- Олива считается в Испании главным деревом, - рассказывал гид. - Не скажешь, что красивое. Это потому, что оливу в определенном возрасте специально обрезают. Крону формируют, чтобы сборщики могли дотянуться до каждой ветви. Это очень важно. Олива колючая, все руки обдерешь, пока снимешь урожай. Можно, конечно, и по-другому, - «трусить», как у нас говорят. Но тогда оливки бьются, и их принимают уже сортом ниже. Заработок, разумеется, не тот.

Вот это уже интересно. Я начал косить глазом в сторону гида. Русский, лет тридцати, высокий, худощавый. Стоит впереди в проходе, правой рукой упирается в стойку над кабиной шофера, в левой - микрофон, который он подносит к губам жестом рок-звезды. И, действительно, поет - речь его течет свободно, с шуточками и лирическими отступлениями, почти вдохновенно. В паузах перебрасывается с шофером недлинными фразами, демонстрируя свой испанский. Видно, что ему нравится вот так стоять перед нами, смотрящими снизу вверх, нравится объяснять нам, направлять, вразумлять:

- Обычно русские считают испанцев скупыми. Это потому, что вы приезжаете сюда отдыхать и тратить деньги. А испанцы здесь еще и работают. Попробуйте представить себя, скажем, на монтаже опалубки фундамента в котловане при 35-градусной жаре...

На одной из остановок я подошел к нему:

- Ну а вы тут как - живете или только работаете?

- И живу и работаю.

- Давно?

- Шесть лет.

- А по образованию - историк?

- По образованию - одессит. Работал стюардом на международных линиях. Как-то в Барселоне отпустили на берег погулять. Я прошелся по Рамблас, кофейку попил, коньячку глотнул, вокруг посмотрел и понял, что Испания - это как раз для меня. И через полгода перебрался сюда. Вначале, конечно, помыкался, но теперь, как видите, все окей. Работа - дай бог каждому. Вид на жительство уже получил, осталось дождаться гражданства.



Через пару дней я продолжил разговор с Йорданом, болгарином из турфирмы, опекавшей меня:

- Да, русских тут много. Русских, украинцев, болгар. Испанская молодежь выбирает сейчас туристический бизнес - языки учат, менеджмент, гостиничное дело. Соответственно, возникли проблемы с рабочей силой в сельском хозяйстве и строительстве. Теперь это работа для нелегалов. Ну а кто из приезжающих не может или не хочет трудиться в этих сферах, работают на Танжер.

- А это что такое?

- Черная дыра. Марокканский канал. Наркотики, проституция, угон и переправка через Гибралтар машин и так далее. В прошлом году я домой на месяц уезжал, в отпуск, машину возле дома оставил. Вернулся - а ее нет.

- И что?

- А ничего. Полиция даже не стала делать вид, что будет искать. Безнадежно - 90%, что автомобиль уже переправили паромом в Танжер. Полицейские составили акт для страховой компании, я получил деньги и купил новую машину.

Разговор происходил вечером в холле моего отеля в Беланмадене, курортном пригороде Малаги. Слушая Йордана, я вспоминал свою поездку в Малагу.



В тот день я гулял по городу, домой возвращался на электричке и в ожидании поезда курил на верхней платформе, рассматривая двух русских. Парня и девушку. Смотрел, естественно, на девушку - уж очень хороша была. Тоненькая, стройная, с темными вьющимися волосами, в позе, в жестах - грация балованного подростка. Но завораживало другое - сочетание со всем перечисленным тяжести во взгляде и легкой хрипотцы в голосе. Видно было, что не туристка, что Испания вокруг - не объект любования или хотя бы любопытства, а среда жизни. Жизни достаточно специфической. Она стояла в трех шагах от меня, потому я не только смотрел, но и слушал.

- Ничего я этим уродам не обещала. Честно. Но этот мудило решил, что мы согласны... Ты скажи своим, что я не виновата. Скажи, что они сами вцепились.

- Ладно, не парься, - говорил ее спутник. - Отмажем тебя. И насчет козла твоего... Я Стасу позвоню. Он сделает.

Профессия парня угадывалась легко: по шрамам на лице и следам на плече, оставшимся от безуспешной попытки свести тюремные наколки.



Что оказалось для меня неожиданным в Испании, так это густота и плотность нашей, вполне русской жизни. Чтобы найти в той же Малаге русских, напрягаться не надо.

- Дима, сколько раз говорила, не покупай сметану у цыганок, только у испанских бабушек. Неужели до сих пор не научился их различать? - по набережной среди гуляющих в субботний предвечерний час шествует классическая молодая семья с ребенком в коляске.

- Не скажете, как отсюда добраться до автовокзала?

- Скажем, отчего же не сказать, - отвечают они. - А вы здесь давно? Как там дома?

И уже через пару минут завязался вполне оживленный разговор. Я тут же в уме делаю выжимку для записи. Дима. Русский. 26 лет. Из Краснодара. Работает на стройке - столяр, плиточник и, если надо, сантехник. $1.000 в месяц.

- Вроде как большие деньги, но здесь и траты серьезные. Только за квартиру - 280. Дома получаешь меньше, но и тратишь соответствующе.

- Но пока молоды, надо мир посмотреть, - вступает в разговор его жена Таня. Ей 21, и видно, что мир она намерена смотреть еще долго. Ребенку скоро годик. Мальчик. Таня, естественно, не работает.

- В общем-то, здесь нормально, не жалуемся, - продолжает отец семейства. - Полиция в нашу сторону не смотрит. Русские здесь - люди законопослушные. В основном. Если закон не нарушаешь, а просто работаешь, то и на здоровье. У некоторых нелегалов дети даже в испанскую школу ходят. У родителей документов нет - а дети учатся. Недавно испанцы закон приняли, по которому все нелегалы, имевшие на тот момент работу, получили вид на жительство. Мы к этому закону не успели. Подождем следующего.

- А как вообще становятся нелегалами?

- Элементарно. Можно через агентство по трудоустройству. Можно через знакомых, которые здесь уже освоились. Или на свой страх и риск: покупаешь тур на неделю, дня три-четыре жируешь в отеле, а потом шмотки собираешь и идешь в сквер. Там тебя устроят. Сквер-то знаете где?

- Нет.

- В центре, недалеко от собора. Да знаете наверняка. Там туристы всегда толкутся.



Сквер я нашел через несколько дней. Оказалось, это тот самый старинный сквер у порта, в центре Малаги, с запахом конского навоза (там стоят пролетки для туристов), через который я уже пару раз проходил, но ничего особенного не замечал. Не туда смотрел. На небольшой площадке у входа тихо гудела деловая русско-украинская тусовка, вызвавшая воспоминания об отечественных уличных собраниях прогоревших вкладчиков. Особенно если посмотреть на тесно сидящих на скамейке людей, заполняющих какие-то анкеты. Другие стоят небольшими группами по трое-четверо, как бы порознь, но при этом чувствуется, что они здесь вместе. Я медленно прошел сквозь толпу, выбрал полупустую скамейку с краю. На ней сидела женщина лет пятидесяти и две помоложе.

- Вы не подскажете, как отсюда до вокзала добраться? - обратился я к старшей с уже проверенной фразой.

- Русский?

- Да.

- Отдыхаете или как?

- Отдыхаю. А вы?

- А я работаю.

- И как устроились?

- Хорошо.

Опрятно одетая спокойная украинка пятидесяти двух лет. В Испании полтора года. Из Львова. Тридцать лет простояла у конвейера на заводе «Электрон». («Кончился завод. Все разрушили. Работа во Львове есть, но за нее надо много заплатить».) Языков не знает, осваивает на месте испанский и английский. Домработница. Испанцы для такой работы предпочитают славянок среднего возраста. Дом прибрать, еду приготовить, в саду цветы полить, ребятишек из школы и детсада забрать. €500 в месяц плюс проживание, еда и проездной на электричку. Работает «интерно», то есть круглосуточно, а бывает еще «экстерно» - это приходящие работники, «почасовики». Раз в неделю приезжает в сквер со знакомыми повидаться и по делам:

- Мужа своего хочу сюда привести. Но у него профессии нет, он шофер. Такому только с нашими бандитами работать. А я хочу, чтоб он на стройку пошел. Тут один мужчина, Володя из Дубны, обещал помочь, он на стройке работает. Прихожу сюда уже третий раз, а его все нет...

К нашей скамеечке подходит мужчина.

- Добрый день, - аккуратно обращается он ко мне.

- Добрый.

- Работу ищете?

- Да нет. Просто интересуюсь, - говорю я также аккуратно.

- Работа есть. Нужен сварщик, нужны бульдозеристы для работы в горах. Если нет рабочей профессии, можем устроить на плантации. Жилье, питание будет. Присматривайтесь. Если надумаете - подходите.

Действительно все просто.

На последний вопрос, который я задал тогда женщине из Львова, как же она потом домой возвращаться будет, она махнула рукой:

- Я знаю, кому и сколько нужно дать, чтоб исправили документ. Это легко.



Как это «легко» на самом деле, я наблюдал спустя несколько дней в аэропорту Малаги при прохождении паспортного контроля. В стеклянной будочке сидел пожилой благодушный испанец. Он лениво брал паспорта, неторопливо листал, глядел задумчиво, а очередь злилась, потому как время уходит и лучше бы по «дьюти фри» пройтись, чем тут томиться.

- Это невозможно! Чего они все чухаются?! Два часа убили на регистрации, теперь здесь... Совок, честное слово. Совок стопроцентный!

В этом клокотании не участвовала молодая женщина, стоявшая передо мной. Она как будто вообще ни в чем не участвовала. За руку ее теребила пятилетняя дочка, и женщина с усилием, будто откуда-то издалека, наклонялась к девочке, выслушивала и снова замирала. Первое, что мне пришло в голову, - она сорвалась в дорогу «по телеграмме». Но не похоже. Видно, например, что собирались они без спешки, тщательно и сосредоточенно. И в багаже никакого сувенирно-туристического мусора. Нет, это напряжение не от горестного потрясения, это страх. Ошибиться трудно.

И когда наконец подошла ее очередь, она судорожно, даже как-то со всхлипом, вздохнула и двинулась вперед. Таможенник с тем же благодушно-сонным выражением лица взял паспорт, полистал, взглянул на фото, потом на нее, на монитор компьютера, потянулся за штампиком, чтобы поставить отметку на соответствующей странице, и вдруг застыл. Он смотрел в паспорт, как бы не веря своим глазам. Изумление мне показалось чуть наигранным. Я понял, что он там увидел: более чем приличный разрыв между датой въезда и сроком действия визы. Я видел только спину женщины с опустившимися плечами и слышал тихое поскуливание ребенка, нывшего уже не столько от усталости, сколько от передавшегося невыносимого напряжения матери. Таможенник вздохнул, глянул на девочку, потом на женщину, сокрушенно покачал головой и резко клацнул своим аппаратиком, как бы отмахиваясь: сгинь с глаз моих, пусть с тобой дома разбираются. И протянул ей паспорт. Женщина кивнула головой, и я услышал тихое: «Грация, сеньор».



Октябрь 2004 года. Греция. Крит. Маленький отель в селении под городом Ханья. Я пытаюсь на своем «литл инглиш» объясниться с девушкой-портье. Она вежлива, очень старается, но не понимает.

- Moment, - говорит она, выходит из-за стойки, открывает дверь ресторана и кричит: - Vladimir!

В дверях появляется могучий мужчина в белом фартуке, у него крупная голова, нос картошкой, лысина и остатки рыжих волосы над ушами:

- Какие проблемы, земляк?

- Да ерунда, в ванной комнате лампочка над раковиной, а выключателя нет, весь номер обшарил.

- Понятно, - говорит Владимир, проходит через холл и высовывается в сад: - Мыкола! Мыкола!

Из кустов появляется Мыкола, стройный, черноволосый, в круглых очечках, похожий на Джона Леннона.

- Николай, можно Коля, - представляется он мне. - С приездом!

- Ты куда в 27-м выключатель от светильника в ванной запрятал? Человек обыскался.

- А что б я помнил, - говорит юноша. - Пойдемте в номер. Думаю, найдем.

Нашли. Элегантная пипочка справа от зеркала, которую я принял за декоративное украшение.

- Последний писк моды, - говорит Коля. - Телевизор настроить? До вас тут немец жил, под себя настроил, а я могу вам с антенны вывести первый московский канал.

- Нет, спасибо. Глаза б мои не глядели на него.

- Зря, - говорит Коля. - Родину любить надо.

- Родину-то я люблю, у меня с телевидением проблемы. Ну а вы, Коля, родину любите?

- Конечно. Но без взаимности. Пришлось перебираться на родину историческую. Папа у меня - грек, мама - украинка, ну а я проходил как еврей.

- Были проблемы?

- Бог миловал, серьезных не было, кроме одной - работа. Устроился после института на завод, а он тут же обанкротился. Начались сокращения, мне предложили место электрика. Ну а если в рабочие идти, то уж лучше в Греции, чем в Харькове.

- Уже натурализовались?

- Еще нет. Нелегал.

- А Владимир?

- Тоже. Он здесь третий год, я - скоро два.

- Тоскуете?

- Нет. Мне тут нравится. Полно наших - из Киева, Луганска, ну и поляки, словаки. Славянский клуб, короче.



В тот же вечер после ужина в саду отеля я увидел Володю за столиком у бара.

- Присаживайтесь, - сказал он мне. - Вы-то что ж, один приехали? Имейте в виду, конец сезона, наши девки уже отработали и разъехались по домам, а с гречаночками проблемы.

- И замечательно, деньги целее будут.

Разговор, естественно, зашел о русских за границей, и длился он с перерывами все две недели моего отдыха - других русских ни в отеле, ни на пляже, исключительно немецкоговорящем, за 14 дней я так и не встретил.

Кое-что за Володей я, по своему занудству, записывал. 48 лет. Квартира в Гатчине. Там живет мать, туда он уезжает на зиму. 15 лет проработал поваром на плавбазе в Тихом океане, два года ходил матросом в загранку, работал в ресторане в Алма-Ате, потом вернулся домой в Гатчину, заскучал и начал искать место под солнцем. Буквально.

- У меня еще в Охотском море мечта была: домик в Крыму, чтоб там все лето жить. Заработок тогда был приличный, мог себе позволить. Но не успел. И не жалею. На Крите лучше. Правда, домик здесь не купишь - цены заоблачные. Но заработок, особенно по нашим представлениям, вполне приемлемый. За неквалифицированную работу нелегалу платят €3 в час. Коля сейчас так зарабатывает. Ну а я повар - естественно, расценки повыше. А если б вид на жительство был, получал бы в полтора раза больше. Ждем с Колей очередной амнистии для нелегалов.

- Думаете, объявят?

- А куда они денутся! Вы пройдитесь по здешним магазинам - в каждом третьем русскоговорящая продавщица. Раз наши начали ездить сюда на отдых, грекам без нас уже не обойтись.

Мои испанские впечатления Володя слушал внимательно. Хмыкал.

- Был я в Испании, насмотрелся там на наших. Знаете, какая их главная проблема? Куриные мозги. Вы только представьте: человек бросает свою страну, родных, друзей - и при этом ему лень посидеть в библиотеке, чтобы разобраться в законах той же Испании! Вот русских и обдирают. Причем свои же. Я видел таких, которые были твердо уверены - им кто-то рассказал, видите ли, - что за месяц заработают две-три тысячи баксов. Откуда они такие цифры берут?! Испания, по европейским меркам, страна бедная. Больше €20 в день на плантации не заработать.

Я, например, как сделал: пошел в агентство у нас в Питере, послушал, как они мне лапшу на уши вешают, высмотрел себе там мужика потолковее, дождался, когда он перекурить во дворик выйдет, и подошел еще раз. Он мне за пять минут объяснил, как все на самом деле обстоит. Максимум, который можно привезти домой после месяца работы в Испании, - 600-700 баксов. Если повезет. Агентство может сделать туристическую визу на месяц, которая дает право на сезонные работы, устроить на чартерный рейс и дать координаты хозяйства, где может быть место. Остальное зависит только от тебя. И еще он мне сказал: «Как услышишь в Испании русскую речь, переходи на другую сторону улицы. Не вяжись ни с кем, кто будет обещать что-то более выгодное. Кинут. Считай, что не на заработки едешь, потому как при ломовой работе, которая тебя там ждет, эти 700 баксов ты и дома заработаешь. Считай, что на разведку едешь. Работу за границей лучше искать самому».

И я поехал. Все оказалось, как он говорил. Ну, почти. Вставали затемно, работали до двенадцати или до часу, потом до пяти спали - жара. Потом снова в поле. Пять дней отдыхал. В выходные и праздники там вся работа останавливается. Даже немного поездил, поглядел окрестности. Красивая страна. Но я понял, что Испания - не мое. Съездил в Турцию. Затем на Португалию нацелился, но в последний момент переиграл на Грецию и не ошибся - работа по специальности, отношения с хозяином нормальные, а через него и с местными полицейскими, так сказать, неформально. Здесь я зарабатываю на порядок больше, чем в той же Испании. Да и кто б меня в испанском отеле на кухню пустил?

Именно от Володи я услышал то, что не давало мне покоя, когда я смотрел на наших нелегалов. В лицах тамошних русских - почти всех, исключая, может быть, Володю, - было что-то пришибленное, напряженное, как отпечаток тяжелой болезни, которую они вынуждены переносить на ногах. Над всеми нашими разговорами висел непроизнесенный, но очевидный вопрос: зачем мы тут? И Володя оказался единственным из моих собеседников, который попробовал это объяснить:

- Вот на чем меня здесь клинит, так это на порядке. Нет, не в смысле чистоты на улицах или там охраны порядка. Я имею в виду порядок жизни. Тот же Крит взять. И земля здесь плохая - камень наполовину, и с водой пресной проблемы. Да и люди - не скажу, что семи пядей во лбу. Обычные. Но у них все получается. Посмотрите на моего хозяина - ведь на роже написано, что раздолбай. А отельчик у него - картинка. Порядок, как на линкоре. Персонал - это ведь все местные девки, по-нашему, «деревенские». А как вышколены, как по-английски, по-немецки чешут! Теперь и мы, русские, на этот порядок горбатимся. И у нас тоже получается, но - только здесь. Почему не дома, а?



При взгляде на сегодняшних нелегальных эмигрантов трудно избавиться от ощущения, что эти люди устраивают себе что-то вроде тотальной провокации. Сознательно или бессознательно они ставят себя в экстремальные условия, когда хочешь не хочешь, а надо выложиться до конца и обрести то, о чем мечтал: достаток (по нашим, разумеется, меркам), внутреннюю независимость, наконец, возможность нежиться раз в год на ласкающих русский слух Канарах. И сегодня на этих самых Канарах сходятся лоб в лоб две породы «новых русских» - те, что зубами роют землю, отвоевывая себе место в благоустроенной Европе, и те, что приехали сюда отдыхать и уже воспринимаются нелегалами как часть вожделенного «порядка жизни». Потому что для нашего нелегала нет разницы между немецкими, польскими и русскими туристами, живущими в одном отеле и говорящими утром друг другу «монинг» у лифта. И русскоязычные, которые проезжают на арендованных «вольво» и «тойотах» мимо соотечественников, долбящих асфальт, не обязательно бандиты или чиновники-казнокрады. Это те, кто научился жить и зарабатывать дома. Но соотечественников-нелегалов они практически не видят, потому что в Европу вошли не с черного хода и представляют собой вполне органичную часть европейской жизни. По крайней мере, на две недели своего тура.

Не берусь кого-либо осуждать или жалеть. Не мое это дело. Мне интересен сегодняшний вариант ответа на старый вопрос: «Кто мы в Европе?»

Сергей Костырко.