| ← Март 2018 → | ||||||
|
11
|
||||||
|---|---|---|---|---|---|---|
За последние 60 дней 5 выпусков (2-3 раза в месяц)
Сайт рассылки:
http://sincerely-comm.livejournal.com
Открыта:
20-12-2014
Автор
Статистика
80 подписчиков
0 за неделю
0 за неделю
Странный FaceBook
|
Странный FaceBook 2018-03-10 12:45 Слышали наверное, что банит он по никому не понятным параметрам. Теперь вот заблокировали акк за репост поста https://sincerely-comm.livejournal.com/1018245.html Ну пост в FB удалил, акк разблокировали, но осадок остался. Вот такие дела. Думая, если такое дальше будет, не не пост Райнхарда, а FB, то нодо будет еще дополнительны акк заводить. Думаю не помешает попробовать завести еще и на яндексе. Пытаюсь зарегистрировать наше сообщество на Яндекс Дзен 2018-03-10 16:25 Да, вот такая мысль мне пришла в голову. И зарегистрировать с доменным именем, дабы трафик с Дзен сюда валил. Уж не знаю, насколько моя идея осуществима, но сайт www.sincerely-comm.ru ведет в это сообщество. Счетчики Яндекс метрики и вебмастера активированы для www.sincerely-comm.ru Доменные записи и всё прочее тоже сделано. Но там нужно набрать 7000 просмотров. В принципе это интересная идея, ловить трафик из Яндекса. Ну что-ж, поживем увидим. PS. Огромная просьба. Дело в том, что Дзен очень четко пасет перепосты из других источников и в связи с этим публиковать будет проблематично. Поэтому я сделал тэг "Моё" Если это ваш пост, он свежий и у вас в ЖЖ написан только что, ставьте его, я постараюсь его вовремя заметить и опубликовать ваш пост в дзен. Поставил на месяц сверху, надеюсь больше не понадобится. Екатеринбург: ул. Розы Люксембург 2018-03-10 18:41 И так. С rasfokusом разобралась.. там действительно есть кнопочка "опубликовать в ЖЖ" и выглядит эта публикация вот так. Екатеринбург, ул. Розы Люксембург - Город, фото http://rasfokus.ru/photos/photo2701775.html - на Расфокусе. Ну а чтобы не вставать два раза давайте прогуляемся по ул.Розы Люксембург, тем более, что я у себя настроила лето.  Улица, одна из старейших в Екатеринбурге, во многом сохранила облик с середины XIX века. Когда-то называлась Заячьей улицей, история умалчивает почему было дано такое название). С 1824 года — Златоустовская улица, это название улица получила по приделу Иоанна Златоуста Свято-Троицкой (Рязановской) церкви, построенной как раз в 1824, ныне это кафедральный собор г.Екатеринбурга. Мы пойдём мимо ещё одной достопримечательности нашего города - усадьбы Железнова.  Усадьба была построена в псевдорусском стиле в конце XIX века (1892—1895) екатеринбургским архитектором Дютелем (по другим данным А. Б. Турчевичем). Неизвестно имя и заказчика — Алексей Анфиногенович Железнов приобрёл усадьбу уже позднее; по крайней мере, нет никаких свидетельств о его переезде на Златоустовскую улицу ранее 1907 года. Некоторые детали здания, выполненные из кирпича, создают подобие деревянной резьбы. Дом похож на русский терем из красного («пудового») кирпича, напоминает купеческий дом Н. В. Игумнова на Большой Якиманке работы ярославского архитектора Н. Поздеева.   В конце XIX века был богатый сад с мраморным фонтаном, спускавшийся к реке. Сейчас сад сильно зарос, фонтан не работает...  После национализации здание переходило из рук в руки, словно передовое знамя. Кто только не занимал помещение.. вначале его заняли анархисты, затем формировалась воинская часть, потом здание переходит в ведение Наркомпроса, в нём была школа № 93 для детей с нарушениями опорно-двигательного аппарата и слабослышащих. В годы Великой Отечественной войны в дом Железнова был эвакуирован из Москвы Государственный астрономический институт имени П.К. Штернберга (ГАИШ). В подвалах здания, за полутораметровыми кирпичными стенами вдали от транспортных магистралей разместились хронометры Службы точного времени. В послевоенное время здания снова перешло в ведение народного образования — до момента создания Института истории и археологии.  17 января 2018 года подписано распоряжение о передаче в концессию памятника архитектуры регионального значения с целью реконструкции и создания бутик-отеля. Концессионером выступает компания «СтройИнвест». Что из этого выйдет - не знаю, как говорится, поживём - увидим.  Район там довольно милый и уютный. Рядом нет уж совсем громадных высоток.  Но как говорится, поправимо всё. Буквально на днях прочитала информацию, что как раз за домом Железнова собираются возводить что-то страшное и громадное из стекла и бетона. Печалька однако.  Примерно на этом месте, аккурат на самом берегу Исети.  Ну а мы направим наши ноги к Царскому мосту, но это уже будет другая история.  Екатеринбург: ул. Розы Люксембург Бойкот ЧМ 2018? 2018-03-10 20:56  Ну что. То, о чём думать не хотелось, всё-таки начинает осуществляться. По информации The Times, со ссылкой на свой источник в спецслужбах сообщает о переговорах Британии и США по поводу бойкота чемпионата мира 2018 в России. Мотивируется это всё отравлением экс-сотрудника ГРУ Сергея Скрипаля и его дочери Юлии в Солсбери. Во вторник, "фанат России" Борис Джонсон заявил, что Великобритания не будет участвовать в ЧМ если вдруг окажется, что там прослеживается рука Москвы. Это уже не первая ласточка, сначала была WADA со своим допингом, но тогда вроде организаторы проигнорировали. Думается, 19 марта появится еще один повод бойкотировать мундиаль. Так что будем готовы. Давить и кусать нас будут еще долго. Истории о декабристах: Ученик аббата 2018-03-18 07:41 Продолжаю истории о декабристах. Главным героем остаётся князь Сергей Волконский. Текст большой, написан с пафосом, но даёт хорошее представление как жили и чем занимались декабристы в ссылке.  С.Г.Волконский с женой в камере Петровской тюрьмы, 1830 г. Акварель Николая Бестужева. В декабре 1826 года князь Сергей, которому исполняется 38 лет, оказывается в Сибири. После тяжелейшего каторжного года проведенного в Нерчинских рудниках вместе с семерыми товарищами по несчастью (в том числе князем Трубецким и князем Оболенским), его переводят в Читинский острог, где условия существования были несравненно лучше. Интересно, что остальных узников, осужденных по первому разряду, в том числе и автора «конституции» Никиту Муравьева, и несостоявшегося цареубийцу Александра Поджио, отправили прямо в Читу, и они чистилища Нерчинских рудников не проходили. Видимо злосчастная «восьмерка» состояла из самых зловредных «набитых дураков», и неизвестно, как бы им удалось этот год пережить, если бы не появление в Дантевском круге ада двух самоотверженных женщин – Екатерины Ивановны Трубецкой и Марии Николаевны Волконской. Уже в Чите лишь через два года (в 1829 году) с каторжан сняли кандалы и предоставили призрачную возможность заниматься какой-нибудь камерной деятельностью – садоводством, ручным трудом.Чем же мог заняться бывший князь, блистательный офицер и полководец, а теперь - каторжанин, после того как с него сняли кандалы? Как мог он применить, казалось, совершенно бесполезные знания и прежний жизненный опыт в остроге, чтобы облегчить свою участь, жизнь последовавшей за ним молодой супруги, а затем и родившимся уже в следующем каземате - Петровском заводе, детям Мише и Нелли? И тут князь Волконский проявляет себя с совершенно неожиданной стороны. Видимо сказались уроки аббата – терпение и системное научное отношение к любому поприщу. Добавить к этому личные качества Сергея Григорьевича – он обладал неунывающим, любознательным, увлекающимся характером неисправмого оптимиста - и формула выживания в экстремальных условиях налицо. Одним из самых трогательных примеров эпистолярного жанра, с моей точки зрения, можно считать переписку супруги князя Сергея Марии Николаевны с родственниками мужа – свекровью Александрой Николаевной, золовкой Софьей, невестками Варварой Репниной и Зинаидой Волконской, племянницей Алиной Волконской, из Читинского острога. Напомню, что переписка Маши со своим собственным семейством Раевских, не простившим ей отъезда к мужу в Сибирь, была спорадической и ограничивалась сестрами и редкими письмами отца. Никакой практической помощи семья Раевских оказавшейся в Сибири дочери не оказывала, проявляя удивительную черствость и недостаток христианского прощения и сострадания. Необходимо пояснить, что самому Сергею Григорьевичу писать письма не разрешалось в течение 11 лет после осуждения, поэтому всю переписку вела Мария Николаевна (как созвучно сталинской формулировке веком позже - «десять лет без права переписки»!) Что поражает в этих письмах Маши к Волконским, помимо нежного выражения благодарности и любви и различных просьб и бытовых пожеланий касательно облегчения их с Сергеем положения в остроге, так это диапазон литературы, которую она просит прислать. Рядом с французскими книгами и журналами, нотами (княгиня Зинаида Волконская в качестве сюрприза привязала к карете уезжающей в Сибирь Марии так называемое пирамидальное пианино) и словарями, что вобщем-то неудивительно, соседствуют учебники по растениеводству, садоводству, табаководству, энтомологии. Она также просит свекровь прислать различные семена и передает список. Дело в том, что неугомонный и деятельный князь Сергей затеял постройку теплиц, чтобы снабжать любимую супругу, а затем и детей свежыми овощами и фруктами. Жена Мария вначале скептически относившаяся к затее, и смеявшаяся, что муж заполонил ее комнату в купленном ею доме в Чите, горшками с самыми разными ростками, «которые плохо идут», позже с гордостью докладывала свекрови, что князь Сергей собирает прекрасные урожаи. Маша писала свекрови 5 июля 1829 года из Читинского острога: «здоровье вашего сына очень хорошо, он много занимается своим садиком, нашим домашним хозяйством, словом – всем. Я ни во что не вмешиваюсь – и все для меня готово, словно чародейством, как и в былое время». В этом казалось бы незначительном отрывке, много важных деталей. Во-первых, он свидетельствует с какой заботой князь Сергей всегда относился к жене – и раньше, до ареста, когда у нее было готово все, чего она бы ни пожелала «словно чародейством», а во-вторых – о его успехах в затеянном, казалось бы безнадежном новом поприще. «У меня есть цветная капуста, артишоки, прекрасныя дыни и арбузы, и запас хороших овощей на всю зиму. Надо видеть как доволен Сергей, когда приносит мне то, что взрощено его трудами. Прошу вас, милая матушка прислать ему Альманах опытного садоводника Туэна с дополнениями до последних лет и приложить, главное, атлас, а также Огородник Левшина и другие его сочинения по садоводству», писала 7 Сентября 1829 года Маша секрови из Читы. Трогательно читать, как тот, кто еще совсем недавно дарил молодой супруге бриллиантовые и рубиновые гарнитуры, меха и дорогие безделушки, теперь с не меньшей радостью приносил ей выращенные своими руками капусту и артишоки. В том же письме свекрови от 7 сентября 1829 года Маша описывает, как князь Сергей вырастил прекрасный урожай табака, но вот что потом с ним делать было неизвестно, и тут же просит от имени мужа прислать учебник по производству сигар: «Сергей... очень благодарен вам за хлопоты, которых вам стоило отыскание сигар для него. Он сделал опыт разводки табака из семян, присланных вами и они взошли на славу. Рос стебля и размер листьев так же хороши, как на американских плантациях, но мы не умеем обрабатывать их для употребления. Сергей просит вас, милая матушка, прислать ему следующие книги: Наставление о разведении табаку и приготовлении онаго, Г. Ливотова, 1810 и Наставление о разведении и обработовании табака Д.Готгарда, перевод Жунковского, 1812». На самом деле курительный табак был чрезывачайно важным для каторжан продуктом. Его употребляли не только для удовольствия, но и обкуривались, чтобы уничтожить нательных насекомых (вшей и блох), к которым бывшие аристократы конечно же привыкнуть не могли. Иначе им приходилось обтираться скипидаром, и кожа с них сходила лоскутами! Табак свекровь Маши прилежно высылала, но его расхищали по дороге в почтовом ведомстве, так что новое предприятие князя Сергея было делом первостепенной важности. Надо отдать должное княгине Александре Николаевне Волконской – все заказы невестки выполнялись ею беспрекословно и педантично. Притом ей доставляло особое удовольствие самой ездить по лавкам, покупать, упаковывать и отправлять покупки любимому сыну и невестке. Позднее уже в Петровском заводе, особенно после рождения сына Михаила и дочери Елены (родившаяся в Чите в 1830 году дочь Волконских Софья, к несчастью, не прожила и дня) князь Сергей расширил свои теплицы и оранжереи, и ему стал помогать давнишний друг по Южному обществу и родственник жены Александр Викторович Поджио. Мария Николаевна писала Волконским, что если Поджио работает по вдохновению, то Сергей все доводит до конца упорством и терпением. Плодами оранжереи теперь пользовались многие каторжане. Внук Сергея Григорьевича Сергей Михайлович Волконский писал, что слава теплиц его деда была жива в Сибири до самого конца века! Еще до переезда в Петровский завод, в Чите, женам было разрешено проживать в камере с мужьями. Почему-то эта «милость» Марии Волконской была предоставлена в последнюю очередь. Она долго и упорно боролась за право «полностью разделить судьбу» с супругом и писала свекрови жалобные письма. Наконец, с помощью Александры Николаевны, это было дозволено в 1829 году, но уже в 1830 году узников перевели из Читы, где они обжились, в казематы Петровского завода – в сырые и холодные камеры без окон. В Петербург посыпались жалобы дам, и было выдано разрешение окна прорубить. Маша с гордостью сообщала свекрови, что Сергей взял всю реорганизацию их камеры на себя, и получилось очень уютно, даже непохоже на тюрьму: «В комнате сухо и температура хорошая. Сообщаю вам все эти подробности, потому что знаю, как это вам интересно ради Сергея и меня. Он положил много труда на нашу незатейливую меблировку, все сделано со вкусом, так что забываешь, что это жилище — ничто иное, как тюрьма» писала Маша свекрови 30 октября 1831 года из Петровского завода. В Петровском заводе на свет повились Михил Сергеевич (1832) и Елена Сергеевна (1834) Волконские. Добросердечный комендант Станислав Романович Лепарский разрешал каторжанам посещать камеры друг друга, сам часто заходил играть в шахматы. Собирались чаще всего у Волконских. Мария Николаевна играла на пианино и пела контральто, а Сергей Григорьевич был замечательным рассказчиком и прекрасно декламировал стихи. В 1835 году Сергею Волконскому с семейством в знак уважения последней воли скончавшейся матери, обергофмейтерины императорского двора Александры Николаевны, по высочайшему повелению, было разрешено выйти на поселение. Однако «освобождение» было омрачено двумя обстоятельствами: слабым здоровьем детей и стесненным финансовым положением. Волконские долго боролись за право поселиться в селе Урике, Иркутской области, рядом с декабристом доктором Фердинандом Богдановичем Вольфом, хотя, по высочайшему повелению, князя Волконского с семьей намеревались поселить в полной изоляции от остальных ссыльных. Помог граф Александр Бенкендорф. После смерти Александры Николаевны Волконской и отъезда за границу сестры Софьи, материальные обстоятельства князя Сергея и его семьи стали критическими. Государственного пособия и денег, присылаемых с седьмицы его имений, которые полагались жене и весьма сомнительными способами управлялись ее братом Александром Николаевичем Раевским, не хватало. Сергею Григорьевичу надо было найти способ содержать жену и малолетних детей в определенном достатке, а ссыльно-каторжным было дозволено заниматься исключительно земледелием. И вот потомок Рюрика, герой отечественной войны, блистательный полководец Сергей Волконский взял полагающийся ему надел земли, нанял мужиков, выписал соответствующую литературу и поставил «дело» на научную основу. В его библиотеке в доме-музее в Иркутске хранится огромная коллекция книг по сельскому хозяйству. То, что бывший князь Волконский не чурался работы на земле свидетельствует о его преданности семье, интеллигентности, истинном аристократизме и пренебрежении к мнению обывателей – а эти его черты были известны с молодости. Князь Сергей Михаилович Волконский, внук декабриста, в своих семейных воспоминаниях утверждал, что Сергей Григорьевич во многом повлиял на «уход в народ» графа Льва Николаевича Толстого, с которым встречался в конце 50-х гг после ссылки. Хлебопашество Сергея Григорьевича, как ранее и его растениеводство, оказались на редкость удачными. Урожаи были хорошими и материальное положение семьи стало резко улучшаться. По свидетельствам, собранным краеведом И. Ивановым, он «разрабатывал новую землю и покупал готовую, всего имел до 30 десятин. Выезжал в Иркутск и Оек … в тарантасе на трой¬ке. Имел повара, много мужской и женской прислуги для скотного двора и прачешной, у него было более 20 лошадей, много коров, свиней, а преимущественно коз (яманов). На лошадях пахали, а зимою отправлял под извоз». Но это еще не все! Князь Сергей научил Урикцев... печь вафли! Вот бы удивились столичные гурманы, чем баловали своих детей Урикские крестьяне! Сергей Григорьевич сам приготовлял для вафель (крепель) специальные узорчатые формы и сам их пек. Сначала вафельницу нагревали в печи, потом заливали тесто (мука с водой, немного меда и масла), зажимали и опять отправляли в печь. Самый распространенный рисунок формы - герб Российской империи. Но были также кресты, цветочные узоры, рыбки, простые точки и кружочки. Кстати, позже и другие ссыльнопоселенцы занялись «делом» - золотоискательством (Александр Поджио) и даже мыловарением (Горбачевский), но неудачно. Первое впечатление от сельскохозяйственной деятельности князя Волконского, - это удивление: как мог добиться таких коммерческих успехов воин-аристократ? Но если ратные дела и были всегда одним из наиважнейших занятий рода Волконских, то не надо забывать, что они были и одними из самых крупных российских землевладельцев, то есть рачительное отношение и забота о земле у Сергея Григорьевича были в крови. «Труд есть доброе дело,— отмечал Волконский в одном из писем,— в особенности когда дает способ обеспечить свой быт и способствует быть полезным и другим». Сергей Григорьевич в институте аббата Николя был обучен математике и фортификации. Поэтому он смог сам спроектировать и руководить постройкой большого особняка в Урике. Дом был двухэтажный, «громадного размера» и «находился на той же местности, на которой были дома Му¬равьевых и Вольфа. Все три дома стояли в одном поряд¬ке, разделенные отдельными заплотами, в которых были сделаны, для сквозного прохода, калитки, так что му¬равьевские гости или Волконского и они сами перехо¬дили друг к другу внутренними комнатами». «При доме насажен был сад, ... много служб, амбаров». Этот дом Мария Николаевна так полюбила, что просила Сергея Григорьевича перенести его как есть позже в Иркутск в 1845 году, что он и сделал – бревнышко к бревнышку. Кроме того, Сергей Григорьевич сам спроектировал и руководил постройкой для семьи дачи в Усть-Куде, в 10 верстах от Урика, на правом берегу Ангары, которую называли «Камчатником». Летом там всегда проживала Мария Николаевна с детьми, часто наезжали другие ссыльнопоселенцы: Трубецкие, Муравьевы. И.Иванов писал о князе - «...дача устраивалась под его надзором, и он разбивал природный березняк дорожками, в природных каменных глыбах устраивал диваны, скамейки и разные сиденья на два, на три человека и окрашивал эти природные седалища красками». Кстати, по свидетельству того же Иванова, Сергея Григорьевича в Сибири все продолжали величать князем, хотя он этого звания и был лишен. Видимо уважение к человеку, равно как и его достоинство, государственным указом изъять невозможно! Отзывчивый и чуткий, князь Волконский всегда находил время и средства помогать как товарищам по ссылке, так и местным жителям. По свидетельству сына Михаила Сергеевича, он был «ближе к рабочему люду, это была, можно сказать, его слабость; он входил в подробности занятий крестьян, их хозяйства и даже семейной жизни; они обращались к нему за советом, за медицинскими пособиями, за содействием». Так, например, он «по просьбе крестьян ездил в Казенную Палату хлопотать о неправильно назначаемых по очередям в солдаты» и для этого собрал и юридическую литератору в своей библиотеке. Вот где сказались навыки строгого пансиона аббата Николя – к любому делу подходить с терпением и профессионализмом! Терпение терпением – но ведь и талант нужен недюжинный, и знания! A propos о знаниях. Сергей Григорьевич был очень начитан, как я уже отмечала, собрал отменную библиотеку, и если не работал в поле, то вечно носился с неизменной книгой в руках (и искал очки, которые часто бывали у него на лбу!). Прямо по Маяковскому: «землю попашет, попишет стихи». Стихов ссыльный князь не писал, но воспитанием и образованием детей он и Мария Николаевна занимались очень серьезно, особенно, конечно, по тем временам, образованием сына Михаила. До поступления Миши в гимназию ему преподавали дома жившие поблизости друзья семьи и родственники. Братья Йосиф и Александр Поджио, которых Миша и Нелли называли дядьками (Йосиф был женат на двоюродной сестре Марии Николаевны) и обожавший Мишу его тезка и давнишний друг Сергея Волконского по кавалергардской юности Михаил Сергеевич Лунин, преподавали иностранные языки и математику, музыку, а отец преподавал детям литературу. Кстати заядлым книгочеем, проводившим за чтением целые ночи, был в свое время и отец Сергея Волконского князь Григорий Семенович. Интересно, что между друзьями Сергеем Волконским и Михаилом Луниным по поводу воспитания Миши Волконского возникли серьезные разногласия. Мишель Лунин, в отличие от своего друга Сержа, возможно в силу того, что не успел обзавестись семьей, или своего бунтарского характера, так и не угомонился и не остепенился, не смог адаптироваться, найти какое-то новое место в жизни в Сибири, найти себе применение. Он все время лез на рожон, продолжал «революционную» деятельность, хоть и всего лишь на словах, и отправлял письма-памфлеты на правительство сестре Екатерине Уваровой в Берлин, прекрасно зная, что эти письма перлюстрируются. Почему-то, запоздалую браваду и бретерство Лунина принято превозносить и считать признаком какой-то особой его храбрости. Храбрости, возможно, но уж точно не мудрости, да простит меня Михаил Сергеевич! Я придерживаюсь того мнения, что способность к адаптации и к условиям жизни во благо других – признак интеллекта, и здесь Сергей Григорьевич – непревзойденный авторитет. Между прочим, когда Лунина вторично арестовали и отправили в Акатуйскую крепость, где он и погиб, он тем самым поставил под угрозу всех других обитателей маленькой урикской колоннии «декабристов». Многие ссыльные спрятались, другие стали уничтожать какие-то документы. Единственным, кто вышел к жандармам спорить и защитить друга, снабдил его одеждой и деньгами и проводил в печальный путь, был Сергей Волконский. Вот это - настоящее мужество и благородство! Так вот Лунин советовал, что в воспитании Миши Волконского акцент необходимо делать на физических упражнениях, охоте и спортивных играх. Сергей же Григорьевич, сам – бывший повеса и «проказник», считал, что элемент морального воспитания не менее важен, чем физическое или интеллектуальное развитие. С этой целью, в 1844 году, Волконские пригласили польского ссыльного дворянина пана Юлиана Сабинского заняться домашним воспитание Миши. Вот как это описывает сам пан Сабинский: «В дороге с Волконским, а здесь (в Урике – Н.П.) с обоими супругами мы много говорили о воспитании. После ужина он (Сергей Григорьевич – Н.П.) долго заполночь задержался в комнате, где я должен был ночевать, обсуждая со мною разные обстоятельства столь важного предмета. Он познакомил меня с главнейшими чертами характера своего сына, особенными склонностями, не умалчивая и о некоторых недостатках. Мы разбирали, какие средства могут быть самыми действенными для развития первых и исправления последних, какое для этого мальчика может быть направление сообразно настоящему положению родителей, их желаниям и месту, какое их сын может занимать в обществе.» Очень интересный отрывок. Почему-то сейчас принято считать, что воспитанием детей занималась исключительно Мария Николаевна, а Сергей Григорьевич в это время со склокоченной бородой и граблями в руках носился с мужиками по полям. Пан Сабинский свидетельствует о том, как тщательно занимался Сергей Григорьевич воспитанием сына, как он всегда надеялся, что Мише впоследствии удасться занять то место в жизни, которое ему было уготовано наследием отца. Так и случилось. Михаил Сергеевич Волконский при императоре Александре Николаевиче стал членом государственного совета и товарищем министра просвещения России. Все это будет впереди. А пока, в Иркутске, Миша Волконский заканчивает гимназию с золотой медалью, но как сыну ссыльно-каторжного ему не позволяют продолжить обучение в университете, и его принимает в должность чиновника по специальным поручениям губернатор Николай Николаевич Муравьев-Амурский. Миша проявил себя сразу же дельным работником, и его стали часто отправлять в экспедиции, в том числе и на Камчатку, укрепляемую новыми фортификациями. Он был послан осматривать поселения на реке Мае и делать обследования тракта от Якутска до порта Аян на Охотском море, а также - на Амур для предварительных работ по устройству первых крестьянских поселений вдоль течения реки. Именно с вопросами фортификации Камчатки и присоединения Амурской области связан очень интересный и таинственный эпизод из Сибирского этапа биографии князя Сергея Григорьевича. Приблизительно в это же время, князь Сергей повадился отправлять письма ... кухарке своего друга и крестного отца Миши Ивана Пущина, некоей Матрене Мешалкиной. К тому же, эти письма в Ялуторовск отправлялись им не регулярной почтой, а исключительно с оказией. «Ты желаешь знать, что происходит у нас на Востоке» - пишет князь Сергей Матрене Мешалкиной, - «плавание началось 17 мая… плавание и сношение с туземцами благополучное. Дай бог полного успеха предприятию, великого последствиями…», - пишет он с восторгом кухарке друга. Конечно же, понятно, что настоящим получателем писем был сам Пущин. Но к чему вся эта таинственность? Дело в том, что писал князь Сергей о секретных военных укреплениях и фортификации Амура и Камчатки. И, тем не менее, губернатор считал необходимым посвятить бывшего смертника и нерчинского каторжанина Сергея Волконского в государственные тайны. С какой целью? Я не любительница фантазировать по поводу исторических событий без серьезных на то оснований, но по посланиям ссыльного князя кухарке Пущина, очень похоже, что фортификационный опыт и инженерные знания Сергея Григорьевича были востребованы губернатором Муравьевым. В письме, отправленном в Ярутоловск руками инженерного офицера Рейна, Сергей Волконский пишет, что Рейн был послан «с разными прожектами укрепления и защиты Камчатки и нового берега, занятого от устья Амура — от вражеских покушений» и добавляет, что в связи с оборонительной работой на Камчатке «неприятель ничего не предпринимает, а на будущий год — милости просим, лишь бы все предположения были одобрены в Питере». В следущем письме, переданным эстафетой Матрене Мешалкиной, Волконский пишет «…Камчатке, полагаю, что с сильною волею, может быть дана сильная оборона. Честь и слава Завойко и всем защищавшим, но честь и слава Николаю Николаевичу (Муравьеву-Амурскому – Н.П.), предусмотрением своим и даже на собственную свою ответственность взяв отправление слабых средств столь много, помогших к обороне Петропавловска». В этих словах звучит такая уверенность и знание деталей проекта укрепления Камчатки, которые могли основываться только на непосредственном знакомстве со всеми проектами обороны Камчатки и только что присоединенного Амура, и личном в них участии. Удивительный факт! Каким же благородством и любовью к Родине надо обладать, чтобы после 25 лет каторги и ссылки не озлобиться, подобно Лунину, не уйти полностью в заботы о семье, подобно Трубецкому, не вести умозрительную жизнь стороннего наблюдателя, подобно Пущину, а все время находить в себе силы, желание и энергию для применения своих многочисленных талантов и эрудиции. И не только для себя и для своей семьи, но самое главное – для горячо любимой Родины. Когда князь Сергей с семейством после амнистии вернулся, как тогда говорили, «в Россию», он принялся за свои знаменитые Записки с тем же юношеским задором, сопровождавшим его всю жизнь. Большая часть его Записок посвящена ратным подвигам своей юности во благо Родины. Круг замкнулся. Но об этом – в следующем очерке. Нина Поракишвили Кстати, пока готовила запись, вспомнилось мне мнение, что в школе нам дают много не нужных предметов, а соответственно и знаний.. но мне до сих пор непонятно как знание может быть ненужным. Думал ли блистательный князь Сергей Волконский, что ему пригодятся его знания? На мой взгляд, не очень он и думал об этом, а судьба повернулась так, что только за счёт них он смог дать своей семье вполне нормальные условия для жизни. Так что ненужных знаний не бывает, бывают не применимые.. Истории о декабристах: Ученик аббата |
| В избранное | ||
