В этом небольшом эссе мне захотелось рассмотреть вопрос о соответствии. Как ясно становится читателю из названия – о соответствии правителя его народу, и наоборот: народа и его правителю.

Впрочем, в наше время, уместнее говорить о правительстве – о системе, созданной сообществом людей с примерно одинаковыми интересами, выставляющей на всеобщее обозрение и несение ответственности за свои планы и действия одного человека из их среды, якобы управляющего всем государством. Если опять вспомнить о точности – то и само государство – это в первую очередь люди, масса, народ, так же имеющие свои интересы, но не способные объединиться в сколько-нибудь достаточно эффективную систему, создать из себя организованную структуру, способную противостоять действиям царя или правительственной системы, если интересы верхушки противоречат интересам масс.

Другими словами, государство не может самоуправляться, оно не способно к самоуправлению: ему всегда нужен лидер. Или монарх: император, царь, король, или – олигархический союз, скрывающийся за спиной президента-марионетки. Впрочем, место олигархии может занимать и партийная верхушка, отстаивающая интересы более государственные, чем свои личные.

Хорошо, если интересы монарха, олигархата или партии по большей части совпадают с усреднёнными интересами масс для данного конкретного исторического момента. Тогда можно говорить о достаточно процветающем обществе с высоким индексом счастья для большинства. А если эти интересы разнятся настолько, что согласие невозможно в принципе?  Не рассматривая здесь способы разрешения такого противоречия методами революционного характера, так как для организации и успешного проведения революции всегда необходимо организованное ядро, по сути тот же олигархат или партия, со своим лидером, но не явная, а скрытая, хочу рассмотреть некоторые моменты соответствия и несоответствия интересов лидеров государства и его масс, благодаря которым возможно или преобразование государства вопреки желанию народа, или же – спокойное продолжение «царствования» неугодных массам правителей, несмотря на, казалось бы, неизбежное по законам логики, идеологическое и моральное, правовое  банкротство последних.

Не вторгаясь в дебри экзотических, неведомых русскому и российскому читателю исторических примеров, рассмотрю один период истории нашей державы: эпоху Петра Первого.

Похоже, он родился взрослым 

Пётр Алексеевич Романов, (Пётр Первый): родился 9 июня 1672 г., возраст: 52 года, рост – 2м.3см, вес – 94 кг.

Детство провёл отнюдь не во дворце, а в подмосковном селе Преображенском, в окружении детей крестьянских и холопских. Детские игры с приятелями из этой среды понемногу, по мере взросления Петра, незаметно для него превратились в настоящую организационную работу по созданию «потешной» армии, состоявшей из двух полков: Преображенского (по имени села, в котором жил Пётр) и Семёновского – по селу, стоявшему рядом.

Когда стало ясно, что эту армию даже в игровых целях нужно всерьёз организовывать, Пётр набрал для этих целей инструкторов из Немецкой слободы – естественно, немцев. А заодно и выучил немецкий, как свой родной. И, кроме того – всерьёз заинтересовался европейской культурой.

Впрочем, его много что интересовало – и всё, что вызывало интерес, изучалось им тщательно и пристально, до максимально возможного совершенства. В число его «хобби» попали и математика, и физика, и астрономия, артиллерия, инженерное дело, практические ремёсла, многими из которых он овладел в совершенстве. Даже топором в столь раннем возрасте он владел не хуже заядлого плотника.

Воинское дело настолько привлекало малолетнего наследника престола, живущего в совершенно не царской обстановке, что он наравне, никак не выделяясь из своих товарищей по потешной службе, ходил в походы, стоял на карауле, или маршировал впереди своего Преображенского полка не как командир, а как барабанщик.

На самом деле, с какого-то момента игра для него превратилась в дело жизни: создание новой, современной и непобедимой армии для своей державы. И для Петра было необходимо самому вникнуть во все детали и тонкости армейской службы, испытать всё на себе, прежде чем командовать кем-то. Он сам выстаивал даже ночные караулы – как это положено любому солдату.

Кто из его подчинённых мог его упрекнуть впоследствии, что он не знает, каково его подданным?

Безусловно, Пётр мог взять себе какое угодно звание – хоть полковника, хоть воеводы, или, по иноземному стилю – генерала. Но он решил быть бомбардиром, рядовым артиллеристом. Пока не докажет сам себе и товарищам, что достоин звания большего по своим настоящим заслугам. Доказал, и стал капитаном. И так им и оставался… 25 лет, до победы в Полтавской битве в 1709 г., когда молодая российская армия под его командованием фактически уничтожила считавшуюся в Европе непобедимой армию шведскую.

«…Его умственные интересы были чрезвычайно широки и разносторонни, его духовные и физические силы исключительны. Великан, целой головой выше толпы, и силач, он развил свою силу и выносливость как военными упражнениями, так и постоянным обращением с молотком и топором» – Пушкарёв, «Обзор русской истории». 

Ты – причина всего 

С 1690-х, уже войдя в управление государством, Пётр переключает свой интерес на «флотские забавы», и увлекается кораблестроением. Сначала – с помощью голландцев строит корабли на Яузе, под Москвой, потом уходит на 120 вёрст от Москвы на Переяславское озеро, а в 1693 вообще удаляется в Архангельск для устроения там корабельной верфи, на которой работает сам, плотником.

В 1695 году, в возрасте 23 лет, достаточно попробовав себя в роли создателя армии и флота, и потешных баталий, предпринимает поход на Азов - турецкую  крепость на Дону.

Эта компания высветила многое, важное для Петра. В первую очередь – его личностные качества как организатора и полководца. Главным образом - собственные несовершенство, неопытность и незрелость, а так же и неумелость, казалось бы, так хорошо подготовленной им армии. Можно сказать – это был урок, причём урок жестокий. Чего стоила, например, всего одна вылазка осаждённых турок в послеобеденный, традиционный русский «тихий час» в расположение осаждающих? Сотни убитых бойцов. И лишь потому, что потешные полки не имели не только реального боевого опыта, но даже армейского устава и распорядка. В общем, первая петровская армия на проверку оказалась действительно потешной.

Никаких победных реляций по возвращении из похода не прозвучало. Сам Пётр называл этот поход «походом о невзятии Азова», и никак иначе. Стиснув зубы и собрав самолюбие в кулак, он начал работу над ошибками: реорганизация и повышение боевой выучки, дисциплины. Главный акцент он сделал в этот раз на подготовке инженерных войск – прообраза нашего стройбата.

В итоге на следующий год Азов был взят, Россия получила выход к Чёрному морю, началось строительство гавани в Таганроге.

Эпизод с Азовом высвечивает в молодом царе качества не просто царя или успешного полководца, а заодно и блистательного организатора, но и те, которые можно отнести к аристократизму духа – требовательность и непредвзятость по отношении к самому себе в первую очередь, умение признавать собственные ошибки во всей их полноте, не падая духом от неудач, работать над доведением до блеска тех неотшлифованных сторон предпринятой кампании, которые мешают общему успеху. И – не представимая для знатного сословия тех времён личная скромность. Никаких объявлений о победах, пока победа не станет настоящей, полной.

Впрочем, даже в наше время, когда понятия «аристократ» или «император» забыты, казалось бы, начисто, среди «простых», «из народа» военачальников высоких рангов и правителей государств такое отношение к себе и собственным успехам труднопредставимо. Для нас привычны победные реляции в СМИ, громогласно тушующие реальные провалы, восхваление достоинств тех, кто к боевым действиям не имеет никакого отношения, награды за чин или в честь юбилея, но не за достойные дела. В те времена европейских солнцеподобных королей и прочих знатных изнеженных болонок, любящих комфорт и почести, поведение русского царя было не просто необычным – оно было даже вызывающим. Царь-плотник, царь-мужик, рядящийся в европейские одежды и лично идущий в бой в чине бомбардира?

По всей видимости, знатная Европа считала Петра сумасшедшим. Думаю, его таковым считали бы и тогдашние, и нынешние любители московской старины, облечённые властью, прячущие свои обвешанные медальками и орденами тельца невысокого роста за кремлёвскими стенами. Двухметровый богатырь, не боящийся ни пуль, ни мозолей, способный трудиться ради блага страны без перерыва и с полной самоотдачей, не жалеющий ни себя и ни казны на настоящие, полезные для всех дела – да ещё и царь! Для которого самые дорогие ордена – лишь бирюльки и цацки. А шрамы и мозоли – настоящие отличия. Нет, видение ТАКОГО образа правителя для них убийственно. Сравнение не в их пользу настолько, что у любого разумного человека возникает резонный вопрос: а зачем они тут нужны, такие?

Неудивительно, что о Петре в наше время так не любят вспоминать и усиленно обходят стороной любые темы о нём. 

Как создаются новые миры 

Но, насколько бы велик не был отдельный человек, в гордом одиночестве править целым государством он не в состоянии. Разве что, если его страна населена исключительно сверхпослушными зомби, которые ведут себя как обычные люди – но это уже сюжет фантастический, а не исторический.

Для претворения в жизнь любых замыслов монарха необходимы единомышленники, с помощью которых осуществляется материализация этих замыслов в конкретные, осязаемые дела и объекты. Нужна свита, которая, как известно, делает короля. Даже если король или царь сам сделал эту свиту – в итоге, рано или поздно, она начинает делать его.

Искусство настоящего правителя, желающего изменить что-то в державе, не в том, чтобы просто собрать вокруг себя людей, всего лишь согласных с его замыслами, и способных организовывать их дальнейшее воплощение, а в том, чтобы продолжать сохранять свои позиции лидера и вдохновителя в этом коллективе как можно дольше. Не позволять начинать свите делать себя – иначе, рано или поздно, свита короля уделает.

Это весьма тонкий момент внутренней политики: виртуозно поддерживать баланс настроений, мнений, пристрастий в своём окружении, не прибегая при этом к излишнему насилию, чрезмерному навязыванию своей точки зрения и не слишком отпуская вожжи. Каковы бы ни были единомышленники, и как бы полно они изначально не поддерживали проекты своего лидера, рано или поздно в отношениях царя и свиты возникают противоречия интересов, начинаясь с незначительных, незаметных и непроявляемых несоответствий целей, если не регулировать эту область, они превращаются в итоге в полное противоречие и противостояние окружения, способное убить не только изначальную идею, но и самого её носителя.

Чего бы вы ни желали при ведении любого дела, большого или малого – от управления Галактикой до чистки клозетов, но если вы работаете не в одиночку, вам необходимо об этом помнить. И неустанно, неусыпно контролировать и само течение дел, и своих исполнителей.

Пётр с детства и юности желал не консервативного сохранения русской старины, а коренных изменений, он хотел превратить Россию в совершенно иную державу, ничем не напоминающую ту, которая его окружала от рождения. Учитывая технический, образовательный, моральный и религиозный уровень большинства населения в тот период, да ещё и невероятные по площади и удалённости от центра территории, задачу изначально можно было признавать невыполнимой в принципе, обречённой на неудачу и провал.

Трогать дремотную, патриархально-фундаменталистскую Россию, отставшую от Европы во всех областях на век, а то и два, целиком, чтобы перевернуть её с ног на голову, для царя было не только невыполнимой, но однозначно и самоубийственной задачей. Если бы народ в ней желал тех же перемен, что и самодержец! Но и этого не было. В народе, от боярской верхушки до самого последнего крестьянина царила убеждённость в верности традиционализма: как отцы жили, так и мы должны жить. И в большом, и малом. Практически поголовная ксенофобия, любой иностранец – бусурман и нехристь, ортодоксальная домостроевщина и замкнутость даже в своих домах и дворах от своего внешнего мира – от соседей, не говоря уж о чём-то заграничном.

Незадолго до Петра попытки лишь слегка привести церковные службы и обряды, исказившиеся за пятьсот лет, в соответствие с первоисточниками, привели практически к гражданской религиозной войне и расколу всего общества на никонианцев и староверов. Хотя вопрос стоял всего лишь: двумя перстами крест налагать или тремя? Между прочим, этот раскол в религиозной части общества в России всё ещё не закончен и по сей день.

А тут – сумасшедший юный царь, по мнению обывателя, ещё не видевший жизни, ведущий себя как простой мужик и рядящийся в одёжи бусурманские, бесовские, хочет порушить  все тыны и заборы, выгнать жёнок и девок на улицы, на всеобщее обозрение и срам, мужикам и боярам сбрить бороды, превратить весь народ в нехристей? Да такого антихриста убить мало!

Это примерно то, что решил бы простой мужик, крестьянин, без всякой политической или религиозной агитационной накачки. А что до бояр и стрелецкой (армейской) верхушки? Ведь у Петра - и это было прекрасно известно! – были планы бояр извести под корень, а стрелецкие войска аннулировать полностью со всеми воеводами и тогдашним Генштабом.

Не просто переодеть в камзолы и сбрить бороды, что они ещё могли бы потерпеть ради сохранения своего статуса и доходов – а сократить, уволить, заменить на совершенно других людей и власть, и армию. То есть, у тогдашней власти и силовиков (роль которых выполняли те же стрельцы), никаких шансов при Петре на дальнейшее существование не было.

Пётр не просто первый. Он ещё и одинокий. Первый – и один воин в поле. Сделать такое, что ещё никогда не делалось в истории, даже будучи царём, в окружении целого НАРОДА, яростно противостоящего его замыслам, без привычных нам СМИ, с помощью которых можно переубедить население и обрести поддержку… Для нормального человека в собственном уме задача изначально невыполнимая. Для человека, значительно превосходящего интеллектом остальных, и владеющего информацией об истинном положении дел и умонастроениях общества,  каким и являлся Пётр – тем более. Хотя бы в силу того, что он гораздо более отчётливо, чем обычный гражданин, представлял себе, с чем может столкнуться при реформах такого рода. 

Если вы попали во враждебный мир 

Он изначально был обречён на противостояние народа. Но это далеко не самое страшное: он, со своими идеями, идеалами, мечтами и видением будущего своей Отчизны был обречён на противостояние со своим ближайшим окружением, которое, по сути самой монархии, должно было служить его опорой и оказывать ему всяческую помощь в достижении его целей, изменяя окружение дальнейшее и нижестоящее. Вместо этого царский двор, аристократия того времени, бояре и стрельцы – почти поголовно все оказывались не просто помехой в осуществлении реформ юного царя, а оказывали максимальное противодействие. И он это видел отчётливо.

Другими словами, Пётр рос и взрослел не в тепличных условиях, а среди откровенно враждебного окружения. И шансов на осуществление задуманного у него не было и не могло быть – никаких.

Тем не менее, он это сделал, не благодаря воле судьбы, а вопреки ей. И, как ни странно, в таком «везении» нет ничего чудесного и сверхъестественного, нет ни божественного, ни диавольского промысла. Здесь уместно вспомнить поговорку: везёт тому, кто сам везёт.

Если рассмотреть период его детства и юности, молодости, то станет отчётливо ясно: это действительно так. Он вёз неподъёмный для других воз ответственности и массы самых разных дел, не избегая и не уклоняясь. Просто тащить такую ношу с детства мало, нужно тащить её умело. Умелость Петра заключалась не только в его познаниях людей и науки, которые он собирал везде, где мог. Главным оказалось умение собирать вокруг себя настоящих единомышленников, чуть ли не с младенчества, делая их друзьями и союзниками на всю жизнь, заражая их своими идеями, подчиняя их своему авторитету и постоянно, раз за разом находя с ними настоящий общий язык.

Друзей и соратников он собирал по крупицам из окружающего его дремотного российского человеческого материала того времени, крупицам более редким, чем золотинки в беднейшей золотоносной породе. При этом лицеприятствовать по принципам знатности или образованности, копаться с пристрастием и устраивать кастинги на роль лучшего царского дружка не было никакой возможности. Он брал и приближал к себе тех, кто подходил хотя бы отчасти… и доделывал на ходу, подгоняя характеры, пристрастия и привычки, само поведение избранных им товарищей даже не под свои личные запросы – а под будущие нужды будущей державы. По требованиям государства, которое было в тот момент лишь в его голове! По нашей современной терминологии – он изменял сознание реальных, живых людей в реальном твёрдом мире соответственно нуждам виртуальной реальности.

Кто перед ним: сын конюха, иностранец, молодой боярин или попович, свой стрелец или чужой плотник, для него не имело значения. Имело значение лишь одно: интеллект, настойчивость, стойкость и преданность. Преданность не столько самому Петру, сколько делу Петрову.

Даже такие недостатки, как склонность к аферам, воровству и обману у человека низкого, холопского происхождения – например, Меньшикова (сын конюха и хронический вор) для Петра не имели значения, если польза всеобщему делу от такого соратника превышала приносимый им вред. Пусть ворует, лишь бы в казне прибывало и дело шло!

Для этого тот же Меньшиков, при всех его недостатках, должен был быть и гением-администратором, и неутомимым работником, и, в нужные моменты – честнейшим и беспристрастным человеком. Иначе он при Петре, который не пощадил впоследствии даже собственного сына, не выжил бы. Не спасла бы его никакая дружба детства, если бы не пахал на Россию так же, как и царь.

И важно было не только и не столько найти этих людей, а сколько не растерять их, не выпустить из вида, продолжать общаться и поддерживать те изменения в их мечтах, которые он сам когда-то и посеял. 

Совпадения, вы говорите? 

Настоящим и единственным значимым чудом на этом этапе истории российской можно и должно, пожалуй, считать то стечение обстоятельств, что окончательно привело Петра на престол и дало время на нём утвердиться. Но и это чудо множественного совпадения случайных, казалось бы, происшествий и кремлёвских интриг отчасти объяснимо.

Боярская верхушка и любители старины московской не могли воспринимать всерьёз, как настоящего политика (по меркам того времени и тогдашних политтехнологий) юного отрока-наследника, погрязшего, с их точки зрения, в идиотских играх и дружбе с бусурманами, а также с холопскими и крестьянскими детьми. Поэтому никто из них не задавался вопросом всерьёз, как быстрее и наверняка извести Петра: его не воспринимали как угрозу. Он, со своим менталитетом, образом жизни и пристрастиями был для бояр не от мира сего, не был конкурентом в борьбе за власть. Его пребывание на троне в период тех дворцовых переворотов и «второго смутного времени» воспринималось как очень подходящий вариант временного, не имеющего поддержки ни среди знати, ни среди черни, ни среди духовенства коронованного «зитцпредседателя», которого можно будет скинуть на копья и бердыши стрельцов с кремлёвской стены в любой момент под радостный одобрямс ликующих масс.

Этот момент должен был наступить, когда бояре со стрельцами окончательно бы определились с новым княжеским родом и его представителем, который устраивал бы всю верхушку. А до той поры Пётр, не лезший в их кремлёвские интриги и занятый своими потешными армиями, и флотами, чудящий с немцами где-то вдалеке от Москвы – то в Переяславце, то в Архангельске, то в Азове, то вообще за границей, был для них просто подарком, а не царём.

Они могли делать друг с другом всё, что хотели: царь им не мешал бороться за власть между собой. За власть, которой они ещё не обладали. Они были готовы и даже рады выделять из казны столько, сколько требовалось юному царю для его потех: лишь бы был подальше.

А не есть ли таковые случайности лишь иллюзии? Скорее всего, Пётр был ещё и настоящим гроссмейстером в настоящей политике и психологии. Его такое максимальное невмешательство в дела московской старины вплоть до 1698 года – до знаменитой стрелецкой казни – вполне вписывается в прекрасное знание психологии средневековых дворцовых заговорщиков и логичное умозаключение: пусть они сначала окончательно друг друга передавят! Что и произошло.

Стрелецкий бунт тогда возник в длительное отсутствие Петра, во время его первого заграничного путешествия. Причиной бунта было направление четырёх полков, только что вернувшихся со службы из Азова, на польско-литовскую границу без роздыху, и крайне скудное финансирование стрелецкой армии в целом.

В общем, бунт причину найдёт. Но без поддержки во власти бунт обречён даже не на поражение, а на протухание в зародыше. Должны быть люди, располагающие достаточным влиянием и административными ресурсами, чтобы таковой бунт развивался, набирал силу и выливался в открытое противостояние власти. Боярская партия в «письмах Софьи» требовала свержение Петра за «онемечивание».

А. Степанов.

Продолжение следует.

http://tabula-rasa24.ru/politika/item/701-stepanov-svoj-chuzhoj-v-strane-chuzhikh-svoikh.html