Разговор этот состоялся сразу после Рождества. Игумен монастыря отец Святослав не поверил собственным ушам, когда услышал просьбу послушника Даниила. Безупречный в поведении, работящий и рассудительный, истовый в вере послушник, вот-вот готовый принять постриг, вдруг попросил владыку отпустить его в мир. Отец Святослав только руками развёл от неожиданности.

– Кто ж хлеб-то печь будет? – спросил растерянно.

Даниил сконфузился, часто заморгал, виновато опустил голову. Но игумен тут же спохватился и спросил, в чём причина такого решения.

– Полюбил я девушку, отец Святослав, – еле слышно, как провинившийся школьник, ответил Даниил.
– А ведь ты, Данила, от женщин ушёл монашествовать. Верно в Писании сказано: человек не твёрд в путях своих. Жаль, жаль… Но кто же она, эта девушка?
– Трудница Наталья, художница. Та, что летом часовню-костницу расписывала. Не можем мы друг без друга.

Игумен понимающе покивал, задумался малость и решительно сказал:
– Выбор твой одобряю, она славная девушка, Бога чтит. В мир хочешь, с нею жить? Что ж, ступай с миром, удерживать не стану.

На следующий день, отстояв заутреню, бывший послушник Даниил и трудница Наталья уехали из монастыря.

С жёнами не везло

Мы с Даниилом Фаликовым знакомы лет с пяти. Помнится, ещё в детском садике на соседних горшках сидели. Потом в школе учились в параллельных классах. Вместе играли в индейцев, хулиганили в пионерлагере, в пятнадцать лет под Новый год впервые попробовали вино – и окосели от нескольких глотков. Даже влюблялись пару раз в одних и тех же девчонок из нашего микрорайона. Признаюсь, девчонки предпочитали Даниила – русокудрого, статного красавчика, балагура и выдумщика всяких розыгрышей и шуточек. Нечасто, но встречаются такие люди, как Даниил, способные одним своим видом вызвать улыбку и прилив оптимизма. Даже в самые суровые будни, когда на белый свет и смотреть-то противно.

Всю дорогу, как говорится, мой приятель слыл сугубо мирским парнем, атеистом и записным сибаритом. Последнее получалось у него без особых усилий, благо родители были людьми состоятельными, мгновенно удовлетворяли любую прихоть единственного отпрыска. Ещё и по этой причине за Даниилом постоянно волочились девчонки.

Ну, а парень, чего уж скрывать, их влюблённостями – истинными и притворными – пользовался на полную катушку. У большинства из нас, его сверстников, дальше неумелых поцелуев и робких объятий с девчонками дело не продвигалось. А Даниил тем временем уже считался в микрорайоне Казановой местного пошиба. До времени его рассказам об интимных похождениях мы не особо верили, пока одна из несовершеннолетних пассий от него не залетела. Но Фаликовы-старшие историю разрулили, дали родителям девочки большие откупные за шалости сына и она навсегда исчезла из жизни Даниила. После этого юноша слегка остепенился.

Воздыхательниц по-прежнему хватало, а вот с настоящей большой любовью ему не везло. После армии Даниил скоропалительно женился, родилась дочка. Но эта первая жена оказалась стервой, какую поискать. Гуляла открыто, не стесняясь ни мужа, ни свёкра со свекровью. Родители сыну все мозги проели: срочно разводись, разве можно с такой шалавой жить?! Но Даниил, по натуре законченный пофигист, вдруг проявил твёрдость, решил побороться за жену. Нескольким хахалям от него здорово досталось, пару раз и жена выходила на люди, неумело пряча под макияжем синяки.

В конце концов как-то осенним вечером он зашёл ко мне в гости с литром коньяка:

– Всё, развожусь..! Давай отметим это дело, – и залпом осушив фужер скривился в невесёлой улыбке, – Наградила, сука, триппером, представляешь? С этой помойкой я больше нянчиться не собираюсь!

После второй бутылки раскис, расплакался со всхлипами, подвываниями и невнятными жалобами и уснул прямо за кухонным столом. Этот вечер стал началом первого в его жизни многомесячного запоя.

Дорога к храму

Со второй женой вышло не легче. Внешне кроткая девушка, миниатюрная симпатяга, никак не могла забеременеть. По врачам ходить категорически отказывалась. Но после второго выкидыша Даниил потащил жену в дорогую клинику насильно. Там докторша отозвала его на улицу перекурить, где будничным тоном объяснила причину выкидышей:
– Вам известно, что ваша супруга – наркоманка? Стаж у неё небольшой, насколько я понимаю, но изменения репродуктивной функции приняли, судя по всему, необратимый характер. Не хочу сделать вам больно, но детей у вас, скорее всего, не будет.

У Даниила всё поплыло перед глазами:
– Как же так? Мы третий год вместе живём, я не мог не заметить! Хотя подождите… Теперь понятно – деньги уходили неизвестно куда…

Докторша понизила голос:
– Чем именно колется, не говорит. Но вот куда колется – я такое впервые в своей практике увидела. Не в вену, потому-то вы и не замечали следов…

Полоса у Даниила тогда была и без того мрачная. Незадолго до этого от третьего инсульта умер отец. Мать целые дни проводила в храме. Даниил несколько месяцев после развода страшно пил, так что мамино Евангелие попалось ему под руку в самое отчаянное время. Начал читать Книгу с похмелья, но быстро протрезвел, перечитал второй раз, третий… И с особой ясностью осознал, что делать в этом бессмысленном мире нечего, – понял, Кому посвятит оставшуюся жизнь.

Настоятель местной церкви, где мать Даниила проводила все дни, искренне одобрил его намерение. Созвонился со знакомым игуменом одного из монастырей, дал рекомендательное письмо и благословил. Так Даниил Фаликов оставил грешный мир и превратился в послушника.

Одиночеством не тяготилась

Склонность к рисованию у Наташи Кружилиной выявилась ещё до школы. Так что родители уже в первом классе отвели стеснительную и молчаливую дочку в художественную студию.

Каждое лето девочка проводила в деревне у бабушки. Сверстников она дичилась. Купание до посинения, вечерние набеги на сады и огороды соседей в компании деревенских сорвиголов её не увлекали. Днями Наташа пропадала с мольбертом на берегу неторопливой Оки, и с каждым годом пейзажи получались всё более тонкими, глубокими, зрелыми. На нескольких региональных выставках она получила восторженные похвалы маститых художников. Пару её особо удачных работ даже купили ценители жанра.

Набожная бабушка души не чаяла во внучке. Брала её с собой, отправляясь на службу в церковь соседнего села. Хотя веру силой не навязывала, но часто пересказывала Наташе библейские сюжеты и жития святых. Внучка всегда слушала с интересом, принимала их близко к сердцу, переживала. Словом, любимая бабушка оказала решающее влияние на ум и душу Наташи.

Как-то раз бабушка случайно застала внучку за работой – юная художница так увлеклась, что не услышала шагов за спиной. Она по памяти воспроизвела на холсте икону Божьей Матери Троеручицы, когда услышала:
– Ангел ты мой, какая красота! Какой же светлый у тебя талант, внученька! Это от Бога. Он для того тебе дан, чтобы Бога славить.

К окончанию школы Наташа определилась, чем будет заниматься. Монашеское делание её не манило, но ведь и в миру можно Господу служить. Окончила училище народных ремёсел, после этого – курсы реставрации икон. Без труда освоила и настенную роспись. На её утончённый талант и филигранную технику восстановления православной живописи появился устойчивый спрос. Частным заказчикам-антикварам Наташа обычно отказывала. Но, по первой просьбе настоятелей и игуменов, ехала в восстанавливаемые монастырь или церковь, безоговорочно соглашаясь на любую, даже самую скромную, плату.

В отличие от большинства сверстниц, Наташа не тяготилась одиночеством. Путаться с мужчинами ради плотского удовольствия считала если и не грехом, то какой-то глупой нелепицей. А верующего, кому бы могла подарить свою любовь, ей до 24 лет так и не удалось встретить. Пока не увидела послушника Даниила.

Знакомство на желтках

Игумен Святослав с самого начала поручил Даниилу приглядывать за монастырским курятником. Кормить-поить полторы сотни несушек, снимать яйца, подсыпать свежих опилок, выгребать помёт. Даниил безропотно взялся за дело. Проштудировал интернет, пообщался на форумах с опытными куроводами, поэкспериментировал с кормовыми смесями. Через пару месяцев куры под его попечением занеслись вдвое против прежнего. И яйца стали по вкусу – как деликатес. На все эти куриные хлопоты у Даниила уходило час-полтора в день, не больше. Многочасовые ежедневные службы в храме тоже не утомляли крепкого мужчину. По своему почину он взял себе ещё одну нагрузку по хозяйству.

Когда-то при монастыре была пекарня. Но много лет она стояла заброшенная, заросшая лопухами, с насквозь проржавевшим оборудованием. Даниил испросил благословения игумена и рьяно взялся за восстановление «хлебозавода». За несколько месяцев практически в одиночку сумел наладить выпечку хлеба, да не простого, а по старинной рецептуре. Скоро популярность монастырских буханок и батонов стала такова, что в окрестных деревнях совсем перестали покупать казённый хлеб. Народ с удовольствием брал монастырский продукт.

Наталья по личному приглашению игумена взялась расписать новенькую часовню-костницу, поставленную над братской могилой расстрелянных в 30-е годы монахов монастыря. Но краски никак не желали ложиться на оштукатуренные стены. Пряча глаза от смущения и неловкости, художница обратилась к отцу Святославу. Дескать, яичные желтки, которыми надобно разводить краски, совсем никудышные – не держится краска на стенах. В поселковом магазине поблизости яйца ужасного качества:
– А ты ступай, дочка, в наше подсобное хозяйство, – игумен указал направление. – Там у нас собственный курятник под присмотром послушника Даниила. Он как раз сейчас на месте, поможет тебе.

Так они и познакомились. Даниил вышел из курятника с целой корзиной крупных тёплых яиц и увидел Наталью. Встретились взглядами – и оба на несколько секунд остолбенели, потом заулыбались. Наталья в эти мгновения отчётливо почувствовала, что встретила того, по кому нет-нет да и тосковало сердце. И Даниила она, скромная девушка в длинной юбке и платке, поразила. Сразу он и не понял, чем именно, но внутри неожиданно что-то проснулось.

– Бог в помощь! – смущаясь сказала Наталья и, запинаясь, объяснила, зачем пришла.

С желтками даниловских несушек дело быстро пошло на лад. Краски получались сочными, яркими. И ложились на стены крепко – если не на века, то уж точно на долгие годы. Отец Святослав и монастырская братия частенько заглядывали в часовню и не могли нарадоваться Натальиной живописи.

Монастырь, сами понимаете, не приспособлен для любовных свиданий. Но после вечерней службы Даниил и Наталья часто засиживались в тёплом чреве пекарни. Они понимали друг друга с полуслова, словно родные люди, когда-то разлучённые, но Божьим попущением снова встретившиеся. Вольностей не позволяли, им было просто легко и спокойно друг с другом. Под утро Наталья уходила в поселковую гостевую избу, а Даниил, вздремнув немного, шёл выпекать хлеб нового дня. Кстати и братия, и деревенские жители в те недели отметили, что хлеб у послушника стал особенный – пышный, нежный, духовитый.

Тихая зависть

В августе, перед отъездом Натальи, они договорились проверить чувства временем.

– Весной я приеду, Даниил, – сказала она на прощание. – Если у нас и вправду любовь, Бог нас не осудит.

Но дотерпеть до весны Наталья не смогла, приехала на Рождество. Едва увидевшись, они признались друг другу, что жить врозь невмоготу. На исповеди послушник Даниил попросил благословения у отца Святослава на возвращение в мир и попросил по весне обвенчать их с Натальей. Игумен дал согласие, побеседовал с художницей и ещё раз одобрил выбор Даниила.

…С тех событий прошло уже больше двадцати лет. У Фаликовых замечательная семья, двое взрослых сыновей. Старшему я – крёстный. Видимся мы нечасто, но когда бываю у них в гостях, тихо завидую. Доброй атмосфере их дома, бархатным отношениям и тому, что они по-прежнему смотрят друг на друга влюблёнными глазами.

И каждый раз наш разговор в конце концов сворачивает на одну и ту же тему.

– Я вот думаю: а если бы желтки от магазинных яиц сгодились для красок, а?! – Даниил хитро прищуривается. – Мы ведь тогда с Наташкой могли и не встретиться! Монастырь-то огромный, курятник и пекарня за стенами, костница вообще с другой стороны. Как думаешь, мать?
– Неугомонный, – машет рукой Наталья. – Сколько лет прошло, а ты всё о том же. Сам ведь знаешь, на всё воля Божья.
– Так-то оно так… А я ведь частенько жалею, что из монастыря ушёл, – шутливо сокрушаясь и подмигивая мне, продолжает Даниил. – Может, поспешил, не подумавши? Может, надо было остаться?

Наталья улыбается, но делает вид, что не слышит мужа.

Славные они люди, счастливые. Им есть за что благодарить Господа.

Я, признаюсь, тоже иной раз задаюсь этим вопросом. Прав ли был Даниил Фаликов, променяв монастырское служение на любовь и семейную жизнь, или нет? И не нахожу ответа...

Ярослав ТКАЧ