"Ты такая - в какую веришь".
                Паэло Коэльо.



               

Часть I.

    Иду однажды по городу Эссену, который - в Северной-Рейн-Вестфалии, как по деревне. Почти тридцать лет в нём обитаю. И такое чувство, что кто-то по пятам следует. Оглядываюсь. Точно. Сосед:
-- О? Это ты, оказывается???
-- Д, Артаньян? Сто лет тебя не видела!
-- А я смотрю - мандолиновая жопность. И иду, как дурак, за тобой.
-- Романтичное выраженьице...
-- Это ж с Харькова сосед, Димс-художник, придумал.
-- И ты перекинулся с худеньких на мандолиновых?
-- Да мне и те, и те нравятся.
-- А ты никому - такой красавец?
-- Угадала. В последнее время на всех фронтах обвал. Обидно даже. Не пойму причину.
-- Жмотяра ты, Лёнчик. Вот и вся причина. Не любят бабы жмотов. Всё плохое на свете от жадности идёт.
-- Ты шо, серьёзно?
-- Но никогда не поздно начать от неё избавляться. Рокфеллер, например, был до того жмот, что шампанское, рекомендованное врачом для поправки его же, угасающего здоровья, заменял на газировку. А когда начал помогать неимущим, резко на поправку пошёл. Долгую и счастливую жизнь прожил.
-- Извини, я не Рокфеллер; грОши раздавать налево-направо...

-- Начни с малого. Дай мне в долг 15 евриков.
-- Прям щас?
-- Знаю: у тебя в кармане, как всегда, только мелочёвка.
-- Смотря на шо тебе надо?
-- Да, мне мыслЯ, вдруг, пришла в голову: съездить опять в Хорватию пока лето не закончилось. К чему тут мокнуть под дождём, да ещё в свой день рождения. Куплю сейчас билет, а утром поеду.
-- Прям щас?
-- А почему нет? Кто мне запретит? Заодно и рубашку отвезу в Риеку одному оригинальному парикмахеру в подарок. Только что в С§А купила.
-- Зачем покупала?
-- Мужчина в моём вкусе! На всех языках шпрэхает. Всю жизнь мечтал о белой элегантной рубашке. Давай, раскошеливайся. Вечером занесу тебе должок. 
-- Вечером нельзя. Примета плохая. Занесёшь, когда вернёшься. Держи!
-- Вот спасибо! Дай Бог тебе здоровья и встретить женщину на всю оставшуюся жизнь! - пожелала д, Артаньяну, а сама подумала: "Кому ты нужен?"
  Тут же пошла в автобусную кассу, а через десять минут уже стояла на крыльце с билетами в два конца - до Риеки и обратно.
 


                Часть II.

      На рассвете проклинаю себя, на чём свет стоит: «И куда же ты, чудачка, тащишься в дождь и слякоть? Нормальные люди десятые сны досматривают. И когда,  наконец, приобретёшь приличный чемодан – непромокаемый, на прочных колёсиках, чтобы  не раскачивался на поворотах, опрокидываясь в лужи?" Под зонтом и с горем пополам добираюсь сначала до электрички, а потом пешком до автобуса с табло «Эссен-Сплит». Усаживаюсь на переднее сидение и проваливаюсь в глубокий сон до самого Кёльна.

     Знаменитый собор, вдруг, занавесил серым кружевом все окна по левой стороне автобуса. Сто раз его видела – сто раз удивлялась величию и изумляющей  красоте!  Автостанция – здесь же, насупротив же-дэ вокзала. Всё в кучке, так сказать. Не сходя со своего места начинаю завтракать. Достаю термос с кофе, булочку немецкую /уже не хрустящую/. Половинка  -  с сыром, половинка – с ветчиной. Помидором деревянным, без запаха  закусываю. Но что удивительно: веточки его зелёные  пахнут помидором.  Подбираем лишь одну парочку пассажиров: Тонкого тщедушного и Толстого лоснящегося. Им лет по 45 на мой взгляд. Брюнетики. Так себе мущщинки...  Хотя, очень  улыбчивые и, весьма, вежливые. Покатили дальше в сторону южную.

   Как в кино, пролетают по автобану картинки пригородов Франкфурта-на Майне, Нюренберга, Вис-Бадэна, ближе к вечеру, - Аугсбурга, Мюнхена. Нафотографировала Альпы в разных ракурсах! Сделала неплохую серию снимков "Крыши Баварии". За горами будет Австрия, Словения, а зАморем, напротив, – сапожок - Италия. Но нам туда пока не надо.  Перед тем, как свернуть влево на Адриатическое побережье будет хорватская  Риека. Кажется, в три часа ночи.  Не мешало бы поспать, чтобы лицо иметь; поклонник-парикмахер обещал встретить. Но чует моё сердце что-то не то...

    Остановка на рассвете. Красные цифры в автобусе показывают 03ч.15м. Сверху живописные берега Риеки  и  Опатии словно нарисованные! Только парикмахер не нарисовался. Вот как им, мужикам, верить? А ещё обещал, что, если женится, то только на мне. Блузку, забытую мною в  его катере, прижимал к груди и целовал, когда возвращал на пляже при всём честном народе. Даже загорающая рядом хорватка, от зависти, едва слышно выразилась нецензурно. Обещанного ждать три года не собираюсь. Сколько той жизни? Поеду-ка я дальше до конечной остановки, тем более, здесь всё небо в тучах; не хватало ещё на отдыхе мокнуть под дождём. Тут и песня ностальгическая пришла на ум из серии "Песни народов мира". С пластинки на 78 оборотов: "Милый мой Сплит синеокий, чудного моря прибой".

     Девять утра. Конечная остановка прямо у моря. И это «город мой солнечный Сплит»??? Солнца, конечно, – в избытке. Но где пляжи, отели? Где остатки былого Римского величия? Белые многоэтажки-близнецы, как в Старом Осколе. Полнейшее разочарование... Водитель открыл люк, выдал пассажирам чемоданы и пошёл завтракать. О доплате за проезд даже не вспомнил; обещала ему двадцатник.
  Растерянная донельзя, спрашиваю народ:
-- Люди! Кто-нибудь из вас говорит на немецком или каких-либо славянских языках? Можно и на греческом.
-- Мы можем по-немецки. Биттэ шён, юнгэ фрау /так величают немцы взрослых женщин/, - отвечает Тонкий из Кёльна. А Толстый добавляет:
-- Я хорват, здесь родился.
-- Ой! Как здорово! Подскажите, где здесь можно отдохнуть недельку недорого?
-- Так. Ставьте чемодан на тележку вместе с нашими. Носильщик отвезёт их в камеру хранения.
-- Прямо так? Без оплаты, без квитанции?
-- Носильщик - мой знакомый. Пойдём сначала гулять по Римскому базару, а через два часа на катамаране поплывём к острову Хвар. Там тоже встретит мой знакомый и поселит нас всех в своём большом доме.
-- Я, конечно, не против. Но, что за остров? Обитаемый?
-- Один из десяти красивейших островов мира! Вас устраивает?
-- Просто сгораю от любопытства!
      
             
                Часть III.


-- Давайте знакомиться! Я - Абрек, - представляется Тонкий, - курд, поэтому немножко сложное имя.
-- Для меня не сложное. У нас в России дом охранял чудесный пёс Абрек. А я - Галина. Но для немцев сложно. Легко запоминают, если представляюсь, как Калинка.
-- Очень приятно, Калинка, Дубравко! - протягивает руку упитанный хорватец.
-- Да не может быть?! Мы с Вами из древесины, оказывается...
     Посмеялись моей шутке и потопали налегке в сторону знаменитейшего базара. Он тут же, почти у берега прекрасной Адриатики. Как я его сразу не заметила? Была не в духе из-за парикмахера. Слава Богу, вроде, всё прошло, как с белых яблонь дым; раз не нужна, значит и он мне не нужен. Полуразрушенная римская арка над головой у входа.  Три ряда гладких мраморных порожек под ногами. Памятник "молоденькому"  Марко Макуличу/1450- 1524г./ За стенами остатков от Дворца Диоклетиана какого-то там тысячелетия до нашей эры, - отполированная следами последующих тысячелетий, площадь из огромных камней. А на ней - весёлый базар-фестиваль с продавцами и покупателями.

   Продуктов - ох и ах! Рыба, фрукты, овощи, сыр, орехи, мёд, оливки, букеты, лаванда и прочее всех видов, сортов и цветов радуги! Об этом надо писать отдельный рассказ. Скажу лишь, что пришла к выводу: народ гостеприимный, добрый, весёлый и с чувством юмора! Продавцы приглашают всё откушать. А у Дубравко пол-базара друзей. Наелись-напились и кошельки ни разу не достали. Да ещё и получили в подарок по соломенной шляпе с полями. Настроеньице - лучше не бывает! Хоть обнимай весь белый свет! А прежде всех - моих новых знакомых-рыцарей; ну, до того приятны в общении! Если, вдруг, придётся выбирать, даже не знаю кому из них отдать предпочтение.

     Вот, уж, и катамаран нас поджидает у причала с гордой надписью "JADRO'LINIJA", что в переводе с хорватского - Адриатcкая линия. Странный язык: шрифт - латинский, слова - звучат, как славянские. Это чем-то объясняется: наворочали когда-то в истории умники типа нынешних из украинской РАДы. Спешим занять места на верхней палубе; там можно загорать и дышать морским воздухом. Шляпы лучше снять. Катамаран тронулся, сделал разворот, и вот уж представляю себя унесённой ветром, а не подводными крыльями. Не терпится разведать о семейном положении моих сопровождающих. Связанных узами законных браков, с трудом их представляю. У Дубравко звонит телефон. Поддакивает. Благодарит. Потом сообщает нам с Абреком:
-- Хозяин срочно отбыл по своим делам; встречать будет Рибар/рыбак/. Его подсобный работник. Нам даже лучше, этот гладиатор все вещи на тележке сам дотащит.
-- А Рибар, это имя или фамилия? - любопытствую по привычке.
-- Имя у него - Ядран, а Рибар -  фамилия, перешедшая в кличку. Он не учился ни одного дня в школе. Сиротой был, постоянно удирал в море на рыбалку со взрослыми. Решил, что рыбаку незачем учиться. Притом, фамилия его к этому обязывает.
-- Ой! Как интересно...
-- Отличный мужик! Только один большой недостаток; поёт, где надо, и не надо. Притом, очень громко.
-- Недостаток? Это большой плюс, если человек любит петь. А какой репертуар? Долматинские народные?
-- Да любые. Особенно, неаполитанские.
-- На итальянском?
-- Да. Смотрите, Рибар уже стоит на набережной и от скуки распевает во всю глотку.
-- Этот? С бородой и телегой? А почему так одет, лишь три предмета: шляпа, шорты, шлёпки?

               
                Часть IV.

    Спускаемся по трапу. Загорелый, мускулистый Ядран Рибар кидается к нам с распростёртыми объятьями. Лучезарная улыбка без двух передних зубов - до самых до ушей! Меня чуть не раздавил своими ручищами. Слава Богу, рёбра целы; был уже случай: грек от чувств так прижал, что сломал второе ребро слева, а заодно и понапрасну разбил сердце.
-- ЗдрАво!/Здравствуйте/,- обращается ко всем, а ко мне непосредственно, - Како сэ зоваш?/Как Вас зовут/.
-- Калинка.
-- ДОбро!Одлично!
-- Како стэ? /Как жизнь/ - спрашивает его Дубравко.
-- Сйайно!/Замечательно/.
-- А почему зубы за год не вставил? Я же оставлял тебе деньги.
-- Положил их в копилку. Хочу мотор купить для своей лодки. Пока не хватает.
-- Сначала вставь зубы.
-- Да ну их к Лешему! Бабам другой зуб нужен. Ха-ха-ха!

   Абрек не понял шутку. Перевожу на немецкий. Смеёмся по новой! Вчетвером. Еле поспеваем за Ядраном; он легко толкает телегу с чемоданами в горку. Задаю нескромный вопрос ему:
-- А почему Вы без рубашки?
-- Разве холодно?
-- Мне хочется за труд подарить Вам рубашку.
-- Есть у меня рубашка. Вот на мотор немного не хватает. Вы там в Германии богатые. Что стоит скинуться? Я вас рыбой, деликатесами с моря завалю!
-- Думаю, мы вместе решим этот вопрос, - обещаю, поглядывая на Абрека и Дубравко.
 Они утвердительно улыбаются в ответ. А Ядран от радости чуть ли не вприпрыжку  покатил к двухэтажному дому под красной черепицей, окружённому с трёх сторон зелёными горами. Мужчин поселяет внизу, мой багаж тащит по лесенке вверх. Вышла на балкон, а передо мною речка бежит с горки, маленький водопад. Ну до чего ж приятная прохлада! Слышу, как доверенный хозяин зовёт вниз обедать. В просторной полукруглой гостиной морепродуктов - море! Три сорта сыров. Парочка огурцов и корзинка с помидорами в кулак. Свежеиспечённый хлеб. А по центру - бутыль домашнего вина.

   Наелись- напились, пора и поспать с дороги, тем более, время сиесты до шести вечера. Договорились вечером погулять по набережной вчетвером и зайти поужинать куда-нибудь. Рибар ещё крепче, чем на набережной, пожимает мне руку и спрашивает:
-- Не передумала насчёт рубашки?
-- Да с радостью от неё избавлюсь! Лишь бы размер подошёл.
-- Доставай. А то в ресторан в таком виде не впустят. Моя где-то грязная валяется.
-- Слава тебе господи, налезла, хотя и впритык.
-- Хвала лиепа!/Большое спасибо/.

                Часть V.
 
    В 18.00. солнышко здесь ещё как припекает; поэтому с новыми шляпами не расстаёмся. Рибар тоже - в своей широкополой, ковбойской и в моей белой рубахе нараспашку и с закатанными рукавами выше локтей. Во главе с ним гордо дефилируем по ровной, как стрела, набережной с роскошными пальмами.
-- Эй, три мушкетёра и одна девушка, заходите в гости, - зазывает владелец ресторана.
-- Хвала лиепа! - отвечаю.
-- Чуток попозже,- обещает Дубравко.

   До чего ж приятно быть окружённой вниманием мужчин! Могла бы такое себе позволить будучи замужем? И к чему эти поиски единственного, неповторимого на всю оставшуюся жизнь? Муж и жена - вообще не родственники, - рассуждаю молча, проходя мимо фешенебельных белых яхт и яхточек под флагами разных стран, послушно выстроившихся в ряд, как по команде у причала. Загорелые миллионеры отдыхают на своих уютных диванах с экзотичными коктейлями в руках. О таких спутниках жизни и мечтать не смею. И тут же себя останавливаю: а где гарантия, что они лучше законного супруга в кресле с газетой или под экраном телевизора с вечными упрёками и поучениями на тему "Как на свете жить"?

    Сворачиваем направо, мои мушкетёры  знакомят с историческими достопримечательностями столицы острова - города Хвар. А их здесь предостаточно накопилось от 4-го тысячелетия до нашей эры! Двенадцать раз переходил он из рук в руки и все оставляли следы своих культур. Ядран знает назубок гадов-захватчиков. По пальцам перечисляет:
-- Греки, римляне, славяне, венецианцы, венгры, турки, австрийцы, французы в 1812 году...
-- Наполеона тогда здесь остановила русская эскадра Ушакова, насколько помню, - добавляю я.
-- Да? Большое спасибо! Потом опять - австрийцы, итальянцы. После I-ой Мировой стали Югославией, а теперь - Хорватия.

    Похвалила Ядрана, а он решив показать свою прыть, тянет нас в парк, поближе к природе. Как мартышка, ловко, уверенно и смело запрыгивает на деревья, срывает фрукты и бросает нам вниз. Только успеваем подбирать инжир, финики, груши, сливы.  Кактусы, оказывается, тоже имеют вкусные плоды. Удивляюсь: Абрек и Дубравко боятся колючек и высоты, хотя на десять лет моложе Рибаря. Направляемся в ресторан, не смотря на то, что живот просто распирает от съеденных фруктов. Спрашиваю:
-- Вы голодны?
-- Нет, - отвечают хором.
-- Так зачем нам сегодня ресторан?
-- Я тоже так считаю, - соглашается со мной Дубравко, - тем более, там петь Рибарю не разрешают.

  Сели отдохнуть на лавку, любуемся морем на закате солнца, похожем на алые губы, и наш гостеприимный уроженец этого сказочного края, вдруг, затягивает песню на итальянском. Сначала тихо, а потом громче и громче. / "Песня лодочника". Привожу перевод на русский/:
   Прочь все заботы, прочь все печали,
   О, мой Неаполь! Чудные дали...
   Радость безмерная, нет ей причины.
   Са-а-нта Лю-ю-чия,
   Санта-а-а Лючи-и-я!


                Часть VI.

   Ранним утром тороплюсь на пляж хватить загарчику. Дорога проходит через местный рынок. Прихватив четвертинку арбуза, половинку круглого хлеба /круг - по ихнему/, кисть чёрного винограда и кукурузу с чесноком, становлюсь в очередь у причала. Зачем? Пока не знаю. Оказывается, по причине отсутствия здесь хорошего пляжа, все едут на лодках-такси к маленьким островам. Цена - 20 куна. Пошатываясь, занимаю место в причалившей плоскодонке, а вскоре, минут через пятнадцать, высаживаемся на пляж из серой крупной гальки. Многие направляются влево, там есть песочек. Ну и я - туда же. Как, вдруг, два стенда на пути. Верхний приглашает на английском: "WELKOME NUDISMUS BEACH!" /Добро пожаловать на нудистский пляж/, а нижний - запрещает: красным перечёркнуты купальник у женщины и плавки у мужчины. Вот, те на! Хорошо, что хоть тапочки можно оставить...

    Повеселевший народ раздевается. Попугайничаю: вслед за ними обнажаюсь, полотенце расстилаю на камне, отвалившемся от скалы, и - в море. Оно прозрачное, бирюзовое, а дальше от берега ультрамариновое. После ныряния, плавания и кролем, и по собачьи, и на спинке, выхожу на берег обновлённой и падаю на полотенце лицом вниз. Рядом ящерицы, как и я, распластанные на камнях, греются под солнышком. Всё же есть в этой "голой свободе" некоторое удовольствие.
 
  Лежу и думаю: почему мы стремимся к различного рода свободам, а потом не знаем что с нею, свободою, делать? Пользоваться в одиночку, почему-то, не хочется. И до каких пор будет продолжаться это, ничем не управляемое, желание влюбиться? В Библии, говорят, есть свидетельства о том, что у женщины - до ста лет! А у меня что-то, как и у Лёньки-д,Артаньяна, на всех фронтах обвал. С Ядраном - понятно:  не пара, "видит его око, да зубов не достаёт". А эти, двое, по всему видно, и не собираются ухаживать. Да вот и они, голубчики, легки на помине. Приближаются по тропинке с полотенцами на плечах, в кроссовках, с вещами под мышкой. А ниже талии - широкие кожаные ремни. Ой! Хохма! У Дубравко на крючках болтается бутылочка с водой, кошелёк, игральные карты, а у Абрека на ремне по центру весит складная пластмассовая лопатка, прикрывает полностью то самое грешное место; оно и слону понятно - мусульманин. "Люди, дайте мне воды", - просто корчусь от смеха.

 
   "Халлё, Калинка!"- приветствуют и уходят восвояси. Куда-куда вы удалились? Вроде, всё при вас, при всех достоинствах. Один, хотя бы, вчера попытался поухаживать, намекнуть на большее? Я бы, - говоря словами анекдота, - конечно, отказала, но мог бы и предложить... Дожилась, мать, не видят в тебе мужики женщину. Ой, что-то я совсем размеланхолилась- замалахолилась. Отставить! Выше нос, девушка! А не из голубенькой ли вы стайки, мальчики? У Абрека и колечко в ушке, а Дубравко весь в перстнях и на цепях.

     Нанять детектива нет возможности; придётся самой шпионить. Немного погодя поднимаюсь по узенькой тропиночке в нужном направлении. От подсохших цветистых кустарников, всякой травки-муравки под ними - такой пьянящийй аромат! Птички поют-чирикают, кузнечики стрекочут, пчёлки жужжат, бабочки порхают, народ совокупляется, кто может и хочет, по новой английской моде. У них и словечко модерновое имеется "это" обозначающее и фирменный коктейль апельсиново-манговый "DeGroff"/секс на пляже/ здесь же продают. Трое голубцов фотографируются с сосисками в руках. Продавец грильной продукции работает даже без фартука; жир брызгает ему прямо в живот и ниже; наклоняется так, что "ой, как-бы чего не вышло". Вобщем, засекла я своих подозреваемых без особого труда. С одной стороны обрадовалась, мол, не всё ещё для меня потеряно. А с другой - не знаю, как в глаза им смотреть при случае. Придётся избегать. Поспрашиваю-ка я у местных, нет ли, где нормального острова без этих штучек. Придётся отправиться завтра к другим берегам.


                Часть VII

   На следующее утро - мой день рождения. Как могу валяться на пляже в свой личный праздник, когда вокруг столько достопримечательностей? Вон, крепость со сторожевой башней на холме Святого Николая под  белыми кудряшками- облаками ещё не посетила, да и сам игрушечный городок  мини-Венецию. Одеваюсь в любимое оранжево-красное шёлковое платье - до пят, затягиваюсь потуже его плотным поясом на талии, косметики - на лицо, в меру, конечно. И пошла бродить среди останков дворцового театра, искусно вплетающихся в  исторические улочки, которые здесь гуляют, как хотят. Думаю, что в их узких тенях жарко не бывает.

    Наблюдаю, как, по-видимому, владелец таверны натягивает на железный прут параллельно горизонту рыцарский флаг из тёмно-коричневой кожи. На нём выбито древними буквами с вензелями "KONOBA DVOR DUBOKOVIC"/таверна Двор Дубоковича/, а ниже - стрела.
-- Добро йутро, Дубокович! А почему у Вас стрела указывает идти не к Вам, а прочь от Вас?
-- Ой, хвала! Ой, хвала! Ошибся, - отвечает радостно с лестницы-стремянки, - заходите ко мне на чашечку кофе. Угощаю! Будете первым посетителем сегодня.
   Спускаюсь в полуподвальчик, а потом налево в садик, заказываю свой любимый капучино. Сам шеф несёт его ко мне за столик, да ещё и шкалик самодельного фирменного ликёра впридачу. А, когда узнал, что из Эссена, то завалил морскими деликатесами и винами на пробу. У него, оказывается, сын имеет там ресторан. Присоединилась и супруга со сладким хорватским именем Вишня к празднованию  дня рождения. Тоже сыплет комплиментами в мой адрес. И жизнь хороша - и жить хорошо!

   Следую далее в направлении Старой крепости, а тут на пути экскурсанты. Одеты в белые одежды очень высокого качества. Трое солидных, пожилых отстают слегка, не поспевая в горку. О, кажется, парлекают. Как пройти мимо французов, тем более сегодня, когда слегка навеселе. Громко приветствую:
-- Бонжур, Месье! Салю, тур мондэ!/Доброе утро, господа! Всем привет!/
-- Бонжур, мадам! Рашен? Русика? Руссия? - обрадовались просто остервенело. А я и не ждала другого. Они, французы, со мной всегда такие. Каждый раз сокрушаюсь: ну почему меня судьба-индейка  подбросила к правильным немцам, а не к ним, жизнерадостным, раскрепощённым, не позволяющим забывать, что ты женщина?
-- Уи, уи, уи./Да/ Россия, - отвечаю с радостной улыбкой.
-- Случайно, не с башни Московского Кремля такая яркая звёздочка?
-- Вы угадали: я - из Москвы. А вы?
-- Из Парижа, конечно.

  Присоединилась к ним, оказывается, они сошли с фешенебельного круизного лайнера по Средиземноморью на экскурсию. Всего лишь на два часа. Вся группа, состоящая в основном из мужчин, от экскурсовода перекинулась ко мне. Стали фотографироваться для общего фото, потом - группами со мной в центре, я - по отдельности с каждым в обнимку. Двое снимали на видеокамеру. Войдя в кураж, всем говорила "мэрси и жётэмэ" /спасибо, люблю/. Перед отходом в море пели и плясали вокруг меня  "Калинку". А один из них, больше всех приглянувшийся, с пронзительнейшим, умнейшим взглядом из-под белых, густых бровей и гордой походкой, пригласил в Париж на свой будущий юбилей через две недели. Вручил визитную карточку и на прощанье сказал при всех, что он, действительно, влюбился. Я поверила, ведь, любовь - это то, что случается между мужчиной и женщиной, когда они не знают друг друга.


                Часть VIII.


   С палубы высокого корабля французы посылали на прощанье воздушные поцелуи и размахивали руками до тех пор, пока не превратились в белую точку на горизонте.   Побрела к холму на запах цветов лаванды, а заодно и полюбоваться с высоты видом оранжево-красного от черепицы города и бирюзово-синего моря со множеством зелёных островков. На все четыре стороны - такая красотень! - как говорит мой маленький внучек Динос.

  Захотелось вновь прокрутить в памяти радостные события, так неожиданно случившиеся в это сентябрьское утро. Дай, - думаю, - для полного счастья полюбуюсь визиткой с золотыми буквами. В нагрудный карманчик прямо на сердце воткнул её француз. Но, Боже, где она? Как - будто, корова языком слизала. Не может быть! Даже фамилии не знаю. Кроме имени, запомнилась только улица Шампс Элизе /Елиссейские поля/. Получается, увёз с собой мои мечты? Уплыло возможное счастье с толстым кошельком и интеллектом  прямо на глазах безвозвратно. Осталось лишь колечко с бриллиантиком от него на память. "Вот растяпа! Да, ты всю жизнь - растяпа, ничуть ума не прибавилось!", - ругаю себя беспощадно. Обидно до слёз.

  Но печаль проходит, если мы идём вперёд к цели, - как утверждает мой любимый Паэло Коэльо. Очки от солнца, купальник, полотенце -  при мне. Где он, тот нормальный пляж на полуострове в двух километрах отсюда, о котором вчера рассказывала немецкая супружеская пара? Кажется, всё прямо и прямо... На худой конец, начать сбрасывать вес - тоже есть цель! Шагаю под солнцепёком, проливая сто потов. "Держись покрепче. Жизнь - это череда взлётов и падений, нам необходимо и то, и другое", - успокаиваю себя, - что там ещё по этому поводу нам советовали древние да великие? Ага! "Пусть ваша душа поёт! Дышите полной грудью и главное - будьте настоящими, искренними. Ведь жизнь слишком коротка, чтобы печалиться".

   Так незаметно дорога привела к красивейшему месту: песчаный пляж, чистейшее море в окружении вполне обитаемых гор. После купания нашла себе уютное местечко от всех подальше на вершине горы. Облюбовала большой плоский камень с трёх сторон окружённый соснами, с пахнущими своими иголками и смолой. С высоты всё, что внизу показалось таким маленьким и незначительным. Почувствовала себя песчинкой в этом необъятном мире и, успокоенная заснула, как в раю!Проснулась от  шума мотора подъезжавшей лодки, с которой  трое мужчин скандировали хором:
-- Ка-а-лин-ка-а! Ка-а-лин-ка-а!
-- Я здесь, мушкетёры! - помахала им рукой сверху.
-- Жди нас наверху! Будем отмечать твой день рождения!- сказал Дубравко.

   Похоже, что он с Абреком  вскладчину купили Ядрану мотор, о котором тот никогда не переставал мечтать. Как выяснилось потом, Рибар с большим уловом жареной рыбы, осьминогов, раков и тремя бутылками виноградного вина  поехал сначала за нудистами, а потом вместе с ними на поиски меня, именинницы. В подарок преподнёс ароматный кусок лавандового мыла с гарантией, что оно без химии. А также намекнул, что обратно до Сплита, ему есть на чём меня доставить. "Не имей сто рублей, а имей сто друзей", - подумала я, - оказывается, мужчины могут быть прекрасными друзьями не только после того, как были любовниками. Вопреки обратному утверждению знатока женской души Оноре де Бальзака.

P.S. Лёнька д,Артаньян отказался принять долг; подарил в честь дня рождения.

Отдельный рассказ о нём здесь:  http://www.proza.ru/2017/04/24/1235

На фото вверху - городок Хвар на острове Хвар.

https://www.proza.ru/2018/08/04/853