Отправляет email-рассылки с помощью сервиса Sendsay
Открытая группа
5164 участника
Администратор Людмила Нест
Модератор Веб Рассказ
Модератор afix

Активные участники:


←  Предыдущая тема Все темы Следующая тема →

Сибирские рассказы.

На изображении картина художника Леднева Александра Алексеевича.

* * *

МОРСКИЕ ПЕСНИ

Мы вместе служили на Тихом океане и вместе приехали в Братск. Еще в вагоне Васька положил руку на столик и сказал:

— Братва, впереди гражданка. Дел много, давайте, чтобы поначалу без девчонок! Толик, Федор, договорились?

— Договорились, — сказал Толик и вздохнул. Я ничего не сказал.

Еще привезли мы проигрыватель с пластинками. Пятнадцать черных блестящих кружков с морскими песнями. Когда вечерами в других комнатах общежития «гоняли» Шульженко, и еще эту: «До чего ж ты хороша, сероглазая…», и другие разные, мы включали на полную мощность наши морские. 

У нас были разные: «Плещет волна штормовая», «Тот, кто рожден был у моря» и еще одна долгоиграющая на итальянском языке. Там под гитару тенор очень приятно выводил все время: «А морэ! А морэ!» А в другой песне — «Бела морэ!», что очень было похоже на Белое море.

Васька, длинный, драчливый, очень беспокойный вообще, обычно замолкал, слушал и неожиданно выводил:

— Это вам не то, что какие-то глаза! Море! Умный все-таки народ итальянцы!

* * *

Эта тема озвучена мной в видео, текст ниже:

Ссылка на видео: https://youtu.be/6dxC987xOIE

* * *

Толик никогда не спорил. Он был спокоен и голубоглаз. И где-то внутри носил, никому не мешая, свое лирическое спокойствие. Впрочем, мы с Васькой давно подозревали, что он потихоньку влюблен. За такими флегматиками только следи…

Иногда мы ходили на танцы, которые устраивались в красном уголке третьего общежития. Мы надевали ботиночки, суконные брюки, а Васька свою кепку. Пройти по Братску так, словно ты только сошел с корабля, поблескивая «корочками» и делая вид, что сорокаградусный мороз совсем не «так уж», считалось у нас шиком. А тут девушки из «третьего» пригласили нас на Новый год.

Здесь-то сомнения наши подтвердились вполне. Толик танцевал весь вечер с одной и ни черта не видел вокруг, так как глазел на нее во всю голубизну своих телячьих глаз. Потом они вообще отгребли в неизвестном направлении.

— Ясно. Мальчик пузыри пускает… — процедил Васька и добавил: — Я знаю, эта красавица из десятой комнаты. Пойду воспитывать мальчика!

И он исчез. Я ждал целый час, пока Васька его воспитает, не дождался и побрел в десятую комнату. Там было три девушки. С одной из них сидел Толик, с другой сам Васька, — видимо, здесь у него воспитывалось легче. Третья, маленькая, интересная девушка, весело пригласила меня:

— Пожалуйста, к нам за стол!

— Кто же это пузыри пускает? — спросил я Ваську.

Я ушел к себе в общежитие и лег спать. Я слышал, как пришел Толик и стал заводить пластинки. Наши морские песни. «А морэ… морэ!» — пел итальянец. Толик слушал и чего-то посмеивался. Потом, громко пристукивая заледеневшими ботинками, вернулся Васька. Толик что-то сказал ему, и оба начали хохотать на все общежитие. Я сел в постели.

— Хо-хо! — орал Васька.

«А морэ… А морэ…» — пел на всю комнату тенор.

— Чего орете? — спросил я.

Толик показал на пластинку и полюбопытствовал:

— О море поет?

— Да, а что?

— Дураки мы, — сказал Толик. — Девушки сказали, что по-итальянски «аморэ» — любовь.

— «Бела морэ» — прекрасная любовь, — подтвердил, ухмыляясь, Васька. — А черненькая тебе привет передавала…

«Аморэ», — пел тенор, обманувший нас. Но лица у ребят были такие, словно он пел о море. И я подумал, что мне почему-то тоже приятно слушать эту песню, тем более, что черненькая — мне привет…

Мы сидели втроем и слушали. И казалось, что нашему зрению открывается новое, удивительное море, куда нам еще только придется плыть.

— Умный все-таки народ — итальянцы, — сказал Васька.

НА СОБРАНИИ

В таежном городке Кежме идет собрание. Принимается в комсомол Лятошкин, с сорок пятого года рождения. Я пытаюсь рассмотреть незнакомого мне Лятошкина, который родился в тот год, когда я вступал в комсомол.

Выходит мальчик, стесняясь и своей походки, и своего вида, и своих рук.

— Смутили человека!.. — кричат из зала.

— Не обижайте мальчика!

Секретарь говорит негромко:

— Ничего, ничего, смотри туда, не стесняйся! У нас все ребята хорошие. — И к залу: — Какие будут вопросы?

— Пусть расскажет о себе.

Мальчик говорит тихо-тихо: окончил семь классов и приехал.

— И все?

— Все.

— Охо-хо!

— Тише вы! Где ты раньше работал?

— Я не работал, я ехал.

— Тьфу, черт, плюнул раз — и биография готова!

— Пусть рекомендующие скажут, за что рекомендуют.

Где-то в глубине зала встает рослый парень и, покрывая шум, говорит:

— Ехали вместе в поезде…

— Ну и что, что ехали? — спрашивают его.

— А вы не перебивайте и узнаете! Вот пристал к нам по дороге этот человек. Комсомольской путевки, как у нас, у него нет. Но посмотрели — маленький, а тоже к настоящей жизни стремится. Хочет город начинать в тайге. Ну, и решили взять. Работает у меня в бригаде, и живем мы вместе. Неплохой товарищ. Теперь ясно?

— У кого есть еще вопросы? — спрашивает секретарь и тихо добавляет: — Встань прямей, не бойся. Эй, тише, тише, ребята!

Он стоит, принимаемый, в костюмчике, в сапогах. Смотрит в зал.

Вот так же стоял я перед товарищами. Детдомовец, прошедший годы войны. Меня спросили:

— Расскажи биографию! На фронте не был?

И мне почему-то было неудобно, что мне четырнадцать лет, а я не был на фронте. А за столом президиума сидит мальчик с медалью «За отвагу».

— Как ты относишься к Черчиллю? — спросили меня.

Как я относился к Черчиллю? Я ненавидел его. Потому, что только кончилась война, я еще не знал, где мой отец, а мир потрясли дикие слова, призывающие к новой войне.

Так же, как на этого мальчика, смотрели на меня в упор. А на моих ногах были галоши. Нет, не ботинки с галошами, а просто галоши с подложенной ватой. Другой обуви не было.

— Стой прямо, не бойся! — сказала мне секретарь Демченко. Это ее подпись начинала мой билет. А дальше шли пустые страницы. Каждая страничка — год, и мне казалось, что эти страницы никогда не могут кончиться! А я работал, да работал, да служил, и опять работал. И ставились да ставились разные другие подписи. Ох, сколько их было, разных комсоргов!

И вдруг оказалось, что возраст мой уже не комсомольский. 

В Советском районе Москвы совсем юная комсомолочка взяла в руки принесенный билет и сказала, охнув:

— И не жалко?.. Не жалко вам такое отдавать? Какой долгий билет!..

А ведь все началось тогда, в сорок пятом, когда вот он, Лятошкин, только родился.

— Кто «за»? — спросила тогда Демченко.

А я глядел в зал и прятал дрожащие руки за спину. Мне казалось, что они меня не поймут, что они не возьмут меня с собой…

— Кто «за»? — спросил секретарь, и прошлое мое вдруг растаяло. Мальчик стоял и прятал руки за спиной.

— Единогласно, — сказал секретарь.

ПРОТОКОЛЫ ЖИЗНИ

Телефон. Горком комсомола в милицию:

— Алло! Алексей Иваныч! Это я, Чуприн. Тут у нас очередной беглец из Москвы… Да, у меня на них целая папка уже заведена. Что? Не говорите, превратился в отдел по детоустройству. Этот бежал от родителей. Наверное, опять какая-нибудь семейная трагедия… Да, частая причина. Фамилия его Прялкин, звать Юрий. Такой маленький, пришел сегодня, сел — молчит. Я подумал было, что из местных школьников, оказывается, ехал к дружку на строительство, не нашел. Так учтите, мы будем устраивать.

Телефон. Горком комсомола на строительство:

— Мне секретаря. Николай, ты? Чуприн говорит. Надо, понимаешь, помочь. У парня ни денег… Ничего. Я дал свою пятерку. Нажми на кадры, они ни в какую не хотят брать. Понимаешь, пропадет человек, только упусти его… Договорились?

Телеграмма. Москва. Прялкиной Марии:

«Срочно телеграфируйте согласие родителей на проживание в Братске Юрия зпт в противном случае последний будет выслан горкомом ЧУПРИН».

Телеграмма. Братск. Горком комсомола:

«Юрий бросил школу зпт убежал из дому зпт подали на розыск просим помочь вернуть домой тчк отправьте сообщите число поезд вагон благодарные вам ПРЯЛКИНЫ».

Телефон. Горком комсомола На строительство:

— Николай, здравствуй. Как у вас Прялкин? Не работает? Почему? Ах, не улажено с жильем? Ладно, это мы сделаем. Вот тут из дома телеграмма. Требуют его. Да. Но ты пока не беспокой, если надо… Ну, пока.

Телеграмма. Братск. Горком комсомола:

«Почему молчите где Юрий Прялкин что с ним зпт КАКИЕ приняты меры тчк он пропускает школу помогите вернуть зпт свяжитесь с милицией родители ПРЯЛКИНЫ».

Телефон. Горком комсомола на строительство:

— Вот такое дело, Юра. Что? Как, не хочешь домой? Понравилось здесь? Ну, милый, мало ли что… Я ж тебе прочел телеграмму: «помогите вернуть». Вот, братцы, в какое положение вы нас ставите. Отпусти тебя, ты ведь сбежишь? А сопровождающих у нас нет. Ладно. Работается-то хорошо? И друзья уже есть? Поселили-то где тебя, в палатке? Хорошо. Ну-ну, а родителям ты все-таки напиши.

Телеграмма. Москва. Прялкиной Марии:

«Юрий выезда отказался настоящем трудоустроен зпт его адрес Братск-8 отдел кадров тчк милиция нами проинформирована горкомол ЧУПРИН».

Это были отрывки из цикла - Сибирские новеллы, из сборника Сибирский Рассказ, который издан в Новосибирске.

Автор Анатолий Приставкин:

ИСТОЧНИК 

* * *

Анатолий Игнатьевич Приставкин - знаменитый русский, советский писатель. 

Самое известное его произведение - «Ночевала тучка золотая», экранизирована повесть в 1989 году.

Действие автобиографической повести «Ночевала тучка золотая» происходит в 1944 году, через считанные месяцы после депортации чеченцев и ингушей. 

Братья-близнецы Колька и Сашка Кузьмины («Кузьмёныши»), росшие в детском доме подмосковного Томилина, решают присоединиться к трудовой колонии, отправленной на заселение освободившихся после депортации кавказских земель.

Прибыв в Чечню, колония обустраивается в свободном здании, пытается начать трудовую, хозяйственную и учебную жизнь. 

Местное население даёт понять, что их держат в страхе неведомые и вездесущие «чеченцы». Колония дважды подвергается нападению: один раз был поджог и нападение на воспитательницу (неудачное), другой - взрыв машины и обстрел.

Ребята обдумывают план побега, несколько раз уходят из колонии.

Вернувшись после более чем недельной жизни у Регины Петровны, находят колонию полностью сожжённой, разграбленной, без единого жителя. Повернув обратно, колонисты подвергаются нападению всадников-чеченцев; братья разбегаются, Колька прячется в кукурузном поле. 

Утром он приходит в станицу и находит повешенный на забор труп Сашки...

Через короткий промежуток времени Колька встречает чеченского мальчика, который спасает его, помогает и становится ему братом.

* * *

На этом всё, всего хорошего, читайте книги - с ними интересней жить!

Юрий Шатохин, канал Веб Рассказ, Новосибирск.

До свидания.

Вступите в группу, и вы сможете просматривать изображения в полном размере

Это интересно
0

05.05.2024
Пожаловаться Просмотров: 211  
←  Предыдущая тема Все темы Следующая тема →


Комментарии временно отключены