У одной Ивановой был роман с приходящим Сидоровым. Хотя... какой там роман, так, заметка в многотиражку. По вторникам и пятницам Сидоров отдыхал душой и телом от своей жены, дуры и стервозы. В стервозе Иванова сомневалась, а про дуру Сидоров, похоже, не врал, как еще назвать женщину, которая верит в круглогодичные курсы повышения менеджерского мастерства: занятия два раза в неделю, вторник-пятница, с семнадцати до двадцати трех. Впрочем, еще неизвестно, кто тут большая дура.
На вопрос про будущее Сидоров отвечал, проникновенно глядя в глаза: «Понимаешь, малыш - говорил Сидоров - нам и так хорошо. Штамп в паспорте ничего не изменит. Ну стоит у меня такой штамп — и что? Любви-то нету!"
Год назад Иванова попыталась соскочить с поезда, но Сидоров резко активизировался, по вторникам и пятницам ждал после работы с тремя гвоздичками и рассказывал, как именно наложит на себя руки, потому как без Ивановой свет ему не мил. Не взяла грех на душу.
И вот недавно Иванова встретила красивого негодяя. Говорила: "ты представь, идешь домой, а на лавке у подъезда такой Хью Джекман. Грязный, неустроенный, но дерзкий такой, смотрит с прищуром, с ухмылочкой, устоять невозможно, да и вообще — все не одна."
Негодяй был отмыт-отдраен, накормлен и наречен Пушком. К вечеру выяснилось, что с именем Иванова погорячилась. Либо Пушка воспитала стая бультерьеров-отморозков, либо он продукт генной инженерии — в кошачью ДНК искусно вплели крокодильи гены, отвечающие за характер. При попытке погладить прицельно отмахивался лапами, вместо мурчания рычал как дикий тигр и за пару дней выстроил иерархию, назначив себя альфой и опустив Иванову в район омеги.
Во вторник пришел Сидоров. С порога спросил возмущенно: "это еще что?! с ума сошла?! знаешь же, у меня аллергия на шерсть! немедленно убери!" Иванова сказала: "здравствуй, Жорик, он не помешает, он на кухне посидит!"
Пушок на кухне сидеть не пожелал, проскользнул в дверь, запрыгнул на комод и уставился на Сидорова немигающим оценивающим взглядом. Сидоров чихнул и сказал: "нет, это невозможно, ему на помойке самое место!" И решительно сграбастал Пушка, намереваясь выставить его из комнаты. Иванова и ахнуть не успела, как Пушок располосовал Сидорову руку, тем самым подтвердив свое духовное родство с Джекманом-Росомахой. Затем сиганул в открытое окно, в мгновенье ока взлетел на ближайшую березу и угнездился примерно на уровне четвертого этажа.
Иванова бросилась к окну: "Пушок, миленький, слезай, не бойся!" "Жорик, ну сделай же что-нибудь!" Сидоров пошел пятнами, визгливо заорал: "у меня кровь, а ты за эту тварь переживаешь? выбирай, кто тебе дороже — я или он!" Иванова посмотрела на Пушка, на Сидорова, еще раз на Пушка, подумала и сказала: "он". Сидоров аж захлебнулся и, сорвавшись на фальцет, заголосил: "жалел я тебя, время на тебя тратил! ты сама все разрушила!" И ушел, держа на весу пострадавшую руку. Иванова хотела заплакать, но что-то не плакалось. Высунулась в окно. Ни Пушка, ни Сидорова. Ходила, звала, все без толку.
Вечером в дверь позвонили. Сосед с четвертого этажа сказал: "это не ваш? с дерева на балкон ко мне запрыгнул, вот ходим, ищем хозяев, не найдем, себе оставлю, красавец кот, ласковый, воспитанный." "Муррр!" - сказал Пушок. "Мой" - сказала Иванова - "спасибо вам!" "Давно хотел к вам подойти, но не решался. Робел" - сказал сосед - "раз уж случай выпал, давайте знакомиться, не возражаете?" Иванова глянула на соседа, удивилась несоответствию соседского облика слову «робел», покраснела и сказала: «не возражаю, чаю хотите?"
"Хочу" - сказал сосед. "Муррр!" = сказал Пушок.
Это интересно
+7
|
|||
Последние откомментированные темы: