В оправдание массового террора при Сталине его фанаты частенько всю вину возлагают на огромное количество доносчиков. Дескать, откуда ни возьмись в СССР появились миллионы доносчиков и по их доносам как-то нечаянно расстреляли сотни тысяч людей! В связи с этим популярна стала фраза известного писателя Сергея Довлатова: "Мы без конца ругаем товарища Сталина, и, разумеется, за дело. И все же я хочу спросить - кто написал четыре миллиона доносов?" Что ж, давайте разбираться по-серьезному - откуда взялось столь массовое доносительство при Сталине?

В июле 1928 года на пленуме ЦК ВКП (б) Сталиным была озвучена концепция «усиления классовой борьбы по мере завершения строительства социализма», вновь прозвучали призывы к бдительности и разоблачению врагов. Правящая партийно-государственная верхушка стала усиленно культивировать и насаждать институт доносительства. Мощный пропагандистский аппарат дурманил людей ядом взаимной подозрительности, потоком хлынули статьи в газетах, книги, спектакли, кинофильмы про борьбу с вредителями, диверсантами, шпионами и т.п. Началась массовая вербовка осведомителей органами ГПУ. Была разработана секретная "Инструкция о постановке информационно-осведомительной работы окружных отделов", в ней подробно изложена организация массового осведомления. Объектами агентурного обслуживания являлись: «рабочие, социалистический сектор с делением колхозников на прослойки, индивидуальный сектор (кроме кулачества), кулачество и имеющиеся кулацкие поселки, национальные меньшинства, интеллигенция города и села, служащие (по всем аппаратам), безработные, колхозный аппарат, советский аппарат, административно-судебно-следственный аппарат, земельные органы, кооперация, военные объекты».

Массовое доносительство прямо поощрялось властью и расцвело именно при Сталине пышным цветом. Журнал "Социалистическая законность" пояснял, что такое свобода слова в СССР: оказывается, своевременное осведомление власти как раз и является обеспеченной сталинской конституцией свободой слова. Печально знаменитая 58-я статья о государственных преступлениях, принятая в 1926 году, имела несколько пунктов, где предусматривалось уголовное наказание "за недонесение". Страх стал отличной питательной средой для политического доносительства. Доносы писали как добровольно, так и вынужденно, под давлением следствия. Процветало меркантильно-бытовое доносительство, когда человек писал донос на соседа по коммунальной квартире, рассчитывая в случае его ареста занять освобожденную жилплощадь. Некоторые умудрялись, выражаясь современным языком, "делать бизнес": семья Артемовых, состоящая из супругов и 5 детей, доносила семейным подрядом. Всего им удалось "разоблачить" 172 человека, которые, по их мнению, являлись "врагами народа". Члены семьи доносчиков-чемпионов регулярно получали награды: ордена и ценные подарки. А вот тех, кого заподозрили в "недоносительстве", ждала трагическая участь. Был даже издан специальный приказ НКВД №00486, согласно которому членов семей осужденных по 58-й статье сажали "автоматически": жен, престарелых родителей; детей отправляли в детдома. В официальных документах фигурировал специфический термин: "ЧСИР" - член семьи изменника Родины. Для десятков тысяч осужденных жен были созданы специальные лагеря, например, печально известный "АЛЖИР" - Акмолинский лагерь жен изменников Родины.

Немало голов, в том числе светлых и умных, полетело, когда доносчик рассчитывал получить вышестоящую должность. Классическим примером можно считать "дело", сфабрикованное в Реактивном НИИ по доносу сотрудника института А.Костикова в различные инстанции о "вредительской деятельности" в РНИИ. Вот цитата из одного доноса Костикова: "...Всякое внедрение элементов кустарщины во всей работе института явились причиной срыва использования этого оружия в войсках 3-4 года тому назад. Все это явилось следствием вредительских действий руководства института..." В июне 1938 года А.Костиков возглавил экспертную комиссию, давшую справку для НКВД о "вредительской деятельности" будущих выдающихся организаторов советского ракетостроения В.П.Глушко и С.П.Королёва. В результате доносительской деятельности Костикова практически все руководство РНИИ и виднейшие конструкторы были арестованы. Ведущие инженеры Клейменов, Лангемак и еще три человека были расстреляны. Королев после тюрьмы оказался в лагере на Колыме; Глушко, Граве и другие сотрудники - в бериевской "шарашке". А бдительный товарищ Костиков в 1938г. стал руководителем преобразованного в НИИ-3 института, получил Героя Соцтруда и долгое время его считали единственным создателем "Катюши". Только в 1991г. Указом Президента СССР М. С. Горбачева от 21 июня И. Т. Клейменову (расстрелян в 1938), Г. Э. Лангемаку(расстрелян в 1938), В. Н. Лужину (осужден в 1940 на 8 лет, умер в заключении), Б. С. Петропавловскому, Б. М. Слонимеру и Н. И. Тихомирову посмертно были присвоены звания Героя Социалистического Труда.

Фотокопия одного из доносов Костикова


Сталин в своей речи на Военном Совете в июне 1937г. затронул такой важный в сложившейся обстановке момент, как "сигнализацию" с мест. Конечно, без хорошо налаженной системы доносов организовать Большой террор было бы крайне затруднительно. Вождь особо подчеркнул огромное значение своевременной информации: "Плохо сигнализируете, - говорил военным тов.Сталин, - А без ваших сигналов ни военком, ни ЦК ничего не могут знать... Каждый член партии, честный беспартийный, гражданин СССР не только имеет право, но обязан о недостатках, которые он замечает, сообщать. Если будет правда хотя бы на 5%, то и это хлеб..." Своеобразный уровень правды задал вождь, всего 5%, и ведь проглотили это красные командиры и политработники, к сожалению. Их молчание стало "молчанием ягнят", в 1937-1938 было уничтожено более 500 военных в ранге комбриг - маршал.

Из мемуаров Н.Мальцевой «За пологом сталинской печати»: «В любом учреждении был свой «осведомитель-стукач» от НКВД, он должен был находить «врагов народа» и выявлять их, а там уже решали, как, когда и где его арестовывать. В нашей редакции таким «стукачом» был некто Моисеевич – тупой, наглый, хитрый человек, он наслаждался своей властью. «Стукач» шнырял повсюду, во всё вмешивался, всем угрожал. Он занимал скромную должность завхоза. На его совести было много жизней и несчастий людей. Впрочем, совести у него не было. Работа журналиста тогда часто объединялась с работой «наводчика», он должен был обвинить указанного ему человека в каком-нибудь преступлении, то есть выдумать его преступление и написать о нём в газетной статье. Делом НКГБ было на этом основании арестовать «виновного». У меня один раз в рабочей комнате метался и рвал на себе волосы наш журналист, рассказывая, что получил от органов подобный заказ и знал, что от его лживой информации погибнет человек. Если он не напишет этой статьи, её напишет его товарищ, а он пойдёт вместе с «обвиняемым». Работая над фотографиями и рисунками, я тоже «висела над пропастью», любой неверный штрих грозил бедой. Я тщательно просматривала каждый рисунок, каждое фото, но нельзя было застраховаться от гибели.»

Не отставали от взрослых и дети. Гордые оказанным доверием, они иногда сдавали в "органы" даже собственных отцов и матерей. Родители ехали на Колыму, а дети-«герои» в противоположную сторону — в «Артек». В газете «Пионерская правда» дети-доносчики из разных областей страны вызывали друг друга на социалистическое соревнование - кто больше донесет. Обменивались также опытом: как следить и куда сообщать. Однажды "Пионерская правда" напечатала очерк о пионере Коле Юрьеве. Тот увидел девочку, которая срывала колоски, и схватил ее. Девочка успела съесть горсть зерен и пыталась вырваться от Коли, но это ей не удалось. 16 марта 1934 года "Пионерская правда" опубликовала очередной донос. Он занимал почти целиком третью страницу газеты и начинался так: "В Спасск. В ОГПУ. Довожу до сведения органов ОГПУ, что в деревне Отрада творятся безобразия...". С портрета, помещенного рядом, смотрит симпатичное личико пионерки Оли Балыкиной, девочки из Татарии. С подробностями, не забыв ни имен, ни дат, она перечислила всех, кто, с ее точки зрения, нарушал что-либо. Не забыла Оля и собственного отца. Письмо заканчивалось так: "... Я вывожу всех на свежую воду. Дальше пускай высшая власть делает с ними, что хочет". Рупор взрослых строителей коммунистического общества газета "Правда" разместила отчет пионеров села в Восточной Сибири, где Сталин отбывал ссылку во времена самодержавия. Пионеры рапортовали: кто на кого в селе донес, а потом в порядке критики и самокритики сообщали друг о друге, и сами о себе. Школьник из-под Ростова-на-Дону Митя Гордиенко донёс на семейную пару, собиравшую в поле опавшие колосья. В результате муж был приговорен к расстрелу, а жена — к десяти годам лишения свободы. Митя получил за этот донос именные часы, пионерский костюм, сапоги и годовую подписку на газету «Ленинские внучата».

Самой распиаренной стала трагическая история Павлика Морозова. Павлика сделали основоположником, так сказать, "классиком доносительства". "Подвиг" его воспевался в стихах и песнях, которые исполняли хоры по всей стране. Наиболее оперативным поэтом в этом плане оказался молодой Сергей Михалков, который написал первую "песню о Павлике", опередив десятки других создателей жанра доносительской лирики. Рвение Михалкова не осталось незамеченным и он стал секретарем Союза писателей России. Сочинял он и стихотворения-доносы, требуя в них смертной казни врагам народа. Впрочем, Михалков не был одинок, у доносительского жанра литературы быстро появились многочисленные приверженцы: Демьян Бедный, Александр Безыменский, Бруно Ясенский, и т.д.

История Павлика Морозова далеко не одинока. Северный крайком ВКП(б) в своем специальном постановлении, принятом в мае 1934 года, отметил высокую политическую сознательность тринадцатилетнего пионера Ровдинской школы колхозной молодежи Шенкурского района Прони Колыбина. Дело было так: в конце марта 34-го года, в самую горячую пору подготовки к весенне-посевной кампании, Проня вернулся домой, а мать зовет его пойти воровать колхозное зерно. Дома-то есть нечего, страшный голод начала 30-х годов, когда вымерли миллионы крестьян по всей стране, еще дает о себе знать. Возмущенный Проня категорически отказывается «пойти на дело». На следующий день утром Проня ушел из дома матери и больше не вернулся к ней. Он пришел в школу и рассказал о воровских делах собственной матери секретарю ячейки комсомола и пионерам. Здесь он встретил полную поддержку новых людей, вырабатывающие в коллективной работе и борьбе новое, коммунистическое сознание. Проне было присвоено звание сталинского ударника, его направили на курорт, премировали библиотечкой и пионерским костюмом, обеспечили жильем, питанием, стипендией. Краевой прокурор Сахов (да, это не шутка, почти Саахов) получил указание крайкома партии лично проследить за ходом следствия по делу матери Прони, обвиненной в хищении колхозного хлеба и в зверском избиении сына-пионера. Можно быть уверенным: мать получила «на полную катушку». Дальнейшая судьба этого "пионера-героя" неизвестна. Вполне возможно, что впоследствии он сам стал жертвой других "пионеров-героев".

Лидия Феодосьевна Тимашук — советский врач-кардиолог. Её письмо о неправильном лечении члена Политбюро ЦК ВКП(б) Андрея Жданова было использовано для репрессивной кампании под названием «дело врачей». Награждена орденом Ленина за доносительство.


В газете «Правда» была опубликована статья Чечёткиной «Почта Лидии Тимашук»: "Ещё совсем недавно мы не знали этой женщины… теперь имя врача Лидии Федосеевны Тимашук стало символом советского патриотизма, высокой бдительности, непримиримой, мужественной борьбы с врагами нашей Родины. Она помогла сорвать маску с американских наймитов, извергов, использовавших белый халат врача для умерщвления советских людей. Весть о награждении Л. Ф. Тимашук высшей наградой — орденом Ленина — за помощь в разоблачении трижды проклятых врачей-убийц облетела всю нашу страну. Лидия Федосеевна стала близким и дорогим человеком для миллионов советских людей."

После смерти Сталина дело «врачей-убийц» было прекращено. Тимашук 3 апреля 1953 года была лишена ордена Ленина «в связи с выявившимися в настоящее время действительными обстоятельствами». На XX съезде КПСС в 1956 году Н. С. Хрущёв зачитал доклад «О культе личности и его последствиях», в котором упомянул Лидию Тимашук, назвав ее негласным сотрудником органов госбезопасности.

О системе доносительства в так называемой "шарашке" - тюрьме, где работали по специальности осужденные инженеры и конструкторы - воспоминает Л.Л.Кербер в своих мемуарах "Туполевская шарага": "Дело провокации и сыска было поставлено в ЦКБ-2 воистину на космическую высоту. Сотрудник НКВД вел "зэка" в одну из комнат тюремной администрации под видом вызова на производство. Там его вежливо просили о помощи: "Присматривайтесь к врагам и информируйте нас, о большем мы не просим". Уже не намеками, а прямо обещали учесть это при составлении списков на освобождение. Встречая отказ, переходили к угрозам отправить на Колыму, добавить 10 лет. Большинство угрозы выдерживало, меньшинство рассуждало достаточно скользко: мол, соглашусь, а писать не буду. Таким на втором, третьем вызове давали понять, что они теперь связаны круговой порукой с "органами", выход откуда только один - смерть. Перепуганный сексот начинал выдумывать, возникали организации, шпионы и вредители. Все это до поры до времени складывалось в досье. Печально, но факт - число завербованных было достаточно велико. Удивительно другое - информация об этом просачивалась и большинство "стукачей" мы знали."

Для того, чтобы получать независимую информацию о положении дел на местах, Сталин создал так называемый Особый сектор при личном секретариате. Этому Особому сектору подчинялись спецсекторы при райкомах и обкомах, которые имели своих людей на всех предприятиях и учреждениях. Данная система доносительства замыкалась лично на Сталине и работала независимо от системы доносительства ОГПУ-НКВД. Возглавлял Особый сектор личный секретарь Сталина Александр Поскребышев. Как и во всем обществе, процветало доносительство в армии и на флоте. В каждой части появился так называемый "особист", занимавшийся выявлением неблагонадежных. На высокопоставленных командиров по требованию начальника Главного политуправления Мехлиса писали тайные характеристики политработники частей. Любой красноармеец мог теперь написать на неугодившего ему чем-то командира политический донос, в результате дисциплина в годы Большого террора скатилась до нижайших пределов. Репрессии среди комсостава привели к огромному недостатку командных кадров, который крайне негативно сказался на боеспособности Красной Армии.

Таким образом, в 30-х годах в СССР властью была создана многослойная, перекрестная, дублирующая саму себя тотальная система политического сыска. Без нее Сталин просто не смог бы организовать массовый террор.

Еще один из миллионов доносов сталинских времен


Источники:
Игнатов В.Д. "Доносчики в истории России и СССР" http://www.e-reading.by/bookreader.php/1031408/Ignatov_-_Donoschiki_v_istorii_Rossii_i_SSSR.html
Голованов Я. "Лжеотец "Катюши" http://epizodsspace.airbase.ru/bibl/ogonek/1988/ljeotets.html
Судьбы детей-доносчиков http://back-in-ussr.com/2014/11/sudby-detey-donoschikov.html
Дружников Ю. "Доносчик 001" http://lib.ru/PROZA/DRUZHNIKOV/morozow.txt
Кербер Л.Л. "Туполевская шарага" http://lib.ru/MEMUARY/KERBER/tupolewskaya_sharaga.txt