История становления

                                                              Жизнь чудесней всех историй…
                                                                                                Н. Расторгуев

          Историю христианской Церкви, как оказалось, нельзя рассматривать в отрыве от истории Руси. Как ни покажется странным, но именно в текстах священной Библии, на которой зиждутся основные постулаты древней и современной Церкви, содержится в завуалированном виде наиважнейшая информация по средневековому прошлому нашего Отечества. А учитывая, что так называемая «античность цивилизаций», по сути, всего лишь миф, созданный и навязанный обществу в 17–18 веках новой эры, значение Библии с её родными отечественными откровениями оказывается весьма важным для нас и полезным.

          Но сначала стоит вспомнить, кратко, официальную, общепризнанную историю становления первой христианской Церкви.

          Еще с 17 века в историографии сложилось утверждение, помноженное на множественные изыскания смежных с ней наук, что христианство появилось около двух тысяч лет назад в далёкой Палестине, современном Израиле. И оттуда, после известного мученического конца её основателя – Иисуса Христа, постепенно распространилось по всему миру. Географической точкой средоточения христианских событий был Иерусалим – античный центр большинства ветхозаветных и новозаветных действ, описанных в Библии и некоторых светских хрониках.

          Считается, что первые ученики Иисуса (апостолы Христа) «недолго оставались в окрестностях столицы[1], где сразу после распятия их духовного Учителя начались гонения на всех первохристиан, принуждённых Духом Святым отправиться на всемирную проповедь».[2]

          Первые десятилетия после Распятия были временем так называемого «иудео-христианства», когда Новозаветная Церковь существовала ещё внутри существующей Ветхозаветной, а христиане, за неимением своего, посещали Иерусалимский храм.[3]

Откуда же и как появилась собственно христианская Церковь?

          Иногда ошибочно считается, что в понятие слова «Церковь» первые христиане вкладывали, мол, наличие некоего конкретного строения, земного храма со своими куполами, притворами, алтарями... Надо отметить, что и сам основатель новой веры Иисус Назаретянин[4], если верить каноническим текстам Нового Завета, не учреждал церкви как сословного института в современном его понимании. То, что складывалось веками и существует сегодня, как устоявшийся религиозный институт, не является прямым указанием или завещанием Христа.[5] Первое время апостолы[6] для совершения молитвы и общения с Богом, как когда-то это делал и их Наставник, посещали именно еврейский Храм.[7] А собрания первых христиан могли располагаться где угодно, например, в хлеву, иметь вид катакомб, пещер или же обычных жилых домов хозяев-приверженцев новой веры.

          Отсюда и написание слова «церковь» («храм») с маленькой или большой буквы. В первом случае это может быть конкретное здание, приход, конфессия или вообще церковь, как земной институт. «Церковь» («Храм») с большой, заглавной буквы, имеет другое, соборное звучание. По сути, это уже сами верующие, пребывающие во Христе, некое единство Верха и низа, земли и Неба, материи и духа. Всё же остальное, земное – только лишь средство, своего рода вспомогательный инвентарь в помощь истинной Церкви.[8] На вопрос «Исчезает ли Церковь с полным уничтожением на планете людей?» богословы отвечают отрицательно, объясняя, что истинное присутствие Храма Господня есть и всегда было на Небесах, а земные приходы – это лишь его отражение.

          Считается, что Иудейская война 66–70 гг. положила конец симбиозу иудейства и нарождающегося христианства. «Она началась с восстания иерусалимских националистов против римской власти. Нерон направил на усмирение провинции Веспасиана и Тита. В итоге Иерусалим был полностью разрушен, а храм сожжён. Христиане, предупрежденные Откровением[9], отказались сражаться за иудейское царство и заранее удалились из обречённого города».[10]

          В Википедии выражено мнение, что в официальной церковной истории указанный период «иудео-христианства» отрицается, что «с самого зарождения новой, еретической по отношению к еврейскому Богу Яхве вере, иудеи стали резкими противниками и гонителями её». Однако это не вытекает ни из самого текста «Деяний Апостолов»[11], рассказывающего как раз о первых шагах христиан после Голгофы и Воскресения, ни, собственно, из сути христианства, опирающегося в своём вероисповедании на ветхозаветного Иегову-Яхве, как истинного Отца Иисуса.

          Здесь стоит обратить внимание на одну деталь, малозаметную на первый взгляд. Церковные историки[12] фразой «иудеи были резкими противниками и гонителями христиан» попытались отвести апостолов Христа, а так же и всех первых приверженцев новой веры от необходимости посещения Иерусалимской Синагоги. Христиане якобы сразу же, с первых же дней своего служения отказывались посещать еврейский Храм. Но одно дело – гонения, и совсем другое – желание или не желание посещать религиозное собрание.

          Повторим ещё раз: в указанное историческое время не существовало христианских культовых сооружений, и последователи Иисуса, как и их отцы и деды, посещали именно «ветхозаветную» синагогу. Других вариантов не было. Кстати, Библия сообщает лишь об одном-единственном еврейском Храме на весь Израиль – Иерусалимском. Никаких других храмов, судя по этим сообщениям, не существовало. Поэтому было бы неправильным выводить одно из другого. Гонения, вероятнее всего, были, но и храм в Иерусалиме апостолы и простые христиане (а до распятия – и Сам Иисус) посещали, культ религиозный отправляли. По крайней мере, за обе точки зрения говорит сама Библия.[13]

          Из всего вышесказанного невольно приходишь к выводу – у Христа никогда не было идеи создания новой церкви. Не было при Его жизни и христиан. Ведь имя себе верующие во Христа получили от своих же гонителей, язычников и варваров-идолопоклонников. А все то, что появилось и утвердилось в церкви после Распятия, Явления и взятия Иисуса облаком – результат творческого рвения священнослужителей и приверженцев новозаветной веры.

          Легко проследить, когда же у христиан появилась возможность беспрепятственно строить собственные храмы. Судя по официальным сообщениям историков, это самый конец периода правления императора Константина Великого.[14] Великий император якобы всю жизнь был язычником, симпатизировал христианам, но крестился в истинную веру только под конец своей жизни. Во всяком случае, считается, что благодаря благосклонности Константина, в 4 веке христианство из катакомб выбралось, наконец, на свет Божий, получив возможность исповедовать открыто и безбранно.[15]

          Естественно, если продолжить разговор о земной церкви, как о вещественном атрибуте Церкви небесной, то, надо полагать, сразу же стали появляться и христианские зодчие, чьими вдохновенными сердцами возводились первые культовые сооружения – прообразы современных и хорошо известных нам церквей и соборов.

Библейская хронология

Не верьте учёным, с лёгкостью датирующим
«древние» артефакты тысячами и миллионами лет.
Все их датировки можно с такой же лёгкостью
уменьшить в десятки раз, не боясь ошибиться

          Вплоть до 15 века в Евразии, да и в остальном мире, ещё не существовало единого общепризнанного для всех культур летоисчисления, ориентированного на заведомо точную дату какого-либо исторического события. В каждой могли быть свои летоисчисления, своя хронология, берущие отсчёт, скажем, с года начала воцарения того или иного короля, императора или с того момента, когда произошли запоминающиеся события: наводнение, извержение вулкана, победа или поражение в войне и т. д. Всё это представляло большие неудобства, когда возникала необходимость, например, просчитывать события, обращённые в прошлое на 100-200 лет, не говоря уже о более значительных исчислениях.

          Крупным достижением предков можно считать изобретение и использование так называемого «индиктового» счёта лет, в основе которого были три простых двухзначных числа, изменяемые ежегодно на единицу: с 1 до 15 (индикт), с 1 до 28 (круг Солнцу) и с 1 до 19 (круг Луне)[16]. Если текущий год, например, пишется 12-28-3, то следующий год будет обозначаться уже так: 13-1-4. То есть, после прохождения своего полного круга, двузначное число вновь сбрасывалось к 1 и всё повторялось сначала. Точность определения года получалась идеальной, т.к. комбинация всех цифр не могла повториться ни разу на протяжении 7980 лет (15х28х19).

          На Руси индикт применялся вплоть до 18 века наряду с летоисчислением от Рождества Христова[17]. Однако, несмотря на его устойчивость и непогрешимость, со временем обнаружился и такой его недостаток, как неудобство при работе с большими числами, обращёнными в прошлое или настоящее. Оказалось, например, что индиктовые датировки достаточно устойчивы к датировкам современных событий, но абсолютно неустойчивы к древним.

Проследим последовательность исчислений по индикту, начиная летоисчисление с условного 1 года:

1-1-1, 2-2-2… (соответственно это – 1год, 2 год, 3 год и т. д.)

15-15-15, 1-16-16, 2-17-17, 3-18-18, 4-19-19, 5-20-1… (15 год, 16 год… 20 год и т. д.)

13-28-9, 14-1-10, 15-2-11, 1-3-12… (28 год, 29 год, 30 год, 31 год и т. д.)

          Если мы прожили по индикту, скажем, 400 лет и нам надо вычислить событие трёхсотлетней давности, сделать это без современного калькулятора оказывается трудным делом. Придётся считать вручную, добавляя (или убавляя) к каждому очередному учитываемому году по единичке, что крайне неудобно и долго. Чтобы написать индиктом какой-нибудь 320-й год (это может, например, выглядеть так: 18-14-7), придётся перебрать множество вариантов, при этом нигде не допуская ошибки. В случае, когда надо определить датировку, скажем, по древним летописям, когда точная дата, или даже век, не известны заранее, любая ошибка (плохая читаемость текста, затёртость и т. д.), неточность записи может сместить дату на сотни или даже тысячи лет.

          Более того, без дополнительных вычислений нельзя сказать, что та или иная индиктовая дата относится непременно к прошлому или, наоборот, к будущему, как чьё-либо пророчество. Именно поэтому в области ещё не установленной хронологической датировки индиктовые записи таят в себе опасность больших хронологических ошибок. Чтобы понять, какая из записей была раньше, а какая позже, не достаточно лишь взглянуть на дату, как это делаем мы сегодня, используя исчисление по эрам, но нужны долгие и сложные расчёты, которыми до 14 века нашей эры люди ещё не обладали. И только ближе к 15 веку, намаявшись с индиктовой записью, учёные, богословы и переписчики стали использовать исчисление лет по эре. И первым таким летоисчислением была эра «от Адама», или «от сотворения мира».

          Средневековые хронологи 15-17 веков, пользующиеся уже летоисчислением от Рождества Христова, не смогли разобраться в хаосе датировок из старинных летописей, в которых заложены индиктовые счета лет, что и привело, в конце концов, к полнейшей путанице событий прошлого. Совершённые ими ошибки как должное были восприняты следующими за ними поколения хронологов, историков и антропологов: Скалигером, Петавиусом, Миллером, Карамзиным…

Современное состояние

Направленное воспитание обращается
со временем в привычки, а они – в гены,
способные уже передаваться по наследству

          За прошедшие 2 тысячи лет существования христианства[18] Церковь многократно меняла своё лицо, трансформировалась, дополнялась новыми откровениями, дробилась, отпадала, распадалась на ветви и веточки и частично вновь собиралась в некое подобие целого. Церковь,[19] которую мы так хорошо знаем сегодня, не всегда была такой. Мало того, наши великие духовные подвижники не могли себе даже представить, чем именно станет Церковь сегодня, или вообще в будущем. Теперешнее состояние – это лишь результат постепенного изменения её изнутри под давлением извне, обусловленного многими и многими факторами развития, становления или деформации общества и цивилизации в целом.

          Одно лишь можно сказать с уверенностью: ни апостолы, ни Отцы Церкви, ни сам Иисус не могли себе и представить, как со временем трансформируется христианство, и во что выльется. Так же и мы сегодня не в силах достаточно точно предсказать, куда и как пойдёт развитие христианства, скажем, в ближайшие 10 или 20 лет, если оно вообще не сойдёт с идеологической арены, оказавшись по каким-то причинам невостребованным в обществе.

          Нельзя с уверенностью утверждать, будто христианство, как оторванная от естествознания[20] идеология, несло обществу один только вред, и не несло ничего полезного.[21] У каждой идеологии есть свой электорат, свои приверженцы. Придумайте сейчас какую-нибудь новую идею, даже самую бредовую, и вскоре у вас непременно объявятся сторонники. Так уж устроен человек, способный вместить в себя все противоречия мира: от светлой веры во всеблагого Творца и до преданного служения явному и гнусному злу. И вправду, каких только приверженцев нет на свете: полный спектр – от дьявола до Всевышнего, от губителя до Спасителя. Люди комфортно чувствуют себя везде: в православии, католицизме, мусульманстве… в сатанизме, МММ, в стране, где президент может начать внезапную войну с независимым государством,[22] в тюремной камере или даже в мечтах о скорой личной смерти, способной принести избавление от мира сего…

          Несмотря на все трансформации, которым христианство подвергалось в прошлом, его влияние на общество, с одной стороны, существенно тормозило развитие цивилизаций, если иметь в виду культуру, науку и технологический прогресс, с другой стороны – являлось носителем и охранителем, пусть и далеко не всегда выполнимых, но, всё же, близких к духовным идеалов добра и праведности.

          Мы должны помнить и чтить наше прошлое, каким бы оно ни было. Не пытаться закрывать глаза, когда что-то нам не по нраву, но пытаться это что-то преодолеть, чтобы сделаться лучше. Прошлое для того и нужно, чтобы понимать, в каком мире ты живёшь, какие законы, феноменальные и рукотворные, довлеют над тобой, и какова твоя роль во всём этом вселенском сценарии. Углубляясь в эту тему, вдруг понимаешь, что ты здесь вовсе не случайный путник, и в твоих руках не только личная судьба, но и судьба остального мира, престающего тебе порой иллюзией, воспринять которую ты хотел бы целиком, переполненный к ней вопросами, ответами и претензиями.

          Но разве нельзя просто жить и наслаждаться жизнью? Если всё-всё у тебя хорошо, нет никакой войны и ты не в ссоре с соседями, разве это не повод к безмятежному и беспечному существованию? Конечно, повод, и, конечно, к этому надо стремиться. Вопрос только в том, можем ли мы всё это себе позволить, позволить без ущерба своим интересам и интересам будущего поколения? Если в мире есть силы, способные в любой момент украсть наше благополучие, наши заработанные средства, нашу семью и вообще почву под ногами, то тогда позволить это себе мы никак не можем.

          История ничему не учит. Сколько ещё надо человечеству обжечься, растерять себя, свои жизни: в неурядицах, войнах, междоусобицах, чтобы осознать, что в этом мире ничего не даётся просто так, ни покой, ни беспечное прозябание? А ведь нас много, не ведающих даже о присутствии на земле почти уже неприкрытого «абсолютного» зла. Мы делаем вид, будто ничего существенного вокруг не происходит, нас не касается. Опять-таки, мы не замечаем тех самых динозавров, уже не просто случайно появляющихся в поле зрения, а готовых наступать нам на пятки, вытесняя с жизненного пространства. А ведь насколько было бы проще заслужить себе спокойную, долгую и счастливую жизнь, совместным, если хотите, соборным противостоянием системе.

          Вера, вера светлая и зовущая, уже сама по себе способна привлечь множество неприкаянных людей к решению насущных вопросов, отвлечь от отчаяния или пагубы. И не обязательно это должна быть вера в Церковь и её магические возможности. Издревле этим пользовались (и пользуются до сих пор) лидеры и, говоря современным языком, менеджеры от общества. Вспоминая историю Церкви, надо сказать, что необходимость в таких действах, направленных на объединение людей по идеологическому принципу, была налицо всегда. Благодаря влиянию религии (не смотря на все религиозные распри и войны) оставалась гарантия, что какая-то часть общества выживет, и популяция в том или ином виде обязательно сохранится. Стоимость человеческой личности равнялась стоимости человеческой плоти, потери которой с лихвой восполнялись плодовитостью наших праматерей. Поэтому, если где-то и соблюдался известный житейский принцип «выживает сильнейший», то это имело отношение как раз к Церкви. Но жертвы, павшие в борьбе за веру, быстро забывались, сердца просыхали от слёз, и оставался лишь вкус продолжающейся, несмотря ни на что, жизни.

          Вплоть до века научного просвещения[23], когда большинство людей на земле по-настоящему получило возможность искать и сравнивать, используя не одни лишь догматы церкви, но и достижения научной мысли, человеку ничего не оставалось, как пребывать во власти религиозной мистики и церковных догматов. Благо, к тому у человечества была известная предрасположенность, обусловленная всё тем же природным невежеством и объективной[24] невозможностью познавать Всемогущего через движения Природы, её явленные и «скрытые» феномены. До поры это приносило свои плоды, сдерживало неуправляемую энергию, сплачивало обывателя вокруг определённых позитивных идей во имя все того же светлого, хотя и посмертного, грядущего.

          Но долго так продолжаться не могло. Человечеству была уготована другая судьба, и предстояло совершить следующий эволюционный шаг. Если в прошлом, примерно до 17–18 века, религия и действительно служила во благо человеку, хоть как-то усмиряя животную его суть и прикрывая фиговым листом крайнее невежество, то со временем, а особенно в последнее время[25] она буквально, как по мановению руки, стала превращаться в «опиум для народа».[26]

          И проблема даже не в том, что религия в наши дни изжила себя, и своей одной уже только закостенелостью тормозит развитие общества. Нет. Проблема в другом. Точнее, таких проблем две.

          Первая вытекает из того, что Всевышний, как создатель миров, по-видимому, действительно существует, но при этом качественно отличается от того Бога, каким Его нам представляет Церковь. И это, так или иначе, понимает каждый из нас, не разучившийся наблюдать и мыслить. Но разве не пришло время и науке сказать своё слово о Боге, слово пока промежуточное. Ведь и сама Церковь никогда не могла дать мало-мальски удовлетворяющего определения Всевышнему, которое могло хоть как-то удовлетворить пытливый ум. Откуда, казалось бы, взяться подобному определению в лоне Церкви, как не в духовном подвижничестве её адептов? Но даже самые великие из них не пошли в своих заключениях дальше тех же ранних христианских богословов, разделивших единую иудейскую сущность Иеговы на три неделимых части – христианскую Троицу.

          Однако наука, в противовес богословию, в поступи своей никак не ограничена догматами о непознаваемости Божественного, и продолжает, пусть наивно, но дерзко, из года в год, из века в век, совершать свое богоотступническое дело – познавать Горний мир доступными ей средствами.[27]

          С одной стороны, невозможно не восхищаться разумностью Природы, непостижимой гармонией, разлитой по всем уголкам Вселенной. С другой стороны – удивляют и просто не выдерживают трезвой критики примитивные, противоречащие законам природы, элементарной логике, да и просто здравому смыслу воззрения Церкви на мир, до сих пор, как и сотни лет назад, изрекаемые христианскими богословами.

          Если же приобщить сюда ещё и известные «бытовые» прегрешения, так часто присущие клиру, то картина складывается и вовсе удручающая.

          Вторая проблема вытекает из того, что историческое православие несёт в себе удивительный сакральный заряд, схожий со спасательным кругом на судне, с мощью которого до сего дня, так или иначе, вынуждены считаться самые могущественные и самые злостные силы на планете[28]. Притом сакральность эта заключена не в какие-то особые, присущие только лишь православию, традиции вероисповедания, обрядности или церковные таинства, как естественно было бы предположить.

          Глубинное таинство, о котором может только догадываться православное священство, сокрыто, как в самом земном Иисусе (истинном месте Его рождения, проповеди и т. д.[29]), так и в той подлинной, а не вымышленной роли Христа, которой Он сумел наполнить и пропитать только тех последователей, кто оказался к тому способен. А вовсе не в той, трансформированной Церковью неуловимой и обожествленной церковным фольклором личности, которую за восемь прошедших веков привыкли называть Христом, и в которой паства посредством формальных церковных таинств готова искать себе едва ли не единственное надёжное убежище при каждом удобном случае.

          Речь идёт о вещах самых простых и самых доступных человеку. Речь о нравственности. Не о мудрёных, малопонятных обывателю, обременительных даже церковнослужителям обрядах, ритуалах и таинствах, а всего лишь о нескольких правилах существования, по которым можно и должно отличить человека от любого другого существа, голема или машины: любить, не делать вреда живому, не стяжать и помнить, что ты смертный. Но эти, самые простые и доступные вещи, оказались и самыми редкими гостями человека на протяжении последнего тысячелетия. Причина этого не в том, что в человечестве почти нет этаких нравственных людей, отвечающих подобным требованиям.

Причина в том, что всегда существовали люди, которым зло присуще, что говорится, по природе,[30] и которые никогда не подставляли своих щек, но всегда готовы были воспользоваться слабостью «ближнего». Вот и выходит, что подставлять «другую» щёку мы вынуждены избирательно, не всем подряд. Иначе – ни щёк, ни голов не оберёшься.

          Вся та внешняя сторона церковной деятельности,[31] которую мы сегодня, так или иначе, наблюдаем в России (и в зарубежных православных приходах), связана с вековой церковной традицией, с устоявшимися психическими привычками и, как ни странно, с общественной необходимостью. Которые, казалось, могли бы быть заменены другими, более прогрессивными и полезными начинаниями, не имеющими общего с религиозной традицией, если бы не этот маленький, но важный нюанс, за счёт которого, по примеру стойкого оловянного солдатика, уже не одно столетие удаётся сохранять невидимое равновесие в мире. А именно – противостояние со стороны древней восточной[32] морали, содержащейся и в первичном, неискажённом христианстве, хищнической системе, чьё имя сегодня уже не скрывается и зримо предстаёт в образе мирового финансового правительства, но по наследственному ритуалу, власти и страха ради непререкаемо исповедующее лишь своего исключительного хозяина, существо явно не нашей земной формы и нравственности – некое подобие рептилоида,[33] мистическая связь с которым перерождает человеческое существо, лишая его главного человеческого свойства – сочувствия, и воспринимается, как высшее духовное наслаждение.

Раскол?

Спелый плод, падая,
раскалывается на части,
каждая из которых
считает себя целым

          Дело в том, что наша, затерянная в Космосе, хрупкая планета, как и всё в материальном мире, имеет свою курсовую стоимость.[34] Включая сюда народонаселение[35] и целое её содержимое: леса, поля, горы, недра, воды, атмосферу и всё-всё остальное. Как ни странно, цену планете можно определить в любой известной валюте: рублях, долларах, динарах, юанях и т. д. Не важно, в чём именно определять, для нас важно, кто определяет эту стоимость, и кто этой стоимостью владеет. Нравственные ценности, достижения в области искусства, культуры, национальные традиции, фольклор и т. д., вероятно, не учитываются в активах балансовой стоимости планеты мировыми хозяевами.

          Скажете – странный подход? Тогда ответьте на такой вопрос – Что сегодня не продаётся? И есть ли вокруг нас нечто такое, что не имело бы своей продажной цены, включая дружбу, любовь, искренность?

          Отделить подлинные чувства от конъюнктурных практически невозможно. Мы порой даже не знаем, чего ожидать от самих себя, не говоря уже о других, пусть даже близких нам людях или соседях. Встретившись лицом к лицу с бедой чужого нам существа, мы, как водится, проходим мимо, оправдывая свою несостоятельность перед раскрасневшейся совестью нежеланием опоздать на работу или встречу с друзьями, которые, по сути, ни хуже и не лучше, чем этот, оставленный нами в беде, несчастный чужой.

          Если бы цену нашей планете попытался определить сам Создатель, то хотелось бы верить, что в сумму цены Он внёс бы и присущие человеку нематериальные ценности,[36] такие, как любовь, соучастие «ближнему» и жертвенность. Но как вообще здесь можно определять цену?

          Подобные мотивы есть, скажем, в канонической Библии,[37] где ветхозаветная нравственность, например, оценивается настолько, что не позволяет даже самому Господу истребить подчистую всех жителей содомитов, пока в городе обитает хотя бы с десяток или более праведников.

          Новозаветный Бог-Отец немногим отличается от Себя же ветхозаветного. Оба Творца требуют себе в жертву Агнца, невинное создание: Исаака (сына Аврамова) и Иисуса (сына Иосифова), тем самым, через согласительную жертву ставшими Сынами Богу Всевышнему.

          Это тоже цена. Невидимая, но высокая. Цена, которая злит, дразнит сильных мира сего, не способных, однако, при всех своих деньгах и влиянии, прикупить и малой части её. Отсюда и мистические ритуалы адептов «рептилоидного» исповедания: повторное распятие Христа, сожжение Его чучела, нескончаемые проклятия и брань во время демонических литургий.[38]

          Водоразделом, послужившим первому в истории расколу Церкви, могли быть не только деньги,[39] но и страстное желание обладать миром. Первые ростки разделения внутри Новозаветной веры обнаружились уже сразу после Распятия Христа в конце 12 века новой эры, со временем непомерно разросшиеся и, в конце концов, выплеснувшиеся Реформацией в Европе и насильственной сменой правящей на Руси династии Рюриков[40] в 17 веке.

          По большому счёту, для Руси и многонационального её населения православие[41] не являлось чем-то чужеродным или малопонятным. Православие, вопреки общепринятому мнению историков, было своим, родным вероисповеданием, и даже не воспринималось как религия в современном смысле этого слова. Легендарный Исус[42] свободно говорил «по-русски»,[43] путешествовал по обширным землям Севера и Юга славян, проповедовал, надолго останавливаясь в Еросе (позже – Царьград, Константинополь, Стамбул) и других городах средневековой Византии. Боролся за высшую власть, был правителем империи и великим песнопевцем эпохи, сумев увековечить в псалмах, обращённых к небесному Отцу, и друзей своих, и недругов, готовых в злобе и зависти умертвить поэта, «разделив между собой ризы его».[44]

          Иисус был распят в Царьграде, рядом с городом, в местечке Бейкос,[45] там же по иудейской традиции захоронен и воскрешён, согласно христианской традиции, своим Отцом уже как полноправный небесный соправитель и судья народов.

          Вот здесь и начинаются настоящие события, наделавшие столько шума в грядущей истории.[46] Раскола, о котором мы упомянули, на самом деле никакого не было. Было нечто иное, внешне похожее на раскол. Точнее – на его последствия.

          В церковной истории нет такого понятия, как «родовое» или «царское» христианство. О нём не говорит сегодня Церковь, и молчат современные богословы. Однако, «родовое» христианство, хотя и под совсем иным именем, было хорошо известно нашим предкам, многие из которых имели прямое к нему отношение, и признаки которого достаточно широко, хоть и не явно, представлены в самых различным источниках прошлого. Об этом, и об истории Руси, отразившейся на страницах Библии, – следующая глава.

Сноски:

[1] Иерусалим.

[2] Википедия.

[3] В современном определении – кафедральная синагога.

[4] Иисуса считали рождённым в городе Назарете.

[5] Отсюда та череда протестантского движения (18–19 веков), по идеологической и нравственной сути противоположного заповедям Нового Завета.

[6] Ученики делились на тех, кто был в непосредственном общении со Христом (напр. Тайная Вечеря), тех, кто видел и знал Его, и тех, кто, хоть и не был знаком лично, но горячо воспринял Его Учение.

[7] См. Деяния 24:18 («При сем нашли меня, очистившегося в храме не с народом и не с шумом» – рассказывает апостол Павел); или – см. Деяния 21:26.

[8] Однако именно этот «инвентарь» и был причиной большинства преткновений во внутриконфессиональной жизни.

[9] Имеется в виду новозаветная книга «Откровение Иоанна богослова» («Апокалипсис»)

[10] Википедия

[11] Текст из Нового Завета, рассказывающий о жизни и проповеди апостолов.

[12] Конечно, за ними стоят богословы, направляющие историческую мысль в нужную церкви сторону.

[13] В Матфея 21:13 Иисус выгоняет их храма коммерсантов и «излечает» слепых и хромых, своим примером разоблачая притворство и продажность иудеев перед лицом Иеговы. Современное христианское духовенство уже не пытается повторить в себе Христа, ведя себя вполне толерантно.

[14] http://dic.academic.ru/

[15] На самом деле, описываемых событий в истории никогда не было, они отражают лишь общепринятое ошибочное представление о прошлом, сочиненное Скалигером, Петавиусом и Миллером. См. книгу «Царский Рим».

[16] http://ru.wikipedia.org/wiki/%C8%ED%E4%E8%EA%F2

[17] См. кн. «Царь славян»: http://www.chronologia.org/car_slav/01_06.html

[18] Общепринятая датировка, скорее всего, не верна, и неоправданно растянута в прошлое.

[19] Здесь речь – о православии.

[20] Имеется в виду окружающая человека, доступная ему Природа, которая и есть суть явственного, «физического» проявления Бога.

[21] Особенно часто на этом настаивал в своих выступлениях А. Невзоров: http://www.youtube.com/watch?v=-wX-FjzV4hw

[22] США объявляло и нападало (под прикрытием НАТО и ООН), защищая необеспеченное печатание доллара, на многие независимые страны, и не намерено это прекращать.

[23] Имеется в виду не классический 17–18 век, а 20-й и начало 21 века.

[24] Церковь сама же создавала условия в обществе, тормозящие развитие передовой мысли и естествознания.

[25] Конечно, надо иметь в виду наиболее просвещённые цивилизации современности.

[26] Известное выражение Карла Маркса, взятое им у маркиза де Сада и подхваченное затем В. Лениным.

[27] Мысль проста – в мире нет ничего, кроме Бога. Значит, познавая материальную природу, мы познаём Бога.

[28] Сами эти силы злостными себя отнюдь не считают и все больше распространяют своё влияние на земле и в космосе.

[29] Противостояние длится более 600 лет, но корни его – в раннем средневековье, в 12 в. н. э. Об этом см. док. фильм «В каком веке жил Христос»

[30] Первым это заметил Иисус, высказавшись ученикам: Иоанна 8:42-44

[31] Имеется в виду РПЦ – русская Православная Церковь.

[32] Славянской и прочих цивилизаций, носителей принципов праведности.

[33] Иерархи мирового правительства, имея на устах имя Люцифера, довольствуются, однако, неким неземным на вид существом, наделенным материальной властью и выдающим себя за посланника Люцифера: http://www.youtube.com/watch?v=f3DJIgOkPl8&feature=em-subs_digest-vrecs

[34] Курсовая стоимость отличается от номинальной спросом и предложением.

[35] К концу 2011 года – это около 7 миллиардов человек.

[36] По сути, человеческие ценности на Земле, о которых говорит Новый Завет, впервые активировались, скорее всего, просветительской миссией Христа.

[37] Бытие, глава 19.

[38] Служители таких литургий (вся англо-американская правящая и монархическая верхушка) в конспиративных целях прикрываются пресловутой «ложей Вольных каменщиков», по сути, общедоступной и не такой уж «ужасной», как это порой преподносится. Интересные сведения и редкие ролики оккультного театрального представления здесь.  

[39] То есть, деньги, как средоточие универсальной энергии и возможностей.

[40] В другом произношении – Рюриковичей.

[41] В другой огласовке – Правоверие.

[42] Так звали Иисуса до раскола русской Церкви в 17 веке: http://www.staroobryadets.tamb.ru/istoriya.htm

[43] Имеется в виду «русский» язык середины-конца 12 века.

[44] «Псалмы Давида» в большей своей части, как показывают современные исследования, принадлежат вдохновению Иисуса: А. Фоменко, Г. Носовский «Царь славян»

[45] Или Бейкоз, – район азиатской части Стамбула, где по легенде якобы была могила Иисуса Навина.

См. так же фильм «Забытый Иеррусалим»

[46] То есть, собственно, истории христианства вплоть до наших дней.

продолжение следует...