Популярная политэкономия

ПОЧЕМУ У НАС ВСЁ НЕ ТАК, КАК У "НИХ"

Самым простым и самым верным ответом на этот глупый риторический вопрос, бесконeчно задаваемый нашим завистливым обывателем, мог бы быть, наверное, контрвопрос: а почему, собственно, у нас все должно быть как у "них"? Из 6 с половиной миллиардов человек населения Земли, "они" (имеются в виду, конечно же, богатейшие страны Запада), не составляют и миллиарда; остальные 5 c половиной миллиардов - страны бедные и нищие.

Все народы мира всегда жили и ныне живут по-разному. В силу множества самых различных объективных и субъективных факторов - природных, географических, исторических, иногда, просто человеческих, или, даже, чисто случайных - в разные исторические эпохи, то одни, то другие народы и государства вырывались вперед в своем развитии, или наоборот, приходили в упадок и даже совсем исчезали из истории.

Европейцы еще одевались в шкуры, а в Китае и Индии уже тысячелетия существовали великие цивилизации. В последнее тысячелетие до н.э. центрами новых высочайших культур стали плодородные речные долины Северо-восточной Африки и Передней Азии; затем - берега Восточного Средиземноморья (великая античная культура).

Средневековье - время расцвета арабской культуры; а древние заокеанские цивилизации майя, инков, ацтеков создали свои удивительные философские системы задолго до варварского нашествия европейских конкистадоров...

Время европейцев настало, лишь, когда подошла пора Великих географических открытий: только сильно изрезанная береговая линия Западной Европы образовывала столь удобные глубоководные бухты, которые могли служить естественными гаванями для огромных каравел, способных пересекать мировые океаны...

Лихие заморские походы XV-XVII вв принесли богатства и расцвет портовым городам Голландии и Англии, Испании и Португалии, Франции и Италии... Индия, Китай, обе Америки, Арабский и почти весь прочий мир попали под их господство...

Восточная Европа и населяющие её славянские племена были отрезаны и от мировых океанских путей, и oт всех этих цивилизационных процессов огромными пространствами непроходимых лесов и степей и потому изначально отставали в своем развитии.

С началом формирования Киевской государственности (конец IX в.) начинают складываться феодальные отношения, перешагнув, таким образом, через целую общественно-историческую эпоху - эпоху рабовладельческого строя - первой в истории классовой формации - через которую, в той или иной форме и степени, прошли почти все народы мира.

Несомненно, это было следствием, прежде всего, самих условий жизни древних русичей. В краю самого короткого в мире земледельческого сезона, когда - то вымерзнет, то выгорит нива, то вымокнут, сгниют на корню под затяжными холодными дождями почти готовые хлеба, или полягут под нежданно ранним снегопадом - вырастить из брошенного в землю зерна хотя бы 2-3 зерна урожая - а значит и выжить - можно было лишь в самой жесткой системе самого тесного добрососедства и взаимопомощи.

Их крытые соломой бревенчатые избушки, долгими и суровыми зимами отапливавшиеся "по-черному", часто горели, с огнем бороться необходимо было только всем сообща, иначе выгорит вся деревня; да и оборона от систематических набегов кочевников также возможна была только всей общиной.

Столь позднее классовое расслоение, очевидно, и стало основным фактором формирования у народа Руси таких черт национального характера, как тяготение к общинности, коллективизму, неприятие индивидуализма, столь развитого у народов Западной Европы...

Государственность Руси также складывалась не так, как в западных княжествах и королевствах, в которых нашли место многие структурные элементы бывшей Римской империи - развитой могущественной державы, под властью которой прежде проживало большинство народов Западной Европы. Русь миновала сия чаша - а к счастью или несчастью - попытаемся выяснить на следующих страницах...

Все эти особенности не могли не сказаться и при формировании на Руси отношений феодальной зависимости. В Западной Европе это происходило, обычно, прикреплением рабовладельцем, (ставшим к этому времени, одновременно, и землевладельцем), своих рабов к своей земле, и, превращаясь в крестьян ("колонов"), они оставались в личной, "вассальной" зависимости от того же хозяина-"сюзерена".

На Руси, не знавшей развитых форм рабства, это происходило иначе: набирая в бесконечных битвах с врагами авторитет, силу и власть, князь постепенно превращался из военачальника общины в её господина, хозяина, собственника всех земель общины вместе с находившимися на них селениями и их жителями.

Крупные князья одаривали "за службу" своих бояр (дружиников), обычно, целой деревней, вместе с прилегающей к ней "по месту" землей, и тот становился собственником "поместья" - "помещиком". Крестьяне принадлежали ему не каждый лично (персонально, как на Западе), а всей деревней - общиной.

Так, что уже русский феодализм резко отличался от западно-европейского! Далее. Окружавшие Русь гигантские, почти незаселенные, просторы способствовали развитию устойчивой тенденции к экстенсивному расширению земледельческого производства - главным образом, за счет колонизации новых земель - на востоке, на севере.

В Западной Европе - наоборот, скученность населения, отсутствие свободных территорий заставляли постоянно искать пути к интенсификации производства, повышению его эффективности путем совершенствования орудий труда, методов обработки земли, поисков новых форм хозяйствования.

Сама топография Великой Русской равнины, дремучие леса и обширные непроходимые болота обусловили значительную разбросанность поселений, а глубокие снега с частыми буранами и лютыми морозами, обильные весенние половодья и осенние распутицы на большую часть года почти полностью отрезали их друг от друга. Все эти обстоятельства, а также относительное однообразие скудной природы на больших пространствах - не способствовали местной и региональной специализации хозяйства, что очень сдерживали развитие внутренних экономических связей.

Если в Западной Европе, с её богатой и разнообразной природой, даже в средневековье многочисленные города уже вели между собой довольно оживленную торговлю, стимулировавшую развитие и многообразие промыслов и ремесел, то хозяйство Руси еще долго будет оставаться натуральным и полунатуральным.

Многие западные историки объясняют суровыми природными условиями и повышенную роль государства в жизни русского общества, и высокий его централизм, и особый деспотизм правителей, и более высокий уровень социального гнета, в сравнении с Западом.

Далее. Единственным средством дальнего сообщения для древней Руси могли служить только речные пути, а главные реки Восточной Европы, как известно, все текут на юг.

Этот древнейший путь "из варяг в греки" и предопределил преобладание ориентации внешних торговых и культурных связей - на Византию! Потому и к христианству Русь приобщилась через Царьград-Константинополь, а не через Рим, как большинство народов Западной и Центральной Европы.

И, если западная ветвь христианства - католичество - в эпоху религиозной Реформации (XV-ХVIвв) претерпело существенные преобразования из-за мощного движения городского люда, сильно подорвавшего господство Римско-католической церкви, а во многих странах полностью вытеснившего католичество новыми вариантами христианства, менее мракобесными, более человечными, с упрощенными обрядами и службами, близкими и понятными простым людям, что отвечало интересам нарождающейся торгово-ремесленной буржуазии и, во многом - способствовало последующему историческому рывку западных народов, то восточная его ветвь - православие - на Руси, где и города-то были редки, и сельское хозяйство столь зависело от "сил небесных" - так и законсервировалось в своей ортодоксии на всё своё тысячелетие, со временем став еще одним сильным фактором, обусловившим отставание от Запада.

Пока опричники Грозного волокли на плаху непокорных князей да бояр, разоряли псковскую и новгородскую вольницы, а Западная Европа уже завершала лучшую пору всей своей истории - эпоху Возрождения!

Ещё отличие: колонизация новых земель за Уралом (ХVI-ХVII), где редкие и малочисленные местные охотничьи племена вообще не имели своей, мало-мальски развитой, государственности, не встретила серьёзного сопротивления, в отличие от покорения западноевропейскими державами богатейших территорий на заокеанских континентах, в жестоких и кровавых войнах захватывавших и перехватывавших их друг у друга, что, несомненно, способствовало ускорению их внутренней национально-государственной консолидации и социально-экономическому развитию .

У истоков нынешнего могущества капиталистического класса Запада (особенно США, читающих сегодня всему миру бесконечные нравоучения о свободе, демократии, правах человека и пр.) стоят такие мерзости эпохи первоначального накопления капитала, как "конкиста" с её морями крови, пиратство, массовая работорговля, поголовное истребление или вытеснение в пустыни несчастных аборигенов, нещадная эксплуатация черных и цветных рабов, хищническое разграбленье подземных и наземных даров нетронутой природы (куда исчезли бесчисленные бизоньи стада, уникальные секвойевые леса и рощи, золотые и серебряные россыпи "клондайков" и "эльдорадо"?).

Первыми поселенцами "стран великих возможностей", слишком часто были люди, спасавшиеся от закона, авантюристы, искатели приключений, любители быстрой и легкой наживы, не шибко отягощенные моралью и совестью: пуля и нож, выкуп и подкуп, грабеж и взятка были еще 300-200, даже100 лет назад - главными аргументами в "честной" конкурентной борьбе за капиталистическое выживание...

..И Русь, конечно же, безнадёжно отставала и в этом отношении... Тяжелые многопарусные гелеоны и каравеллы давно уже шли в Европу со всех концов мира, доверху груженные награбленным, а Руси ещё предстояло пережить феодальные распри, иностранные интервенции, измены и самозванщину Смутного времени (1605-1613), сопровождаемые тяжелой хозяйственной разрухой и голодомором, снова отбросившими её далеко назад.

А за то, что не стала она лёгкой добычей своих западных соседей благодарит она отнюдь не своих правителей, а ополчение простого народа. И это - тоже характерно для русской истории!

...В дальнейшем своем развитии, даже превратившись в крупнейшую в мире Империю, Россия так и не смогла встать в один ряд с ведущими державами Запада, хотя были периоды, когда ей удавалось, главным образом в военном отношении, вырываться вперед (при Петре I - после разгрома шведов, при Екатерине II - после побед над Турцией, при Александре I - после победного вступления русских в Париж во главе войск союзников)...

Самой тяжкой гирей на ногах страны было, даже, не её экономическое или культурное отставание, а - социально-политическое! Даже Петр Великий, наконец "прорубивший окно в Европу", своими личными энергичными усилиями заставивший Россию свершить стремительный рывок - не смог, (или не решился?) перевести ход развития её на буржуазный лад.

Всемерно поощряемые царем купцы-предприниматели, да и сам он, фактически, оставались такими же крепостниками, как и помещики: рабочие трудились на их рудниках, заводах, верфях, стройках не по найму, как уже почти везде на Западе, а как те же крепостные ("приписные" к заводам) крестьяне.

И Петр, и Елизавета, и Екатерина II, своими указами закрепляли эту "политэкономическую" отсталость. Потерей времени для страны была и т.н. "бироновщина" (30-50 гг XVIII), с её засильем в правящих верхах представителей немецкой феодальной знати, ничего не давшей России "европейского" - только усиление бюрократизации, милитаризации и полицеизации режима, еще большее укрепление самодержавного и помещичьего гнёта...

Все это очень тормозило развитие рыночных отношений в России. Если на Западе самый массовый класс феодальной эпохи - крестьянство - давно уже само становилось носителем буржуазных отношений, продавая излишки урожая в город, то, намертво прикованный к барину, чаще безлошадный, русский холоп свои редко случавшиеся скудные излишки мог реализовать, разве что, внутри своей общины...

Он и одевался во всё домотканное, в мороз - дранный зипун и шапка из овчины домашней выделки, на ноги сам плел лапти, летом ходил босой...

Крепостные многих помещиков не знали денег чуть ли не до самой реформы 1861...

Ещё парадокс: одним из самых "никчемных" государей, когда-либо сидевших на российском троне, классическая русская историография почитала внука Петра I - Петра III, хотя за неполные полгода своего царствования (1761-62) он успел:

• вытащить Россию из опасной для нее Семилетней войны за абсолютно чужие интересы; - упразднить пресловутую Тайную канцелярию, пытавшую и казнившую "внутренних врагов";
• объявить полную свободу вероисповедания (чего не было ещё даже на "просвещенном" Западе!) и на этой основе прекратить преследование старообрядцев;
• запретить надзор церкви за личной жизнью подданных, (т.е. за "грехом прелюбодейным", ибо "и Христос не осуждал");
• объявить об освобождении монастырских крепостных, наделив их монастырской землей и обложив только денежным(!) оброком (шаг рынку навстречу, на который и через сто лет не решится Александр II "Освободитель"!);
• объявить о введении гласности судопроизводства;
• запретить одаривать сенаторов и чиновников "за службу" поместьями с крестьянскими душами.

Подготовил ещё ряд указов и манифестов, в т.ч. - об ограничении личной зависимости крестьян от помещика, о необязательности соблюдения религиозных постов (шаг к отделению церкви от государства) и многие другие, но не успел их издать, т.к. был свергнут своей супругой Екатериной, с помощью гвардии, и вскоре умерщвлен.

А, вот, объявленная императрицей, Екатерина II, тут же отменившая все, бесспорно прогрессивные, опережавшие своё время, начинания этого замечательного реформатора- неудачника, все свои 34 года царствования укреплявшая и увековечивавшая зверски-крепостнический, абсолютистско-самодержавный строй Российской империи, умудрившаяся даже своё увлечение идеями французских буржуазных просветителей обратить не на расшатывание феодальных устоев, как это было на Западе, а на их усиление, ("великие вольности святые" были жалованы, но не крестьянам, а дворянам!) - вошла в русскую историю под титулом "Великая"!

Не случайно под именем "доброго", "крестьянского" царя Петра III возглавил Пугачев свою настоящую Крестьянскую войну против помещиков и "помещичьей" царицы. Такие мощные народные движения, как восстания под водительством Степана Разина, Кондратия Булавина, Емельяна Пугачева, очевидно, и заронили в глубины народного сознания тайную убежденность, что подлинного освобождения можно добиться только своими собственными руками!...

Не жаловали российские историки (советские тоже) и императора Павла I, хотя он - в пику ненавистной мамаше - отменил или смягчил в пользу крепостных многие помещичьи привилегии и даже - именно он (если только я не ошибаюсь) дал "вольную" заводским крестьянам, сделав, наконец, хоть и куцый, но первый шаг навстречу становлению на Руси капиталистического рынка труда, навстречу формированию рабочего класса России...

...Знаменательно, также, что первым настоящим просветителем России был отнюдь не буржуа, а знатный дворянин А.Радищев; первыми революционерами - декабристы, молодые офицеры-дворяне; первыми социалистами - дворянские интеллигенты Герцен, Огарев, Писарев.

Русская интеллигенция - еще один российский феномен: если на Западе, уже охваченном всеобщей коммерческой стихией, деятели культуры, в массе своей (великие гении - исключение), вынуждены были творить на потребу рынка, то в России, именно благодаря неразвитости рыночных отношений, можно говорить о некой особой роли старой русской интеллигенции в обществе, об её обостренно-критическом мышлении, чувстве долга перед своим народом, готовности служить ему бескорыстно (нет худа без добра?)...

Полагая, что всякое полезное начинание может исходить только сверху, многие цари русские - даже после Петра I - опасались проявления любой деловой инициативы снизу, стремились притормозить её. Из-за всех этих торможений еще в начале ХIХ в. Россия ввозила из-за границы даже... иголки швейные; а главными статьями русского промышленного экспорта были дёготь, который гнали из березового угля, сальные свечи, да пенька ("на парусах и канатах из русской пеньки зиждется британское морское владычество" - говорили в Европе)...

...XIX столетие принесло в Западную Европу полное политическое господство буржуазии. Феодальное землевладение было повсюду разрушено. Помещичий класс, как главный господствующий класс феодальной эпохи, уже к середине столетия исчез с политической сцены; крестьянство, получив свободу и землю, быстро превращалось - кто в буржуа, кто в пролетариев...

В одних странах это произошло революцией "снизу" - мощными народными восстаниями; в других - революцией "извне" - её принесли на своих штыках солдаты Наполеона; в третьих - революцией "сверху" - революционными реформами вовремя "просветившихся" монархов.

В России не произошло ни то, ни другое, ни третье...

В крестьянских массах слишком свежа была память о кровавой драме пугачевщины, чтобы они могли подняться на какую-нибудь новую акцию "снизу".

Наполеон?... Но, это в Италии и Бельгии, немецких герцогствах и австрийских провинциях "третье сословие" цветами встречало Наполеона. (Не в этом ли и заключались все "секреты" столь легких побед этого "гениального" полководца над давно подгнившими и прогнившими полуфеодальными и феодальными монархиями Европы?).

Русское же купечество, мягко говоря, "не поняло" его. А для крестьян он и вовсе был, "басурман, вроде татарина; гнать его!"...

Впрочем, к 1812 году крупная французская буржуазия давно уже успела превратить Наполеоновские войны из революционных в обыкновенные захватнические, а после Москвы от "великой армии" вообще, остались лишь шайки мародеров... Бонапарт позорно бежал от "дубины народной войны" (характеристика Л.Толстого)...

Венский конгресс, 1815, утвердивший, под председательством "победителя" Александра I, политическую географию новой, посленаполеоновской - буржуазной Европы, увы - закрепил и социально-политическую, феодальную, отсталость Российской империи.

...Да - в самой России мало что изменилось. Робкие шаги по переходу от варварской барщины к более прогрессивному оброку, предпринимавшиеся кое-где после Отечественной войны, мало изменили характер крепостного права, а натуральная, по преимуществу, форма оброка мало способствовала росту товарно-денежных отношений.

Некоторый общественный и экономический подъём, после неудачного выступления декабристов (1825) сменился "николаевщиной" - мрачной 30-летней эпохой политической реакции и экономического застоя...

Революция "сверху"?... Понадобилось унизительное поражение в Крымской войне (1853-1856), когда быстроходной англо-французской эскадре противостоял наполовину еще парусный русский флот, а боеприпасы и провиант к осажденному Севастополю везли крестьянскими возами на воловьей тяге (железная дорога из Петербурга не дошла ещё даже до Москвы!), чтобы пришло осознание необходимости каких-то реформ "сверху."

19 февраля 1861 Александр II подписал, наконец, долго готовившиеся "Манифест" и "Положения" об освобождении крестьян - увы, это стало их "освобождением от земли"! Помещичье землевладение не только осталось нетронутым этой "крестьянской" реформой, но всё было сделано чтоб укрепить его, экономически поддержать оскудевающее, слабеющее русское дворянство.

Так, закрепляя за крестьянами наделы, с которых те кормились до этого, помещики получили право отрезать до 1/3 земли - в "отрезки" попали, конечно же, лучшие пахотные участки; крестьяне лишались выгонов, покосов, водопоев, лесных делянок,: за всем этим им приходилось снова бухаться в ноги тому же барину, лезть в новую кабалу...

Но самое главное - за свое "освобождение" они должны были платить огромный выкуп - деньгами, урожаем или отработкой своим живым и мертвым инвентарем! В министерстве финансов подсчитали, что полностью рассчитаться с помещиком крестьянин мог только в... 4-5 поколении!

Если, в среднем, помещичье хозяйство получило 2000 десятин, то крестьянское - 7; около миллиона крестьянских дворов получили от 1 до 1/2 дес. или вообще ничего. Чтоб не помереть с голоду малоземельные вынуждены были дополнительно арендовать землю у помещика: за деньги, часть (до 80%) урожая, или пресловутую отработку, безземельные - батрачить, уходить в города, или... нищенствовать.

Малейший неурожай, или даже просто недород в таких условиях оборачивался для деревни голодом и мором. Как напишет Некрасов, злосчастная "воля" ударила: "одним концом по барину, другим - по мужику". Старики долго еще будут ностальгически вспоминать дореформенные времена, как некую "идиллию", когда "и барин был при мужике, и мужик при барине" (это - престарелый лакей Фирс из чеховского "Вишневого сада").

Система "отработок своим живым и мертвым инвентарём", будучи сама по себе пережитком барщины, не стимулируя ни крестьян торговать, ни помещика обзаводиться собственными инвентарем, скотом, машинами, батраками, (т.е. чисто капиталистическими средствами производства!), а также выкуп натурой еще долго будут тормозить развитие в России товарно-денежных (рыночных!) отношений.

Еще более существенным было то, что желая предотвратить социальное расслоение крестьянства, превращение его наиболее предприимчивой части в сельских буржуа и пролетаризацию основной его массы, реформа сделала собственником крестьянской земли не каждый двор в отдельности, как это было на

Западе, а всю крестьянскую общину - этот древнейший патриархальный институт, чудом сохранившийся со времен доклассовых первобытно-общинных отношений.

Такими же "недореформами" были и другие потyги Александра II "Освободителя" хоть как-то "модернизировать" империю: военная, судебная, земская, университетская и др. реформы. Собственно, и задачей-то их было: "установить пределы несбыточным ожиданиям и свободным устремлениям разных сословий" (откровение графа Валуева, главы комиссии по "земской реформе").

Такою же "недо-" была и, призванная закрепить это реформаторство, лорис-мелиховская "конституция", которую Александр должен был подписать, но - по дороге был убит народовольцами...

Впрочем, уже при новом императоре - Александре III - тут же принявшемся вновь "затягивать гайки" самодержавия, "разболтавшиеся" во время предыдущего царствования - все они (кроме военной реформы) были, в реальности, выхолощены и быстро сошли на нет...

Так будущая, подлинно Народная революция "снизу" была запрограммирована, заложена в гены русской истории самим самодержавием, его консерватизмом, невежеством, близорукостью, стремлением во что бы то ни стало сохранить политическое господство помещичьего класса, увековечить дворянско-помещичий характер русского самодержавного строя, предотвратить обуржуазивание Российской империи. Царизм оставался главным тормозом развития страны до самого своего конца!

Ну, а что же русская буржуазия ?

Остановить развитие капитализма в России, конечно же, было невозможно, и даже после всех этих "недореформ" оно только ускорилось. Несмотря на все попытки укрепить деревенскую общину, она продолжала разваливаться; расслаивавшееся крестьянство пополняло ряды: кто кулачества, кто купечества, а в массе - бедняков, батраков или городских рабочих.

Пришло в движение население огромной страны... Ускорилось развитие всероссийского рынка, широко раскинувшегося на просторах Европы и Азии, что остро требовало современных путей сообщения. В сочетании с хлынувшей в города огромной армией дешевых рабочих рук, это дало мощный импульс промышленному развитию.

И последняя четверть XIX в. - время бурного строительства железных дорог, развития речного пароходства, потянувших за собой горное дело, металлургию, машиностроение...

Только за последнее десятилетие века промышленное производство России удвоилось! Дешевый русский текстиль теснил английский на рынках Турции, Персии, Маньчжурии ...

Казалось: вот-вот набиравшее экономический вес купечество заявит о себе и политически, потянет свои руки загребущие и к рулевой рубке государственного корабля, потребует социально-сословной переориентации монархии, тем более, имея пред собой столь заразительный пример своих западных братьев по классу.

Ан нет! Русское "третье сословие", даже конца XIX в., никак не назовешь революционным классом. Чтобы как-то прорваться к высшим государственным постам, почти сплошь занятым представителями дворян-помещиков, даже самый богатый купец предпочитал верноподданически выслуживаться перед государем за какой ни будь дворянский титул. Или - жениться на знатной дворянке...

Интересы русской буржуазии самым тесным образом переплелись с интересами помещиков: у них они арендовали землю под свои предприятия, а те были у них "в долгу, как в шелку", до трети земель помещиков были заложены и перезаложены в купеческих банках. За столетия мирного сожительства эти два главных эксплуататорских класса России успели повязаться и многочисленными семейными узами: разорявшиеся помещики искали спасения в выдаче своих дочек за богатых купцов, а только что выскочившие "в люди" сыновья и внуки вчерашних крепостных спешили поскорей обвенчаться с дворянским титулом...

Другой характерной чертой русских недокапиталистов была их финансовая зависимоcть от государства, от казенных заказов, кредитов, льгот, дотаций. Из-за слабого развития банковского кредита в России крупные предприниматели постоянно искали протекции у царя, царских вельмож, министров, чиновников.

Массовое железнодорожное строительство, с которого начиналась индустриализация России, финансировалось, в основном, также из царской казны. Казной, по существу, инициировалась и финансировалась и внешняя торговля России. А, из-за крайне низкой покупательной способности масс населения, государство долго оставалось и основным заказчиком и потребителем...

...Политика "меркантилизма"? Как при Петре Великом? И это - на пороге ХХ столетия?!... Скорей, вся эта специфика характеризует русский капитализм, как капитализм государственный!

Купец русский cам прятался от Европы за спину царя... При этом царизм покровительствовал промышленному развитию и тормозил его одновременно! Тем, что покровительствовал - тем и тормозил! ...

А при полном отсутствии какого-либо общественного контроля - на всех уровнях огромной и чудовищной бюрократической машины Империи расцветали самым махровым цветом мошенничество, взяточничество, казнокрадство. (Все это очень хорошо донесла до нас великая русская литература XIX столетия).

Необычайная дешевизна рабочих рук в нищей России породила ещё одну особенность российского "недокапитализма" - засилье иностранного капитала во многих отраслях промышленности, особенно тяжелой (металлургии, нефтяной, машиностроении, электротехнической и др.), а также превратила в хроническую крайнюю техническую отсталость промышленности и сельского хозяйства. (Как об этом пел Шаляпин: "Англичанин-мудрец, чтоб в работе помочь,\ изобрел за машиной - машину, \ а наш русский мужик - коль работа не в мочь, \ ... запевает родную "Дубинушку")

А это уже и не парадокс: "успехи" русского текстильного экспорта на рынках Востока, о чем говорилось выше, свидетельствовали также... об отставании России! Ведь Англия, как и другие ведущие страны Запада, к концу столетия уже вступила в империалистическую стадию капитализма, одним из характерных признаков которой явился переход от экспорта готовых товаров к экспорту капиталов!...

Задачи буржуазной революции в России в XIX веке безуспешно пытались осуществить - "не тем путем"(!) - группы "народнических" движений - "бомбистов", героев-одиночек, в основном молодежи, выходцев из различных слоев общества (в тч аристократических... Участвовал ли кто из детей купеческих - не знаю, не слышал, не читал)...

Наиболее культурные слои русской буржуазии, конечно, постепенно втягивались в политическую жизнь, но они ограничивались, как правило, мягкими, либеральными требованиями - смягчения цензуры, расширения прав земского самоуправления, совещательного парламента, и, в отличие от западно-европейской буржуазии, ничем не посягали ни на государственную власть, ни на полуфеодальные порядки.

Парадоксом является и раскол буржуазной интеллигенции, вслед за дворянской - на "западников" и "славянофилов" - с явным перевесом последних - в поисках какого-то особого пути развития России, отличного от западного, упорные попытки не замечать, что необратимое капиталистическое развитие России уже стало свершившимся фактом.

Это, похоже самый удивительный парадокс русской истории: "западничество" так и осталось, в основном, в мечтах узкого круга наиболее просвещённой части русской дворянской интеллигенции; европейский "либерализм" так и не стал настоящей классовой идеологией русского купеческого сословия - главного потенциального носителя буржуазных отношений...

Как раз в пору промышленного бума последних десятилетий XIX в., когда купечество набрало максимальный экономический вес - города русские, в пику слишком "западной" архитектуре дворянского Петербурга, запестрели многочисленными шедеврами (в кавычках и без кавычек) в духе стариной допетровской московской архитектуры (этот стиль так и называли - "купеческим")...

В Москву! В Москву призывали вернуть столицу славянофилы нового царя Александра III. В сторону русской старины, "народности" старалась повернуть умы новая купеческая элита, щедро подкармливая своих национальных архитекторов, литераторов, композиторов "могучую кучку", деятелей русского театра, художников-"передвижников" (опять - "нет худа без добра"?) ...

Тяжело, неохотно, с опозданием на 50-100 лет принимался капитализм русским обществом, всеми его классами и сословиями, начиная с крестьян и кончая царями...

То, что для древних русичей было объективными условиями существования, с веками превратилось в национальную психологию, сформировало черты народного характера, стало общественным менталитетом - тормозом экономического, социального и политического развития страны. С таким тяжким пережитком феодализма, как помещичье землевладение, с таким тяжким пережитком первобытного родового строя, как крестьянская община - Россия умудрилась вступить в XX столетие.

И нет ничего удивительного в том, что марксизм, с опозданием на три с лишним десятилетия проникший на русскую почву - перезревшую, унавоженную бесчисленными противоречиями и парадоксами, давно уже "беременную" революцией (что и было ярко высвечено еще народническим террором) - привился на ней в форме, гораздо более радикальной чем в Западной Европе - в форме большевизма!

Пролетариат российский - в отличие от буржуазии (!) - сравнительно рано начал осознавать свои собственные классовые интересы, и уже с середины 80-х по всей стране прокатывались мощные волны стачечного движения, быстро переходившего от чисто экономических требований к политическим.

Этот парадокс объясняется особо свирепой эксплкатацией рабочих, при полном отсутствии даже самых элементарных зачатков какого-либо трудового законодательства, и в то же время - сравнительно высоким уровнем концентрации производства в России, что способствовало сплочению рабочих в, хоть и не столь многочисленных, но сравнительно крупных заводских коллективах и промышленных центрах...

Этим же, видимо, объясняется и еще один удивительный парадокс: некоторые из наиболее просветленных умов новой купеческой интеллигенции, интуитивно чувствуя, угадывая именно в русском фабричном мастеровом будущего Преобразователя России - щедро раскошеливались не только на русскую культуру, но и на... русскую революцию!

...На рубеже столетий социально-политическая обстановка в стране обострилась особенно. Два-три года, почти подряд неурожайных, привели вконец обезземеленную деревню на грань вымирания; не лучше было и положение городской бедноты...

Последнюю попытку спасти царизм от неминуемого взрыва "снизу" предпринял министр финансов царского правительства С.Ю.Витте, один из немногих представителей наиболее преуспевшей части промышленной буржуазии, сумевших пробиться в правящие верха, с именем которого связан известный промышленный рывок 80-90-х, в конце 1902 положил на стол царю предложения, разработанные возглавляемым им "Особым совещанием о нуждах сельско-хозяйственной промышленности". По своей экономической и социально-политической сути эти предложения почти целиком предвосхищали все основные положения будущей Столыпинской реформы, случившейся уже, увы, не "до", а "после"...

Нет, эти предложения, ничуть не замахивались на (боже упаси!) помещичье землевладение - главного виновника всё прогрессирующего мало- и безземелья русского крестьянства, этого тяжелейшего наследства "недореформы" 1861, давно уже ставшего всероссийским всенародным стоном-плачем, но они призваны были "заслонить" его перспективой быстрого расслоения деревни за счет разрушения вконец отжившей свой век крестьянской общины, только мешавшей распространению на селе товарно-денежных отношений.

По мысли Витте, убежденного монархиста, процветающая сельская буржуазия, со временем прибрав к рукам и помещичьи земли, стала бы новой массовой опорой русской монархии, заменив старый, вконец выродившийся помещичий класс, способствовала бы обуржуазиванию Империи.

Но, даже такой вариант новой реформы "сверху" в глазах Николая II был неслыханной дерзостью, якобинством. Испокон веков деревенская община, эта своеобразная, исторически сложившаяся допотопная "деревенская демократия", в свое время устраивавшая и крестьян, и помещиков, и государей - почиталась одной из незыблемых основ русского государства. А русские народники и, позже, даже многие эсеры рассматривали общину как почти готовую основу некоего особого русского, "крестьянского" социализма!...

Царь не желал замечать, что к началу ХХ столетия этот древний патриархальный институт уже превратился в умирающий организм, полуразрушенный капитализмом, ломившимся и в деревню, несмотря на все препоны. В отношении к крестьянской общине менталитет "высокообразованного просвещенного" русского императорского дома не отличался от менталитета темного и забитого русского мужика.

Близорукая придворная камарилья вообще терпеть не могла "выскочку" Витте, и, получив отказ, он подал в отставку...

Мудрому, дальновидному Витте доведется еще спасать царизм и от последствий жестокого поражения в "маленькой победоносной" войне с Японией, и от начавшейся революции (он был фактическим автором "Манифеста 17 октября"), но его идеи будет осуществлять (уже в сильно урезанном варианте).

Другой умный и энергичный министр-реформатор - П.А.Столыпин. Его участь окажется совсем трагичной: он будет убит террористом, который, как выяснилось, был связан... с царской охранкой(!). Нити убийства потянулись далеко наверх, к членам царствующего дома и придворным кругам, ненавидевшим и боявшимся слишком самостоятельного Столыпина, совсем заслонившего собой жалкую фигуру Николая II. И, хоть Столыпин и был не только убеждённым монархистом, как и Витте, но и махровым реакционером, шовинистом, главным палачем Революции, инициатором и организатором контрреволюционного "третьеиюньского переворота" - царь и царица доверяли уже только своему личному, домашнему "советнику" - "другу семьи", "святому старцу" Распутину(!)... Убийцу Столыпина поспешили повесить, а следствие прикрыть...

Основной потенциальный носитель буржуазных отношений в России - купечество - так никогда и не смогло самоидентифицироваться, осознать само себя как класс со своими собственными, отличными от дворян-помещиков, интересами. "Язва пролетариатства" - вот чего больше всего страшились не только цари и помещики, но и купечество! Проспав свою революцию XIX в, оно с трудом проснулось только, когда проснулась вся Россия, когда вздрогнул весь мир - от залпов "Кровавого воскресенья" 9 января 1905 !

Но - это был уже век ХХ-й! И было уже слишком поздно: народ пошел на баррикады без "своих" буржуа ...

Даже уже начавшаяся Революция - спровоцированная этим гнусным преступленьем царизма - не смогла разбудить в русском купце настоящего буржуа- революционера!

Парадоксальнейший факт: первые политические партии русской буржуазии - кадеты и октябристы - сумели сорганизоваться лишь в самом конце 1905 - уже после того, как трудящиеся вырвали у царя "Манифест" 17 октября и на носу были выборы в долгожданную Государственную думу. А партии рабочих и крестьян - социал-демократы и эсэры - к этому времени уже вовсю руководили борьбой!...

Это уже после "третьеиюньского переворота" (1907), когда царь (а фактически - Столыпин) разогнал уже и 2-ю Государственную думу и издал новый избирательный закон, почти полностью лишивший трудящихся доступа к избирательным урнам, а саму Думу - законодательных функций - превратив в пустую говорильню.

Газета наиболее прогрессивных, московских промышленников "Утро России", писала: "Дворянину и буржуа нельзя уже вместе оставаться на плечах народа ... одному из них придется уйти"...

...Попавшее после русско-японской войны и борьбы с Революцией в тяжкую долговую кабалу к Англии и Франции царское правительство было ими втянуто в совершенно чуждый интересам России империалистический военный блок "Антанту", в котором ей уготована была участь стать основным поставщиком "пушечного мяса".

Разразившаяся в 1914 новая война, быстро превратившаяся в мировую империалистическую бойню, и стала роковой - и для русского царизма, и для помещечьего землевладения, и для русской недобуржуазии!

Кстати, и это, ведь, тоже парадокс: ввязаться в запутанный узел чисто империалистических противоречий в качестве одной из основных действующих сторон, будучи самой еще недоразвитой в капиталистическом отношении, с хвостом феодальных пережитков! Уж, скорей, можно было ожидать перехода на сторону более молодого - германского-империалистического хищника, с которым, к тому же, Николая II связывали и узы династические...

Видно, не случайно, чуть ли не накануне самой войны царь все еще метался, не понимая на чьей стороне ему воевать - об этом говорят его дневники, переписка с Вильгельмом II - его двоюродным братом...

Россия вступила в войну совершенно неподготовленной. Отсутствие четко разработанных стратегических планов, нехватка многих видов современного оружия, боеприпасов, плохо организованное снабжение - всё это поставило русские армии в самое тяжелое положение на всех фронтах, привело к огромным людским, материальным и территориальным потерям в первый же год войны.

Но, если воюющие страны Запада быстро и энергично провели у себя чрезвычайные меры по мобилизации экономики и социальной сферы на нужды войны: ввели государственный контроль над финансами, производством и потреблением, национализацию крупных банков и ведущих отраслей промышленности, карточную систему, всеобщую трудовую повинность, ограничения рынка, борьбу со спекуляцией, (комплекс таких мер немцы называли "военным социализмом"), то царское правительство и спохватилось слишком поздно, и вводило подобные меры крайне робко, неохотно и в совершенно недостаточном объеме.

Результатом были страшная разруха в тылу, развал транспорта, перебои снабжения фронта и промышленных центров; в ужасном положении оказалось население...

Капиталисты сильно разбогатели на военных заказах и еще более усилились экономически. Но, даже, при самой очевидной неспособности царского правительства вести войну, они довольствовались участием в т.н. "военно-промышленных комитетах" - неправительственных органах, призванных хоть как-то мобилизовывать и координировать усилия тыла...

А в западных воюющих странах - в министры пригласили даже... социалистов! (Капиталисты же там были у власти - в Германии уже 60 лет, во Франции - 125, в Англии - 250 лет!)

Вершиной оппозиционности Государственной думы к царю и царскому правительству стало требование думского "прогрессивного блока" (кадеты и октябристы) сформировать новое правительство - ответственное перед Думой. Это было бы еще одной куцей, запоздалой реформой "сверху".

Но и это показалось Николаю II концом его великодержавию!... Какой-то суеверный страх перед всем новым, любой переменой устоявшегося бытия буквально сковал консервативное мышление царствующей клики... Уже полностью потеряв всякую ориентацию, царь Николай... высокомерно отказал ненавистной Думе ...

...Этим и закончился третий военный год, 1916-й ... А в Феврале-17-го, всего за каких-то 5-6 дней царь был свергнут "снизу" простыми питерскими рабочими и работницами, и перешедшими на их сторону солдатами Петроградского гарнизона и матросами Балтфлота, (а значит - и крестьянами)!

И вся насквозь прогнившая и никем не защищаемая Империя р у х н у л а ...

Вл.Юлив

Продолжение следует