пишет:
Соломенная кукла и Ярилины хороводы
| Категория: | Чистый источник |
|---|
— Сноп полевой, он же раскидистый. Стоит подпоясанный, натурально человек. Он мне первые мысли и дал, как кукол делать. Когда начинала, то думала, как же быть: ведь головы-то нет, ног-то нет, рук-то нет! Что же это за кукла? Я — к бабушке одной: «Как раньше делали?» — «Делать, говорит, делали, а как, не знаю». Вот и вспомнила я про снопы. У нас раньше яровой хлеб вязали поясками, а пояски эти плели из ржаной соломы. Это мне и помогло: пучок соломы скрутила, пополам его перегнула, ниткой суровой повыше перетянула, и вышла голова. По нескольку соломин в сторону от туловища развела — руки. Такую вот соломенную куклу, как в старину делали, и послала я в Пензу в Дом народного творчества.
Так рассказывала мне Екатерина Константиновна Медянцева, единственная в России мастерица, сумевшая возродить древнее, уходящее корнями в далекое языческое прошлое ремесло. Да и не ремесло даже, а скорее, обычай: ведь делали соломенных кукол не на продажу — для себя. Надевали на них кафтан и шапку, опоясывали кушаком, обували в лапотки, а потом сжигали, веселясь на проводах масленицы, или пускали в воду, провожая весну. Замечательный знаток отечественной старины И. Сахаров писал, что жители многих русских сел «устраивали на лугу особенный шалаш, убирали его цветами и венками, в середину ставили соломенное чучело... В шалаше перед ним ставили приносимое кушанье, вино и другие лакомства. Вокруг шалаша одни поселяне разыгрывали хороводы, молодые плясали, иные в кружках пели песни, другие вели борьбу... После всего начиналось пирование. В заключение всего раздевали чучело и бросали его со смехом в озеро». Обряд, словно стрела, пущенная тугой тетивой из прошлого тысячелетия, еще памятен многим нашим бабушкам. Впрочем, древний магический смысл, который несла в себе соломенная кукла, не мешал ей быть в то же время любимой игрушкой деревенской ребятни.
Заново родившись сегодня в селе Михайловка под Пензой, соломенная кукла далека, конечно, от ритуального предназначения, не стала она вновь детской забавой. Зато заворожила всех, кому дорого исконно русское искусство, вернув нам еще один потерянный самобытный пласт народного рукомесла. Ныне работы Медянцевой украшают многие выставки и крупнейшие музеи страны.
...От железнодорожной станции до Михайловки шестнадцать километров, вымеренных в зимнюю пору гусеничными тракторами да лыжами — единственными транспортными средствами, соединяющими жителей с внешним миром в сильные снегопады или пургу. Мне повезло: светило редкое в декабре солнце и глубокая колея-траншея оставляла надежду на колесный транспорт. В кабине мощного новенького самосвала я и доехал до дома Медянцевой.
Завидя гостя, Екатерина Константиновна кинулась скорей ставить самовар.
— Ведь наказывала всем, приезжайте летом, благодать тут, зелень, красота, по дороге машины ходят. А вы зимой, да еще в осеннем пальто. Ну как заметет? Неделю из дома нос не высунешь. В буран идти — тут верная смерть. Я почему говорю, мне не жалко, живите на здоровье, но ведь у вас, городских, всегда спешные дела. Ну да ладно, приехали — и хорошо и ладно, главное, что в избе тепло. Грейтесь, сейчас чай пить будем с медом.
Именно такой и представлял я Екатерину Константиновну Медянцеву — живую, маленькую, никогда не унывающую заводилу и запевалу Михайловского народного хора, автора многих песен и частушек, замечательную мастерицу, народную художницу, работы которой хранятся в Государственном Русском музее. Лицо ее в улыбке хранит ту красоту, над которой не властны ни невзгоды, ни болезни, ни семьдесят с лишним лет трудно прожитой жизни.
В красном углу вместо божницы зеркало («Я с юности в бога не верила»), под ним телевизор. В книжном шкафу ряды «Библиотеки всемирной литературы»; на столе керосиновая лампа — на случай, если ветер перехлестнет провода; квадратный обеденный стол, большая печь и кровать за занавеской. Гостя не ждали, но все идеально чисто, уютно.
Может ли быть что-нибудь приятнее для беседы, чем дымящийся на столе самовар? Глоток за глотком, слово за слово...
— Соломенные жгутики раньше на подоконники клали, чтобы они влагу с окон собирали,— рассказывает Екатерина Константиновна.— Еще, бывало, мать сделает такой жгутик, обрежет его и поставит на стол. Потом постучит рукой по доскам — пучок соломы начинает подпрыгивать, а мне и радостно. Когда побольше стала, сама соломы соберу, перевяжу ее и с таким снопиком по горнице танцую. Это нынче у ребенка два угла игрушек, и не знает он, что с ними делать. Дай ему машину — всю распотрошит.
А если дашь скалку — сам начнет себе игрушку делать, одевать ее, баюкать. Вот и я тогда соломенную бабку в сарафан наряжала. Надо нам, пока мы тут чаи распиваем, соломы для работы подготовить, пусть пока размокает. Я вам в Москву куклу сделать хочу.
Екатерина Константиновна принесла из чулана большой сноп, поставила на пол у печки корыто, налила в него воды и положила солому:
— Она помокнуть должна, чтобы помягче стать, не ломаться. Заготовка соломы для меня самое трудное. Да и солома годится не всякая. Ячменная, например,— твердая, ломкая. Лучше всего ржаная: мягче она всякой другой и обработке поддается лучше. Но рожь теперь стали сеять мало, и приходится делать куклы из пшеничной соломы. Запасаю я ее, когда зерно восковой спелости, до покоса дня за три, за четыре. Жну под корень, только ровную, не мятую, поэтому после комбайна она мне уже не годится, приношу домой и кладу на солнце просушиться. На солнце она золотого блеску набирается. А потом складываю в сарай до зимы, летом-то я кукол не делаю, времени нет: огород, пчелы, дров надо заготовить. Зато зимой — за окном метет, вьюжит, а тут сидишь себе, в соломе пошавыриваешься.
С моченой соломы обираю листочки, задиринки до самого коленца, но так, чтобы не сломать стебелек. Занятие это долгое.
Когда начинаю куклу делать,— продолжает Екатерина Константиновна,— беру очищенной соломы пучок, соломин шестьдесят — семьдесят, на глаз: я их никогда не считаю, выравниваю и смотрю, чтобы, где перегиб будет, коленца не оказалось, а потом скручиваю в жгут... Да что я все рассказываю, сами увидите.
Екатерина Константиновна усаживается поудобнее к печи, кладет под руки инструмент: «козу» — дощечку, на которой укреплены рога из толстой проволоки («На такой дощечке резали раньше солому для скотины»), большие ножницы, нож, иглу и моток суровых ниток. Затем достает из корыта пучок соломы, подравнивает и почти неуловимым движением скручивает в жгут, который складывает пополам. Сильным движением, так что хрустит солома, перетягивает нитью чуть ниже места сгиба — и готова голова. Заготовка кладется на «козу», а лишняя солома перепиливается ножом. Угадывается торс куклы — сантиметров тридцать.
— Сейчас многое на глаз делаю, а скольких трудов это стоило! Руки у меня долго не получались: то жиденькие слишком, то пыром торчат.
Мастерица берет пучочек поменьше и потоньше, перевязывает у концов и вставляет пониже шеи будущей куклы. Затем прижимает руки к туловищу и обвязывает суровой ниткой.
— Это на время, пусть так привыкнут. Женскую фигурку я в сарафан старинного фасона наряжаю, на нем понизу ленты в несколько рядов нашивали, так я их плетеночками заменила. Сейчас мы эти плетеночки и будем делать, нужно для них искать соломки тонехонькие-тонехонькие. Я их в три или четыре пряди плету. Мать мне заплетала косу из восьми прядей — волосы у меня длинные были, хорошие. Дак ведь она сзади меня стояла, рук я ее не видела, вот и не умею теперь, как она.
Узенькая плетенка готова. Екатерина Константиновна сворачивает ее кольцом, сшивает концы и надевает сверху на куклу. Обруч спадает на сарафан и удерживается в самом низу.
— Теперь нужен ей кушачок. Какой лучше — красный или зеленый?.. Красный — хорошо! — И перепоясывает куклу красной ниткой, завязывает ее бантиком-узелком. А под кушак вставляет еще одну плетенку, прямую, потому что спереди сарафан вертикальная лента украшала. Кукла готова. Медянцева ставит ее на стол, и она стоит ровно, осанисто, подбоченившись.— А теперь будем делать мужичка. С этим гражданином возни больше будет. Ему еще шапку справить нужно, лапоточки сплести...
Мужичка Екатерина Константиновна поставила с девицей на шкаф, рядом с замечательной соломенной лошадкой, резво несущей сани с возницей.
— Когда делала, столько печек ими истопила: и кривоногие, и кособокие выходили, а теперь вон стоит, и шея и голова у нее — все честь честью. У меня еще одна мечта есть: помню, к пасхе раньше в красный угол голубочка соломенного вешали, так вот хочется мне эту птицу сделать.
Миловский А. С.
1982 г. https://www.perunica.ru/chistiy_ist/5157-milovskiy-as-skachi-dobryy-edinorog-ocherki-fotografii-avtora-1982-pdf-rus.html Ещё интересное:
Это интересно
0
|
|||
Последние откомментированные темы:
-
России готовили биоистребление?
(1)
-Олег-
,
28.02.2022
-
«Совесть нации?»
(1)
pinna
,
27.02.2022
-
МЕДИА И КУЛЬТУРНАЯ ТУСОВКА ОБЪЯВИЛА ВОЙНУ РУССКОМУ МИРУ.
(4)
Александр 13
,
27.02.2022
-
Узбекистанские ученые создали «антикоронавирусное» молоко.
(2)
Ильич2
,
26.02.2022
-
Безжалостная правда о детях в фигурном катании.
(1)
Ильич2
,
25.02.2022
-
Отомщена. Горловская мадонна.
(1)
axtyba
,
25.02.2022
-
Как живут россияне, отдающие за кредит большую половину дохода/
(1)
Людмила 59
,
21.02.2022
-
Что будет, если выплачивать россиянам доход от добычи нефти и газа, как в Эмиратах.
(2)
Ведрус
,
19.02.2022
-
Атлантида Русского Севера [2015]
(3)
Александр 13
,
15.02.2022
-
ЭТО ИНТЕРЕСНО- Бедные богатые немецкие пенсионеры.
(2)
Людмила 59
,
11.02.2022
20240928103052