Николай Иванович Урвич был самый обыкновенный простой русский человек, никак не предполагавший, что на его долю выпадет целый ряд приключений, достойных описания.

Правда, с детства был он предприимчив, с детства увлекался рассказами о путешествиях и любимым его чтением были так называемые романы действия, где события часто сходятся с вымыслом, и запутанная завязка, полная таинственности, отвлекает нас от действительности и житейских мелочей.

Чем суровее жизнь, чем прозаичнее она, тем более потребности в поэзии, и самые фантастические сказки слагаются народами, когда они находятся в первобытном состоянии.

Таково было мнение Урвича, и он держался его, не стыдясь признаваться в этом открыто.

* * *

Эта тема озвучена мной в видео, текст ниже:

Ссылка на видео: https://youtu.be/Z_uWR_54s5I

* * *

Отца потерял он ещё в детстве и жил с матерью, получавшей небольшую пенсию после смерти мужа. Жили они в университетском городе, в маленьком собственном доме. Всё шло хорошо, пока Урвич был в гимназии и, окончив курс в ней, поступил в университет по филологическому факультету; но когда после сданного в университете последнего экзамена ему пришлось вступить на самостоятельную дорогу, его постигло несчастье - скончалась его мать. Он остался один-одинёшенек на свете.

Были какие-то дальние родственники у него, но он не знал даже хорошенько, где живут они, и потому выходило всё равно, что их не существовало вовсе.

* * *

Будь с ним его старушка-мать, он, разумеется, живя с нею и для неё, не желал бы себе ничего лучшего и стал бы примерным чиновником или учителем, исправляя свои обязанности так же добросовестно, как добросовестно учился в гимназии, а потом в университете.

Но теперь он был один, и ничто не притягивало его к тому городу, где он родился, вырос и воспитался.

Хорошие воспоминания прошлого оставались при нём, и, рассуждал он, где бы он ни был, они всегда будут для него одинаково дорогими и светлыми.

А между тем его тянуло неудержимо вдаль, ему хотелось повидать чужие страны и чужих людей и попытать своё счастье не в однообразной скучной канцелярии, где такие же неприветливые казённые стены, как в гимназии и университете, а где-нибудь на просторе, где кипит иная, сопряжённая, может быть, с опасностями деятельность.

Его тянул к себе Дальний Восток.

Он знал, что там русские люди, борясь с природой и побеждая косность тёмных, непросвещённых инородцев, совершают новое дело, что там можно приложить свои молодые силы.

Там, чтобы не потеряться, нужна предприимчивость, нужна энергия, и предприимчивый и энергичный человек может сделать там и для себя, и для других гораздо больше, чем здесь, в городе Средней России…

О чём-нибудь особенном, необыкновенном он не мечтал.

Он продал домик, доставшийся ему в наследство, обстановку, какая была, и, выручив около девяти тысяч в чистую, собрался и поехал наудачу, не имея ничего определённого впереди…

Он сел на пароход в Одессе, взяв билет до Владивостока.

* * *

Попутчиками Урвича были офицеры, отправлявшиеся с семьями на службу в Восточную Сибирь. Он сейчас же со всеми познакомился, и они очень весело сделали переезд до Константинополя, потом до Порт-Саида и миновали Красное море, где их помучила-таки жара и влажная духота тропического морского зноя.

В Адене к ним сел новый пассажир.

За время почти трёхнедельного плавания они настолько сжились и узнали друг друга, что уже составляли тесно сплочённый кружок, и появление в нём нового человека было встречено не особенно сочувственно.

Севший в Адене пассажир оказался французом, ехавшим до Сингапура только. То, что он был иностранец, до некоторой степени примиряло с ним. По крайней мере, он не понимал, когда говорили при нём по-русски.

Звали его Гастон Дьедонне. Так он представился, знакомясь с обществом.

С первого же дня выяснилось, что человек он малообщительный. Держаться стал он в стороне, больше сидел в своей каюте или ходил на шканцах вдоль планширя, когда все остальные сидели на юте.

Он вежливо познакомился со всеми, но в разговоры ни с кем не вступал - потому ли, что никто, кроме Урвича, не владел хорошо французским языком, или просто, вопреки обыкновенной привычке своих соотечественников, не отличался болтливостью.

Что едет он до Сингапура, узнали от пароходного старшего офицера. Но зачем именно и почему сел он в Адене и что делал он в этом пустынном и немноголюдном месте, оставалось вполне неизвестным.

Эта скрытность Дьедонне так раззадорила любопытство, что стали с ним сами заговаривать.

В особенности дамы заинтересовались. Жена штабс-капитана, самая бойкая и самая хорошенькая, воспитывавшаяся в институте и изучавшая когда-то французский язык, но успевшая отвыкнуть от него за отсутствием практики, постаралась вспомнить прежнее и наладила несколько фраз, с которыми обратилась к Дьедонне за обедом.

К удивлению всех он ответил ей вдруг несколькими словами на ломаном, но всё-таки русском языке.

- Так вы говорите по-русски? - воскликнули кругом.

- Говорю, но ошень не карашо, - с трудом произнёс Дьедонне.

- Но всё понимаете?

- Понимаю много.

И каждый постарался припомнить в эту минуту, не говорил ли он при французе что-нибудь обидное для него, полагая, что он не поймёт.

В самом деле, странно было встретить в Индийском океане, буквально за тридевять земель от России француза, знакомого с русским языком!

Это обстоятельство ещё больше возбудило догадок и разговоров.

Сам Дьедонне стал, однако, держаться ещё дальше от общества, как будто сожалея уже, что выдал своё понимание русской речи.

На следующий день за обедом бойкая жена штабс-капитана обратилась было снова к нему с расспросами:

- Вы жили в России? - стала допытываться она.

- Нет, мадам, - ответил француз.

- Жили у русских во Франции?

- Нет, мадам.

- Где же вы научились по-русски?

- Я имел сношения с русскими.

- Где?

- Это мой секрет, мадам.

И больше от него нельзя было ничего добиться.

* * *

Пароход вполз в гавань Коломбо (крупнейший портовый город на западной оконечности острова Цейлон (ныне Шри-Ланка), ко времени действия романа Цейлон являлся Британской колонией.), тихо прошёл между стоявшими там в две линии судами, завернул и бухнул свой тяжёлый якорь в воду.

Все пошли пить чай в кают-компанию.

Едва сели за стол, в дверь каюты постучался и робко вошёл темнокожий молодой сингалезец [сингалезы - обитатели острова Цейлон] в тропическом белом костюме и в шапке с галуном. Оказалось, что это санитарный врач, явившийся для соблюдения необходимых в каждом порту формальностей.

Пароходный доктор встал к нему навстречу, протянул ему руку, встали и все остальные и тоже поздоровались с ним.

Сингалезец с доктором отошли в сторону, сели к другому столу и быстро переговорили и кончили всё, что было нужно.

Сингалезца стали приглашать пить чай, но он ни за что не хотел сесть к общему столу.

Им подали с пароходным доктором чай за отдельный стол, где они сидели.

Сингалезец был, видимо, тронут оказанным ему вниманием. Он всё улыбался и кланялся, разговаривая с доктором, потом, словно не выдержав, улыбнулся шире, чем прежде, и произнёс как-то полушёпотом:

- Какие вы добрые!..

- Отчего? - спросил доктор. - Что случилось?

- Да ничего особенного. Но если б я явился на английский пароход, меня не только не стали бы угощать чаем, но даже не посадили бы и не подали бы мне руки.

- Неужели?

- Да. Англичане презирают нас. Они считают Индию своею страной, где живут не люди, а рабы.

И сингалезец грустно вздохнул.

Урвич, владевший английским языком, прислушивался к этому разговору доктора с сингалезцем и, взглянув случайно на сидевшего вдали Дьедонне, заметил, что тот тоже внимательно слушает.

* * *

Всем обществом ездили на берег, чтобы осмотреть Коломбо, обедали в очень хорошей, богато обставленной гостинице, отведали индийского блюда «кэри», состоящего из разваренного риса со всевозможными пряными приправами, катались вечером за городом.

Дьедонне не принимал участия в этой поездке и остался на пароходе.

Отходили на другой день утром.

Почти перед самым отходом парохода, когда уже собирались поднять трап, подплыла к нему лодка, и из неё вышел индиец в белой чалме и белом, лежавшем на его плечах красивыми складками плаще.

Он сказал что-то по-своему лодочнику, и тот, кивнув головой, остался его ждать.

- Нельзя на пароход, нельзя, сейчас отходит, - хотел было остановить индийца вахтенный матрос, но тот, словно не понимая, в чём дело, миновал его и, ступив на палубу, начал оглядываться, как бы ища кого-то.

- Вы русский? - спросил он проходившего в это время Урвича.

Урвич остановился.

- Да, русский, - ответил он по-английски, то есть так же, как и вопрос был сделан.

- Вы пассажир тут?

- Да.

- Идёте до Владивостока?

- Да.

- Значит, будете в Сингапуре?

- Вероятно, через семь дней. Так, по крайней мере, обещает капитан.

- Могу я вас попросить об одном одолжении?

- Пожалуйста.

- О! - воскликнул индиец, - если бы вы мне не сказали даже, что вы русский, я бы теперь не сомневался в этом.

- Почему же?

- Потому что русские очень добрые всегда и не отказывают в услуге даже незнакомому для них человеку.

- В чём же дело?

- Могу я вас попросить, - опять повторил индиец, - передать по адресу в Сингапуре письмо?

- Ничего нет легче, - улыбнулся Урвич, - дайте мне ваше письмо, я передам его по адресу в Сингапуре.

Индиец из складок своего плаща достал запечатанный конверт с готовым уже и надписанным адресом.

- Только, пожалуйста, - пояснил он, - не посылайте это письмо по городской почте в Сингапуре, а лучше всего отвезите сами. Может быть, вы и раскаиваться в этом не будете, - добавил как-то загадочно индиец.

Это удивило несколько Урвича.

- Почему же вы хотите, чтоб я непременно отвёз сам? - полюбопытствовал он.

- Потому, - ответил индиец, - что мне важно, чтобы это письмо не попало в руки англичан. Они, не стесняясь, прочитывают наши письма.

- Значит, в этом письме есть тайна, которую вы хотели бы скрыть от них?

- Да. И я надеюсь на благородство русского.

- Будьте покойны, - сказал Урвич, протянув индийцу руку. - Я даю вам слово, что передам письмо из рук в руки тому, кому оно адресовано.

- Благодарю вас!

Урвич достал свою визитную карточку и отдал её индийцу, с тем чтобы, в свою очередь, узнать и его имя, но этого ему не удалось.

- Поднять трап! - раздалась команда.

Индиец поспешил удалиться, иначе ему пришлось бы остаться на пароходе.

Урвич невольно остановился с письмом в руках в полном неведении, как зовут того, который дал ему такое до некоторой степени ответственное поручение.

Он перегнулся через планширь и крикнул отъезжавшему в лодке индийцу:

- А как ваше имя?

Индиец ответил ему что-то, но ветер отнёс его слова, и ничего нельзя было расслышать.

* * *

Урвич был уверен, что никто не заметил, как он разговаривал с индийцем, передавшим ему письмо, потому что все были заняты отходом парохода и смотрели на Коломбо, прощаясь с ним. Коломбо всем очень понравился и оставил очень приятное впечатление. Однако не успел Урвич отойти от планширя - к нему приблизился Бог знает откуда взявшийся Дьедонне.

- О чём это вы разговаривали с этим индийцем? - спросил он.

Урвич невольно посмотрел на него с удивлением. Нелюдимый француз, которому, казалось, до сих пор ни до чего не было дела, вдруг высказывал совсем, по-видимому, не свойственное ему любопытство.

- Не всё ли вам равно! - улыбнулся Урвич, решив, что рассказывать о письме не надо.

- Он поручил вам передать письмо в Сингапур?

- А вы почём знаете? - вырвалось невольно у Урвича. - Разве вы слышали?

Он голову мог дать на отсечение, что француза не было поблизости, когда индиец обратился к нему со своей просьбой.

«Как же он мог услыхать?»

Дьедонне словно понял недоумение Урвича, но никаких объяснений не дал.

- Жалкий народ эти индийцы! - сказал он только.

- Да, очень, - подтвердил Урвич.

Они поднялись на ют и, разговаривая, сели друг против друга на соломенные плетёные кресла, очень удобные, в особенности в жару.

- Вы подумайте только, - заговорил Дьедонне, словно давно уже у них с Урвичем существовало обыкновение сидеть так и вести беседу. - Вы подумайте только, ведь англичане держат Индию в полном рабстве. Индусы для них теперь - всё равно, что у вас были крепостные когда-то для помещиков. Они собирают с Индии непомерную дань, гнетут несчастных индийцев налогами, а сами благодушествуют и уверяют всех, что Англия - самая либеральная страна в свете. Либеральная - кто говорит, но только для самих англичан. Впрочем, они остальные нации и за людей не считают, а так - за каких-то тварей. К здешним индусам, с которых они дерут по две шкуры, относятся они, как к крысам - с гадливостью, с омерзением.

- Ну, уж это, я думаю, слишком, - заметил Урвич.

- Нет, не слишком, - возразил Дьедонне, - я называю вещи своими именами. Англичанин брезгует индусом. Да вот этот доктор сингалезец, который являлся к нам сюда. Вы слышали, как он рассказывал, что на английском пароходе не только не протянули бы ему руки и не предложили бы чаю, но даже не впустили бы в кают-компанию.
А вы знаете, что этот сингалезец учился в самой Англии и имеет диплом доктора медицины? И вот, имея диплом доктора медицины, он служит здесь под начальством английских фельдшеров. Ни более, ни менее… Простые фельдшеры-англичане командуют им только потому, что он сингалезец. И так тут всё. Господа англичане пьют кровь здесь, а там у себя либеральничают и гордятся свободой.
Да вы назовите лжецом всякого, кто скажет вам, что Англия - свободная страна. Хороша свобода, если целая Индия не что иное, как крепостные господ, населяющих Англию. Отымите этих крепостных и посмотрите, что останется от пресловутой свободы.

- Знаете, - проговорил вдруг Урвич, сам поражённый пришедшим ему в голову сравнением, - у нас в России во время крепостного права были помещики, которые считали себя свободолюбивыми и последователями Вольтера. Их и звали вольтерьянцами, но это не мешало им бить своих крепостных и жить на их счёт.

- Ну вот, англичане, - подхватил Дьедонне, - точь в точь эти ваши помещики: проповедуют свободу, а сами угнетают несчастную Индию.

- А чудная страна! - невольно заметил не без восторга Урвич.

- Чудная, только изнеженная, - подхватил Дьедонне, - да и забитая: вечный голод, чума, повальные болезни и бесконечные поборы. Эти негодяи англичане у голодного, у умирающего отымают последнее, чтобы там, в Лондоне, справлять торжественные празднества; заседают в парламенте и, соря деньгами, производят подкупом и всякими дозволенными и недозволенными средствами давление на мировую политику, и мир терпит этих господ… Нет, знаете, - заключил Дьедонне, слишком уже расходившись, - я просто не могу спокойно говорить об этом. Бросим. Сыграем лучше партию в домино.

Урвич охотно согласился.

* * *

(Игра в домино с французом Урвича и сгубила - он проиграл французу все 9 тысяч вырученные за дом и даже свой билет до Владивостока... и начались приключения. Примечание от Веб Рассказ)

* * *

1903

Это были отрывки из начала книги - Сокровище Родины. (Сборник)

Сборник Сокровище Родины состит из произведений Михаила Николаевича Волконского, которые были опубликованы более столетия назад в журналах и впервые изданы в книге в 2017 году.

Сама книга - Сокровище Родины впервые была издана в журнале в 1903 году.

Забытые имена...

Автор Михаил Николаевич Волконский (1860 - 1917). Русский писатель и драматург, автор исторических романов, общественный деятель, член Совета Русского собрания, председатель С.-Петербургского губернского отдела Союза Русского Народа, один из руководителей Союза русского народа.

М. Н. Волконский, будучи хорошо известным автором исторических произведений, впервые представлен здесь как один из пионеров Русского приключенческого романа.

ИСТОЧНИК

Собрание сочинений в 3-х томах.

Собрание сочинений в 6 томах.

* * *

А дальше вы прочитаете сами, если захотите.

* * *

Относительно недавно, где-то с начала марта 2023 года, на YouTube появилась возможность создавать подкасты на канале и мной создано три плейлиста-подкаста, в первый вошли все самые популярные видео, во второй почти все короткие рассказы и в третий все самые длинные рассказы от 25-30 минут и свыше 1 часа, озвученные мной с 2014 года:

https://tinyurl.com/yckt4pny Всё самое популярное на канале: Мысль человека влияет на любой объект. Подкаст. - 683 рассказа.

https://tinyurl.com/2v3dn34k Короткие рассказы. Подкаст - 559 рассказов.

https://tinyurl.com/4t2bzn5m Длинные рассказы. Подкаст - 210 рассказов.

А всего на моём канале 86 плейлистов разных писателей и жанров.

* * *

На этом всё, всего хорошего, читайте книги - с ними интересней жить!

Юрий Шатохин, канал Веб Рассказ, Новосибирск.

До свидания.