабильности сознания) "устойчиво-наблюдаемые закономерности и принципы" соответствующих дисциплин перестанут быть "устойчивыми", делая их модель "знаний" неадекватной. Очевидно, что введение (принятие к рассмотрению) "человеческого фактора" в качестве ключевого объекта методологического внимания неизбежно приведет к глубокой структурно-диалектической реконфигурации знаний (кардинальной – в социальной сфере). А это и есть первый шаг к указанному "прорыву". Впрочем, для реализации такой возможности одного желания действительно мало. Ибо прежде должна быть нарушена многовековая монополия "математического аппарата" на право "полного описания мира". Должен появиться дополнительный методологический инструмент "моделирования знаний", который не только в состоянии "формализовать" динамику сознания человека, в требуемой полноте, но также в состоянии выступить междисциплинарным методологическим "клеем", способным собрать все эти знания (или хотя бы начать этот процесс) в стройную мета-концепцию (а там и до мета-философии недалеко). На данном этапе в роли прототипа такого инструмента видится системология. (Точнее, очередное её поколение, позволяющее оперировать с философскими категориями, работать на уровне философских обобщений.) Следует подчеркнуть то обстоятельство, что исторически системология имеет ярко-выраженное восточно-европейское происхождение (впрочем, как и научно-мировоззренческий космизм – предтеча мета-философии) – и это еще один прозрачный намек на "цивилизационную миссию". В контексте рассматриваемой темы особое внимание обращают две системологические разработки последнего поколения, под руководством советских ученых-философов А.И.Уемова и А.Н.Малюты. Таким образом, в наличии все необходимые предусловия для быстрого "мировоззренческого" старта, более того – для уверенного достижения финиша (или, как минимум, нового качественного прорыва, способного обеспечить необходимый идеологический отрыв – неизбежное условие достижения Цели). Однако, главная драматическая проблема может оказаться в другом – найдется ли сегодня в России заказчик на такой макро-интеллектуальный продукт?.. Акцентуация диалектического внимания на человеке (динамике сознания) произведет далеко идущие последствия, в которых не так уж и трудно рассмотреть признаки абсолютно нового (по сравнению с обозреваемым до сих пор) путем альтернативного цивилизационного развития. Неизбежным поводом для альтернативы выступит изменение приоритетов в оценке собственной деятельности и её последствий для себя и мира (как следствие – отказ от доминирования сиюминутной выгоды, реконфигурация ценностных категорий). Впрочем, анализ путей этого развития должен быть предметом деятельности соответствующих восточно-европейских институтов. А сама "мировоззренческая программа" должна реализовываться под непосредственным патронатом Православия, но при участии, как минимум, основных религиозных конфессий, традиционных для постсоветского пространства. Это весьма важное "техническое" условие, как и то, что "патронат" должен носить открытый, инициативно-мировоззренческий характер, т.е. работа должна быть организована таким образом, а её плоды привлекать такое внимание, что общая заинтересованность в результатах естественным образом вытеснит в положение "вне игры" рецидивы межконфессиональных противоречий и статусные спекуляции. (Ибо без кураторства религиозных институтов, а точнее – сохранившейся там системы ценностей, любые "углубления" в человеческую сознательность неизбежно закончатся появлением очередного, эффективного и циничного инструмента глубокого зомбирования масс – дополнительного, в богатом западном арсенале.) Также не стоит забывать, что не смотря на "неканоническую" терминологию ("мета-философия", "мета-концепция", "новая идеология" и т.д.) обсуждаемый вопрос имеет отношение далеко не только к интеллектуальным изысканиям. Социо-инжиниринговая "механика". Сюжетно-стратегическая география Определение стратегической цели (в нашем случае – цели социальных преобразований и их мотивирование) – процесс дедуктивный и субъективный. Реализация – индуктивный (стратегическая цель достигается – последовательным осуществлением требуемого набора тактических целей) и объективный. Сонаправленность "реализации" и "стратегии" в каждый конкретный момент времени определяется "взаимной координацией", условно говоря, "рук" и "головы". Где "руки" тяготеют к делам "житейским", решению объективных насущных проблем, удовлетворению первичных потребностей (физиология, пища, тепло, безопасность). "Голова" же – эпицентр высших устремлений и высших (стратегических) соображений. Наличие "рук" – обязательное условие физического ("бытового" выживания). Наличие "головы" для "бытовых" вопросов, увы, необязательно. Но значимо для "стратегического управления" (по этому, количество носителей "головы" в общей массе "рук" составляет не более 2-3%% – то же соотношение, что у массы мозга к телу). Как правило, появление империй (и не только империй) сопровождалось шоком и кризисом предшествующего жизненного уклада (ибо война – одна из маргинальных форм такого кризиса), который прокатывался волной (иногда неоднократно) от метрополии к границам империи. Подобные процессы имели ярко выраженный организационный центр, олицетворяемый лидером. Только лидер и его ближайшее окружение (элита) "имели голову" (т.е. "глобальную" мотивацию, полное видение цели и представление о её достижении). В то время, как остальная часть социума (не только периферии, но и метрополии) были только "руками". Если одновременно со становлением империи элита выступала образцом для подражания, осуществляя культурную экспансию, эффективно "проповедовала" свою идеологию, создавала адекватные институты преемственности властных традиций и предпринимала определенные действия в направлении инспирации уклада жизни собственными интересами – империя (и её общественно-социальное устройство) существовала так долго, как это допускали исторические условия и заложенный в институты преемственности "антикоррозионный" запас социальной прочности. В терминах сегодняшнего политического языка создатель империи (и/или "кардинальный реструктуризатор" жизненного уклада – революционный реформатор) всегда относился к категории диктаторов и автократов. "Кризисный менеджер" другим быть не может – это требование проф-пригодности в этой "сфере специализации". (Авторитаризм не всегда приводит к изменениям. Но кардинальные изменения требую авторитаризма. В то время, как коллегиальные системы общественного управления – это "технология" социальной консервации действующего жизненного уклада.). Жесткость, суровость, авторитаризм, административный диктат (как стиль деятельности и характер лидера) не являются признаками порочности (вопреки навязываемым сегодня либеральным установкам). Критерием оценки лидера являются мотивации и конечная цель "диктатора", адекватность его действий внешним обстоятельствам, минимизация неизбежных потерь (в том числе гуманитарных, человеческих, этического ущерба) и, что наиболее существенно, – достижение заданного общественно-полезного результата. Если "заданный общественно-полезный результат" представляет собой долгосрочную стратегию развития (охватывающую множество поколений, период реализации которой значительно превосходит сроки человеческой жизни) компетентный "диктатор" вынужден ставить свою деятельность (сохраняющую признаки "авторитаризма") в определённые социально-инжиниринговые рамки. Но при этом находясь перед тем же набором социо-инжиниринговых задач изменения "жизненного уклада", которые не так давно приводили к массовым кровавым и жестоким историческим драмам. По этой причине кране важно появление в России "инновационного" мировоззренческого "канона", требование и свойства которого рассматривались в предыдущем разделе. Ибо наличие такового будет гарантией того, что неизбежная для выхода со смутного времени "диктатура" будет иметь исключительно технологический (в рамках целесообразной достаточности) и эпизодический характер. Оглашенные объективные и очевидные критерии технологичности неизбежно сместят "критиков авторитаризма" в сегмент маргинальных инсинуаторов. Впрочем, эти же критерии позволят выявить и вульгарного диктатора. Без мировоззренческого прорыва и в современном "демократическом стандарте" Россия обречена прозябать между двумя чередующимися политическими крайностями – праведным гневом стенающего православного характера, в форме классической диктатуры разной степени "мягкости" (в зависимости от медийного внимания и провокационных забот "международной общественности"), и "мечтой дедушки Бжезинского" в образе президента России "который будет продуктом не школы КГБ, а гарвардской бизнес-школы" (на плечах "новой генерации", "закончившей западные университеты" и "правильно понявшей ценности демократии"). З.Бжезинский знает о чем говорит – гарвардский диплом, это сертификат качества высокопрофессионального, "идеологически-грамотного" администратора-наемника (а по простому – хотя и престижной, но всё же прислуги), натасканного обслуживать и приумножать достояние хозяев (в сторогом соответствии с кейс-шаблонами действующей "экономической" идеологии). Не так уж и плохо "иметь" такого "дипломированного президента". Вопрос только в том, кто должен быть его хозяином. (Стоит напомнить, что политическую элиту США "выращивают" в другом месте - Йельском университете) Не смотря на бутафорский, "фантиковый" характер современного "западного гуманизма" и его изуверски-циничную политическую "начинку", декларативные постулаты этой концепции (превратившиеся в имиджевый стандарт создания PR-образа в информационном мире) следует принять за "базовый уровень" реальных нравственно-политических стандартов новой русской политики. И эти стандарты потребуют пристального внимания к упомянутым ранее "социально-инжиниринговым рамкам". Ибо (выражаясь ИТ-языком) "операционная система", загруженная "западным сисадмином" в коллективное сознание современного человечества, "вешает в резидент" (в качестве активного критерия оценки действительности) "демонов" мировоззренческого дуализма. Всё отличное от привычного стереотипно воспринимается как чуждое, а всё новое, похожее на привычное, как конкурирующее – "война всех против всех". Сознание современника не настроено на гибкую адаптацию идеологических конструкций (которые на самом деле лишь "язык мировосприятия" того или иного ментального характера, на том или ином уровне его зрелости – и не более того). Оно "прокатано", как правило, утилитарным шаблоном, который представляется истинной в последней инстанции. По этой причине любые изменения жизненного уклада в обозримой перспективе и смена его идеологической составляющей провоцируют социальные конфликты между сторонниками противоположных идеологических воззрений. Кроме того, изменения имеют "выгодополучателей" и "пострадавших". В кардинальной реформации России стратегически "пострадавшими" окажутся агенты действующего глобалистического (прозападного) влияния, что гарантирует активное провоцирование конфликтов и давление извне. И хотя характер потенциалов социальной напряженности сегодня и в России начала XX-го века основательно отличаются, тем не менее ключевые принципы "социальной реконструкции" и "технические условия", которые необходимо выполнить, также цинично неумолимы и те же, которые приходилось решать большевикам (а также прочим историческим "социальным реформаторам" практически на всех континентах и во все времена). Реформаторский авангард (в большевистской терминологии: "гегемон", "доминирующий класс") должен закрепиться и усилить свое социально-политическое влияние. Статус социального каркаса устаревшего уклада следует "отстранить" и "опустить" до минимально возможной степени, при которой сопротивление и саботаж невозможен. Как известно, большевики (как и их предшественники и прочие "коллеги" по устройству "благих намерений" в нашем мире) к делу подошли предельно кардинально – исходный социальный каркас был "разрушен до основания, а затем" был построен "новый мир". Со "строительным мусором" старого мира обошлись предельно жестоко, не менее жестокая судьба ожидала боевые отряды "ассенизаторов" "старого мира" – их, как известно, несколько позже постигла участь "строительного мусора". И это тоже было изуверской, циничной, но рационалистично-целесообразной необходимостью социального строительства. Тем не менее, "прямолинейные" и жестокие подходы большевиков позволили произвести основательную "базовую реконструкцию" в течении двух "президентских сроков" (при этом ведя гражданскую войну на нескольких фронтах). Пример чего был оставлен вниманию потомков в качестве хрестоматийной методологии социально-политической, системной, "шоково-терапевтической" експресс-реконструкции. Анализ "примера" позволяет, во-первых – выделить набор ключевых факторов "социального строительства" (его топологии) и, во-вторых – отделить эти факторы от избранных методов "строительства" (его морфологии). Последние (в исполнении большевиков) не могут устраивать ни по нравственно-этическим, ни по ситуационным, ни по стратегическим (не смотря на продемонстрированную ими тактическую эффективность), ни, самое важное, – по мировоззренческим соображениям. Именно мировоззренческая позиция должна формулировать набор требований и ограничительных критериев предстоящей российской альтернативной реформации (альт-реформации). Часть ограничений накладывает само российское общество. Естественно, после драматических событий прошедшего века (включая его последнее десятилетие) более недопустимы "шоковые терапии" и социальные потрясения, а настоящая информационная составляющая делает невозможной (крайне ограничивает) "классическую" гебельсовскую PR-идеологическую накачку (которая, однако, в последнее время пришлась по вкусу западным технологам). Впрочем, полит-технологические методы также продемонстрировали свою ограниченность. По крайней, мере локальные технологии. Глобальные политтехнологические продукты, использующие глобальную информационно-коммуникационную и медийную среду, оказывают превалирующее влияние (особенно на подрастающие поколения). Не стоит забывать, что в самой России функционируют множество институтов и образовательных учреждений, ведущих непосредственную и скрытую (неочевидную для самих обучающихся) подготовку агентов внероссийского влияния. При этом речь не только о "неправительственных общественных организациях". Наиболее мощное суггестивно-идеологическое воздействие оказывают бизнес-школы и "современное" экономическое образование, отказаться от которых в ближайшие десятилетия не только невозможно, но и нецелесообразно (ибо это современный концептуальный "язык" глобализационной динамики). Следуя логике большевистского опыта, "классовых врагов" (по современному – агентов внешнего влияния) следует в кратчайшие сроки локализовать и массово "нейтрализовать". Наиболее дешевый ("экономически целесообразный") способ "нейтрализации", как известно, – банальное массовое уничтожение. После устранения культурной и ментальной среды "тормозящей прогресс", далее – только "дело техники". К счастью, сегодня реализовать подобную "технологию" невозможно. Да и не нужно, ибо это не наш путь. Изначально следует ориентироваться на "диффузионную" концепцию социальной инженерии – взаимопроникновение влияний. И не потому, что к этому принуждает какая-то там "невозможность" более кардинальных решений – из современного западного мира должно быть взято лучшее, а оставлено в нем (в прошлом) – худшее. (Глобализация – дело хорошее. Ещё пригодится, но с другими целями и на других принципах.) Взаимопроникновение – одно из условий и необходимостей глобализации. Однако, поскольку "красиво и выгодно лгать" мы не умеем, всё придется делать по настоящему. В том числе ставить перед собой обоснованные, осознанные цели. В идеалы и ценности – верить искренне. Делать то, что говорим. О своем образе в чужих глазах следует помнить с самого начала. Но главное – строго следовать ему в собственных. "Диффузионная" концепция идеологической борьбы представляет собой систему социо-инжиниринговых (в меньшей степени – полит-технологических) мероприятий "войны за умы". Успешная её реализация возможна исключительно при наличии (опять же) потенциально более сильного, в сравнении с распространенными, идеологического (мировоззренческого) продукта. Комплексный системный анализ современных цивилизационных процессов, их гуманитарной составляющей (о котором шла речь в предыдущем разделе), выявит методологическую связь между мировоззренческими (идеологическими) установками современника и предпочтениями его жизненного уклада, подсознательными социальными рефлексами, "естественными" и "навязанными" ценностями. "Бытие определяет сознание". На следующем цикле – уже "сознание определяет бытие". И т.д., по замкнутому кругу. Симптоматично эта связь известна (во многом очевидна) и сейчас, однако анализ выявит спектр факторов в психологической и мотивационной конституции человека, формирующей современную "среднюю" социально-общественную составляющую – то, что принято называть "человеческой природой" (и на которую обычно списывают все его грехи). Ничего нового при этом не откроется. Кроме того, что появиться возможность диалектической конвергенции тех нравственных ценностей, "центром влияния" которых являются традиционные религии, со строго научными выводами, подтверждающими обоснованность этих ценностей (в том числе обоснованность "техническую"). В частности, станет методологически очевидным (а значит доказанным), что современный "движок цивилизации" – "экономическое развитие", в настоящем его качестве, приводится в действие "энергией" тех "центров" (свойств, особенностей) "человеческой природы", которые относятся к категории "низших мотиваций" в психо-характере человека (его "животной" природой). Психодинамически же экономическое "социальное поведение" координируется и "регламентируется" формальной логикой (абстрактными и математическими конструкциями – интеллектом). Соответственно, принятие экономического образа мышления в качестве жизненной идеологии, приводит к параллельной и скоординированной акцентуации животной природы в человеке и... интеллекта. Эти два качества развиваются. Как следствие, "высшая природа" (собственно-человеческие качества) – угнетаются. То, что общество исповедующее традиционные ценности проигрывает в экономическом соревновании с обществом "рыночных ценностей" (где высший ценностный критерий – экономическая целесообразность) – не новость. Идеологическая по качеству и суггестивная по форме, роль превалирующих экономических взглядов, не может не быть очевидной. Потребовалось двадцать веков, что бы плоды мессианской деятельности Иисуса из Назарета, посредством утонченных социо-инжиниринговых (но драматических исторических) "итераций", вложить в формат, известный сегодня под лейблом "протестантской морали". Т.е. трансформировать исходные христианские ценности в "интеллектуальный продукт", совместимый и допускающий "экономическую целесообразность". Общая схема транс-хронологических геополитических мероприятий на Евразийском континенте, обеспечившая эту трансформацию, дополнит опыт большевиков еще одним топологическим набором факторов. Ибо нечто подобное, но с обратным знаком, должно быть выполнено Россией. Правда, вложиться надо будет не в 20, а в два-три века. В отличии от древней и средневековой Европы, соответствующие процессы должны протекать осознанно, управляемо и открыто. Пока же, для начала, следует осознать насколько глубоко во внутренней природе современного человека, заложены основания успеха того мировоззрения и тех ценностей, благодаря стимулированию которых "западная цивилизация" получила власть над умами и территориями. Без такого прагматичного осознания альт-реформация не может быть успешной и органичной. Предстоящие изменения должны затронуть интимные сферы внутренней человеческой природы. Стимулированные сегодня качества должны быть обузданы и "опущены" в надлежащий им статус, взамен акцентированы качества "высшей природы". В любом случае, новый жизненный уклад, его социальные, политические и экономические инструменты должны на столько же быть пронизаны здоровыми мировоззренческими принципами, на столько же являться их продолжением, на сколько сегодняшние "социальные инструменты" и сегодняшнее представление о "личностном успехе" подвергают искушению человеческую душу. В предстоящий период реализации "русского проекта" шаг за шагом, постепенно в социальное устройство России должны быть внедрены и развиты зерна "здоровых принципов", из них должны прорасти соответствующие инструменты, соответствующая система отношений, иные технологии, иная экономическая система. Эта молодая поросль со временем вытеснит сорняки темных веков, сперва в России, затем и вне её. Однако, сегодня придется иметь дело с глобальным и основательным идеологическим доминированием "внутреннего животного", с его разветвленной, высоко-технологичной инфраструктурой поддержки во всех жизненных сферах и с тем бастионом, прочность которого скреплена этой энергией, а представители которого могущественны. Возможно, не все души еще взяты Системой под контроль, но давно уже – все тела. (Отчего эпицентр борьбы переносится "внутрь себя" – в сферу человеческого разума). Одним оглашением: "Мы хорошие ребята! Мы пришли!" ничего не добьешься – большинство современников и мысли не допускают, что можно и нужно жить по иному. (А в терминах современных "условных рефлексов" многие истины и вовсе могут быть причислены к "терроризму" – не зря ведь старались раскрутить этот геоидиоматический стереотип). Насильственно, физически устранить множество рядовых "носителей зверя" также не допустимо. (Откровенно говоря – и невозможно, ибо все мы в той или иной степени, участвуя в жизни современной цивилизации, имеем его в себе, состоим с ним "в договорных" отношениях, в "консенсусе" баланса противоположных интересов). Приводить в действие ключевые социо-инжиниринговые факторы придется нетрадиционными, как для опыта прошлого (и начала нынешнего) веков методами. Диффузионная концепция имеет свои требования и свои ограничения. Первым таким ограничением является минимальный "итерационный шаг" – "демографические сутки". Этот параметр относится к "механическим" факторам, независящим от идеологического качества. Длительность "суток" – 20 лет. Это период, в течении которого формируется пара следующих друг за другом молодых поколений. Новорожденные достигают совершеннолетия, дети – достигают зрелости. Такие поколения являются исходной волной, способной впитать и далее выступить несущей средой культурологических изменений. Гипотетически – изменений любой степени сложности и радикализма, всё зависит исключительно от возможности наследования опыта и традиций предыдущих поколений. Если влияние традиций сведено к минимуму, с одинаковой степенью успеха можно запрограммировать любую "культуру" – каннибализм, поклонение тараканам, принесение человеческих жертв телевизорам и т.п. Дети этих поколений будут воспринимать культуру отцов как само собой разумеющееся, как "вечно существующие законы" жизни и незыблемые "заветы". "Суточная методология" позволяет вводить социальные изменения без кардинальных (сравнительно) затрат (на слом общественных устоявшихся идеологических стереотипов) и экзальтированных последствий. В качестве агента-носителя "новизны" используется естественная лабильность сознания молодых поколений, их естественная тяга к новизне и перманентная "война поколений". Естественно по фронту "волны" поколений, конфликты идеологий имеют место. Но они не выходят за рамки контекста "проблем отцов и детей". Поскольку идеологические инновации не могут существовать самостоятельно, а обязательно сопровождают (сопровождаются) какие-либо общественно-социальные изменения, трансформирующие жизненный уклад, новая генерация, заряженная инновационными идеями, имеет в изменяющемся мире тактические преимущества. Вынужденный баланс интересов между поколениями ослабляет накал их "войны". Таким образом "инновационный" шок смягчается. Деструктивные процессы, растянутые на "сутки", принимают характер перманентных, незаметных для неструктурированного массового сознания, что позволяет им благополучно вызревать до требуемой готовности и подходящего момента. (Характерными, яркими примерами "посуточных" технологий являются "цифровая/информационная революция" и т.н. "оранжевые революции"). С фактором "демографических суток" давно научились работать стратеги "западного геопроекта". Мистеры и сэры не паникуют и не суетятся в ответ на "разочаровывающее" поведение России. Спокойно ожидают, когда придет время "правильного" поколения. И готовят это поколение размеренно, издалека, "с колыбели", с мультиков и дней рождений в "Макдоналдсе", пока отцы заняты текущей борьбой за выживание. В реальности, традиции старших оказывают доминирующее влияние на мировоззрение и характер молодых поколений. Выращивание двух поколений "в пробирке", в течении 20 лет – задача сложно выполнимая. Как минимум, исходные инновационно-мировозренческие шаги должны быть вписаны в такт "демографических суток" (есть основания полагать, что со временем сознание потомком будет более подготовлено к глубоким диалектическим трансформациям, что приведет к разрыву зависимости таких изменений от демографической "механики"). Сами же шаги должны осуществляться тонко, методологически скрупулезно и организационно грамотно. Кроме прочих придется учитывать еще одно специфическое обстоятельство из категории "ограничений и факторов" диффузионной концепции, влияние которого встраивается в "суточный" такт. Следующим ограничением является нелинейный характер развития акцентируемых общественно-социальных качеств. Существует представление, что наиболее эффективный метод инициировать инновационный процесс – это запастись требуемыми ресурсами и дать приказ "двигаться в нужном направлении", время от времени поддерживая над процессом прямой административный контроль. В жестких кризисных или военных условиях такой подход может быть эффективен. Однако, в масштабных процессах, имеющих несколько активных зон, деятельность которых нерегламентирована, но результаты этой деятельности (в нескольких наборах возможных комбинаций) должны привести к ожидаемому итоговому эффекту, административное, прямое управление из единого центра (авторитаризм) требуют огромных ресурсов (на инфраструктуру мониторинга и управления, без которых управление становится неадекватным) или невозможным в принципе. Это одна из ключевых причин того, что "выиграть мир" зачастую значительно сложнее "победы в войне". В идеологической сфере прямое (авторитарное, волевое) насаждение утилитарного видения, даже при использовании медийных технологий, если и имеет эффект, то только временный и поверхностный. Как правило, при прекращении "волевого воздействия" он полностью или в значительной степени пропадает (в особенности, если влияние имело место менее "суток" и при наличии сильных остаточных архаичных, "дореволюционных" традиций). Подобное может устроить вульгарного диктатора, задача которого удержаться у власти максимум до конца жизни (президетского срока). Когда же речь идет о долгосрочной стратегии, миссии и десятках десятилетий – мировоззренческие (и общественно-социальные) изменения должны затрагивать глубины коллективного (общественного) подсознания, должны становиться элементом общественной (национальной) культуры, частью характера. Реализация и подход в этом случае несравнимо более выверены и основательны, а также требуют знания и следования принципам жизнедеятельности социально-общественного организма – социоценоза. Грубое, некомпетентное (даже при наличии искренних добрых намерений) вмешательство в душевно-ментальную сферу массового сознания аналогично хирургическому и агрессивно медикаментозному вмешательству в человеческий организм "по факту возникновения проблемы". Таковое иногда оказывает быстрый (тактический, часто – виртуальный, кажущийся) эффект, но всегда наносит существенный комплексный вред (который значительно сокращает общий срок жизни, сбивает "тонкую настройку", называемую здоровьем, нарушает сопротивляемость, вызывает зависимость, токсикоз, пр.) и гарантированно создает новые проблемы в перспективе. Требование минимум к возможности получения доступа в душевно-ментальный интим нации – новые посылы должны не только восприниматься в качестве законов и принципов, но "законы и принципы" обязаны подтвердить свой статус реалиями жизни, опытом. (По этой причине современная западная стратегия медийных принципов управления массами, сменила концепцию "просвещения", возникшую на заре индустриализации, на концепцию "нетотальной дебилизации" – достаточности узкоспециализированного образования. Дабы искусственно понизить критерии общественной сознательности до уровня примитивных формулировок "о жизни". Медийно-лабильные массы должны чувствительно откликаться на "плоские" эмоциональные и "интеллектуальные" посылы, но при этом не должны уметь складывать целостную, пространственную, перспективную картину, не должны самостоятельно мыслить и делать многошаговые, системные выводы вне "профессиональной компетенции". Так происходит душевно-ментальная штамповка "будущего западного человека", сращенного с техно-виртуальной "сознательностью". "Опыт и реалии жизни" ведущих западных метрополий суггестивно формируются медийными средствами, а требуемую концепцию мировосприятия западный обыватель псевдо-самостоятельно выбирает из ограниченного набора предложенных. Вера в них, как в "закон жизни" – гарантирована). Очевидно, что создание техно-виртуального мира, его "закономерностей", с последующей манипуляцией по западному образцу (на самом деле – наиболее грандиозной ложью за всю известную историю человечества) – это путь, который с нашими ценностями несовместим (не смотря на легкость, эффективность и техническую доступность). Исходное "волевое усилие" (без которого развитие невозможно) должно быть сконфигурировано иным (в отличии от критикуемого выше) образом. Реальные душевно-ментальные сферы будут затронуты естественным, правомерным способом. Ибо в этих сферах уже имеется заряд, который сегодня не может найти канал выхода. Заряд сформирован автохтонной культурой (преимущественно, вытесненной в подсознание) и ментальными традициями регионально-национальных характеров, "сваренных" в котле российских культур и религий (но финальную ноту в которой сыграло Православие). Между этим зарядом и зарядом сегодняшней западной культуры накоплена значительная ментальная разница потенциалов, нагнетение которой усилилось за прошедший век (вследствие известных событий). Его приведение в действие (освобождение), в силу своей природы, не сможет произойти не затронув и не всколыхнув российскую душевно-ментальность. Для органичного освобождения этой могучей энергии потребуется одновременно создать и развернуть систему "центров влияния" – каналы направляющих проводников. Это чрезвычайно важный, ответственный и наиболее короткий этап длинного пути, от которого, однако, будет многое зависеть. Ибо незначительное следствие отступления от методологии, некомпетентности и/или злого умысла, в соответствии с принципом развития, дадут в будущем весомые конструктивные или деструктивные последствия. Гармоничность же проделанной работы обеспечит "верхнюю планку" будущих возможностей. Именно развертка указанной системы центров требует не только профессионально-административного диктата (в контексте обычных процедур "проектного менеджмента"), но и определенного политического прикрытия. Наиболее оптимальная форма последнего – именно суровый (но справедливый) авторитаризм и диктат обоснованной патриотической линии во внутренней (как минимум) политике. Иного попросту не дано, ибо "концептуальному диктату" респект-апартеида (апартеида респектабельных) центров глобализации, можно противопоставить только диктат соизмеримой мощности. После формирования и вывода системы центров на "проектную мощность", диктаторские формы противодействия респект-апартеиду должны быть сняты, а информационное влияние восстановлено (в рамках деятельности институтов и центров влияния) на прежнем уровне. (И упаси Бог соблазниться изначальными успехами плодов диктата и продолжить в том же духе). С этого момента развитие инновационного процесса должно использовать энергию соперников. Задача – не подавить их на "своей территории" (что в концептуально-информационной войне и при настоящем раскладе "раз и навсегда" невозможно), а постепенно "выдавливать" из массового национального сознания "западные" мировоззренческие имплантанты, снижая таким образом число сторонников и попавших под влияние – нешоковое выздоровление. Мировоззренческий диктат в течении этого "выдавливания" (которое, в зависимости от внешних обстоятельств, может растянуться до середины века) также не допустим, ибо приведет к экзальтации гражданской "информационной войны" (а своих "заблудших овец" мы ранее договорились не трогать). Важным является то, что борьбой двух противоборствующих ("равных") идеологий соперничество будет представляться только для "той стороны". Для русских же – это полноценное прозрение, в том числе научное, а сама тенденция – Русское Просвещение. Реальное качество мировоззренческого продукта поставит соперника в тактически неравные условия, что обеспечит владение инициативой в противоборстве и фактическое использование противника в "ритуальных" целях поединка (с точностью до наоборот в текущей ситуации идеологической борьбы). Очевидно также моральное и мировоззренческое преимущество. Кроме этого, не является секретом, что потенциал практически всего набора факторов, использованных для "раскрутки" "западного геопроекта", на исходе. Далее – лишь только движение по нисходящей (которое, впрочем, тоже может растянуться на десятилетия). "Система центров" должна быть самодостаточной и функционально замкнутой структурой. Имеются все предусловия (некоторые упомянуты ранее) к достойному противостоянию влиянию соперника уже на начальной стадии. Вместе с тем, не стоит забывать, что многие "не наши" "центры влияния" имеют неидеологический характер и обеспечивают ряд важных процессов общественно-социальной динамики. Борьба двух структур будет нессиметричной. Сильные позиции противников в одной сфере, должны компенсироваться адекватными сильными позициями в иных областях. Общий лейтмотив противостояния вырисовывается уже сейчас. Симптоматически, западное влияние будет акцентировано в "силе тела" (форм), противостоящее ему русское – в "силе духа" (сути, полноты истинны). Ключевая задача альт-реформаторских "центров влияния" – обеспечить протекание в общественно-социальном организме структурированных, оздоровительных процессов, логичным итогом которых будет постепенное общественное прозрение, в форме постижения нового пакета знаний (вполне научных знаний!). Т.е. социальные и информационные посылы этой инфраструктуры должны создавать ту среду (на исходной стадии – лишь её зерно, способное самостоятельно развиваться), из которой шаг за шагом, "кирпич за кирпичом" будет сложен новый русский жизненный уклад, и в которой в течении нескольких "суток" мировоззренческие посылы станут органичной частью "национального" характера (в данном контексте "национальный" уже не синоним "этническому", "расовому", но в большей степени – "государственному", "общественному"). Как уже упоминалось, наличие полно-мощного соперничающего влияния – необходимость. И не только по соображениям чести – необходимости победы в равной борьбе с достойным противником. "Глобалистическая" информационно-идеологическая среда необходима в качестве питательного гумуса и контрастного фона ("темноты, на фоне которой будет виден свет"). Соответствующие альт-реформаторские "центры" будут использовать эту среду в качестве "пищи" и "естественного исследовательского стенда", со скрытых элементов натуры которого будет снят покров и дана возможность (с помощью представленных знаний) каждому самостоятельно сделать вывод о сущности и нацеленности процессов современного мира, но на основании полной его картины, включая тенденций, цели и перспективы, обусловленные исходными мировоззренческими искажениями этого "мира", неизбежными последствиями этих искажений. В это же время другие "центры" будут предоставлять мировоззренческо-методологические инструменты, позволяющие транслировать структурированное представление о действительности в иерархическую систему диалектических конструкций, охватывающую весь диапазон восприятия современников (по их "уровню сознания"). Каждый имеющий способности будет вмещать тот максимум знаний, который он в состоянии и в желании взять. (Стоит напомнить, что сегодня искусственно выстроенное, по существу узурпированное, суб-институтами "третьего фактора" ограничение доступа к существенным, стратегическим знаниям – один из ключевых элементов контроля Системы.) Соответственно, люди сами будут делать выводы и выбирать тот мировоззренческий поток, который им по душе, на основании собственного анализа (ибо с одной стороны будет представлена полная информационная картина, с другой – будут доступны методологические средства, позволяющие самостоятельно в ней разобраться) – это ли не столь обожаемый западными декларациями плюрализм мнений и свобода выбора? Именно – полная свобода. "Система центров", как кровеносная сеть, будет пронизывать все сферы социально-общественного организма (но в начале – лишь критичный минимум). Не будет являться исключением и политика. Сегодня уже многим экспертам очевидно то, что представляемая под лейблом "западной демократии" политическая система, в публично-оглашаемом наборе качеств и принципов – неполноценна. Если стоит задача проведения последовательной инновационной политики в течении хотя бы "демографических суток" (4-5 президентских сроков, не говоря о веках), то её реализация в рамках "демократических стандартов", навязываемых России – невозможна по определению. (Не стоит в этом контексте обманываться ролью политических партий – это еще более аморфная, зависимая, бездарная и спекулятивная составляющая в политике, всё дальше уходящая в обструктивную виртуальность.) Не вызывает сомнений, что именно по этой причине данное политическое устройство так любимо и столь навязчиво "рекомендуется" сторонниками глобального "торжества демократии". Полностью отдавшись этому стандарту Россия получит бутафорскую политическую элиту "для народа", находящуюся под закулисным контролем "влиятельных сил", скрытых от глаз и понимания этого народа. На западе такая система замечательно и плодотворно функционирует на протяжении множества веков и более того – именно она позволила реализовать "западный геопроект". Реальный центр западной власти сосредоточен в их "системе центров" – сети респектабельных неправительственных организаций (клубов, институтов, салонов, лож) различной направленности, но скоординированных организационно и идеологически (ранее мы называли эту инфраструктуру суб-институтами "третьего фактора"). Сегодня это уже не секрет. Именно наличие этого структурированного и полноценного "центра власти", обеспеченного необходимыми ресурсами и возможностями, позволяет реализовывать длительно-перспективные стратегии западного геопроекта, сохраняя "проектную преемственность" на протяжении нескольких сменяющих друг друга поколений "архитекторов". Это реальный каркас западной власти на которую навешана "конституционно-демократическая" бутафория. Любой политолог, знакомый с реалиями современной политической жизни и способный делать самостоятельные выводы, обоснованно подтвердит тот факт, что "легальная политика" не в состоянии реализовать никаких реформ, осуществление которых требует более 5-и лет. Ибо среди российских (и не только российских) государственных институтов нет таких, которые могут гарантировано обеспечить преемственность столь длительного проекта на протяжении "жизненного цикла" нескольких президентов (независимо от диаметральности их политических взглядов). А в 5 лет могут уложиться исключительно бизнес-проекты. "Демократия" реализованная без "кулуарной власти" оборачивается хаосом, балаганом и бардаком (мы это уже проходили). К сожалению российским обществом мало осознан тот факт, что Россия может быть демократической и независимой (в сегодняшнем понимании) только под контролем политики со стороны российских спецслужб. Ибо только этот институт может оказать относительное противодействие иным, естественным для такого политического устройства, "институтам" ("физически" занять на некоторое время, но в любом случае ненадолго, их "нишу"). Шансов у России организовать собственную структурированную "закулису" нет (по многим причинам, но также из-за отсутствия устоявшегося, полноценного класса собственной политической и экономической элиты). А любые попытки в этом направлении (особенно – успешные), неизбежно приведут к попаданию под контроль "профессиональных конспираторов" и завершатся "поглощением" их "конторой" (ибо это профессионалы подпольной политики с многотысячелетними опытом и традициями – на этом поле их не переиграешь). Укоренение "конторы", в качестве каркаса "респектабельной власти" для "полноценной российской демократии" будет означать окончательное занятие Россией "почетного" места на геополитической периферии. Ибо вершина (центр) "респектабельной власти", её реальная метрополия находится не в России. Это не новость. Спору нет, выборно-представительская система "конституционной демократии" (в качестве политического механизма делегирования властных полномочий) выглядит справедливой и вряд ли имеет альтернативу. По видимому, колоссальные по масштабам жертвы, национальные и личные трагедии последних веков (особенно – трагические революционные события) служат достаточным основанием для необходимости доведения "демократии" до полноценного и реально-справедливого качества. (Хотя, по правде говоря, после усовершенствования более подходящее название для такой политической системы было бы – софикратия). Тем более, что развитие человеческого разума также находится на определенном переломном этапе – в точке эволюционной бифуркации. "Справедливое качество" – это удаление из демократической системы всего пикантного, двусмысленного, нравственно и этически порочного (в том числе, упомянутый набор "демократических" особенностей). Одна из задач полноценной "власти народа", реальной демократии – иметь в системе этой власти институт, уполномоченный нести ответственность за сохранение и развитие общества в длительной перспективе. Вполне естественно, что методология, принципы функционирования такого института должны быть понимаемы и доступны. "Народ должен знать своих героев". Что это за институт? По большому счету могут иметь место различные варианты его внешнего (презентативного) представления. (Ибо такое "представление" зависит не от института, а от массового общественного стереотипа). Суть же альтернатив не имеет. Это должна быть "вертикаль", обладающая свойством сепарации лучших представителей нации (по деловым, профессиональным, нравственно-этическим, интеллектуальным и духовным качествам) различной специализации. Она также является "концептуальным стволом", "расходящиеся" в требуемые направления ветви которого и есть суть различные "центры влияния", из упомянутой ранее "системы центров". (О "корне" этого "ствола" речь пойдет несколько ниже). "Ориентация" вертикали в общественно-политической структуре государства – "ортогональная" действующим политическим институтам (функционирующая параллельно, но в "ином измерении"). Это не политическая партия и не "корпорация", не религиозная конфессия (не церковь и не секта). Её представители могут жить собственной политической и религиозной жизнью, "состоять в членстве" и т.п. В современном политическом формате данная структура отделена от государства, не имеет государственных преференций, хотя факт её наличия, "концепция" и ключевые положения "прав и обязанностей" (последнее – при необходимости) должны быть конституционно и институционно отражены, впрочем, как и "корневой политический акцент". Последний заключается в том, что должен иметь место персонифицированный символ данного института, легитимно принимающий на себя ответственность перед народом за сферу своей компетенции (которая ранее сформулирована). Очевидно, факт наличия этого "символа" должен быть отражен конституционно. К обозначенному наиболее близок "по формату" и условной аналогичности институт монархии (конституционной монархии). Как альтернатива – совет мудрейших и его глава. Однако, наиболее подходящим "определением" видится именно монархия, ибо упомянутая ранее вертикаль весьма близко идеологически соотносится с орденом российского дворянства. К тому же фактор исторической преемственности весьма важен. Между тем, эта монархия не может быть тем, чем она была до 1918 года. Наследственные недостатки этого института должны быть переосмыслены. Было бы величайшей глупостью не сделать исторических выводов и воссоздать институт в анахроническом качестве, возродив привилегированный класс культивации растратчиков и дармоедов. Люди, которые подымут монархическую традицию и будут претендовать "на трон" сами должны будут усилить элемент институционной ответственности, в том числе – деятельной. Ибо им придется много и тяжело трудиться, возрождая государство и неся миссию далее. В отличии от предшественников именно они будут не фигурально, а вполне буквально "руководить проектом" возрождения России. Наслаждаться плодами аристократической безмятежности будет некогда. Отдельная тема – экономический базис института, формат включения принципа кровного родства и наследуемости (в особенности, учитывая количество Романовых, Трубецких, Строгановых и т.п., расплодившихся по миру и по России не с той "формой носа", не с теми "шишечками и ямочками на черепе"). В любом случае институт будет вводиться референдумом и убедить достаточное количество сограждан в его необходимости смогут только личности уже имеющие личные выдающиеся заслуги перед Россией и её народом. Нужны ли России другие "монархи" – решать ей. Но иные варианты введения монархизма на поверку временем могут оказаться очередной обструкцией "старых друзей" (с которыми, как известно, и врагов не надо). Кстати, возвести главу государства в сан Императора Всея Руси вполне по силам Патриарху РПЦ. Необходимо лишь веское основание и глубокий личный авторитет самого Патриарха. Ежели кто либо из носителей царской крови искренне помышляет о возвращении – ему самое время учить русский язык, возвращаться в Россию, демонстрировать стратегическую (царскую) масштабность мышления, включаться в общественные, дипломатические и политические процессы. Не вредно напомнить и о царских (личных) деньгах (золоте) Романовых, оставшихся "на сохранении" в банках Европы и Америки. До полной развертки "системы центров", нео-дворянства и появления "монархического института", между тем, еще далеко. (Это как раз дело на целые "сутки", т.е. срок завершающего "созревания темы" видится в районе 2030-го года. Хотя, как знать? – Темп цивилизационных процессов и психодинамические реакции на них стремительно ускоряется...). До этого актуальными будут более "приземленные задачи", жесткое противодействие тотально-доминирующего идеологического соперника, наращивание массы сторонников, носителей и разработчиков мировоззрения, координация их общественной, социальной и политической деятельности. Еще одним ограничением диффузионной концепции являются "стартовые условия", которые при учете конечной цели требуют дополнительных направлений проработки. Последние, при стереотипном подходе, могут выглядеть необоснованно-сложными. Однако, высокое здание требует основательного фундамента. В "стартовых условиях" есть два уровня – "базовый" (к которому мы вернемся в следующих разделах) и "полный". Базовый – первый шаг из смутного "сегодня" в светлое "завтра". Для разработки "полного" уровня, кроме уже упомянутых (ключевых) и неупомянутых (ситуационных), требуется создание еще одного фактора, который условно именуется "сакральным центром". Причины, по которым данный элемент требует обязательной реализации, вскользь уже затрагивались ранее. Тогда речь шла о смещении акцента "христианских ценностей" (в направлении развития прагматизма, рационализма, логизма) при каждой из следующих реформаций западных церквей, одновременно с географическим смещением политического центра (каждый раз - западнее, далее – через океан, в северную Америку), вмещавшего в себя реформированный культовый элемент. Данный процесс происходил итерационно, скачкообразно, на протяжении, без малого, двух тысячелетий. И в таком "историческом течении" есть своя социо-инжиниринговая логика. Новая религия, новый идеологический акцент, или новое мировоззрение, должно выкристаллизоваться в чистом виде (в максимальной изоляции от предшествующего влияния), стать органичной и утилитарной частью культуры целостного общества или нации (государства). В определенный период времени избирается географический анклав, где происходит глубокая идео-культурологическая (и/или религиозная) фиксация. До прошлого века наблюдалась закономерность – после появления очередного пророка, несущего в мир очередное учение, появлялся "анклав" (государство, географически замкнутая область, народ), в среде которого оно культурологически выкристаллизовывалось. В XX-ом веке, когда специализированные психолаборатории и институты (а до этого – кружки "духозаклинателей") развернули серийное производство сект и псевдо-церквей (преимущественно в США, в меньшей степени – Западной Европе), данная закономерность была нарушена (впрочем, даже с большой натяжкой, оглашаемые там "истины" не тянут на "новые учения"). Ранее также упоминалось о ещё более кардинальном методе организации "сакрального центра" – массовом физическом уничтожении "старого мира", как это сделали большевики. Альтернативное решение "лежит на поверхности". Россия, пожалуй единственная из цивилизованных европейских стран, имеет колоссальный потенциал неосвоенных территорий (при этом, ресурсно-богатых территорий). Организация анклава не только находится в созвучии с назревшей необходимостью освоения Сибири и Дальнего Востока, она может быть важным фактором сохранения российского концептуального контроля над процессами в этом регионе. А процессы эти будут активизироваться независимо от России по очевидным причинам – экономический и статусный разогрев Китая, который имеет структурированный интерес к дальневосточным и сибирским ресурсам. Россия может лишь направить процессы в то или иное из возможных качественных русел. До настоящего момента в основном рассматриваются финансово-экономические аспекты освоения этих восточно-азиатских областей. Такой "узкий", "несущественный" (правда, для кого – как) подход аналогичен популярным политтехнологическим решениям идеологических проблем – флажки, ленточки, зомбированные тинейджеры... В советское время для "подъема" транссибирских программ был использован коктейль из здорового патриотизма и молодежного энтузиазма, пренебрегающего трудностями. Сегодня вряд ли кто-то из "серьезных политиков" рассматривает иные варианты, кроме как "материально заинтересованные" орды, которые должны прокатиться по требующим разработки территориям "индустриализирующей волной". При этом все понимают, что с позиции сегодняшних экономических подходов вложение денег в неиндустриальную инфраструктуру – расходы, которые сводят "на нет" краткосрочную "экономическую целесообразность" затеи (большими временными отрезками, как мы уже разобрались, сегодня политически мыслить "резона нет"). Между тем есть несколько факторов, которые совершенно неожиданным образом могли бы помочь "сибириаде". Множество людей по своему характеру, ценностям и менталитету несовместимы с той общественно-социальной атмосферой, качество которой "заимствовано" и продолжает насаждается транс-культурологическими посылами запада. Они не в состоянии самореализоваться лишь только по причине диктатуры меркантильно-мотивированных, агрессивных и амбициозных посредственностей, которые культивируются прогрессом "экономических отношений". Внедряемый по образцу "мирового опыта" "цивилизованный" жизненный уклад, его система отношений, вытесняет на социальную периферию творчески и профессионально полноценных личностей, которые не в состоянии принять примат насаждаемых западом ценностей. Именно эти личности могут чувствовать себя вполне комфортно и творчески раскрываться в системе этических и конкурентно-неэкзальтированных (братских) отношений (т.е. в той среде, в которой не способен выжить агрессивный "деловой типаж"). По существу, представители этой категории вымирают вследствие весьма тонко организованного перманентного "информационно-ментального" геноцида. Однако, именно эти личности являются носителями автохтонного, аутентичного характера России. Та группа лидеров, которая решительно поставит перед собой реальную и полноценную (по максимуму геоисторических амбиций) задачу возрождения России должна во всей полноте осознать этот факт. Пока информационно-идеологическая доминанта запада сохраняет свое глобальное влияние (а это, при отсутствии резких неожиданных гео-эксцессов будет продолжаться еще, как минимум, 10-20 лет) сохранить носителей данной ментально-этической (и духовной) составляющей можно только одним способом – массово их мобилизовав, изъяв из агрессивной для них сферы влияния и переместив в область, где будет поддерживаться дружественная, благоприятная атмосфера социальных отношений. (Естественно, "мобилизация", "изятие", "перемещение" и прочие социальные "изменения состояний" должны носить не административно-волевой, а концептуальный характер. В результате чего будут активизироваться "притягательные центры", формироваться мотивационные импульсы, которые "непроизвольно" срезонируют на представителях соответствующего ментального типа, побудив их, если они решатся, к движению. Все эти тонкие, но не "подковёрные", социо-инжиниринговые технологии, хочется надеяться, будут освоены Россией). Очевидно, что такая область должна быть относительно изолирована от "бурного мира бушующих страстей" (двигающих сегодняшний прогресс) и род её профессиональных занятий будет находиться в стороне от банальных "ускорения экономического развития", "повышения инвестиционной привлекательности" и прочих идей-фикс банальной политики. В современных представлениях "изолированность" – это именно существование в среде, в условиях и в местах, где такое существование "экономически нецелесообразно". Вместе с тем в максимально достижимом наборе аспектов она должна быть самодостаточна – это одна из целей существования анклава. Ибо кардинальная зависимость от метрополии не позволит ей решить весь комплекс направленных в дальнюю перспективу подготовительных задач. В этом сакральном центре и будет происходить требуемая "плавка" нового русского характера. Оттуда "в мир" будут возвращаться вооруженные пониманием, видением, знанием, уверенностью и творческой энергией люди, способные переломить тенденции "прогресса" (в текущей, "западной" его версии). Там же (и только там) могут быть созданы стендовые условия для новых технологических направлений, новой экономической парадигмы, новой системы политических и общественных отношений. В этом анклаве не будут серийно производится товары народного потребления "на экспорт" с целью демонстрации "экономического чуда" (если подобная направленность предполагается, реализовать её, по видимому, целесообразно в транс-сибирском "приграничном" поясе, вдоль границ с "разогретым" Китаем и которая будет осуществлять функцию торгово-экономического "охладительного буфера"). Анклав будет производить уникальные интеллектуальные и высокотехнологичные (но не только ИТ) продукты. Отработанные в его сфере решения, прежде всего, предназначены для инсталлирования в среду базовой метрополии, с целью постепенного, естественного вытеснения технологических и организационных решений, инфицированных недружественными информационными и концептуальными влияниями. И по форме, и по сути анклав будет представлять собой "корень", "питающий" и удерживающий всё "системное тело" "центров влияния". В символьной же и идеологической плоскости он будет высшей, доступной земной сферой, транслирующей сигналы мировоззренческого обновления и конструктивные интеграционные импульсы. И одновременно – духовно-научным полюсом новой России. Сибириада, кроме прочего, может выступить "ассимиляционным инструментом" для введения в России монархического института. Ибо лучшего "теста" на умение управлять страной и её проблемами, чем освоение Сибири и придумать трудно. Кроме этого, монархия без монархических владений – лишь музейный экспонат. Возрождение российской монархии целесообразно лишь в контексте обсуждаемой цивилизационной миссии России. ( – Личное мнение автора.) Введение западных "демократических стандартов" вполне может обойтись без монаршего участия ("третий фактор" – по сути своей является ушедшей в подполье гео- и нео-монархией). Огромные просторы по существу являются сейчас незадействованной территорией, которую современные политики могут лишь разбазарить. Эти территории, в настоящем их качестве, (естественно, с недрами) можно передать в доверительную ("доверенную народом") собственность прото-монарха "на испытательный срок". Их освоение и потенциал получаемой прибыли будет с одной стороны оценкой состоятельности (деловых и монарших качеств), с другой – экономическим потенциалом института. С третьей, монарх будет иметь непосредственное отношение к новой "духовно-интеллектуальной столице" России – материализующей в миру то координирующее начало, которое объединит во взаимодополняющую пару две исконные, доселе разнонаправленные сущности России. Только перечисленный набор факторов (ограничений) способен дать представление об необходимых для реализации "проекта", или хотя бы его старта, ресурсах (в том числе – банальных, финансовых). Ресурсный фактор также является существенным ограничением диффузионной концепции. И всё же – "игра стоит свеч".   ( ПРОДОЛЖЕНИЕ В РАЗРАБОТКЕ )     Рассылки ИНСИ SUBSCRIBE.RU : Злободневные темы: из оперативных материалов аналитика Инновационные Силы – UA "КЛУБНЫЕ" РАССЫЛКИ: [1: Концепция] [2: Подписная форма] [• Архив] [?] ВВЕРХ

© S.Yarinich © ИНСИ © CI-UA © Cibhelion