Реального сближения доходов в странах Евросоюза не произошло, а форсированная унификация процентных ставок при сохраняющемся реальном разрыве в уровнях инфляции и производительности труда обернулась негативными последствиями, говорится в свежем докладе Международного валютного фонда (МВФ) ( Source).
Не последний фактор, повлиявший на подобный итог — миграция. На этой неделе европейская исследовательская организация «Брейгель» (Брюссель) опубликовала 188-страничное исследование, в котором кратко излагаются самые последние данные о перемещениях населения Европейского Союза. Главным выводом этой работы, возможно, стало то, что основным препятствием для решения проблем миграции впервые названо отсутствие согласованной политики по данному вопросу, особенно с учетом отсутствия естественного прироста населения Европы.

Даже в первой половине 1960-х годов население сегодняшнего ЕС увеличивалось всего на 0,8% в год. И хотя теперь люди живут дольше, в настоящее время рождаемость упала еще более значительно. Партия «Альтернатива для Германии» накануне выборов в 2017 году обклеила улицы билбордами с изображением беременной женщины и лозунгом: «Новые немцы? Давайте сделаем их сами!» Но европейцы не воспринимают эту идею в необходимом количестве, говорится в исследовании.
Между тем, на данный момент в ЕС наблюдается нехватка рабочей силы. Особо заметно это в Польше, которую покинули примерно 2,3 млн граждан, искавших лучшей жизни в Западной Европе, а также в Великобритании и Германии, где даже 1,6 млн поляков и сотни тысяч других восточноевропейцев помогли преодолеть ухудшение демографии и придать данным странам экономический импульс. Нет никаких сомнений в том, что Европа нуждается в притоке населения. Однако стереотип о том, что иммигранты берут больше, чем дают (как с точки зрения занятости, так и от социальной поддержки) приносит больше негатива в жизнь ЕС. Из всех европейцев только шведы и эстонцы не согласны с этим утверждением, но и это никогда не было подкреплено исследованиями.
В докладе МВФ содержится всесторонний обзор существующих данных, которые показывают, что чистые финансовые и рыночные последствия иммиграции, будь то положительные или отрицательные, малы. В худшем случае, например, в Германии, финансовые издержки, связанные с привлечением более миллиона беженцев, оцениваются в 0,5% от объема производства в год, и то пока беженцы не интегрируются в рынок труда.
По данным Международной организации по миграции, в Европе наибольшая доля жителей — 48% (по сравнению с 39% в Северной Америке) — считают, что миграция должна быть уменьшена. Но теперь примерно в половине стран ЕС доля жителей, родившихся за границей, такая же, как и в США.
Дело не в том, что этот конкретный тип мигрантов бесполезен для экономики, потому что не способен интегрироваться. Сила этого восприятия и бюрократический отклик на него варьируются от страны к стране. Согласно докладу МВФ, 22% иммигрантов в Европу имеют как раз избыточную квалификацию для работы, которую они выполняют, по сравнению с 13% с такими показателями среди местных жителей. В Великобритании 35% мигрантов чрезмерно образованны для своей работы, в Португалии эта доля достигает 47%, в странах Восточной Европы есть молодые люди с высшим образованием, которым приходится на новой родине работать руками.
Хотя страны Западной Европы испытывают нехватку квалифицированных рабочих, новички сталкиваются с серьезными проблемами с признанием их квалификации. Это второй по значимости фактор разрыва в занятости между иммигрантами и местными жителями: в 2016 году 16,2% мигрантов обставились безработными по сравнению с 7,8% местных.
Самый значительный фактор — лингвистический. Европа, в отличие от США, — лоскутное одеяло языков. Некоторые из них трудно даются мигрантам. Румыны едут в Испанию и Италию, хотя эти страны экономически и не самые развитые: им легче выучить похожий романский язык. В Германии иммигранты со слабым знанием языка зарабатывают в среднем на 30% меньше, чем уроженцы страны. По оценке Bloomberg, свободное владение языком уменьшает этот разрыв до 18%.
 
Фото: newvz.ru

Может быть за два месяца, пока мы тут будем, я даже могу найти тут напрямую рабочий контракт. Собираюсь взять диплом, с языками у меня порядок. (source).


-Это очень частый вопрос. Довольно часто люди спрашивают, можно ли на территории Испании летом найти работу и с работодателем подать на ВНЖ с правом на работу. Также часто спрашивают о том, можно ли запросить здесь, во время пребывания, ВНЖ но лукративо (без право на работу)? 
Отвечаем:
На самом деле цель поездки гражданина должна соответствовать действительности. Нельзя брать туристическую визу, если вы, скажем, собираетесь работать. Это будет прямым нарушением закона. Для подачи документов существует другой тип визы.

Но вот ИСКАТЬ работу вы можете вполне легально. Это не запрещено законом. Другое дело, что это не так просто и что, даже в случае успеха, компании, которая хотела бы устроить иностранца, придется пройти ряд бюрократических процедур (доказать  платежеспособность, отсутствие задолженностей в соцстрах, неправильных увольнений, необходимость в иностранном работнике, отсутствие согласных на такую работу жителей Испании и т.д.). И это непросто и потребует времени. Нужно быть действительно уникальным работником, чтобы предприятие согласилось пойти на все эти шаги.
Если вам повезет, и компания получит разрешение от иммиграционной службы Испании, все равно, для получения рабочей визы нужно обращаться в консульство Испании у себя на родине.
То же самое – запрашивать ВНЖ без право на работу (но лукративо), на воссоединение семьи, нас обучение (студенческая виза), ВНЖ с правом на работу в качестве предпринимателя нужно в консульстве.
Но есть и исключения. Просить вид на жительство в Испании на территории страны в некоторых случаях можно. Но при этом важное условие – находится на территории королевства ЛЕГАЛЬНО.
- Слышал, что можно остаться в Испании  нелегально, и потом через три года получить документы. Но неужели в этом случае вообще нельзя уезжать из Испании? А если уехать на полгода? Срок начинает течь заново?
-Да, есть такое право. Человек, непрерывно проживший в Испании в течение 3-х лет, имеет право подать на ВНЖ по оседлости (arraigo). Она делится на социальную (social)  и трудовую (laboral), где достаточно два года пребывания,  социальной (3 года нелегального проживания на территории Испании) или трудовой (2 года). Подробно по условиям можно прочитать мои статьи на сайте.
Пребывание надо доказывать. Максимум пропуска, который допускается для подтверждения непрерывности – 120 дней.
И главное: прежде чем решиться что-то делать, заранее проконсультируйтесь хотя бы с одним специалистом. Не стоит забывать, что сайты и форумы быстро устаревают, ведь законы сейчас быстро меняются, появляются и более простые решения некоторых процедур, и неспециалисту трудно сориентироваться в этом потоке.

Поэт Александр Лайко живет в Берлине почти тридцать лет и больше двадцати лет издает литературный журнал "Студия". Корреспондент DW встретился с ним в день его 80-летия.

Александр Лайко

 Недавно Сингапур был признан самым дорогим городом в мире. В свете этого события мы решили вновь опубликовать наш популярный справочник экспата для тех, кто по-прежнему подумывает о переезде в этот город-государство.

Когда-то Кипр — одна из самых маленьких стран Евросоюза — ассоциировался исключительно с офшорами и уходом от налогов. В последние годы, однако, ситуация меняется: выходцы из пост-СССР переезжают на остров десятками тысяч и перевозят сюда свои бизнесы — в основном связанные с IT-индустрией.Константин Бенюмов / «Медуза» 

 В результате курортный город Лимасол уже в шутку называют Лимасольском, а в кипрскую политику, кажется, всерьез намеревается войти «русская» партия. Специальный корреспондент «Медузы» Константин Бенюмов отправился на Кипр, чтобы выяснить, почему русские едут именно туда, чем они занимаются на острове — и как к ним относятся местные.

38-летний создатель игровой корпорации Wargaming.net Иван Михневич недоволен городским благоустройством: ремонтные работы затрудняют движение его новенькой ярко-синей Maserati (спортивная рубашка поло Михневича как будто специально подобрана под цвет автомобиля). «Вот не люблю я ездить в старый город», — сообщает он, пробираясь на машине по кривым и узким улицам. В остальном ситуация его, кажется, полностью устраивает: несмотря на формально наступившую осень, погода стоит жаркая; по окружающим холмам рассыпаны утопающие в деревьях белые домики; в нескольких километрах отсюда — теплое море.

Дело происходит в Никосии — столице Республики Кипр. Михневич переехал на остров в 2011 году, а вскоре сюда перевезли и главный офис Wargaming. И это далеко не единственный пример. За последние четыре года численность русскоязычного населения республики выросла почти в десять раз. Многие эти люди похожи на Михневича — в том смысле, что тоже имеют отношение к цифровой индустрии: программисты из России, Украины и Беларуси едут сюда десятками и сотнями, нередко — с семьями и нянями.

Основатели и акционеры IT-компаний, конечно, не вытеснили с Кипра финансистов и олигархов офшорной эпохи, но образ жизни ведут гораздо более заметный. Успешные айтишники арендуют (а иногда и строят) гигантские по местным меркам офисные здания, устраивают концерты и вечеринки — и вообще нередко живут напоказ: если Михневич ездит по Никосии на Maserati, то его коллеги по индустрии рассекают по Лимасолу на Ferrari.


Кипр для успешных

Выходцы из России и других стран бывшего Советского Союза (всех их тут называют русскими) начали приезжать на Кипр сразу после распада СССР — и привлекали их на первых порах не столько пляжи, сколько гибкое финансовое законодательство. До 2013 года Кипр был офшорной зоной, а власти последовательно приглашали сюда иностранных инвесторов и финансистов, обещая им низкие налоги, повышенную доходность и доступ к европейским финансовым рынкам.

Для Кипра это был способ пережить события 1974 года, когда Турция оккупировала северную часть острова, разделив на две части Никосию и спровоцировав огромную миграцию населения. «В результате турецкого вторжения каждый третий киприот стал беженцем, — рассказывает издатель русскоязычной газеты „Европа Кипр“ Андрей Авситидийский. — Нация столкнулась с необходимостью учиться жить заново».

До 1974-го на севере было сосредоточено более 80% ВВП острова, а юг оставался преимущественно аграрным. Лимасол — сейчас второй по численности город Кипра — представлял собой рыбацкую деревушку; по дорогам ездили на ослах. После разделения острова на две половины, в 1975 году, республика приняла новое финансовое законодательство, и в страну постепенно потекли иностранные деньги — началось масштабное строительство новых дорог, жилья, гостиниц. Буквально за 20 лет Кипр превратился в богатое европейское государство с высокодоходной, пусть и не слишком диверсифицированной экономикой (до 80% здешней экономики — это туризм и оказание финансовых и юридических услуг).



С начала 1990-х Кипр с его льготным налоговым режимом стал крупнейшей площадкой для западных компаний, инвестировавших в страны бывшего СССР, а вскоре сюда пришли и богатеющие предприниматели из новой России. Российские бизнесмены, чиновники и политики тысячами регистрировали на Кипре компании, через которые вели свои дела. И регистрируют до сих пор: так, к началу 2010-х на Кипре держали деньги в том числе крупнейшие госкомпании, строившие олимпийские объекты в Сочи, а недавнее расследование Центра по исследованию коррупции и организованной преступности (OCCRP) связывало с Кипром бизнесы родственников Николая Токарева — генерал-майора госбезопасности, который некогда служил вместе с Владимиром Путиным в резидентуре в Дрездене, а сейчас возглавляет корпорацию «Транснефть».

В 2013 году разразился кризис: крупнейшие кипрские банки, вкладывавшиеся в ненадежные облигации греческого правительства, обнаружили, что их инвестиции обесценились, — и не досчитались шести миллиардов евро. Правительство республики оказалось на грани дефолта, Евросоюз в обмен на срочный кредит потребовал внутренних реформ, и спасать банковскую систему пришлось за счет вкладчиков — под «стрижку» попали все депозиты свыше 100 тысяч евро.

Кризис стал почти столь же значимой вехой в истории Кипра, как события 1974 года: в результате страна была вынуждена частично деофшоризироваться. «После „стрижки“ наше законодательство в области финансов ужесточили, правительство стало гораздо строже следить за инвестиционным сектором», — рассказывает Мэрилин Терпсодополу, партнер в крупной лимасольской адвокатской фирме AGP, почти 40% клиентов которой составляют выходцы из бывшего СССР. Впрочем, добавляет юрист, удар пришелся главным образом по кипрскому бизнесу — русскоговорящих клиентов после 2013-го у нее сильно меньше не стало.

Русскоговорящее население Кипра за последние четыре года и вовсе значительно выросло. Согласно статистике, на конец 2015-го на острове (не считая северных территорий) жили почти 850 тысяч человек; по оценкам мэрии Лимасола, русских из них сейчас до 10%. В самом Лимасоле — курортном городе, в который превратилась бывшая деревенька, — эта доля вдвое выше: 40–50 тысяч выходцев из постсоветских стран на 200 тысяч населения. Надо понимать, что словом «русский» здесь называют любого, кто говорит на соответствующем языке; более того, один из собеседников «Медузы» утверждает, что этот язык на Кипре уже используется для международного общения, а говорить на нем начинают приезжающие сюда поляки, болгары и чехи.

Взрывной рост русскоязычного населения Кипра в последние годы связан именно с IT-индустрией: как указывал журнал РБК, только за 2016 год сюда переехало несколько десятков технологических компаний из России, Украины и Беларуси. Статистика миграционного управления Кипра подтверждает эту гипотезу: за первые полгода 2016-го Россия стабильно держалась на втором месте по количеству запросов о рабочем виде на жительство.

Программисты и инженеры поехали сюда не просто так — одним из следствий кризиса стала попытка кипрских властей ужесточить финансовое законодательство, диверсифицировать экономику острова и привлечь новых инвесторов. С 2015 года в стране действует программа, по которой владельцы компаний на первые 17 лет жизни на Кипре освобождаются от уплаты сразу нескольких налогов. У технологических компаний льгот еще больше — до 80% прибыли может не облагаться налогом вовсе, а с остального платить можно по специальной низкой ставке (12,5%).





К новым преимуществам Кипра добавляются прежние — гостеприимный визовый и миграционный режим, благодаря которому здешние компании-иностранцы могут легко нанимать сотрудников из стран, не входящих в Евросоюз. «Если у кипрской компании иностранный владелец, то можно сразу нанять 15 человек из третьих стран, — объясняет высокопоставленный сотрудник одного из кипрских IT-холдингов. — Если компания крупная, можно устроить облегченный наем и большего числа людей: для этого нужно договориться с миграционными властями, и они, как правило, готовы идти навстречу. Жестких требований по найму местных сотрудников тоже нет». В результате, по словам собеседника «Медузы», перевезти на Кипр людей гораздо проще, чем в любую другую европейскую страну.

При желании переехавшие на Кипр могут довольно быстро перестать быть иностранцами и получить местные паспорта для себя и для всех членов семьи — для этого нужно вложить в местную экономику два миллиона евро любым способом, от покупки акций кипрских компаний до приобретения недвижимости. По оценкам The Guardian, за четыре года Кипр привлек таким способом около четырех миллиардов евро — и значительную их часть внесли бизнесмены из Украины и России.

Разумеется, на Кипре есть и иностранные IT-бизнесы — в той же Никосии, например, расположен один из международных офисов холдинга MindGeek, контролирующего главные мировые порноресурсы. Однако пропорционально российских и русскоязычных все же больше всего — здесь работают десятки самых разнообразных компаний: от стартапов и небольших венчурных фондов (например, Haxus, основанный бывшим вице-президентом Mail.ru Юрием Гурским) до больших компаний вроде той же Wargaming.

Среди больших организаций — Exness, один из крупнейших форекс-брокеров мира по объему торгов, который позиционирует себя как «единственная честная площадка для онлайн-трейдинга» («Если у нас трейдер выигрывает деньги, мы всегда их ему отдаем», — поясняет один из сотрудников). В ее кипрском офисе работают больше ста человек, в основном приехавшие сюда из России. Размещаются они в редком для лимасольского старого города современном здании — шестиэтажном стеклянном строении с баром на крыше, где сотрудники могут заказывать напитки с помощью специального внутрикорпоративного приложения. Exness вообще любят эффектные жесты: они организовали кипрские гастроли группы «Ленинград», а в июле заключили спонсорский контракт с мадридским «Реалом».

«Здесь подобралась очень качественная русская тусовка, — хвалит Лимасол Петр Валов, основатель Exness, уроженец Омска и обладатель той самой Ferrari. — На Кипре самые бедные люди — это туристы. А местные, в том числе и русские, достаточно обеспеченные люди».


Кипр для спокойных
Главная туристическая улица Никосии — пешеходная Лидрас — неожиданно обрывается, упираясь в КПП. С кипрской стороны над пропускной будкой закреплена табличка; она сообщает (кажется, не без некоторой гордости), что Никосия — последняя разделенная столица Европы. «Зеленая линия» границы с северной частью Кипра, самопровозглашенной республикой (местные считают, что она оккупирована Турцией), тянется через весь город. Когда-то Никосию разделяла стена, но в последние десять лет ее постепенно разбирают, и сейчас единственное препятствие на пути из одной части города в другую — будки КПП и эластичная лента вроде той, какой в аэропортах рассекают потоки пассажиров.





При этом наличие пористой границы оказывает значительное влияние на кипрскую жизнь — а значит, порой и на жизнь здешних россиян. Например, в 2016 году все российские таблоиды писали об истории похищенной дочери Ольги Миримской — одной из самых богатых женщин России, владеющей компанией «Русский продукт». Миримская с мужем решили родить с помощью суррогатной матери. Во время беременности супруги расстались, а сразу после родов бывший муж Миримской — генеральный директор платежной системы «Золотая корона» Николай Смирнов — вместе с суррогатной матерью и младенцем уехал на Кипр и, судя по всему, затерялся где-то на турецкой части. Вернуть ребенка в Россию удалось после того, как турецкие военные поймали суррогатную мать, которая пыталась вместе с младенцем проползти под колючей проволокой с северной части острова на южную, — во всяком случае, если верить «Комсомольской правде». Похищения детей одним из родителей — дело на Кипре нередкое: по данным Cyprus Mail, в 2016 году было зафиксировано 29 таких случаев; в некоторых из них злоумышленники использовали для этого аэропорт на севере острова (его коды не внесены в официальные реестры).

Неподалеку от «зеленой линии» в Никосии находится кипрский офис Wargaming.net — компания переехала на остров еще до того, как сюда массово устремились люди из бывшего СССР, и, возможно, поэтому обустроилась в столице, которую вообще любят крупные компании, а не в ставшем впоследствии основным центром притяжения для россиян Лимасоле. Как рассказывает сооснователь Wargaming Иван Михневич, переезд был обусловлен именно налоговыми и экономическими соображениями. «Российскую компанию мы запустили в 2010 году, — вспоминает он. — В 2011-м нужно было запускать это дело на западных рынках, в том числе на европейском. Нужно было открывать нормальный европейский офис — главным образом чтобы не платить НДС отдельно в 28 странах Евросоюза. Для любой компании это административный ад».

Белорусская компания, прославившаяся на весь мир игрой World of Tanks, занимает в Никосии сразу два здания — в том числе одно из самых заметных зданий города, 13-этажную стеклянную башню. Внутри — прекрасный современный офис с гигантскими переговорками, спортзалами, хаммамом и смотровой площадкой на крыше, откуда открывается вид на горный склон. На склоне висит гигантский флаг Северного Кипра, который подсвечивается с наступлением темноты.





Сотрудники Wargaming относятся к Лимасолу (или Лимасольску, как в шутку называют его русскоязычные жители Кипра) с плохо скрываемым скепсисом. «Многие российские компании заходят на Кипр через друзей в русском комьюнити Лимасола и поэтому оседают там, — говорит Вадим Гайдукевич, один из первых людей, нанятых компанией, который сейчас делает стартап Targetprocess. — А по мне так город — говно, пляжи — говно, русских там много, пробки на дорогах, все жутко дорого».

«В Лимасоле происходит вся основная движуха, — добавляет еще один скептик, Павел Мунтян, основатель анимационной студии Toonbox, известной по философскому ютьюб-сериалу „Mr. Freeman“. — Но они там живут как в [Кремниевой] долине, понимаешь? Вот ты приезжаешь в Сан-Франциско, селишься в Долине — и у тебя ценник сразу в десять раз выше. А если отъехать на 20 километров, то все ок».

Сам Мунтян отъехал на 50 километров в Пафос — прибрежный город с населением чуть больше чем в 30 тысяч человек, куда склонны перебираться британцы (здесь даже есть англоязычное радио, рекламирующее остров), — и сделал это именно по экономическим соображениям. По его словам, здесь все дешевле в несколько раз, от жилья до кофе. 39-летний мужчина с татуировками на руках и увесистой серьгой в левом ухе, Мунтян ходит по городу в джинсовых шортах, шлепанцах и розовой майке — и почти называет себя политэмигрантом. Из России предприниматель, по его словам, уехал во многом из-за роликов «Мистера Фримена», изобличавших общество потребления вообще и российскую власть в частности (в самой известной серии персонаж, пусть и не называя имен, напрямую обращался к тогдашнему президенту России Дмитрию Медведеву с просьбой помешать Владимиру Путину вернуться на эту должность): «Становилось понятно, что лучше не дожидаться проблем». «В России ты непрерывно должен защищать свою семью, работу, бизнес, — продолжает Мунтян. — Как пел Егор Летов: „Всю свою жизнь я сумку охранял“. А здесь спокойствие, которое дает очень много энергии».



Кипр как новое место жительства Мунтян выбрал потому, что здесь уже учился его сын (качественное образование — еще один козырь острова для людей, переезжающих сюда с семьями). По его словам, на превращение из нервного москвича в расслабленного киприота ему понадобилось примерно полгода. Toonbox работает тоже без суеты: помимо реанимированного в этом году «Мистера Фримена» студия производит и продает детские мультсериалы «Куми-Куми» и «Котики, вперед!» (последний, по словам Мунтяна, выходит в 126 странах мира на 21 языке) — и новые проекты запускать не собирается: слишком долго и слишком рискованно.

«Здесь я не закрываю дом, не закрываю машину и вообще не парюсь на этот счет, — описывает бизнесмен, когда-то два года проработавший копирайтером в московской мэрии (еще при Юрии Лужкове), преимущества кипрской жизни. — Дети гуляют сами по себе на улице, что в Москве позволить невозможно. И я знаю, что с ними ничего не случится».


Кипр для скучных
Русское присутствие в Лимасоле не бросается в глаза так, как, скажем, на нью-йоркском Брайтон-Бич, — но все же хорошо заметно. Магазины и рестораны с вывесками на русском. Цены на недвижимость, на которые так жалуется Мунтян (однокомнатную квартиру в городе сейчас можно снять за 700–800 евро в месяц — в других местах острова столько стоит небольшой коттедж). Георгиевская ленточка на зеркале таксиста-грека («У меня сын женат на русской и очень любит Россию»). Вездесущее радио «Русская волна» («Говорим по-русски, играем хиты!»). Отдел с «русскими продуктами» в крупнейшем универмаге Debenhams (продаются там преимущественно грузинские вина). Меню на греческом, английском и русском в ресторанах и городском велопрокате. Афиши на заборе городского зоопарка, сообщающие о гастролях группы «Ленинград», Светланы Лободы и Вячеслава Бутусова — по случаю 35-летия Nautilus Pompilius. В самом парке проходит фестиваль кипрского вина — у русскоязычного населения Лимасола он тоже пользуется большой популярностью, поэтому по вечерам на центральной эстраде исполняют «Катюшу».





Мэр Лимасола Никос Николаидес признает: такого влияния на многонациональный Кипр, как русским, не удалось оказать ни одному другому нацменьшинству. «Русского гетто у нас нет, — объясняет чиновник. — Русские стали частью нашего города. Они не живут изолированно, они участвуют в городской жизни, проводят фестивали, на которые приглашают нас, ходят на наши праздники».

Есть у русскоговорящих айтишников и свои собственные праздники. Каждую среду они собираются вместе в одном из кафе в Лимасоле и курят кальян. Приходят сюда самые разные люди — от рядовых сотрудников хостинговых компаний до руководителей крупнейших фирм. Многие являются с женами, и тут становится особенно заметно, насколько кипрская IT-тусовка — мужской клуб. Пока мужчины разговаривают про «геймдев», «мобилки», трафик, разработку, венчуры, финтех и прочие профильные темы, женщины чаще сидят группками и общаются между собой.





Женское общение по интересам — колоссальный социальный институт русской жизни Кипра: в фейсбуке и мессенджерах десятки русскоязычных женских групп, в самой крупной — «Русский женский клуб Кипра» — почти 12 тысяч участниц. Из разговоров с некоторыми из них выясняется, что у безопасности и обустроенности семейной жизни на Кипре, которой работодатели привлекают сотрудников, есть и обратная сторона: ее здесь называют «проблемой жен», которым на острове попросту нечего делать. Если основать здесь компанию или получить ВНЖ иностранцу просто, то устроиться на работу — если тебя специально не пригласили для этого на Кипр — почти невозможно.

«Чтобы взять на работу кого-то из третьих стран, [кипрской компании] нужно доказать, что этот специалист гораздо лучше, чем тот, кто уже имеет здесь право на работу», — рассказывает Марина Шаляпина, художник-иллюстратор из Пафоса. Ждать одобрения вакансии нужно три месяца, но чаще всего до этого просто не доходит. «На Кипре народ, конечно, сходит с ума, — продолжает она. — Особенно женщины».

Шаляпиной 33 года. На Кипре она живет последние шесть — уехала из Москвы с двумя детьми после развода, решив, что в России ее больше ничего не держит и можно наконец осуществить всегдашнюю мечту о «жизни в теплой стране у моря». В Москве Шаляпина работала архитектором, но устроиться по специальности на Кипре ей не удалось — из всех фирм, куда она отправляла портфолио, на собеседование ее пригласили только в одну, но и там в результате сказали, что оформить на работу не смогут. Чтобы получить право на работу, нужно гражданство, а чтобы получить его, требуется либо время (одна из собеседниц «Медузы» к моменту получения кипрского паспорта жила здесь девять лет), либо брак с киприотом (такие случаются часто — и нередко быстро заканчиваются тяжелым разводом, причем детей суд почти всегда оставляет мужчинам). Шаляпина несколько лет учила детей рисованию по бартеру — в обмен на уроки для своих детей. В последние годы, когда сдача московской квартиры в аренду перестала приносить достаточный доход, женщина освоила работу стокового иллюстратора — с такой специальностью, получив кипрский паспорт, можно будет отправиться в любую другую страну. «Мой план пока что — досидеть на Кипре до тех пор, пока дети не подрастут, — говорит Шаляпина. — Подросткам тут делать вообще нечего».



На скуку и некоторую архаичность Кипра здесь и правда жалуются многие. «Здесь нет людей, — говорит Павел Мунтян. — Они не ходят в кино, они не смотрят телевизор. У них у многих нет фейсбука, нет даже почты электронной». Один из парадоксов республики в том, что обитающие здесь IT-компании работают исключительно для других рынков. Даже интернет на Кипре дорогой и медленный (за исключением офисов все тех же стартапов и корпораций); большинство сайтов застряли в 2002 году; люди общаются с помощью СМС; полноценный мобильный банкинг только-только начинает появляться. Такси вызывают не через приложения, а по звонку — иногда даже не в компании, а конкретным водителям; если таксист не сможет приехать сам, пришлет сына.

Офлайновые услуги выглядят так же. Большинство русскоязычных жителей Кипра не учат греческий, обходясь английским, но выражение «сига-сига» знают все. В переводе оно означает «потихоньку, не спеша» — и так на Кипре делается почти все. У каждого живущего здесь есть история о том, как он несколько месяцев ждал рабочих, чтобы починить что-то, что обещали исправить назавтра. Ко многим не приехали до сих пор.

Основатель Wargaming Михневич говорит, что идеальным путем развития для Кипра был бы такой, как у Израиля — «второй в мире страны по хай-теку». Однако пока никаких предпосылок к этому нет. Технопарк в Пентакомо (между Лимасолом и Ларнакой) обещали построить в 2006 году, но до сих пор на выбранном месте не сделано ничего: сига-сига. «Мне кажется, Кипр и не стремится [к технологическому развитию], — рассуждает глава R&D-направления Wargaming Александр Зезюлин. — В плане сервисов Кипр по некоторым вещам застрял где-то в середине прошлого века, и в этом его прелесть. А москвичи просто избалованы».

«Здесь я перестал болезненно воспринимать даже то, что происходит в Москве, — соглашается Мунтян, который в конечном итоге примирился со скукой. — Даже домик с уточкой. Я сам открываю окно и либо смотрю в него, либо не смотрю. А в Москве у меня было состояние, когда даже если ты не открыл окно, то [стресс] все равно со всех сторон на тебя валится».


Кипр для авантюрных
Специфика кипрской жизни приводит к тому, что и у Мунтяна, и у многих его соседей по Кипру появляются идеи самого удивительного свойства. Например, основатель Wargaming Михневич несколько лет назад продал свою долю в компании (подробности его ухода неизвестны; собеседники «Медузы» рассказывают, что процесс был болезненным) — и теперь занимается не только инвестиционными проектами, но и кипрской политикой. В мае 2017 года в министерство внутренних дел Кипра была подана заявка о регистрации партии «Эго о политис» (в переводе с греческого — «Я гражданин»). Михневич значится ее вице-президентом, возглавляет же партию Алексей Волобоев, владелец лимасольского ресторана «Тарас Бульба» (не связан с одноименной российской сетью).

«Нас тут окрестили русской партией, но это не совсем так, — рассказывает Михневич. — Интересы русского комьюнити, само собой, нам тоже близки, но мы готовы услышать всех: армян, евреев, ливанцев — кого угодно». По его словам, в политику он пошел из-за ситуации в стране: даже высшее руководство Кипра признает, что страна превращается в «банановую республику» (в том смысле, что экономика здесь зависит исключительно от туризма и не развивается в других направлениях), и если пустить дело на самотек, то превратится в нее окончательно.





В местном интернете «Эго о политис» называют не только русской партией, но и партией без киприотов. Михневич действительно считает, что этнократия — исключительное господство представителей одной этнической группы в политическом классе — большая проблема Кипра. В частности, по его словам, она препятствует переориентированию кипрской экономики в сторону хай-тека — а именно интересы этой индустрии собирается представлять новая партия.

«Мне здесь еще жить достаточно долго, потому для нас задача — трансформировать местное общество в более комфортное и более пригодное для нас, — объясняет Иван Михневич. — Но и для них это тоже будет намного лучше: просто государство станет богаче, и все». На вопрос, почему он не пытался таким же образом менять к лучшему родную Беларусь, предприниматель отвечает, что «там это в принципе невозможно».

Михневич уверяет, что кипрский избирком уже зарегистрировал «Эго о политис», однако другие собеседники «Медузы» относятся к его политическому проекту скептически. Мэр Лимасола Николаидес утверждает, что пока никакой реальной структуры за партией не существует, издатель газеты «Европа Кипр» Андрей Авситидийский и вовсе считает ее личной забавой президента партии Волобоева.

Так или иначе, «Эго о политис» не единственный общественный проект кипрских выходцев из России. Создатель «Мистера Фримена» Мунтян замахивается уже не только на местный уровень — его интересуют глобальные проекты. «Когда Руссо писал общественный договор, не было ни одной технологии, которая позволила бы его реализовать, — поясняет он. — А сейчас есть возможность на основе блокчейна сделать такую штуку».

На рабочем столе в его кабинете в офисе Toonbox лежит обтянутый кожей фолиант. Папирусные страницы заполнены текстом на нескольких языках (один из них, похоже, вымышленный) и рисунками — причем заполнены от руки, тушью и перьями, каллиграфическим почерком. Это «Библия Фримена» — в ней содержатся все тексты мультфильмов Мунтяна на русском, греческом и латыни, а также «Песни Фримена», которых нет нигде, кроме этой книги. По словам Мунтяна, пишет он «Библию» собственноручно уже несколько лет.

Сейчас фолиант заполнен примерно на треть — что не помешало Мунтяну выставить его в качестве одного из лотов для краудфандинга своего эпического проекта (стоит «Библия» 10 миллионов рублей и продается в одном экземпляре). Этот проект — электронное государство Фриленд, основанное на технологии блокчейн. Существовать это государство будет «в информационном пространстве»; сейчас, по словам Мунтяна, он и его неназванные партнеры «формируют пул будущих граждан» и выстраивают механизм электронного голосования — каждый гражданин Фриленда получит один голос для принятия всех решений, связанных с деятельностью государства. Одновременно разрабатывается криптовалюта, которая будет обеспечивать экономику Фриленда. Первоначально проект предполагал проведение ICO, но от этого отказались: «Идея Фриленда, в отличие от запуска криптовалюты, не предполагает быстро собрать денег и сбежать».



Государство будущего, по мнению Мунтяна, — это сервисная компания, а понятие родины в этой системе отождествляется с лояльностью бренду: человек должен сам решать, какому государству платить налоги — в зависимости от того, какие услуги ему предоставляют. «Между собой мы называем это „Игра в утопию“, — признается продюсер. — Но, как ни парадоксально, она реализуема».

Параллельно с государственным строительством в виртуальном пространстве Мунтян ведет вполне реальную стройку — гигантский лабиринт на участке земли рядом с деревней Писсури между Лимасолом и Пафосом. Землю, по словам предпринимателя, ему подарил владелец, «проникнувшийся нашими идеями»; в описании проекта в сообществе Mr. Freeman рассказывается, что на участке строится «лабиринтный модуль из лабиринта-чаши, мужского и женского лабиринтов, магического квадрата планет, шести кострищ в виде геомантического знака и энергетической защитной ограды».

Задача всех этих объектов в том, чтобы сделать жизнь лучше. «Любой лабиринт приносит положительную энергию, — рассказывал Мунтян в интервью еженедельнику „Европа Кипр“. — Многие люди считают, что лабиринт — место, где можно заблудиться. Но это не так. Заблудиться можно в мейзе. А лабиринт — это скорее объект для погружения в свои ощущения, позволяющий связаться с ноосферой Земли, раскрыть в себе новые таланты, увидеть дополнительные возможности». Закончить строительство лабиринта планируется через год-полтора; связаться с ноосферой можно будет бесплатно — Мунтян хочет, чтобы лабиринт был в открытом доступе.

По словам Мунтяна, строительство лабиринта требует колоссальных трудозатрат, не говоря уже о финансовых вложениях, — но на Кипре они его совершенно не смущают. «Время на это у меня есть, деньги тоже, — говорит он. — Если оно будет зарабатывать — хорошо, а не будет — так и хрен с ним. Слушай, мы с собой не утащим деньги на тот свет, да? А если есть внутренняя потребность к созиданию и ты таким образом ее реализовываешь, то, блин, почему бы и нет?»