Тут коммари немножко поднял вопрос по поводу очередного воя о "миллионах изнасилованных немок" - теперь банановый и в Австрии. И я вспомнил, что недели три назад полистывал немного и даже сфоткал пару страниц из книги: Мириам Гебхардт. Когда пришли солдаты. Изнасилования немецких женщин во Второй мировой войне.

Подробного пересказа выводов не будет, книжки у меня нет. Но пару выводов я сделаю. Из этой книжки я понял, что тему изнасилований по обе стороны границы предпочитали не педалировать. Во-первых, потому что тогда бы встал вопрос об участии в этом союзников, а во-вторых, тогда бы немецкая нация получила бы унизительный облик жертвы, чего тогда не хотели большинство немцев и общественно-политических сил. Даже сейчас женщины боятся признаваться в изнасиловании, потому что женщины консервативный тупой обыватель любит выдавать за чуть ли не виновницу этого. Ведь изнасилование считается в патриархальном обществе табуированной и неприличной темой, а женщина - подчиненным существом. Вот именно так и было в Германии. По этой причине резкой критике подверглась вышедшая в 1954 г. анонимная книга "Женщина в Берлине" бывшей нацистской пропагандистски Марты Хиллерс, к тому времени уже жившей в Швейцарии. Это дневник берлинки, вышедший на английском в Великобритании и США стараниями ее знакомого-журналиста (тоже бывшего пропаг​****на), в котором описывались личные впечатления военного времени. В том числе о том, как авторшу несколько раз подряд изнасиловали, из-за чего она вынужденно стала любовницей старшего лейтенанта СССР, а потом и майора.

На негативную оценку повлияли весьма спорные оценки военных реалий, явно преувеличенные слухи и нарушение традиционных для немецкой морали стереотипов - тем более, что Марта успела за время якшания с нацистами во многом отойти от умеренно-консервативных традиций немецкого общества. Были даже требования проверить достоверность этого дневника - оно и понятно, когда авторшу насилуют несколько раз подряд на протяжении десяти страниц, возникают сомнения в подлинности. В итоге она отказывалась ее выпускать вновь, и книгу переиздали аж в 2003 г. Проверка показала частичную подлинность. Основой книги были подлинные машинописные записи, которые "олитературили" в форму монолога. Но при этом большинство текста составляют позднейшие вставки, видимо, аж начала 50-х, в которых авторша а) пыталась изобразить себя отдаленной от нацизма б) тщилась изобразить всех немок пострадавшими женщинами, а не продажными шлюхами. Хотя по сути, как назвать женщину, которая ради обеспечения безопасности становится официальной любовницей победителя оккупационной армии, причем даже тогда, когда риск изнасилований резко снизился? А так с Хиллерс и было! Только не говорите мне, что бывшая журналистка в Москве, хорошо знавшая русский язык и даже в свое время рекомендованная в члены компартии ЦК КПГ - не могла найти защиту иначе. Но все равно, дневник, уже вошедший в традицию пропаганды о миллионах изнасилованных немок, получил широкую популярность и сформировал все шаблоны на тему советских изнасилований. Даже киношку на его основе в Германии сняли, говорят, сильно перевравшую текст.

Это было замечание относительно того, почему не говорили об изнасилованиях. Что касаемо распространенности, то этот вопрос в книге не затрагивается, но у меня создалось впечатление, что масштабы изнасилований в западной зоне (а скорее всего и восточной) позволяли считать это печальным, но невыдающимся эпизодом, вполне соответствующим и "мирному" времени. Настолько, что консервативная часть общества старалась об этом вообще подробно не говорить. То есть, изнасилований было достаточно немного, чтобы их можно было проигнорировать в общественной памяти, пока об этом не появилась охота поговорить уже когда целые поколения стали отделять человечество от войны.

Из этого я твердо решил, что разговоры о изнасилованиях немок, которые куча разношерстных солдат проводит буквально каждый день - явная чушь и вряд ли могла быть даже в густонаселенном многомиллионном Берлине, а уж в провинции и подавно.

Ну, а теперь несколько цитат для привлечения внимания. Особенно внимание на поведение американцев в занятом городе - если захотеть, на его основе можно нарисовать апокалиптическую картину ничуть не хуже, чем в нацистских агитках.

Город Мосбург-ан-дер-Изар находится в 45 километрах к северо-востоку от Мюнхена, неподалеку от мюнхенского аэропорта расположенного в местности Эрдингер Моос. В 1945 г. население этого городка насчитывало 10 000 человек. Его символом являются возвышающиеся над городом башни двух соборов. На окраине городка находился большой лагерь с 200 000 военнопленных всех наций В начале марта 1945 г. из лагеря в Верхней Силезии сюда перевели еще несколько тысяч английских и американских офицеров. Говорят, что офицерам пришлось пройти пешком 70 километров, таща на своих спинах ослабевший немецкий конвой, который уже был не в силах идти самостоятельно.

За шесть дней до конца войны мэр Мосбурга Герман Мюллер, занимавший свою должность с 1933 г., принял решение сдать город без боя. 29 апреля 1945 г. в город пришли представители американцев для ведения переговоров. Поначалу все шло хорошо. Командующий войсками и мэр быстро пришли к соглашению и договорились о капитуляции. Однако на следующий день, в воскресенье, члены СС начали возводить укрепления. Один американский офицер возмутился: «Так вот какое оно, честное слово немецкого офицера». Американские танки стали медленно надвигаться на город.

В 10.15 началась битва за Мосбург. Эсэсовцы были вынуждены отступить перед превосходящими силами и перейти по мосту через реку Ампер. Жители прятались в подвалах. Взрывались гранаты. Обстреляна была даже одна из церковных башен. Вспыхнул пожар. На площади Кирхплатц началось сражение. В дом священника вошли первые американские солдаты. На площади перед собором собралось много танков. Вдали еще шли бои. Эсэсовцы отступили на другой берег Изара и взорвали мост. Часть солдат спряталась в домах. Позднее стало известно, что двое подростков из Гитлерюгенда стреляли по американским танкам из револьверов.

Что же так разозлило американских военных: бессмысленная борьба немцев против неизбежного или то, что в лагере находилось 40 000 военнопленных, в том числе много граждан США? Как бы то ни было, американцы начали грабить город с особой жестокостью. Если двери домов не удавалось открыть сразу, их без раздумий вышибали. Дома грабили полностью от подвала до чердака, причем забирали не только продукты, но и все, что можно было запихнуть в постельное белье, использовавшееся вместо мешков. Вещи покидали своих владельцев на телегах: ящики яиц, головки сыре из молочного магазина, кровати, матрасы, стеганые одеяла, стеклянные консервные банки, сковородки и многое другое. Американские солдаты радостно тащили на спине тяжелую ношу, и в поясе у них висели тушки домашних птиц. В одном из погребов было обнаружено 80 000 литров вина. Американцы уносили его в ваннах, чанах, молочных бидонах и ведрах. Разграбление города продолжалось восемь дней. Однако на этом все не закончилось.

В понедельник, в первый же день завоевания города, до городского священника Мосбурга Алоиса Шимля доходят первые сообщения об изнасилованиях. Если в домах, в которые врывались американцы, были мужчины, то их прогоняли, угрожая ножом или револьвером. Один или двое сообщников стояли на страже. Несколько девушек выпрыгнули со второго этажа на улицу и, получив повреждения, остались лежать на земле; некоторые спрятались в доме священника, где один из залов стал убежищем для населения.

Военное командование приказало на дверях каждого дома вывесить список всех жильцов с указанием возраста. «Легко можно себе представить последствия этого распоряжения. Семнадцать девушек и женщин, один или несколько раз изнасилованных неграми, были доставлены в больницу; некоторые женщины и девушки пришли к врачу в приемные часы. В соседней деревне Фолькмансдорф черные американцы также изнасиловали одну женщину», - пишет священник.

Его сильно потрясла судьба одной служанки. Ее изнасиловал белый американский солдат, на котором была стальная каска. Она и до изнасилования была меланхолична, а через несколько дней после него у девушки стала развиваться паранойя, особенно если она видела стальную каску. Девушку приютил священник. Казалось, что ее психическое состояние улучшилось, и она хотела вернуться домой. Через несколько дней девушка попыталась выброситься с третьего этажа своего дома. Ее доставили в больницу и поместили в «комнату для умалишенных», как это тогда называлось. Через две недели ее выпустили, но другие пациентки присматривали за ней. Однажды днем девушка увидела, как три американских солдата в касках входят в здание больницы. В панике она вбежала на четвертый этаж, бросилась вниз, ударилась головой о мостовую и осталась лежать без сознания, истекая кровью. Американский военный врач осмотрел пострадавшую и обнаружил перелом черепа... (С. 86-87).

Прежде чем отклонить отчеты священников как необъективные источники, мы должны помнить, что их точка зрения не была дня того времени чем-то нетипичным. Мы увидим, что духовенство верхней Баварии транслировало мнение, которое еще долго преобладало в послевоенное время. В целом их точка зрения на события была такой же. как и у остального населения, разве что более категоричной, им казалось, что они могут четко провести черту между изнасилованиями, в которых женщины были сами виноваты, и изнасилованиями, в которых женщины виновны не были, большинство составителей отчетов, оценивая нападения, морально осуждают женщин. Типичное утверждение: «К сожалению, необходимо сообщить еще о трех актах насилия над девушками и женщинами. В двух случаях очевидно, что виновны были сами женщины, но также пострадала очень хорошая девушка из приличной крестьянской семьи».

В аморальном поведении подозревали в основном беженцев («самыми страстными любительницами танцев считаются банатские швабки»), эвакуированные, горожанки, а также женщины, служившие во вспомогательном корпусе вермахта, последние не соответствовали бюргерскому образу приличной женщины. Изнасилования женщин, относившихся к этим группам, считались небольшим грехом, а иногда и вовсе нигде не регистрировались. Некоторые авторы отчетов даже изображали все так, что будто, наоборот, женщины представляют собой угрозу мужчинам. В коммуне Грисштетт деканата Вассербург нашли приют сорок женщин со своими незаконнорожденными детьми. Еще многих немок ждала подобная судьба - получить клеймо «асоциальных» или «распущенных». Священник Якоб Кристаллер считает, что такие женщины «своим дерзким и навязчивым существом угрожают морали американских солдат».

В глазах многих священников дурной славой пользовались и другие группы жертв национал-социализма. Нельзя отрицать, что мелкое воровство продуктов питания, совершавшееся освобожденными узниками, эвакуированными жителями и беженцами, действительно представляло собой проблему (наряду с преступлениями против собственности, совершавшимися местными жителями). Тем не менее сегодня кажется странным, что большинство духовенства оказалось достаточно равнодушным к евреям и другим группам, подвергавшимся преследованиям или побывавшим в рабстве. Их судьба обычно вызывала на сочувствие, а раздражение и ярость, если эти люди вели себя не так, как полагается. Социальные группы, бывшие в нацистском обществе маргинальными, даже после войны не воспринимались частью коллектива, поэтому им никто не сочувствовал.

Виноваты бессовестные женщины

Как уже говорилось, в целом я считаю, что актов сексуального насилия в архиепархии Мюнхена и Фрайзинга было гораздо больше. Между строк отчетов легко читается, что католические священники старались умалить серьезность событий или даже списать вину на самих женщин. Священникам казалось, что они способны различать «моральное» и «аморальное», добровольный и недобровольный секс. Например, священник Йозеф Форстер из коммуны Айхенрид не находил ничего предосудительного в том, что во время войны его прихожанки попадали в тюрьму за связь с французскими военнопленными. На его взгляд, гораздо хуже было то, что сейчас, после окончания войны, женщины «предлагают себя американцам» без каких бы то ни было последствий.

Прибегать к современному пониманию сексуального насилия для оценки событий того времени было бы анахронизмом. Тем не менее возникает вопрос, что же имел в виду священник из коммуны Шелленберг в окрестностях Зальцбурга: «Серьезные домогательства женщин имели место только в двух или трех семьях». Из-под пера священника Йозефа Грубера коммуны Тауфкирхен-ан-дер-Фильс вышел забавный, но примечательный ляп: «Мирное население не пострадало, никто не был убит. Однако в начале мая значительно пострадала мораль, в основном по вине солдат-негров - несколько девушек и женщин (8 тяжелых случаев) были изнасилованы». Изнасилования по меркам того времени и в самом деле не воспринимались как нанесение ущерба. С точки зрения священников в коммуне Тауфкирхен более всего пострадала мораль. (С. 93-94)


Кстати, судя по редкой статистике в книге, изнасилования "черных" американцев происходили ничуть не чаще, чем у "белых", т.е. афроамериканцы от остальных категорий американской армии ничем не отличались. Другое дело, что современники их чаще выделяли по понятным причинам.

https://voencomuezd.livejournal.com/1657750.html