«Несмотря на все проблемы, Россия самая богатая страна»

 С. КОРОЛЁВ (корреспондент радио РСН): У микрофона Сергей Королёв, всем доброго вечера. В программе «Без вопросов» сегодня экономист, академик РАН Сергей Глазьев. Сергей Юрьевич, приветствую Вас.

С. ГЛАЗЬЕВ: Добрый вечер.

С. КОРОЛЁВ: Экономика — наша главная сегодняшняя тема. Хочется понять, где мы сегодня находимся. Нам каждый день говорят разное. Я надеюсь, что Вы поможете в этом разобраться.

Последние данные, которые я нашёл: некая швейцарская бизнес-школа IMD ставит Россию на 45 место в рейтинге ведущих экономик мира, причём мы спустились с 38 места за последний год. Указывают, что это произошло из-за событий на Украине, из-за того, что сейчас происходит там. Украина при этом на предпоследнем месте. Как бы Вы определили сегодня расстановку сил в мировой экономике? Где и с чем мы находимся?

С. ГЛАЗЬЕВ: Не нужно доверять разного рода аналитическим, и тем более рейтинговым, компаниям. После кризиса 2008 года все ведущие, они же американские, рейтинговые компании, потерпели полное репутационное фиаско. Меня удивляет, почему мы до сих пор пользуемся их рейтингами, которые не отражают ничего, кроме субъективных ощущений людей, которые занимаются международными сопоставлениями, пытаются оценивать страновые риски.

По объективным макроэкономическим показателям самая рискованная сегодня страна — Соединённые Штаты, у которых самый большой государственный долг. Тем не менее, ситуация у них гораздо более устойчивая, и формальные признаки в данном случае не влияют на оценки рейтинговых агентств.

В то же время, наоборот, наша экономика выглядит очень здоровой, положительный торговый, платёжный балансы. Торговый баланс очень положительный, экспорт почти вдвое перекрывает импорт, высоки валютные резервы. Казалось бы, ничего не должно омрачать наше экономическое состояние, а какие-то швейцарские неизвестные нам люди помещают нас в хвост европейских стран. Я бы выбросил эти оценки.

Что касается объективных цифр – смотрите данные «Росстата», надёжнее официальной статистики у нас пока ещё источников нет. По этим данным состояние нашей страны можно охарактеризовать как стагфляцию: сочетание высокой инфляции, которая составляет около 16% по некоторым данным даже чуть побольше, и снижение темпов экономического роста практически до нуля. В целом по объёмам экономической активности даже лёгкое падение – это называется стагфляции, сочетание инфляции и стагнации.

С. КОРОЛЁВ: Вы так спокойно об этом говорите, а звучит угрожающе.

С. ГЛАЗЬЕВ: Я говорю спокойно, потому что это следствие некомпетентной макроэкономической политики, потому что по объективным параметрам нашей экономической системы мы не должны падать. В прошлом году мы должны были иметь рост не менее 6%, в этом могли бы выйти на 8%. Так и предполагалось после того, как президент страны в известных указах 7 мая 2012 года обозначил целевые ориентиры экономического развития.

Исходя из этих ориентиров можно рассчитать, что темпы развития нашей экономики должны составлять порядка 6–7% в год для того, чтобы выйти на контрольные цифры, и это вполне реально. В настоящее время мы работаем в половину нашей мощности. Если брать показатель загрузки производственных мощностей, то загрузка составляет около 60%, по машиностроению около половины, то есть мы можем удвоить объём нашего машиностроительного производства.

По трудовым ресурсам у нас огромные резервы, не будем верить цифрам официальной безработицы, которая с моей точки зрения довольно высокая, но по мировым параметрам средняя – 5,5%. Если брать скрытую безработицу в промышленности, она оценивается около 20% возможности наращивания выпуска при существующем количестве занятых. К этому можно добавить сегодня безграничный практически резервуар рабочей силы из Средней Азии.

Мы, как вы знаете, находимся в Евразийском экономическом союзе с начала года, это означает свободную миграцию трудовых ресурсов между Россией, Белоруссией, Казахстаном, Киргизией, Арменией. Плюс мы имеем миллион вполне квалифицированных грамотных активных людей из Украины, которые к нам приехали. У нас нет ограничений по трудовым ресурсам. У нас нет ограничений по природным ресурсам. Как вы понимаете, если говорить о табеле о рангах в мире, то Россия сегодня, несмотря на все наши проблемы, самая богатая страна в мире по объёму национального богатства на душу населения.

С. КОРОЛЁВ: Конкретные жители как-то не очень это ощущают на себе.

С. ГЛАЗЬЕВ: Проблема в том, что основную часть нашего богатства составляют природные ресурсы и человеческий потенциал, а что касается производственного капитала, то, что раньше называлось основные производственные фонды, то здесь мы находимся на весьма низком уровне, следствием чего является низкая производительность труда, которая у нас примерно в четыре раза ниже, чем в передовых странах, высокая энергоёмкость, которая втрое выше, чем в передовых странах.

Вследствие этого крайне низкое использование природно-ресурсного потенциала. На единицу природных ресурсов мы получаем сегодня в 10 раз меньше товаров и услуг, чем среднеразвитые страны и в десятки раз ниже, чем передовые в технологическом отношении страны.

С. КОРОЛЁВ: Естественно, назревает вопрос: что это значит для всех нас, к чему это приведёт?

С. ГЛАЗЬЕВ: Это значит недоиспользование нашего природного потенциала. Мы могли бы сегодня, исходя из объективных параметров наших производственных возможностей, иметь объём выпуска товаров и услуг примерно на одну треть больше, чем сейчас имеем. Мы могли бы производить в полтора раза больше, чем реально производим, жить, соответственно, намного лучше, может быть, даже больше, чем в полтора раза.

Но это уже следствие макроэкономических условий. Если макроэкономический климат и механизмы, которые формируются макроэкономической политикой, не позволяют нашему производственному потенциалу работать с оптимальной нагрузкой, значит, что-то не так в режиме управления макроэкономикой.

С. КОРОЛЁВ: Что не так?

С. ГЛАЗЬЕВ: Прежде всего, это ограничение по финансовым возможностям. У нас макроэкономическое регулирование выстраивалось ещё с начала 90-х годов в рамках доктрины шоковой терапии. В рамках этой доктрины были реализованы определённые догмы, которые специалисты называют догмами вашингтонского консенсуса, потому что они были изобретены ещё в 70-е годы для того, чтобы международные кредиторы, США, которые печатают мировые деньги, англичане, теперь уже европейцы со своим евро и Япония, могли контролировать все другие страны и следить за тем, как эти страны развиваются, используя их кредиты. Была изобретена очень простая формула, я извиняюсь, для дураков, для африканских слаборазвитых стран.

С. КОРОЛЁВ: И для России?

С. ГЛАЗЬЕВ: России тогда ещё не было – был Советский Союз. Главной проблемой для международных кредиторов была коррупция в слаборазвитых странах, когда кредиты брали и разворовывали банально, то догмы вашингтонского консенсуса были изобретены для того, чтобы не дать коррумпированным правительствам слаборазвитых стран разворовывать западные кредиты.

Смысл этих догм следующий. Нельзя печатать свои деньги, иначе как под покупку иностранной валюты, то есть ограничения касались самостоятельности в денежной политике. Соответствующие страны-должники лишались возможности самостоятельно создавать деньги, они могли их создавать только под те кредиты, инвестиции, которые получали из-за границы, а также под экспортную выручку. Очень простая схема, которая запрещает фактически внутренние источники кредита, и тем самым национальную экономику подчиняют внешним интересам.

Грубо говоря, тот, кто вкладывает инвестиции, даёт кредиты и покупает товары, тот и заказывает музыку. При такой денежной политике у национальной экономики нет возможности развития за счёт внутренних источников, поэтому она целиком ориентируется на внешний спрос и на интересы внешних кредиторов.

Когда рухнул Советский Союз, эта примитивная система также предполагает демонтаж системы госсобственности, госконтроля за ценообразованием, всяких форм планирования. Эта система такого анархического рынка, где государство самоустраняется от экономики и занимается только тем, что ограничивает предложение денег приобретением иностранной валюты. Печатают деньги под прирост валютных резервов, и больше ничего не делают.

Таким образом, смысл макроэкономической политики сводится к самоустранению государства от регулирования экономики, ценообразования, планирования, от управления госсобственностью. Триада принципов фундаментальных: либерализация внешней торговли, то есть, отказ от контроля за торговлей и движением капитала, приватизация, то есть, отказ от участия государства в собственности, и жёсткая денежная макроэкономическая политика, смысл которой – обеспечить простор для движения свободного иностранного капитала.

С. КОРОЛЁВ: Правильно ли я понимаю, что мы до сих пор находимся в этой системе координат?

С. ГЛАЗЬЕВ: Проблема в том, что после распада Советского Союза этот вашингтонский консенсус был внедрён в методологию работы наших денежных властей, прежде всего, Центрального банка, и с тех пор наш Центральный банк работает в этой методологии. К сожалению, результаты этой работы сводятся к одной фразе, в сущности, ущерб, который мы понесли от этой макроэкономической политики, оценивается сегодня уже почти в 2 триллиона долларов вывезенного капитала.

Это больше, чем экономические потери Советского Союза в ходе Великой Отечественной войны. Следствием этой политики стала деградация нашей экономики, её примитивизация, поскольку отказ от внутренних источников кредита, отказ от планирования, управления собственным развитием повлёк переход на внешние источники кредита, внешние источники финансирования. Западному рынку, откуда мы до сих пор получали деньги, от нас требуется только сырьё, а также наши мозги, утечку капитала мы даже не включаем в эти оценки экономического ущерба, и деньги. То есть сырьё, деньги и умы – вот что от нас получает сегодня Запад, при этом ежегодно мы теряем в неэквивалентном обмене с мировым финансовым рынком, где доминируют США, порядка 150 миллиардов долларов – это чистая оценка оттока денег, без учёта оценки потерь от утечки умов, технологий. Мы, к сожалению, до сих пор находимся в плену у этой модели.

С. КОРОЛЁВ: Почему?

С. ГЛАЗЬЕВ: Эта методика очень глубоко укоренена в сознании денежных властей, она поддерживается мировым экспертным сообществом, она манипулируется международным валютным фондом, и она стимулируется соответствующим образом. Люди, которые ведут эту политику, получают высшую оценку в мировом табеле о рангах, который формируется вашингтонскими финансовыми организациями.

Например, катастрофа, которая произошла у нас с курсом рубля в конце прошлого года. Это была катастрофа, потому что мы потеряли престиж, доверие к валюте и последствия обвала курса рубля ещё долго будут негативно влиять на инвестиционный климат вследствие колоссального недоверия как внутри России к рублю, так и снаружи.

В течение буквально трёх месяцев угробили всё, что накапливалось долгие годы. Только убедили всех, что рубль – стабильная валюта, начали говорить о том, что он мог стать резервной валютой в рамках Евразийского экономического сообщества, а теперь уже союза, белорусы ввели рубль в состав резервных валют, мы торговлю переводили на рубли достаточно успешно – и вдруг обвал курса в два раза и отказ наших партнёров дальше работать в рублях. Это долгосрочная негативная тенденция, которая будет очень мешать нам продвигать наши экономические интересы.

Почему это произошло? С точки зрения здравого смысла, если вы объявляете о том, что хотите таргетировать, делать целевые установки по инфляции, подчинить денежную политику снижению инфляции. Ничего в этом нового нет, задача Центрального банка – обеспечение устойчивости национальной валюты – задача номер один, она понимается, как низкая инфляция.

Так вот, как учёный, как академик, могу сказать, что формула, которая была навязана нашему Центральному банку о том, что таргетирование инфляции означает отказ от таргетирования курса рубля является полным абсурдом и с научной точки зрения, и с точки зрения здравого смысла. Если вы ставите перед собой задачу снизить темпы инфляции, они ставили задачу с 8 до 4%, и при этом у вас на инфляцию больше всего влияет обменный курс рубля, потому что экономика очень открытая, и мы практически половину потребительских товаров получаем по импорту, в Москве практически две трети, то первое, чем вы должны управлять – это курсом национальной валюты.

Пользуясь некомпетентностью людей, которые занимаются методиками формирования денежной политики, Международный валютный фонд подбросил эту дохлую кошку, убедив наших лиц, принимающих решения в области денежной политики, что переход таргетирования инфляции обязательно означает отказ от таргетирования валютного курса. И парадоксальным образом объявив о том, что мы ставим цель снижение инфляции, денежные власти отпустили рубль в свободное плавание.

Замечу, что из всех стран мира количество таких рискованных политик среди более-менее развитых стран мы видим только в Норвегии. Нигде в мире свободное плавание курса национальной валюты не применяется, потому что это очень рискованное дело, особенно если у вас открытая экономика. Тем более, наша экономика была уже под ударом экономических санкций, от нас требовали вернуть 130 миллиардов долларов кредитов и процентов в прошлом году, столько же в этом. Внешний фон был крайне неблагоприятный, он означал удар по платёжному балансу в смысле вывоза капитала в уплату ранее взятых кредитов, не говоря уже о нелегальной утечке капитала.

В этой ситуации объявление о переходе к свободному плаванию курса рубля однозначно было воспринято финансовым рынком как сигнал к резкому падению курса. Этим воспользовались спекулянты. Замечу, что экономические санкции, которые Запад против нас ввёл, касаются только длинных денег. Они нам отказывают в предоставлении долгосрочных и среднесрочных кредитов, в то время как кредиты на 90 дней для финансовых спекуляций – пожалуйста, можно брать без ограничения.

Фактически, Центральный банк своими решениями спровоцировал воронку спекулятивной активности, которая всосала в себя все свободные деньги, в том числе те, которые Центральный банк влил в экономику.

В итоге мы получили такую искусственно созданное завихрение на валютном рынке. Потом когда денежные власти подняли процентные ставки, они просто отрезали совсем финансовый сектор от реального реальный остался без кредитов, на финансовом рынке можно получать доходы до 100% годовых, в то время как рентабельность обрабатывающей промышленности 6–7%. Такими решениями наши власти и посадили нашу экономику в стагфляционную ловушку.

Почему это произошло – ответ очень простой. Все учёные у нас в Академии наук с большим удивлением наблюдали такого рода политику.

С. КОРОЛЁВ: С пометкой срочно я должен прочитать сообщение с информационных лент: Блаттер избран президентом ФИФА на пятый срок. Только что появились эти новости.

С. ГЛАЗЬЕВ: С чем мы его и поздравляем.

С. КОРОЛЁВ: После первого тура голосования его соперник 39-летний принц Иордании Али бин Аль-Хусейн снял свою кандидатуру. Таким образом, президентом международной федерации футбола избран 79-летний швейцарец Йозеф Блаттер. Возглавляет он эту организацию с 1998 года.

Сергей Юрьевич, прошу Вас, продолжите.

С. ГЛАЗЬЕВ: Ответ очень простой, его вы не найдёте на страницах экономических дискуссий, потому что вопрос, зачем так делали, ответа разумного не имеет. Есть один документ «Меморандум», который разработала Миссия Международного валютного фонда в Москве в сентябре прошлого года, где как раз дано предписание нашим денежным властям поступать именно так, как они поступили.

А именно, переход к таргетированию так называемой в кавычках инфляции путём отказа от контроля за курсом рубля, что само по себе внутренний абсурд, отказ от других инструментов валютного регулирования и контроля, повышение процентных ставок в целях снижения инфляции – это всё чёрным по белому на пяти страницах «Меморандума» написано, что стало основной для действия Центрального банка, которые завели нашу экономику в стагфляционную ловушку.

Но я смотрю на ситуацию оптимистично, потому что никаких объективных причин нам падать нет. Более того, после девальвации курса рубля у нас произошло оживление машиностроительного экспорта, он вырос практически на 20%, хотя масштабы ещё не значительные, но позитивная тенденция есть.

Одно беспокоит: до сих пор в центре макроэкономической активности у нас находится валютная спекуляция, а главным центром прибыли у нас стала международная валютная биржа, на которой обращаются триллионы рублей, не создавая никакого позитивного эффекта для экономики, раскачивая курс. Если спекулянты до этого заработали огромное количество денег на девальвации рубля, по сути присвоив сбережения наших граждан, которые обесценились, то теперь они зарабатывают деньги на повышении курса рубля, присваивая себе сверхприбыли, которые возникают от импорта в ущерб отечественным товаропроизводителям.

Для экономического климата самое плохое – это раскачка курса, то, что называют экономисты волатильностью. Курс валюты должен быть стабильным, только тогда возможны долгосрочные инвестиции, международный престиж, повышение конкурентоспособности, развития. Когда в центре экономической политики интересы спекулянтов и она обслуживает интересы спекулянтов, потому что главным экономическим генератором прибыли стала биржа, которая зарабатывает деньги на валютных спекуляциях и сама биржа была приватизирована не так давно Центральным банком, то для реального сектора для экономического роста денег не остаётся, все деньги устремляются на валютно-финансовые спекуляции.

Именно этим объясняется резкое падение инвестиций, которое связано с отсутствием долгосрочного кредита, падение производства обрабатывающей промышленности в целом. И то, что мы не смогли полноценно использовать эффект девальвации рубля, а замечу, в 1998 году сочетание грамотной макроэкономической политики после девальвации рубля из-за дефолта позволила нам обеспечить подъём промышленного производства на 24% в течение девяти месяцев.

И ничего нам не мешает сегодня обеспечить такой же подъём. Только нужно системно подходить к управлению макроэкономикой, не слушать Международный валютный фонд, в задачи которого не входит поощрение экономического роста, у него задача – расчистка национальных экономических систем от государственных барьеров на пути движения капитала, и в этом смысле валютный фонд всегда и везде обслуживает интересы финансовых спекулянтов, где главную роль играют американские спекулятивные фонды, и на нашем рынке тоже.

Замечу, доля российских инвесторов на российском финансовом рынке составляет всего 10%. Мы все эти сверхприбыли на дестабилизации нашей экономики позволяем получать иностранцам. Поэтому эти иностранцы так горячо поддерживают проводимую макроэкономическую политику, объявляют наших макроэкономистов лучшими в мире министрами финансов, руководителями Центрального банка, всячески их приветствуют, поощряют.

Беда в том, что мы до сих пор не осознали свои национальные интересы в сфере макроэкономического регулирования, которые в условиях фактической войны, которая развёрнута против нас со стороны запада, должны подвигнуть нас на переход к внутренним источникам кредита, замене внешних потоков денег на создание внутренних долгосрочных инструментов финансирования экономического роста, обеспечение экономики деньгами в соответствии с потребностями производственной сферы, стимулирование инвестиций за счёт внутренних источников.

Что нужно делать с точки зрения системного подхода для решения задач экономического роста специалистам и учёных хорошо понятно. Это оказывается затруднительно, потому что интересы спекулятивного капитала сегодня фактически доминируют.

С. КОРОЛЁВ: Давайте перейдём к сообщениям слушателей. «Не убрав правящую элиту мы не можем развиваться, но её поддерживает президент. И что дальше?» — пишет слушатель. С Вашей точки зрения, это всё-таки искреннее заблуждение или намеренное действие финансовых, экономических властей?

С. ГЛАЗЬЕВ: Я бы не сказал, что президент эту политику поддерживает, она сформирована задолго до того, как у нас сформировалась нынешняя власть и нынешняя система управления. Во многом это инерция старых подходов, ощущение того, что так делает весь мир, хотя это заблуждение, потому что Китай, Индия, Япония, Корея делают всё по-другому и управляют своими курсами валют целенаправленно и планомерно развиваются.

Есть интересы влиятельных структур, которые на колебаниях курса рубля зарабатывают гигантские деньги, и кому война – а кому мать родна. Сочетание всех этих факторов придаёт макроэкономической политике такую инерцию, которая в условиях развёрнутой против России войны на финансовых рынках делает нас очень уязвимыми. Фактически мы открыты сегодня для атак международных спекулянтов, для американских спекулянтов, возможности этих атак безграничны, потому что они опираются на эмиссию мировой валюты и могут эмитировать этой валюты столько, сколько нужно для дестабилизации любой финансовой системы мира.

За последние пять лет объём доллара в экономике мировой, включая США, увеличился более чем в 3,5 раза, объём фунта – более, чем в 4 раза. Произошла гигантская накачка деньгами американской, европейской, английской, японской финансовых систем. Эта лавина бесплатного денежного капитала, потому что он эмитируется под нулевой процент, обрушилось на наш рынок, что вызвало финансовую катастрофу в конце года. Мы по-прежнему не защищаем себя от валютно-финансовой войны. Это наше уязвимое место, к сожалению.

С. КОРОЛЁВ: Слушатель спрашивает: «Вы, как советник президента, имеет возможность влиять на экономическую политику?»

С. ГЛАЗЬЕВ: Я имею возможность доносить своё мнение. Главными генераторами экономических решений является правительство и Центральный банк, это их полномочия в соответствии с Конституцией, и система управления действует именно так, как написано в конституции.

С. КОРОЛЁВ: «Почему Глазьев хочет повысить нам, обычным людям, налоги?» — спрашивает слушатель, видимо, припоминая Ваши недавние заявления на форуме «Деловой России». Эту новость широко расцитировали, когда Вы сказали, что налоговое бремя для населения недостаточное, а для бизнеса избыточное.

С. ГЛАЗЬЕВ: Это не было заявлением, это было моё выступление совсем по другому поводу на тему, что мешает нам расширять несырьевой экспорт. И некоторые журналисты по старой малороссийской поговорке, услышали звон и не знают, где он, начали интерпретировать, что я выступаю якобы за повышение налогов для населения. Это называется наводить тень на плетень. А если говорить по сути, то я констатировал следующий факт на своём выступлении.

По налоговой нагрузке наша экономика является средней в мире, налоги не маленькие, но и не очень большие, средние по доле налоговых доходов к валовому внутреннему продукты. Но различие заключается в том, что если в передовых странах главными налогоплательщиками являются капиталисты, то есть, богатые люди, которые зарабатывают много денег, у которых много имущества, высокие доходы, то в нашей системе налоговой главными плательщиками налогов является предприятие. То есть доля юридических лиц в нашей стране в два раза больше в уплате налогов, чем в других странах. При этом если мы рассмотрим налогообложение внутри предпринимательского сообщества, то получается, что предприятие обрабатывающей промышленности платит налогов по отношению к прибыли в два раза выше по сравнению с сырьевыми отраслями.

Суть дискуссии, которая шла на съезде «Деловой России», сводилась к тому, что нужно сделать, чтобы создать условия для расширения несырьевого экспорта. В целом наш бизнес несёт налоговую нагрузку в два раза выше, чем в других странах, потому что богатые у нас платят также, как бедные, для всех универсальный подоходный налог.

Более того, налоги на труд относительно больше на бедных, чем на богатых распространяются. У нас богатые освободили себя от налогового бремени как с точки зрения текущих доходов, платя универсальный подоходный налог, так и с точки зрения начисления по социальному страхованию, имея регрессионную шкалу, так и с точки зрения налогов на наследство, практически с нулевым налогом. То есть у нас налоговая система встроена в пользу очень богатых людей. Хотя с точки зрения нашей морали, основанной на христианских заповедях: кому многое дано с того многое спросится. И по идее самые патриотичные люди должны быть самые богатые, они должны вносить свой вклад в обеспечение народного благосостояния, а у нас богатые почему-то уезжают в офшоры, предпочитают вообще налогов не платить. И офшорные олигархи плевать хотели на интерес страны, уходя от налогов. И главной тягловой силой являются простые трудящиеся, которые платят налог со своих трудовых доходов.

С. КОРОЛЁВ: Вы обрисовали существующую налоговую модель. Какая должна быть в идеале?

С. ГЛАЗЬЕВ: Налоговая модель, которая действует сегодня, работает против экономического роста. Главное бремя налогов приходится на добавленную стоимость, это налог на прибыль, на добавленную стоимость, на труд в виде социального страхования, подоходный налог на трудящихся. И главная налоговая нагрузка ложится на тех, кто работает, развивает экономику. Спекулятивные доходы почти полностью освобождены от налогов, офшорные олигархи уводят из-под налогов львиную долю зарабатываемых денег.

В итоге получается, что те, на кого мы рассчитываем, на инновационно ориентированных предпринимателей, на машиностроение, на высокотехнологические отрасли, больше всех штрафуются: тем сложнее продукция – тем выше доля налогов в её стоимости. Это первая диспропорция. Вторая связана с тем, что если говорить о населении, то 90% доходов в Москве – это доходы не за труд, а доходы от собственности, от спекуляции. При этом доходы от спекуляции и от собственности налогом облагаются мало, а доходы на труд – много.

В итоге 10%, на которые приходится заработная плата, она же и является главным объектом налогообложения. При такой системе налогов не выгодно заниматься модернизацией, инновациями, вообще не выгодно работать. Проще спекулировать и прятать деньги от налоговой службы. Если мы хотим, чтобы в стране был инновационно-ориентированный экономический рост, нам нужно освободить от налогов все расходы предприятий, связанные с научными исследованиями, разработками, инновациями, инвестициями в новое оборудование.

Во-вторых, необходимы обеспечить контроль за льготами, которые предоставляются по ускоренной амортизации, потому что половина амортизационных отчислений у нас расходуются не на приобретение нового оборудования и инвестиции, а просто на спекулятивный оборот. И, наконец, нам нужен налоговый манёвр, который был произведён в прошлом году, развернуть с точностью наоборот.

Смысл манёвра заключался в том, что была снижена нагрузка на экспорт сырья, снижены экспортные пошлины в обмен на повышение налога на добычу полезных ископаемых. Если экспортная пошлина – это налог на природную ренту с экспортируемой части проданных ресурсов, и он позитивно влияет на экономическое развитие, то налог на добычу полезных ископаемых, по определению, это налог на потребителя природных ресурсов, то есть он подсаживает обрабатывающую промышленность.

Получается, что выгоднее не перерабатывать сырьё в готовую продукцию, а его экспортировать. Этот манёвр ещё больше усугубил перекос, о котором я говорил, что уровень налоговой нагрузки на обрабатывающую промышленность в два раза выше, чем на сырьевую. Эта ситуация ухудшилась.

Поэтому смысл моих предложений в том, что если мы хотим инновации, модернизации и экономическое развитие, нам нужно перестраивать налоговую систему, переносить тяжесть налогообложения на рентные доходы, это, прежде всего, природная рента, а также налоги от сверхбогатства, что во всех умных системах налогообложения в других странах делается, и резкое снижение налогов на научное исследование, разработки, внедрение новых технологий и на труд.

С. КОРОЛЁВ: А что с налогами на граждан делать?

С. ГЛАЗЬЕВ: Налоги на труд нужно снижать. А налоги на сверхбогатство повышать.

С. КОРОЛЁВ: То есть вводить прогрессивную шкалу?

С. ГЛАЗЬЕВ: Как во всём мире. То, что мы имеем в нашей налоговой системе – это удивительное явление либертарианства образца XIX века в XXI веке, где налоговая система строится с учётом принципов социальной справедливости и пропорционально распределению налогового бремени.

С. КОРОЛЁВ: У нас буквально три минуты остаётся, поэтому в режиме блиц, если можно, Сергей Юрьевич. Сколько будет стоить доллар в конце этого года?

С. ГЛАЗЬЕВ: Это целиком зависит от Банка России. Объём валютных резервов позволяет стабилизировать рубль практически на любом уровне в том коридоре колебаний, который сегодня сложился. У нас объём валютных резервов превышает денежную базу, то есть валютных резервов больше, чем наличных рублей в экономике.

С. КОРОЛЁВ: Это не ответ. Слушатель спрашивает: «Какие перспективы стабильности рубля?»

С. ГЛАЗЬЕВ: Я говорю ещё раз, что курс определяется Банком России.

С. КОРОЛЁВ: Он может любым сделать?

С. ГЛАЗЬЕВ: В диапазоне от 40 до 80 он может любой курс удерживать два-три года совершенно спокойно.

С. КОРОЛЁВ: Хорошо. Следующий вопрос: сколько будет стоить баррель нефти к концу года?

С. ГЛАЗЬЕВ: Это опять же вопрос не ко мне, это рынок манипулируемый, он во многом определяется финансовыми спекулянтами. Если бы не было спекулятивной составляющей на нефтяном рынке, она бы стоила примерно 30–40 долларов за баррель. Но спекулятивная составляющая всё время повышает цены на нефть.

С переходом к новому технологическому укладу спрос на нефть падает, эпоха дорогой нефти заканчивается. Поэтому нужно приучать себя к жизненной ситуации, когда сверхприбыль от нефтедолларов у нас будет относительно уменьшаться.

С. КОРОЛЁВ: И, наконец, мы дошли до инфляции. Какой она будет по итогам года?

С. ГЛАЗЬЕВ: Если бы мы таргетировали инфляцию по-настоящему, стабилизировали курс рубля, прекратили бы рост тарифов на услуги естественных монополий и провели систему мер по ценообразованию, то можно было её привести в соответствии с тем целевым параметром 4% в год уже в прошлом году. Но вместо этого всё сделали наоборот. В итоге ставят задачу 4% — получили 18%.

С. КОРОЛЁВ: Несколько вопросов от слушателей. Примем звонок. Добрый вечер.

СЛУШАТЕЛЬ: Добрый вечер, Андрей, Санкт-Петербург. Есть страны, которые отказались от пресловутого вашингтонского консенсуса, про который Вы рассказывали и это принесло какие-то позитивные результаты для их экономики?

С. ГЛАЗЬЕВ: Да, конечно, есть. Более того, именно те страны, которые отказались, сегодня формируют ядро современного экономического роста – это Китай, Вьетнам, Корея, Малайзия, Япония, сами американцы игнорируют рекомендации МВФ по полной программе, да и европейцы тоже.

Ни одна разумная страна не руководствуется догмами вашингтонского консенсуса, это удел слаборазвитых стран, у которых нет самостоятельного экономического мышления. Если говорить о принципах экономической политики, то та экономическая система, которая формируется сегодня в Китае, сочетающая принципы планирования и рыночной самоорганизации, государственного контроля за ценообразованием и свободного предпринимательства, государственных инфраструктурных инвестиций с развитием частной инициативы намного эффективнее современной американской модели либеральной глобализации. И в китайской, и вьетнамской, японской, корейской модели – главная задача развитие.

Сочетание стратегического планирования с рыночной самоорганизацией – это та модель конвергенции, о которой наши учёные говорят уже 30 лет, но которая не была использована у нас, но была блестяще реализована в Китае. Поэтому центр мирового экономического развития смещается в Азию. Если мы перестроим свою экономическую политику в соответствии с нашим историческим опытом, потому что многое, что использует Китай, он позаимствовал у нас, то мы ещё имеем шанс войти в ядро нового центра глобального экономического развития и не плестись на периферии у американской системы, которая сегодня в конвульсиях разворачивает мировую войну, пытаясь сохранять гегемонию, но в этой борьбе она обречена на поражение.

С. КОРОЛЁВ: Сколько времени у нас есть?

С. ГЛАЗЬЕВ: В течение года мы должны переосмыслить ситуацию. Американцы ведут с нами войну на уничтожение. У нас есть шанс войти в новое ядро экономической системы и выйти из американской периферии. Всё необходимое для этого у нас есть.

С. КОРОЛЁВ: Спасибо большое, ждём Вас снова в эфире.

С. ГЛАЗЬЕВ: Спасибо!

Источник: http://www.lawinrussia.ru/node/370765