Галина Фан Бонн-Дригайло    

"Что для русского здорОво,
 то для немца карачун!"

П.А.Вяземский,1854 год.
«Масленица на чужой стороне».


                Ганс только что пересёк  немецко-польскую границу; путь ему предстоял не близкий, до Львова. И чем дальше он продвигался на Восток, тем сильнее переживал и даже боялся неизвестности. Шутка ли: впервые в жизни покинул любимую Элку, родных пятерых детей  и столько же приёмных. И само собой, родину,  самую отличную и надёжную страну на свете Германию. Он злился на мягкость своего  характера, обзывал себя «яйцом всмятку» и в мыслях возмущался спутницей, сидящей справа, на чём свет стоит: «Майн Готт! И зачем только я согласился её уважить? Да и какая она родственница? По сути никто, приезжая иностранка, притом, русская, а я должен рисковать своим здоровьем, а, возможно, даже жизнью. И её пятьсот дойче марок в моём бюджете погоды не сделают. А почему сама не садится за руль? Да потому, что нет опыта вождения, права то получены нечестным путём. Сама хвалилась, как в России подкупила шефа  фаршуле (школы вождения) приёмником «Шарп» за девяносто девять дойче марок. Нэ-нэ, нэ-нэ,  –  только и произнёс вслух  Ганс, покачивая головой из стороны в сторону, как бодливая корова. Так необдуманно всё оставить без предварительного плана действий было не в его характере и не в духе немецкого менталитета.

                А русская Катюша наоборот пребывала в сладостном предвкушении встречи с сыном, везла ему в подарок какую-никакую, но всё же импортную тачку, доставшуюся ей бесплатно. Машина приехала на атомобильную свалку сдаваться.  От нечего делать она спросила обладателя собственности:
— Сколько будет стоить?
— Да нисколько, ради бога, забирайте. За утилизацию сто пятьдесят марок не придётся платить.
С радостью современными моющими средствами оттёрла пятна в салоне, прошла техосмотр и вот уж "Фордик" готов к эксплуатации. Сын с молодой женой и дружком  его ждут-не дождутся на львовской границе.

                Только что она, применив смекалку, сумела без очереди проскочить немецко-польский рубеж, спросив у полицейского:
— В чём  причина шестикилометровой очереди?
— Суббота, все едут в Польшу отовариваться и заправиться подешевле бензином на приграничном базаре.
— Пожалуйста, войдите в наше положение, мы едем в Сибирь на похороны. Будьте добры, обеспечьте нам безопасность по встречной полосе движения, –  попросила она нежно-жалобно полицейского и тут же чёрным фломастером на картонке написала крупно: «НА ПОХОРОНЫ. В СИБИРЬ». На немецком и на русском. Высунула руку с нею в люк. Проскочило, слава Богу!

                Хитренькая уловка, перенятая у своего сына, так легко удалась! Но бывает ведь и вынужденная ложь. Как в данном случае. А сколько их, схожих случаев, было на пограничных переходах, не счесть: и беременной, и больной приходилось притворяться. А однажды, возвращаясь в Германию через львовскую границу и видя несусветную очередь, приказала мужу вынуть челюсть, откинуть до конца сидение, и сыграть роль больного. Он, прирожденный артист, президент карнавального клуба, классно справился с задачей, всю жизнь на сцене байки карнавалистам рассказывает. Довольная, и даже гордая своей находчивостью,  Катюша ехала и сама с собою улыбалась, напевая "Расцветали яблони и груши".   

                Это сильно нервировало Ганса. Его возмущению не было предела, думал: как она могла заставить его на границе выехать на встречку, хотя и с разрешения полицейского. В жизни ни разу ничего и никогда не нарушал, двадцать пять лет за рулём, а тут «додумался» до такого безобразия. Нэ-нэ, нэ-нэ… не доведёт она до добра главу нашего большого семейства Фридхельма. «Ньежная, милая, очйень красивая», он уже поёт на русском. Но чует моё сердце, как бы, она не шпионка КГБ… Черезсчур разбитная: всё подряд фотографирует да на камеру снимает.  Приехала с неплохим языком, дала объявление в газете: «Хочу познакомиться с интеллигентным приятным человеком. Желательно с ребёнком». Вот он, старый пень, и клюнул, нас у него семеро плюс двадцать четыре внука.
 
                Да, кто из нормальных немцев женится на иностранках? Идиоты или неполноценные. Иностранка, она для удовольствия, а не для брака,  –  всем известная истина. Ходит на красный светофор, а чтобы сократить путь, без зазрения совести может шагать по газону, бегает по эскалаторам, у неё многим подобным плохим вещам батя научился. Весёлый, добродушный кэрл (бравый мужичок) втюрился с первого взгляда: «Дорогие сыновья и зятья, простите, что прошло лишь полгода после смерти мамы, но если я на ней не женюсь,  то придётся бедной возвращаться в дикую страну, где по улицам разгуливают медведи в сорокаградусные морозы. Кто за наше бракосочетание, прошу голосовать? Вот так. Решение принято единогласно».

                Катюша в свою очередь, думала о  Гансе не лучше: какой тупой трус, и  к тому же, предатель! На базаре в Польше втихаря смылся, хотел домой в Фатэрланд вернуться. Потом оправдывался, пойманный с поличным у дверей такси: «Я жене звонил, рассказывал какие красивые и дешёвые здесь детские вещи». Мужик называется, глава семейства, ни одного дня в жизни не работал, –  возмущалась про себя русская попутчица. Машина заглохнет, аккумулятор разрядится –  вызывает АДАС, ни фига ни в чём не соображает, да ещё и гордится тем, что он фэрнюнфтигэ (прилежный) гражданин, не делающий блёдзинн (глупостей). А что он, конкретно, делает? Способен лишь мусор на кухне по контейнерам рассортировать. Не пьёт, не курит, драться не умеет, живёт по правилам, не нарушая ни одного параграфа. Снять кошку с дерева полицию вызывает.  Ветку с дерева не сломит без письменного разрешения домоуправа. В экстренной ситуации –  абсолютный ноль. А неве-е-ежество так и прёт! Рассказывает, как накануне парился в сауне со своей пышкой  ХХХЭLкой и, гордый её округлостями, хвалится Катюше:
— Вот жил бы неподалёку Рубенс, обязательно б мою жену нарисовал.
— ???
— Я уверен на сто процентов! Да ещё бы неплохо заплатил, я слышал натурщицам идёт почасовая оплата, я бы был не против. Пусть лежит позирует, отдыхает от забот, а денежка капает…
— Ты какого Рубенса имеешь в виду?
— А ты что, не знаешь? Этого, из банды Шиллера и Гётэ. Весёлые кэрлы,  и книжки пишут, и рисуют, как ты.
— Случайно, с ними не знаком?
— Ты что, они же не из  Эссена.
— А откуда?
— Из-под Дуйсбурга, кажется. Километров  сто от нас.
— Уверен, что они все трое там проживают?
— Не совсем. По-моему, Гёте недавно ложку отдал (умер).
Стыдоба! Темень непролазная, и он не один такой. Ужас! Дома, на Родине, близко на одном поле бы не села, а тут приходится общаться. На что только не идут женщины ради «светлого будущего» своих детей. Но возможно ли оно, когда в мире чёрт знает что творится…

                А в понятии  Ганса она есть ужасный экземпляр нетолерантного, жестокого социализма! В русском посольстве значится замужней, а по документам холостая. Это как понимать, а? Нэ-нэ, нэ-нэ... Втюрился батя по самые… звонил в канцелярию президента Хельмута Коля, надоедал: «Хочу охотно жениться на русской женщине, но в её посольство идут ложные сведения, якобы, она замужем». Приставал до тех пор, пока не посоветовли поклясться перед священником, он, мол, справку выпишет. Церковь –  напротив, пришлось обжору-пастора приглашать на обед. А какое он имеет право в своём католическом заведении её клятвам верить и справки выдавать? Она же вообще не католичка… Нэ-нэ,  хлебнёт ещё с ней батя  по полной. А что?  Каких только трагических случаев не бывает с молодыми жёнами, одна дала пожилому мужу виагру, другая ещё что-то. Да от одного красного супа, как его, там называют, БОРШЧ, можно  на тот свет отправиться. Бр-р-р-р. Армэ  фатэр, ротэ зуппэ, гуркэн, томатэн. Томатэн, гуркэн, ротэ зуппэ (бедный батя, красный суп, огурцы, помидоры. Помидоры, огурцы, красный суп)… Их пельмени, ещё куда ни шло, если к ним наш соус подать. Кстати, под ложечкой подсасывает, ага, 8.30. Время завтрака. Интересно, здесь, в Польше, такие же на вкус брётхены (булочки), как и у нас? Вон, кажется, придорожное кафе, жму на тормоза.
 
                Катюша тоже обрадовалась остановке, давно уж проголодалась. Но какое «богатое меню» у поляков: один сорт чая, кофе и сосиски с чёрным хлебом. Вон Ганс, раз укусил и  уже перекривился. Беспомощно улыбается, не знает куда выбросить, чтобы не обиделись. О-о-о… На рвоту бедного потянуло. Вместо заварки чай "заправлен" жжёным сахаром. Вкус кофе тоже весьма и весьма подозрителен! Отодвинем подальше. И как они, шулеры, умудряются из съедобного делать несъедобное? Сказано, поляки… Придётся продолжать путь голодными. Но ей не привыкать, ко всему притерпелась, проезжая через их просторную, но  негостеприимную для русских страну.


                Ближе к вечеру заметелило и сильно подморозило. Подъезжая к польско-украинской границе, Катюшу просто распирало от нетерпения поскорее увидеть красавицу-невестку и сына. Поляки придираться не стали. Махнул один рукой, дескать, проезжайте. Впереди – вполне бодрые украинские стражи границы в бушлатах на  меху, в шапках-ушанках, валенках и толстых варежках. Дышат испуская пар, как огнедышащие Змеи Горынычи. Нипочём им лютый мороз и глубокий снег! Бедный Ганс в шёлковой курточке и итальянских туфлях на кожаной подошве не идёт, катится по льду на ровном месте. Ведь, просила упрямца одеться потеплее. А сын любимый уж, тут как тут рядом с погранцами! Как и предупреждал, на пару с другом, переодетым в  ментовскую форму для большей надёжности. Велела Гансу подождать минут десять на польской стороне; надо же познакомиться с невесткой пока мужчины осматривают машину. До неё рукой подать. Крепко обнялись, расцеловались, перекинулись парами фраз и бегом назад к «бедному родственнику».
— Стой! Стрелять буду! –  останавливает украинский пацан-пограничник.
— Ой, да ладно… Так я и поверила, – Катюша совершенно спокойно пересекла второй раз границу. В этот момент стопроцентный  болван  Ганс, вступив по собственной инициативе на украинскую территорию погреться, уже почти прощался с жизнью. Согнувшийся, продрогший на морозе, стоит, как провинившийся ребёнок с  беспомощно  жалкой улыбкой; ну, вылитый младший сын! И всерьёз при этом плачет, отбивая зубами чечётку. Два «огнедышащих» пограничника, покрытых инеем, бряцая наручниками, орут:
— ПачпОрт! ПачпОрт! Хэндэ хох!!!
Оказывается, в его спортивной сумке они обнаружили холодное оружие, огромный столовый нож.
— Откуда нож? И как ты попал на Украину? –  русская «родственница» попыталась осведомиться у задержанного.
— Ихь вайз нихьт (я не знаю). Ихь вайз нихьт.
— Гражданин Бекер, вы арестованы! – строго сказал один из пограничников.
— Следуйте за нами, –  приказал другой.
Катюша перевела. Он уцепился за неё обеими руками, заплакал навзрыд:
— Биттэ! Биттэ!(пожалуйста). Переведи им, что я никого не хотел убивать, просто, на всякий случай, для защиты прихватил нож. У меня десять детей. Я готов просить  прощения на коленях.
Она сунула им в меховые варежки по пять марок каждому:
— Ну, пошутили ребята и хватит, у него, небось, от страха полные штаны…
Пограничники посмеялись, да и отпустили «нарушителя» по добру по здорову:
— Первый раз видим живого немца. Жидковат на расправу…

                Бедный  Ганс очень тяжело отходил от полученного шока. Слава Богу, не получил инсульт или инфаркт... В  приграничном польском отельчике он всю ночь не сомкнул глаз, бродил по этажам и, как ему казалось, догадывался, почему «родственницу»  поселили на первом этаже, а ему подсунули номер на последнем, безлюдном. Скорее бы живым унести ноги от этих нищих дикарей. И  какое может быть доверие к их расписаниям поездов, автобусов, обменному пункту (надо же привезти обещанные подарки детям), буфетам и качеству еды в них. Даже нет элементарных булочек в завтрак, с которых каждый немец традиционно начинает свой день.

                Украинки всю ночь перебиваются на ледяном, цементном полу железнодорожного вокзала, чтобы на следующий день выручить 20-30 долларов за водку, сигареты, алюминиевые ложки-вилки, самодельные деревянные игрушки на базаре в Польше. А, кто имеет вид потоварнее, приторговывают своим телом, голосуя на трассе. Нэ-нэ, добром это не кончится, придёт момент, когда вся эта  голодная челядь огромной толпой, как цунами, двинется к нам в Германию.  Как-бы,  вскоре не пришлось позабыть вкус любимых булочек. Да что там булочек… Возможно, прощай тогда все льготы: бесплатный социальный домик с шестью детскими комнатами, бассейном,  садиком, хотя и небольшим, но с садовником, киндэргэльд (пособия на детей), многоместный джип, на котором езжу закупаться в магазин,  вожу детей в школу, на спортивные тренировки.

                До дома в Германию возвращались двумя поездами с пересадкой.  Похудевший Ганс продолжал не есть, не пить, что попало, кроме купленной воды в  бутылках. О сне его не было и речи; хотя ночной вагон до родной границы был, к счастью Катюши, полупустым. Он упорно сидел на месте, указанном в билете, держась, как можно крепче за спортивную сумку; шутка ли, в ней пять миллионов злотых! А русская попутчица красные перегоночные номера осмотрительно вместе с пакетом обмотала толстым мягким шарфом, положила их под голову, а вместо матраца подстелила пару газет на три сидячих места. Повернувшись лицом к стенке, и укрывшись дублёнкой, уютно разлеглась и сразу впала в глубокий сон.

                Утром в Эссене на железнодорожном перроне их ожидала толпа встречающих родственников. Ганс чувствовал себя героем, с гордостью и со слезами на глазах произнёс речь: «Если бы ты знал, отец, если бы ты знала, моё сокровище-жена, если бы вы знали любимые детки, что я пережил… Я был в аду! Я был почти в Сибири!»

1991 год. Польша-Германия.        

P.S. Об авторе. Галина Фан Бон Дригайло моя землячка, коллега и прекрасный рассказчик. Ко всему что дала ей природа, она прекрасно рисует, наблюдательна с хорошим добрым юмором. По договорённости с ней я стану помещать её произведения в группу и надеюсь - они найдут своего читателя.