ПРАВДА О ПРАЖСКОЙ ВЕСНЕ

Сегодня, когда Экономическое сообщество западноафриканских государств (ЭКОВАС), региональный союз стран Западной Африки, располагающий собственными коллективными вооруженными силами, собирается совершить нападение на Нигер, «чтобы восстановить конституционный порядок», когда в Габоне, как и в Нигере, тоже   свергли профранцузское правительство, полезно вспомнить события 1968 года. Они подобны событиям 1956 года в Венгрии, но в них не принимало участие столь большое количество бывших гитлеровцев, как в Венгрии.

Да, СССР нельзя представить демократическим (в ленинском смысле) государством, иначе бы и не произошли волнения в Чехословакии. Оппозиционеры играли на очевидном расхождении неприглядной реальности и того, что значилось в работах Ленина, Маркса, Энгельса, они указывали на узурпацию власти элитой партии и на отсутствие даже подобия Советской власти. При этом сами оппозиционеры и не думали об установлении Советской власти, они думали о реализации интересов США, об открытии рынка для стран Америки и Европы.

14 июня журнал «Млада фронта», орган чехословацкого комсомола писал: «Закон, который мы примем, должен запретить всякую коммунистическую деятельность в Чехословакии. Мы запретим деятельность КПЧ и распустим ее. Мы сожжем книги коммунистических идеологов — Маркса, Энгельса, Ленина».  6 мая секретарь ЦК КПЧ Честмир Цисарж на заседании в честь 150-летия Карла Маркса заявил: «Социализм не оправдал полностью надежды народов и трудящихся и дал им ощутить всю тяжесть революционного перехода, все физическое и душевное напряжение, связанное с перестройкой общественного уклада, а также груз заблуждений, ошибок да и предательства».

При том в ЧССР, в отличие от СССР, не было ни репрессий, ни концлагерей, ни массовых расстрелов.

Но в сравнении со США СССР выглядел вполне мирным государством, распространяя свое военное влияние лишь на те точки мира, где требовалась защита от американской агрессии. Агрессивность США была настолько очевидна для всего мира, что Вашингтон пытался использовать любой повод, чтобы представить виновным в агрессивности СССР. Это касается и венгерских событий, и провокации с южно-корейским боингом, и, разумеется, пражская весна согласно американо-европейской пропаганде была раздавлена советскими танками.

Способы ведения идеологической войны не изменились у США за десятилетия. НАТО бомбила детсады в Белграде? Забудьте, ведь Россия напала на Грузию. США вторгались в Ирак? Это мелочи, главное – Россия посмела ответить на обстрелы украинцами Донбасса… Как же обстояло дело в 1968 году?

Материалы, собранные в книге «Чехословацкие события 1968 года глазами КГБ и МВД СССР», содержат множество рассекреченных документов, которые показывают, что события в Чехословакии были хорошо спланированной акцией западных спецслужб, среди которых ведущее место занимали Австрия, Соединенные Штаты Америки и ФРГ.

О характере чехов и словаков. Русские и немцы

Виктор Дмитриевич Бычков прислал мне рассказ одного из участников событий Пражской «весны»: «Мы, русские, отличаемся от европейцев. Мы – другая цивилизация. И это становится заметно во всём. В т.ч. и в том, как мы «оккупируем».. Ввод войск в Чехословакию в 1968 г. - абсолютно оправданная операция. В Чехословакии происходило то же самое (с небольшой поправкой), что и на Украине в 2014-м. Порядок и безопасность в Чехословакии обеспечивали не только советские войска, но и воинские контингенты некоторых стран Варшавского договора. В т.ч. войска ГДР. В 1968-м я учился в 8 классе, мы остро переживали со своими друзьями происходившие события, жалели обманутых чехов и готовы были двинуться туда на помощь. Где-то в декабре из армии вернулся старший брат моего товарища, Аникин Владимир, который участвовал в событиях, происходивших в ЧССР. Поначалу он ничего не рассказывал, но постепенно мы его разговорили. Собиралась небольшая компания юношей, в основном, это были близкие друзья вернувшегося из армии. Мы все с жадностью слушали рассказы очевидца, побывавшего аж за границей, да ещё участвовавшего в таких исторических событиях.

Он служил срочную на Украине, при военном аэродроме, занимались охраной аэродрома и простыми вещами типа содержания в надлежащем порядке взлетной полосы, крепления самолетов под руководством техников и т.д.  Однажды вечером их подняли по тревоге, личное оружие, каску, боекомплект и т.д. , загрузили в транспортники, и они полетели. Солдаты обратили внимание, что кроме боекомплекта и оружия на борт загрузили довольно много боеприпасов и всего прочего. Куда летели - не знали, все думали, что это учения. Летели долго. Как только сели, быстро занялись разгрузкой. То, что это уже заграница, поняли не сразу, только после рассвета. Из других самолетов выгружались десантники со своей техникой, которые быстро уехали, а солдаты части рассказчика за аэродромом недалеко от леса и ручья разбили палатки, обустраивая палаточный городок. Недалеко от аэродрома был небольшой город, в который они направили вооруженные патрули с офицерами. С противоположной стороны аэродрома был небольшой аэровокзал и ещё несколько невысоких аэродромных строений.  Утром пришли сотрудники аэродрома и с удивлением смотрели на солдат, самолеты и т.д. Наши самолеты прилетали довольно часто, привозили, в основном, десантников с техникой и прочим, которые быстро уезжали. Привозимые боеприпасы складировались прямо рядом со взлетной полосой. Там же были палатки, в которых располагалось наше армейское аэродромное начальство, узел связи и т.д. Всё было своё.

Уже к середине дня стали проявляться первые признаки неприятия и недружелюбия местного населения. Особенно старалась молодежь. Выкрикивали ругательства, показывали всякие неприличные жесты. К вечеру на взлетную полосу заехали два мотоциклиста, которые носились по взлетной полосе, подъезжали к самолетам, кидали камни и бутылки в воздухозаборники, окна самолетных кабин и т.д.  .. Солдатам был приказ, не применяя оружия и силу, вытеснить их с полосы. Это с трудом удалось сделать.
Другая проблема - вода. Сначала воду набирали для кухни и прочих хоз. нужд из довольно чистого ручья, но скоро этого нельзя было делать, т.к. местное население стало ходить и специально гадить в ручей выше по течению, бросать туда нечистоты, дохлых собак и т.д. Поездки в городок за водой тоже не имели успеха - если где-то начинали набирать воду, она быстро кончалась. Переезжали на другое место и там та же картина. Очень оперативно и скоординировано отключали воду. Воду уже было собирались возить самолетами.  Туго было и с дровами для кухни - в основном, топили разбитыми ящиками от патронов, а цинки с патронами складывали штабелями. Служащие аэропорта не пускали солдат в аэропорт, в туалет и т.д., и солдатам приходилось бегать в кусты по другую сторону полос, что вызывало смех у местных жителей и служащих аэропорта. Пытались вырыть яму под туалет для военнослужащих, но из аэропорта пришел какой-то местный начальник и объявил, что этого нельзя делать - ничего нельзя рыть и всё. Сложно было и патрулировать местность вокруг, и городок. Местное население очень быстро наглело, особенно молодежь. Кидали камнями, палками, кричали. Но был строгий приказ: оружие и физическую силу не применять, всё переносить, проявлять дружелюбие.

Обстановка накалялась, и кончилось бы терпение у наших солдат. Тем более, что патрулей посылали много и на всех не хватало офицеров, и часто шли два солдата без офицеров. На второй день двое солдат-патрульных вообще исчезли и их так и не нашли. Все понимали, что их, скорей всего, убили и где-то зарыли.

А потом появились немцы. Ситуация начала меняться в корне. К обеду 3-го дня пришла колонна немецкой армии. Как рассказывал Володя, который был в патруле и как раз находился в центре этого городка на площади, это было как в кино про Великую Отечественную. Сначала мотоциклисты с пулемётами, затем колонна. Впереди и сзади бронетранспортеры с пулемётчиками наготове. В центре колонны старший офицер - на легковой машине в сопровождении других офицеров. Колонна въехала на площадь, части  её рассредоточились по улицам вблизи площади. Из машины вышел старший офицер и его окружение. Старший осмотрел площадь и окрестности, сверился с картой. Затем указал, где будет штаб, рядом с будущим штабом - дом для себя. Тут же дал команду офицерам, показывая, где будут размешаться подразделения. До этого солдаты сидели в машинах, не было никакого движения, ждали. Как только поступили команды - закипела работа. Солдаты быстро освобождали дома под штаб и для жилья для старшего офицера, остальные тоже занимались размещением под руководством своих командиров. Как освобождали дома? Просто - изгоняли оттуда местных жителей. К старшему быстро привели солидного мужчину, надо полагать местного градоначальника, ещё каких-то представительных личностей. Старший из немцев им кратко пояснил, верней указал, что надо делать. Поскольку дискуссией и не пахло, местное начальство и не думало возражать, а только тянулось перед немцами. Причем немцы говорили по-немецки, не затрудняя себя переводом, и местные прекрасно их понимали. Немцы вели себя по-хозяйски.
К нашим патрулям, подошёл немецкий офицер, козырнул, и спросил по-русски, кто они, и где находится их часть. Пояснил, что им надо связаться с руководством нашей части. Солдаты ответили, после чего офицер козырнул и пошёл доложил старшему. Старший офицер в сопровождении мотоциклистов с пулеметами поехал в расположение нашей части. Солдаты не знали, о чём говорили старшие офицеры, но, судя по всему, наш командир пожаловался на положение с водой. Где-то к вечеру, часа через 2-3 была видна такая картина: чехи быстро тянули водопровод в расположение части, металлические трубы прокладывали прямо по земле или слегка прикапывали. Сделали также разводку на несколько кранов, там, где им указали, работали очень споро. С тех пор чистая вода была всегда в изобилии. Кроме этого чехи стали регулярно привозить колотые готовые дрова в требуемом количестве, т.е. и эта проблема тоже была быстро решена.

К вечеру на аэродроме произошли события, в корне перевернувшие отношение местных к нашему присутствию. Дело в том, на аэродром можно было заехать с разных сторон, он был не огорожен. Только с одной стороны, по направлению от аэропорта к городу, был забор - от скота, т.к. там был выпас.  И этим пользовалась та самая местная молодежь. Залетали на мотоциклах, закидывали самолеты бутылками, камнями и прочим, смеялись над солдатами, которые пытались их вытеснить с посадочных полос. В солдат кидали тоже самое, и они получали травмы и ушибы, но ничего не могли поделать. И вот на вечером на третий день после появления немцев, на полосы заехал легковой автомобиль, на котором четверо юнцов носилось по взлетному полю, подъезжали к самолетам и т.д. … Приказ их вытеснить ничего не дал. Однако на этот раз хулиганы зашли далеко – они сбили машиной двух солдат, серьезно их травмировав. Чешский персонал аэродрома со смехом наблюдал за происходящим, с большой радостью встречая каждый удачный финт юнцов и особенно их наезд на солдат. А солдаты с оружием не могли ничего сделать с этими юнцами – ведь стрелять им не разрешалось.

Но тут к несчастью этих юнцов к аэродрому подъехал немецкий патруль на двух мотоциклах с пулеметами. Немцы быстро все поняли. Юнцы, увидев немецкий патруль, кинулись удирать по крайней полосе. За ними, верней по параллельной полосе, помчался один мотоцикл. Отъехав подальше, так чтобы нельзя было зацепить кого-то случайного, пулеметчик одной очередью подбил автомобиль. Он сразу застрелил двух молодцов, сидевших на передних сидениях. Автомобиль остановился. Двое сидевшие сзади выскочили и бросились бежать.
Пулеметчик дал две короткие очереди по земле слева и справа от бегущих. Один остановился, поднял руки и пошел назад, второй продолжал убегать, пытаясь петлять. Это вызвало смех у пулеметчика, и он короткой очередью срезал его, затем прошёлся из пулемета по уже лежащему ещё двумя очередями. Второго, стоявшего с поднятыми руками, немец поманил к себе крича «ком, ком». Тот пошел, как пьяный, громко рыдая. Наш офицер послал солдат, и те вытащили из загорающегося автомобиля двух убитых, сидевших спереди. Идущему с поднятыми руками и рыдающему юнцу немец показал куда идти. Подведя его поближе к аэропорту, поставил на колени, руки за голову и встал неподалеку с автоматом наготове. Юнец всё время громко рыдал и о чём-то просил. Но немец не обращал на это никакого внимания.
Со второго патрульного мотоцикла по рации доложили о происходящем своему начальству. Чешский персонал аэропорта уже не смеялся и молча наблюдал за происходящим. Скоро приехал легковой автомобиль с немецким офицером и двумя солдатами. Офицер вышел из машины, выслушал доклад старшего из патрульных, повернулся и пошел к ближайшему сбитому нашему солдату, лежащему на посадочной полосе в крови, в том месте, где его сбили. Ему уже оказывали помощь, бинтовали, накладывали шины, и он громко стонал. Офицер подошел, посмотрел, козырнул подошедшему нашему офицеру и сказал, показывая на автоматы у солдат: «надо стреляйт». Он явно не понимал, почему не применялось оружие в столь очевидной ситуации. Развернулся и пошел к стоящему на коленях юнцу. Уже подходя, на ходу расстегнул кобуру. Подойдя метра на три, выстрелил ему в лоб, после чего спокойно положил пистолет обратно и дал команду своим солдатам.
Его солдаты побежали к аэропорту и скрылись там. Скоро стало понятно зачем. Они всех находящихся там буквально пинками выгоняли на площадку перед аэропортом. Когда туда подошел офицер, солдаты уже выгоняли последних. Сбоку и сзади офицера подъехал один из патрульных мотоциклов с пулеметом и пулемётчик держал на прицеле всю эту толпу, молча и очень опасливо глядевшую на офицера и пулеметчика. Офицер произнес краткую речь на немецком, которую согнанные перед ним угрюмо восприняли. Вероятно, он объяснил им, кто тут хозяин, и как себя надо вести.

После этого они очень живо побежали в аэропорт, и всё зашевелилось. Примчалась пожарка, потушившая загоревшую машину, и оттащившая её после этого с посадочной. Вскоре её забрал эвакуатор. Потом приехали трое местных полицейских, с которыми немецкий офицер тоже провел краткую беседу. Младшие полицейские погрузили трупы в грузовик и уехали, а старшего полицейского забрал с собой немецкий офицер. Вообще немцы действовали с такой абсолютной уверенностью в своей правоте и правильности того, что они делают, что все местные им невольно беспрекословно подчинялись.

После всего случившегося уже никогда никто из местных и близко не подходил к аэродрому, кроме тех, кто там работал. Кроме того, часа через два приехал экскаватор, и пожилой экскаваторщик спросил, где надо русским рыть. Так были перекрыты боковые дороги и тропинки ведущие к аэропорту, после чего была вырыта большая яма под солдатский туалет, который до этого чехи никак не давали делать. Теперь никто из местных не возражал. Надо сказать еще, что после этого наших солдат и офицеров стали свободно пускать в аэропорт и вообще везде. При этом старались… как бы не замечать. Попыток как-то хулиганить на аэродроме и т.д. тоже больше не было. 

И ещё одно последствие. На следующий день приехала бригада чешских плотников и под руководством немецкого унтер офицера быстро построила довольно высокую и добротную вышку на дороге, ведущей из городка в аэропорт. Удобная лестница, крыша, на самой вышке двойные стены, из досок внахлёст, между стен мешки с песком — защита от пуль.
Крепления для пулеметов, мощный прожектор на турели. Удобно, всё видно и всё простреливается. Там же установили шлагбаум и рядом с ним будку из досок со стеклянными окнами, что было очень удобно особенно в ненастье. Вышкой наши солдаты почти не пользовались, но она была видна далеко и производила на местных очень дисциплинирующее воздействие. Такая классическая немецкая вышка. 

Где-то через неделю к аэродрому со стороны выпаса пришла группа молодых людей, человек 20-30, с плакатами «Русские убирайтесь домой», с громкоговорителем, в который они кричали всякие призывы «убраться оккупантам». Подошли сбоку, со стороны аэропорта, но не очень близко и к взлетной полосе, и к палаткам не приближались. Дежурный на КПП послал солдата на вышку, что бы тот глянул, много ли их, есть ли ещё кто-то за ними, вообще,  чтобы осмотрелся. Как только митингующие увидели, что солдат стал подниматься на вышку  пулеметом, они тут же убежали, бросив часть плакатов на месте.

Ещё один эпизод запомнился, о котором рассказал Володя Аникин. Местное население очень уважительно относилось к немцам и немецким патрулям, выполняло их малейшие требования. Вообще, чехам в голову не приходило, что с немцами можно спорить или не соглашаться. Тем более как-то не уважительно к ним относиться. А немецкие патрули патронов не жалели. Никто не смел кинуть в них камень или облить помоями и т.д. В ответ — мгновенный огонь на поражение. Поэтому наши патрули старались заполучить себе в компанию немецкого солдата или вообще идти вместе с немецким патрулем. И вот однажды патруль, в котором был Володя и русский сержант, старший патруля, были направлены на патрулирование улиц на окраине городка. Идя туда, они сделали крюк и прошли через улицы, где квартировали немцы. Там возле одного из домов кучковались немецкие солдаты, весело гогоча. Немецкие солдаты, несмотря на дисциплину, имели много больше свобод, чем наши солдаты. Имели больше свободного времени, могли пойти куда-то в личное время и т.п. 

Подойдя к немецким коллегам, наши пытались как-то пообщаться, что-то сказать или понять. Немцы знали, что русских солдат часто обижают местные, и им явно льстила роль в некотором роде защитников. По крайней мере, немецкие солдаты сразу поняли, что наши солдатики должны пешим строем патрулировать окраину и хотят иметь в компании немца для прикрытия. Надо сказать, что немцы обычно патрулировали на двух мотоциклах с колясками с пулеметами. Пулеметчики всегда сидели наготове…
Вызвался с нашими один молодой солдат, который тут же сбегал доложил об этом своему унтеру, тот понимающе улыбаясь отпустил солдата. И вот они идут втроем, пытаясь общаться. Немец знает какие-то русские слова, много жестов мимики, всем троим весело и интересно. Идут уже по самой окраине, по пригороду, где все уже больше похоже на дачи. Слева идёт сплошной забор, а затем сетчатый. Немец свернул к сплошному забору и стал справлять малую нужду. (Вообще немецкие солдаты нужду, особенно малую, справляли не стесняясь, почти везде в городе). Ну, а Володя с сержантом прошли чуть дальше вперед, где уже начинался сетчатый забор. Тут из-за забора, из кустов, летит камень и попадает в спину нашего сержанта. Наши патрули на такие камни внимания не обращали и получить камнем по спине было обычным делом. Но сейчас это видит немец, русских солдат уже догонявший. А тот, кто кидал, не видел немца из-за сплошного забора. Реакция солдата ГДР мгновенная — срывает автомат и выпускает по кустам весь рожок от пояса веером.
Володя говорит, мы стоим с сержантом остолбенелые. Немец перезаряжает автомат и собирается стрелять ещё. Володя говорил, что они, не сговариваясь с сержантом, подскочили к немцу и забрали у него автомат. Тот его безропотно отдал, но горячо им что-то говорил и показывал на кусты, откуда прилетел камень. Он явно не понимал, почему русские не стреляют и ведут себя так странно. 

За кустами какие-то летние постройки, типа фанерной беседки или ещё что-то такое. Оттуда слышен плач. Немец показывает с азартом охотника, что вот, мол, где дичь сидит, и её надо сейчас наказать. А наши солдаты тащат союзника прочь. Он что-то пытается объяснить, но его уводят подальше и побыстрей. И только когда немец успокоился, а отошли достаточно далеко, то наши отдали немцу автомат. Для нас это было дико, рассказывал Володя Аникин, стрелять боевыми в населенном пункте. И, к тому же, выдавая по два рожка боевых патронов, нас строго предупреждали, что стрелять нельзя ни при каких обстоятельствах. Умри, но не стрельни. Зачем тогда давать боевые патроны, зачем куда-то посылать?

Ещё наблюдения Владимира Аникина: «Немцы питались в ресторанах, превращаемых на обеденное время в солдатские столовые. Чехи привозили для них свежие овощи, фрукты, свежее мясо, зелень и т.д. … Наши патрули это хорошо видели. Платили ли немцы за это, мы не знали, но питались они против нас много лучше. Мы же в основном кашей и тушёнкой. Борщ - тоже с тушёнкой. Разнообразия и разносолов не было. Но мы приловчились вот что делать. Там у них по полям и лесам бродило довольно много оленей и косуль, которые мало боялись людей. Однажды видели, как остановился немецкий грузовик и офицер, сидевший в кабине, взяв у солдата автомат, подстрелил оленя, которого немецкие солдаты затащили в кузов и уехали. Пример был подан.
Мы просили у немцев патроны и стреляли оленей. Автомат, из которого стреляли, быстро чистился. Если спрашивали, кто завалил, говорили что немцы. Конечно, многие из офицеров догадывались, а может и знали, что стреляли мы, но такой приварок и такие объяснения всех устраивали. Так что поели мы оленины.
Немцы заходили в любые пивнухи, где для них всегда сразу предоставлялся отдельный стол, если даже пивнуха была переполнена. Заказывали пиво, а пиво там было очень хорошее, и выпив, уходили, не платя. У нас денег чешских не было, мы ходили в пивнухи с немцами. 

О немецкой организации дела. Опять же наши патрули, которые торчали в центре города, видели, что каждое утро местный градоначальник, вытянувшись ждал старшего немецкого офицера перед его домом. Тот утром шел к себе в штаб. Иногда давал указания этому градоначальнику, иногда вел его и ещё кого-то к себе в штаб. Т.е. была четкая вертикаль власти, и каждый знал, что он должен делать. Сначала все, что надо немцам, а потом уже своими делами занимайся. Поэтому, в Прагу, конечно, надо было немцев пустить первыми. Во-первых, чехи бы не стали против них сильно выступать и провоцировать. А если бы кто-то дернулся, немцы бы с большим удовольствием объяснили, что этого делать не надо, себе хуже.
Для полицейской миссии немцы идеально подходят. Знают, как оккупировать и что делать с оккупированными. Наша армия к этому мало готова. Воевать — да. Победить – да. А оккупировать и гнуть оккупированных — это не для нас. Так что если бы немцев первых в Прагу пустили, это только бы укрепило дружбу народов.  Всем было бы хорошо. И чехи бы с удовольствием вспоминали сейчас немцев в Праге и их «европейский орднунг».

В ноябре в палатках стало очень холодно. Простужались солдатики. Приезжал старший немец со своим офицером, хорошо говорившим по-русски, и, разговаривая с нашим командиром, сказал, что нельзя жить в палатках. Если он хочет, чтобы все вместе жили и были всегда под рукой, надо занять местную школу. Когда наш командир стал говорить, что где же дети будут учиться, немец ответил, что проблемой обучения местных детей пусть занимаются местные власти, это их дело, а он должен заботиться о своих солдатах. Это всё наш связист, который там присутствовал, рассказал. Но наши всё равно продолжали жить в палатках, многие болели». 

То, что приносило «солдатское» радио, во многом совпадало с виденным им лично. К нашим солдатам чехи относятся плохо, много провокаций, иногда с тяжелыми последствиями для наших солдат, с увечьями и даже гибелью. И благородство наших солдат у них только смех вызывало. А немцев чехи боятся и уважают. Хотя для немцев они второй сорт. Немецкая оккупация им привычна, понятна и т.д. И как бы их кто не гнул и не насиловал, виноваты всё равно во всём «русские».

Лично я слышал аналогичный рассказ от другого участника событий. В одном чешском городе советский танк подъехал к колонке набрать технической воды. У колонки очередь, танкиста не пускают. Он мнется. Подъехал немецкий танк. "Проблемы?" Дал залп по очереди, немец соскочил с танка, ведром набрал воды с кровью: "На!"

Что было на самом деле

Западные левые, российские троцкисты о событиях в ЧССР в 1968 году пишут: «В вышедшей почти полвека назад повести братья Стругацкие, описывая жизнь купающегося в изобилии небольшого западноевропейского курортного городка в будущем (фактически – именно в наши дни), именно так определили психологическое состояние его обитателей, смачно вкушающих плоды прогресса после веков бурной истории. Критиковали фантасты – с мещаноборческих позиций шестидесятнической интеллигенции - Запад, уже стремительно несущийся к «майской революции» 1968 года,

О чем это? В мае много событий произошло, и в Праге, и в Париже, и в городах США… В США молодежное движение было выхолощено сталкиванием в антипрогибиционизм, в сексуальную революцию, в движение хиппи. Во Франции демонстрации шли под лозунгами «Вся власть Советам!» В Чехословакии молодежное движение имело откровенно проамериканский характер под бантиком «социализма с человеческим лицом».

В ФСБ-шной телепередаче на канале «Звезда» о событиях 1968 года утверждается, что, начиная с 1945 года, экономические преобразования в Чехословакии проводились советскими войсками и на советский лад. Комментатор заявил, что преобразования шли, несмотря на отсутствие в стране пролетариата, а пролетариатом назначили крестьян. Хотя перед этим комментатор подчеркнул, что чешские танки были лучшими в мире, во время ВОВ чешская танковая промышленность работала на полную мощность, таким образом, фашисты воевали на чешских танках. То есть, сам комментатор нашел в стране пролетариат.

В той же передаче указывалось, что пражские волнения 1968-го шли под лозунгом «социализма с человеческим лицом». Это, мягко говоря, не совсем так.

Краткая справка.

Уже в ноябре 1967 года в Чехословакии "состоялись студенческие демонстрации с требованием реформы системы образования, а также с антиправительственными и антисоветскими лозунгами; на съезде писателей выявилась оппозиция политике КПЧ, были предъявлены требования об отмене цензуры, осуществлении "либерализации" общественной жизни.

Что такое отмена цензуры – российские школьные учителя познали в полной мере, а либерализацию ощутило на своей шкуре всё население РФ. Ну, а насчет реформы системы образования…

Так или иначе, но следствием студенческих волнений стало обострение конкурентной борьбы внутри руководства КПЧ. Далее, закономерно - в средствах массовой информации Чехословакии стала звучать открытая критика деятельности А. Новотного, являвшегося первым секретарем ЦК КПЧ и президентом Чехословакии.

Еще справка.

В январе 1968 года в Праге состоялся пленум ЦК КПЧ, на котором было принято решение о разделении постов Первого секретаря ЦК КПЧ и Президента ЧССР. 5 января 1968 года первым секретарем ЦК КПЧ был избран А. Дубчек, до этого занимавший пост первого секретаря ЦК КП Словакии, по мнению Новотного – лидер словацких националистов.

Кандидатура А. Дубчека, считавшегося просоветски настроенным, устроила Москву. В Кремле чехословацкого партийного лидера называли не иначе как Александр Степанович, а Брежнев предпочитал называть его Сашей. Тем более что на первой после своего избрания встрече с Брежневым, состоявшейся 30- 31 января в Москве, Дубчек обещал даже не делать радикальных персональных перемещений. Однако он вскоре нарушил свое слово и стал назначать партийных секретарей, заведующих отделами ЦК и министров, не согласуя кандидатуры с Москвой. Для Брежнева такое "неуважение" стало первым тревожным сигналом отхода Дубчека от "коллективной линии социалистического содружества".

В феврале – начале марта 1968 года относительно спокойная ситуация в Чехословакии была нарушена. Этому во многом способствовала фактическая отмена цензуры в прессе. До этого скрытое недовольство существовавшими порядками, накопившееся в обществе, в первую очередь среди интеллигенции, вырвалось наружу. Началась открытая критика стиля и методов работы КПЧ, профсоюзов, органов безопасности и юстиции. Под давлением общественного мнения со своих постов были сняты ряд секретарей ЦК, руководителей профсоюзов, министр внутренних дел и генеральный прокурор. На массовых митингах стали выдвигаться требования отставки А. Новотного с поста президента страны, что и произошло на внеочередном расширенном Пленуме ЦК КПЧ 28 марта. Новым президентом ЧССР стал ветеран антифашистского движения генерал Людвиг Свобода.

На фоне всех этих событий продолжали ухудшаться отношения СССР с Румынией: реальной стала угроза ее выхода из Варшавского договора. Критика, раздававшаяся в чехословацкой прессе в адрес Варшавского договора, вызывала опасения, что и Чехословакия может последовать за Румынией. А это привело бы к фактической ликвидации или, по крайней мере, значительному ослаблению западных границ стран ОВД.

Кризисная ситуация в Чехословакии не осталась без внимания западных структур психологической войны. Страну наводнили иностранные "туристы" и журналисты.

В "Политическом письме Посольства СССР в США об основных направлениях американской пропаганды в связи с событиями в Чехословакии", датированном 3 октября 1968 года и подписанном послом СССР в США А. Добрыниным говорится: "Как показывает анализ высказываний американских официальных лиц – как в публичных выступлениях, так и в беседах с нами и с другими дипломатическими представителями в Вашингтоне, – а также наши наблюдения за деятельностью в эти дни американской прессы, радио, телевидения, американская пропаганда, проводя клеветническую кампанию вокруг Чехословакии, стремится: 1) воздействовать на ход событий в самой Чехословакии, всячески поощряя антисоциалистические силы в ней, оказывая этим силам моральную, политическую поддержку и "мобилизуя" на оказание такой поддержки реакцию, как в США, так и в других капиталистических странах; 2) затруднить проведение Советским Союзом и другими странами Варшавского договора мер по нормализации положения в Чехословакии; 3) поддержать и активизировать антисоциалистические силы в таких странах, как Югославия или Румыния, и различного рода идеологически незрелые и неустойчивые элементы в странах Варшавского Договора, войска которых находятся в Чехословакии; 4) бросить тень на Советский Союз как основную опору антиимпериалистических сил в мире, в глазах прогрессивной общественности западных стран и стран "третьего мира" с целью ослабления советского влияния в этих странах и внешнеполитических позиций СССР в целом; 5)  отвлечь внимание от агрессивной войны США во Вьетнаме и империалистической политики США на Ближнем Востоке, а также в других районах мира".

Далее в письме отмечается: "Характерной чертой этой кампании с организационной стороны является то, что она строилась, особенно в первые дни, на наличии небывало многочисленной группы корреспондентов американской прессы, радио и телевидения в ЧССР как в период, предшествовавший введению союзных войск, так и в последующем. Эти журналисты поставляли обширный печатный, фото- и телевизионный материал, заполнявший в первые дни почти целиком первые полосы газет, обычные и специальные выпуски последних известий радио и телевидения. Можно сказать, что именно этими материалами, подаваемыми в духе сенсации и "драматизма", буквально нагнеталась антисоветская истерия в США. Распространялись слухи об "убийствах", вымыслы о "терроре" и т.п., которые хотя в некоторых случаях и опровергались затем, но, тем не менее, оказывали определенное воздействие на американского обывателя.

На этой основе, с использованием эмоционального воздействия сообщений американских корреспондентов, выступавших в роли "очевидцев в Праге", велась обработка населения и подготовка разного рода "демонстраций", "протестов" в печати и т.п. Одновременно американская пропаганда поставляла материал (и при этом задавала тон) империалистической и проимпериалистической пропаганде в других странах, особенно в странах Азии, Африки и Латинской Америки. Что касается Европы, где, как известно, усердствовали английская, западногерманская и французская пропагандистские службы, то здесь имело место самое тесное "сотрудничество": в США, например, широко перепечатывались "аналитические" статьи В. Зорзы, а европейская буржуазная печать использовала и клеветнические материалы американских телеграфных агентств, газет и радио".

И, наконец: «Обращают на себя также внимание призывы в прессе США к более активному использованию форм и методов психологической войны, в том числе усилению радиовойны с помощью специально созданных на Западе радиостанций, вещающих от имени "чехословацкого подполья".»

В материале под грифом «Совершенно секретно», подготовленном Комитетом радио "Свободная Европа" с названием "Задачи радиостанции "Свободная Европа" 43 страницы, где рассматриваются все вопросы, связанные с идеологическими диверсиями против социалистических стран. Там можно найти все лозунги – это небезынтересно, – которые были позже в полной мере реализованы в Чехословакии в кризисный период 1968-1969 годов". В первой главе документа, в частности, отмечается:

"Главное направление деятельности "Свободной Европы", подчеркивая особые интересы лиц интеллектуального труда, добиться их отхода от марксизма-ленинизма, пошатнуть основы социалистического строя. В этих условиях оппозиционно настроенные элементы получат возможность укрепить свой авторитет, одновременно поставив под сомнение компетентность высших партийных органов. По мере углубления этот процесс приведет к тому, что руководящий политический аппарат будет все более отстраняться от действительного руководства, фактическая власть перейдет к новым центрам, в которых сосредоточится оппозиция. Они должны полностью взять под свой контроль такие группы населения, как писатели, художники, артисты, верующие, техническая интеллигенция и другие. В результате новая элита завоюет доверие масс и вызовет недоверие к партийным органам". Заметим, что этот документ был составлен в 1963 году – году, который французская газета "Франс кюльтюр" назвала "вступлением к пражской весне 1968 года".

Одним из наиболее убедительных свидетельств существования в Чехословакии организованного западными спецслужбами подполья является тот факт, что уже к 8 часам 21 августа, то есть через несколько часов после введения в страну союзных войск, во всех областях Чехословакии начало действовать около полутора десятков нелегальных радиостанций, именовавших себя "свободным, легальным чехословацким радиовещанием".

Подпольные радиостанции были также заранее смонтированы в автомашинах, поездах, устанавливались в бункерах МПВО, на чердаках жилых зданий и частных квартирах, в общественных зданиях. В отдельные дни работало до 30-35 подпольных радиостанций. Оппозиционерам удалось захватить ряд радиопередатчиков, подготовленных для обороны страны, и сеть радиопередатчиков организации Союза сотрудничества с армией.

Более того, все подпольные радиопередатчики были объединены в сложную систему, руководители которой диктовали порядок, сроки и время радиопередач. Не подлежит сомнению, что она создавалась в течение длительного времени, задолго до 21 августа. Так, например, 21-22 августа в эфире появились передачи подпольных радиостанций под разными наименованиями: "Прага", "Градец Кралове", "Ческе-Будеевице", "Брно", "Плзень". 22 августа стали работать передатчики "Братислава", "Чехословакия-1". Двумя днями позже к ним присоединились радиостанции "Южная Морава", "Западная Чехия", "Восточная Словакия", "Южная Чехия" и другие. Как стало известно позже, многие из них осуществляли свою подрывную деятельность с территории ФРГ. 25 августа агентство Рейтер свидетельствовало в своем сообщении: "Пункты радиоконтроля в ФРГ объявили, что в Чехословакии начали действовать 19 более или менее мощных подпольных радиостанций".

Одновременно с ними вышли в эфир заранее подготовленные десятки передвижных подпольных радиопередатчиков, вещавших на коротких и ультракоротких волнах. Вступили в действие также и 4 подпольных канала телевидения. Помимо пропагандистских целей эти подпольные радио- и телеустановки служили наиболее быстрым средством передачи шифрованных и открытых сообщений, координирующих действия подполья, а также передавали на Запад зашифрованные разведывательные данные. Не отказывались они и от откровенной дезинформации. Примерами тому служат передачи подпольной радиостанции "Центральная Словакия". Так, 25 августа она сообщила, что "скоро развернется борьба против советских танков. В Западной Германии готовятся офицеры специальных подразделений, которые готовы в любой момент поддержать чехословацких революционеров". Далее радиостанция призывала чехов "создать такие условия для оккупантов, чтобы каждое дерево, каждый дом, каждый куст стреляли по военнослужащим Советской армии".

Разумеется, население ЧССР принимало эту информацию за чистую монету – как в СССР 80-х – начала 90-х «на ура» принимались лозунги либеральных демократов, как сегодня «на ура» принимают лозунги «за честные выборы». Сегодня правозащитники уверяют, что дома в жилые Волгодонске и Москве взорвала ФСБ. Специально.

Позже, как сообщил 8 сентября западногерманский журнал "Штерн", выяснилось, что "эта ложная информация передавалась не с чешской, а с западногерманской территории, причем возможным источником передачи являлась специальная автомашина бундесвера". И далее журнал отмечал, что события этих дней "предоставили идеальную возможность маневрирования для батальона по ведению психологической войны № 701", расквартированного в Андернахе-на-Рейне. Этот батальон, деятельность и цели которого до недавнего времени считались государственной тайной, выполнял "специальные мероприятия в рамках психологического обеспечения стратегических способов ведения войны".

Поворотным событием в обострении чехословацкого кризиса, ознаменовавшим расцвет "пражской весны", стало опубликование ЦК КПЧ программы реформ под названием "Чехословацкий путь к социализму". Из программы следовало, что чехословацкое партийное руководство готово отказаться от административно-командных методов управления страной и предоставляет свободу действий для средств массовой информации. Возглавил реформаторское движение первый секретарь ЦК КПЧ Дубчек.

Линия Москвы начала постепенно склоняться в сторону разрешения чехословацкого кризиса военными методами. Огромное влияние (если не решающее) на принятие силового решения возникших противоречий оказала позиция других стран социалистического содружества. В специальной справке Международного отдела ЦК КПСС по этому поводу отмечалось, что лидеры ГДР, Польши, Болгарии и в меньшей степени Венгрии "рассматривают чехословацкие события как непосредственную угрозу своим режимам, опасную заразу, способную распространиться на их страны". Руководство ГДР в беседе с советскими официальными лицами высказывало соображения "о целесообразности оказания коллективной помощи со стороны братских партий руководству ЧССР вплоть до применения крайних мер". Первый секретарь ЦК ПОРП В. Гомулка высказался еще категоричнее: "Мы не можем потерять Чехословакию… Не исключена возможность, что за ней мы можем потерять и другие страны, такие как Венгрия и ГДР. Поэтому мы не должны останавливаться даже перед вооруженным вмешательством. Я уже и раньше высказывал мысль и сейчас не вижу другого выхода, как ввести силы Варшавского пакта, в том числе и польские войска, на территорию Чехословакии… Лучше это сделать сейчас, позднее это нам обойдется дороже" (позже польские власти будут ожесточенно препятствовать продвижению советских войск). Аналогичную позицию занимал лидер Болгарии Т. Живков. Венгерское руководство было более осторожным, но, тем не менее, рассматривало ситуацию в Чехословакии как "пролог контрреволюционного мятежа в Венгрии"

Часть войск ОВД уже находилась в ЧССР в виду военных учений. По словам британского исследователя Д. Флойда, "русским удалось протащить армию численностью приблизительно 50 тыс. солдат с самым современным вооружением, притом не допуская предположений, что они вторглись или оккупировали страну".

Вместе с тем необходимо отметить, что и сами чехословацкие лидеры не исключали варианта применения военной силы внутри страны, как со стороны иностранных, так и собственных вооруженных сил. Например, А. Дубчек на заседании Президиума ЦК КПЧ 12 августа заявил: "Если я приду к убеждению, что мы на грани контрреволюции, то сам позову советские войска". Что он позже и сделал, войска ОВД вошли в Чехословакию по просьбе правительства Чехословакии, так что никакого «вторжения» не было. Это западный пропагандистский миф.

Всего же с 21 августа по 20 октября при выполнении боевой задачи погибло 11 военнослужащих ОВД, в том числе один офицер; ранено и травмировано 87 человек, в том числе 19 офицеров. Кроме того, погибло в катастрофах, авариях, при неосторожном обращении с оружием и боевой техникой, в результате других происшествий и умерло от болезней 85 человек. Чехословацкая сторона потеряла 94 человека, 345 граждан было ранено. За время выполнения поставленных задач только двумя дивизиями ВДВ было изъято 6 станковых пулеметов, 95 ручных пулеметов, 436 автоматов, 372 пистолетов-пулеметов, 150 винтовок, 23 гранатомета, 84 050 патронов, 5 радиостанций, 1 радиопередатчик, закрыто (выведено из строя) 9 стационарных радиостанций.

Революции цветные и настоящие

Диссиденты-историки, учившиеся в МГУ в середине 80-х, однажды со зловещими лицами поведали мне, как принимал Брежнев Дубчека: «Ну, что ж ты… надо же было посоветоваться…» На что Брежневу указали, мол, введение войск нанесет непоправимый урон рабочему движению. Брежнев, как излагали далее диссиденты, ответил: «Да на это движение уже давно никто в мире не обращает внимания…»

Видимо, историки позабыли, что во Франции в ту самую «пражскую весну», а вернее, «пражскую зиму» вслед за студентами поднялись рабочие, которые захватывали заводы; на заводе «Сюд Авиасьон» рабочие заперли администраторов в кабинетах, включили по связи «Интернационал» и заставили администраторов его учить, а производство наладили самостоятельно.

Результатом событий 1968 года во Франции стала реализация формулы «40-60-1000»: 40-часовая рабочая неделя, 60-летний пенсионный ценз и МРОТ = 1000 франков. Есть экземпляры, которые всерьез считают, что революцию во Франции устроил Ротшильд, чтобы отомстить Де Голлю за то, что вернул Штатам доллары и забрал золото.

Про какое мещанство пишут левые – неведомо. То ли про требования повысить МРОТ (какое потребительство!), то ли рол жителей Праги, насмотревшихся на западное потребительство, или из всех событий во Франции 1968-го они вынес лозунги анархических отморозков: «Пролетарии всех стран, наслаждайтесь! Никогда не трудись! Будь жесток! Будь реалистом, требуй невозможного! Товары — опиум для народа! Революция, я тебя люблю! Долой абстрактное, да здравствует эфемерное! Алкоголь убивает, прими ЛСД! Всеобщий оргазм! Отоприте двери психушек, тюрем и других факультетов!»

Или волнения в разных странах были вызваны засильем мещанства, поди пойми…

Кретин Стариков, этот путинский жополиз, уверяет, что революцию 1968 года во Франции инициировали США в отместку за обмен Де Голлем долларов на золото. Стариков не в состоянии понять, что революции – это объективный исторический процесс.

Между прочим, президент США Линдон Джонсон был уверен, что студенческие волнения 1968 года, охватившие многие страны мира, являются следствием международного коммунистического заговора. Он приказал ЦРУ тщательно расследовать причины протестов, и 4 сентября директор ЦРУ Ричард Хелмс передал ему доклад «Беспокойная молодежь» (233 страницы), предназначенный только для глаз президента и его советника Уолта Ростоу. Совсем недавно, отмечают СМИ, этот доклад был рассекречен. Проведенное силами аналитиков ЦРУ расследование радикальной политической активности студентов в США, Франции, Германии, Великобритании, Голландии, а также в арабских, африканских и азиатских странах, несмотря на богатую фактуру, разочаровывало отсутствием внятных аналитических выводов.

Эпицентрами радикальных студенческих выступлений стали крупные города США, Западной Европы, Японии: пожары, баррикады, рукопашные столкновения с полицией, «коктейли Молотова», массовые демонстрации.

Вопреки ожиданиям Джонсона, никаких убедительных доказательств «контроля, манипуляции, спонсирования или финансовой помощи студентам-диссидентам со стороны коммунистических правительств обнаружено не было». Более того, Хелмс подчеркивал, что диссиденты с подозрением относятся к «неандертальскому руководству большинства коммунистических партий, в том числе компартии США». Доклад оставил президента в недоумении, поскольку признавал, что в ходе расследования не удалось найти мотивы и направленность всемирного протестного движения.

На самом деле «бунт против запретов», «против патернализма», якобы исключительно анархический бунт требовавшего свободы разума – лишь пена на воде. Американские СМИ лукавят. Если во Франции студенты были толчком к активности рабочих, то в Италии конца 60-х действовали озлобленные голодные рабочие Юга, которые создали на предприятиях Советы и поставили администрации предприятий под жесткий финансовый контроль. СМИ забыли упомянуть, что именно на путь «свободы от запретов» североамериканское молодежное движение толкнуло ЦРУ, с участием таких его сотрудников, как Герберт Маркузе. Ну, еще Мунье, Адорно…

Что до потребительства, «вещизма» - его в СССР было не меньше, чем на Западе, и критиковали его все, кто мог, и писатели (Анчаров), и психологи (Евг. Богат)…

Рабочий из СПб Евгений Алаторцев пишет: «Был в Праге. В первый день на Вацлавской площади попал на митинг. Вегетарианцы! Еще одни участники будущих майданов. Сразу вспомнилось нападение на лавку "Страшный сон вегана" в СПб. Ходят  с плакатами "Я никого не ем". Рядом полиция.
В городе видел две листовки анархистов. Местных газет всего несколько штук. И те, как я понял, не партийные. Иностранные - любые: американские, немецкие, АиФ.
Был в музее чешской армии. 50% экспозиции - гитлеровцы. Есть "Майн кампф". Есть вся верхушка нацистов. Среди них Рэм. Наших экспонатов очень мало. Фото Сталина с союзниками. И еще по мелочи. После гитлеровцев идут американцы, где-то 35% от всего материала. На улице стоит наш танк, а во дворе американский военный хаммер с пустынным камуфляжем.
Когда у них был «социализм», минимальная оплата была 250 руб. на наши. Уборщица- 300. Водитель автобуса – 1000 рублей, экскурсовод рассказал. 
На станции метро Панкрац в подземном переходе висит плакат: одна половина – 1968 г., советский танк, на нем молодые солдаты, рядом вопят чехи. Вторая половина цветная: самоходка, на ней ополченцы. Когда присмотришься -  взрослые люди под 50. Прохожие идут мимо. Только когда я фотографировал, один стал разглядывать плакат и меня заодно».

Материал подготовил Борис Ихлов, 13.10.2016