Многие люди самых разных, в том числе и очень серьезных профессий, в свободное время любят что-нибудь мастерить: кто вырезает из дерева фигурки, кто собирает коряги и корни и, слегка подправляя ножом, делает из них зверей, тот сооружает забавных человечков из шишек и желудей, иной лепит из глины или гнет из проволоки.

Такие вещи обычно сделаны остроумно, с юмором, немножко «не всерьез». Видимо, в подобных творческих упражнениях люди находят отдых от напряженного умственного труда. Как смех и шутка, они необходимы человеку для душевной разрядки.

Но если на такое самодеятельное прикладное творчество имеет право инженер, педагог, медик, то почему не заняться созданием декоративных произведений, веселых «игрушек для взрослых», украшений своего жилья человеку, прямая профессия которого — художник.

Вероятно, у него получится это (пусть простят меня самодеятельные творцы) более талантливо и с большим мастерством. А его творческие изобретения будут интересны не только автору и его близким знакомым, но и широкому кругу зрителей. 

Поэтому мы решили рассказать в этой маленькой книге о забавных и остроумных декоративных произведениях известного художника-графика Виктора Ефимовича Цигаля. Разнообразные фигурки настоящих и фантастических животных, птиц, рыб, выполненные из проволоки, подсвечники и электроарматура из гнутого металла и жести, наконец, необычные «звериные» сосуды и графины из керамики заполняют его мастерскую, да и всю квартиру.

Активная, брызжущая жизнерадостностью натура Виктора Цигаля словно не укладывается в рамки одного какого-либо жанра изобразительного искусства — он мастер быстрых зарисовок и законченных графических листов, автор больших композиций, и художник декоративного искусства.

Но, пожалуй, именно в небольших проволочных животных и птицах проявляется тонкий юмор этого человека, его умение удивить и обрадовать окружающих игрой своей фантазии. В них обнаруживается склонность художника паять, лепить, гнуть—словом, мастерить, наслаждаясь самим процессом труда, иногда будто удивляясь умению своих пальцев, податливости материала. 

Изящной графической линией очерчены в воздухе изображения цапли, застывшей над водой, настороженного кенгуру или любопытного длинношеего страусенка. Но линия эта проведена не карандашом, а витками и изгибами сталистой проволоки, и не на листе бумаги, а в пространстве.

В декоративных решениях Цигалю, естественно, помогает мастерство художника-графика, а сам материал подсказывает своеобразные приемы. Секрет удачи художника в том и состоит, что он одновременно и подчиняется материалу и владеет им.

Воображение художника рождает множество разнообразных решений. Вот, например, неуверенно стоящий на длинных ногах жирафенок, тянущийся за травой. Вот мерно шагающий с поклажей верблюд или два бредущих друг за другом ослика с тяжелой ношей. Другие фигурки более динамичны — бегущий с разметавшимся хвостом конек-горбунок или взлетающий журавль.

Средства Цигаля в этих декоративных фигурках очень лаконичны — одна точная линия, одна небольшая деталь. Художник изображает лишь самое основное, остальное только намек, напоминание, которое дает толчок воображению зрителя. Точность своих линий Цигаль находит благодаря прекрасному знанию строения тела животных, их движений, повадок, характеров.

Тема анимализма проходит через все его творчество, в его альбомах сотни зарисовок животных с натуры, животные постоянные участники его графических композиций. Поэтому, перейдя к совершенно иному материалу и иной, условно-декоративной трактовке, художник сумел добиться такой точности и выразительности.

Пожалуй, наиболее удачен в этом смысле кенгуру. Упругая проволочная линия передает изгиб тела и хвоста животного, еще две проволоки — готовы сильные задние ноги, вместо туловища — керамический сосуд, но главный акцент — маленькая настороженная головка с торчащими ушами, умело переданная извивами проволоки. И перед нами сильный настороженный зверек, готовый к прыжку.

Не менее выразительна цапля. Она стоит на одной тонкой ноге, а под ней, словно круги по воде, расходятся витки проволоки. Изгиб шеи, длинный клюв и три гнутых металлических обрезка на месте хвоста выразительно передают горделивое изящество этой птицы.

Хорош и смешной надменный верблюд. Тщательно обведен горбатый верблюжий нос, остроумно, при помощи петель проволоки, переданы слегка искривленные ноги и щетка гривы из тонких свободно висящих проволочек. Вместо туловища с горбом вставлен керамический сосуд для кистей. Линии этой проволочной фигуры настолько выразительны, что даже не замечаешь, что у верблюда нет нижней части шеи, да, собственно, и всего тела. Один острый штрих художника — и наша фантазия дорисовывает всю фигуру.

Декоративные композиции, о которых мы рассказываем, можно назвать «графической скульптурой». Конечно, выражение это условно, но оно, пожалуй, точнее всего характеризует тот своеобразный жанр декоративно-прикладного искусства, который нашел Цигаль.

Очерчивая контур фигуры, намечая основные линии ног, шеи, головы животного, прорисовывая отдельные характерные детали, автор использует, по существу, графические художественные средства. Но графика эта вышла за рамки своей обычной среды, сошла с листа бумаги и перенеслась в пространство, приобрела объем. Это дает основание употребить слово скульптура.

«Графическая скульптура» Цигаля легка, воздушна, просматривается насквозь, дает возможность зрителю видеть одновременно соотношение всех частей тела животного, выявляет его конструкцию и как бы заостряет образ. Это делает проволочные фигуры как-то по- особому современными, созвучными линиям новой архитектуры, хорошо вписывающимися в убранство интерьера.

Художник не боится условности, он обнажает конструкцию вещей, не скрывает мест скрепления проволоки, копыта намечает петлей, глаз — витком проволоки, спокойно укрепляет вместо туловища животного керамическое изделие или просто обозначает тельность.

Отдельные детали Цигаль оставляет свободно висящими, не закрепляет их наглухо. Например, длинные ресницы у печального буйвола, гриву и колокольчик у верблюда или просто колечко в пружинистом подсвечнике. Эти детали слегка колеблются, позвякивают, что придает вещам особую живость.

В одной из композиций художник делает интересную попытку построить весь эффект на подвижности изображения. Маленьких рыбок из меди он подвешивает на тонкой проволоке—от малейшего колебания поздуха рыбки двигаются, вращаются, плавно раскачиваются— вся стайка словно живет, трепещет, поблескивая золотом. Думается, что в этом приеме еще скрыты большие декоративные возможности и художнику стоит поразмыслить и пофантазировать над использованием эффекта движения.

Как настоящий мастер-прикладник, Цигаль любит материал, с которым работает, иногда даже увлекается «игрой» самого материала, причудливо накручивая проволочный виток за витком. Так сделана, например, сова. Крупные спиральные завитки превращаются в глаза птицы, а волнообразные изгибы передают оперение. И вот готов ночной страж с двумя свечами в лапах.

В забавном пегасе автор дает волю прихотливым проволочным виткам, которые то мелкими волнами бегут по гриве, то круто завиваются в хвосте, то закручиваются петлей на копытах.

Иногда, однако, нагромождение извивов проволоки нарушает четкость построения фигуры. Намеренная подробность в изображении, например в фигурке лани, мешает ясности образа, использование проволоки начинает казаться нарочитым. Лишь отточенность каждой линии, конструктивная ясность фигуры и лаконизм придают художественную выразительность проволочным фигуркам. Автор сам сознает ошибочность слишком сложных решений и все меньше допускает такие промахи.

Как всякий художник, который начинает заниматься декоративно-прикладным искусством, Цигаль стремится сделать какую-то полезную вещь, сочетать декоративное изображение с практическим предметом. Так, ослик везет горшочек с кактусом, кенгуру держит керамическую пепельницу, аист — вазочку для цветов.

Остроумно оформил Цигаль простые стеклянные плафоны и абажуры для электроламп, обогатив их черными линиями проволоки. Казалось бы, рисунок их предельно прост, но, играя на белой гладкой поверхности плафона, он придает предметам большое изящество. Особенно привлекателен стеклянный матовый шар с расходящимися черными проволочными лучами.

Среди декоративных композиций у Цигаля много подсвечников, сделанных с большой выдумкой. Закручивая проволоку спиралью и укрепляя на ней чашечки из жести для стекания воска, Цигаль делает красивый парадный подсвечник на четыре свечи. В другой композиции рядом со свечой, стоящей на изогнутом проволочном стержне, посажен маленький морской конек. В третьей — свечу поддерживает на голове металлическая ящерица, в хвосте которой зажат коробок спичек. Иногда и сами свечи входят в декоративный замысел.

Так сделан павлин. Пышно раскинувшийся проволочный хвост эффектно заканчивается разноцветными свечами.

Техника создания «графической скульптуры» очень проста. Художник делает предварительный набросок задуманного изображения на бумаге, а затем, имея перед глазами рисунок, терпеливо гнет малоподатливую сталистую проволоку, употребляя простейшие инструменты — молоток, тиски, напильник и клещи. В нужных местах припаивает, законченное изделие обычно покрывает черной темперой.

Виктор Цигаль с его любовью к различным материалам не ограничивается только работой с проволокой. Он сочетает ее с керамикой, с натуральным камнем, использует листовой металл. Тонкая, почти как бумага, медь подсказывает художнику своеобразные решения. Он делает лежащего тигра и, изгибая медный лист, придает его немного смешной фигуре неожиданную пространственность.

Художник удачно выбирает «натуру» для того или иного материала: если в проволоке мы видели в основном грациозных птиц и животных, то в листовом металле чаще выполняются рыбы. Особенно интересен сом из медного листа с поднятым вверх, как руль, хвостом. Он блестит, словно влажный, только что кинутый из воды.

Кто не увлекается сейчас керамикой! Не только мастера разных жанров декоративно-прикладного искусства, но и живописцы, скульпторы, архитекторы лепят из глины вазы, фигуры, бусы. Не приходится удивляться, что и Цигаль не избежал этого увлечения. Особенно полюбил он керамику после поездок в Дагестан, славящийся древними народными традициями этого искусства. Непосредственные навыки работы с глиной Цигаль получил у крымского гончара Павла Семеновича Паличева. Его чутье к материалу, острый глаз и ловкие пальцы подлинно народного мастера художник и по сей день вспоминает с восхищением и благодарностью. В нескольких больших цветных рисунках и листах художник запечатлел труд балхарских художников-гончаров.

Народное искусство керамики как-то своеобразно и неожиданно преломилось в творчестве Цигаля. Он начинает создавать из глины фигурные сосуды, фантастических коньков, баранов и еще каких-то непонятных животных. Любит изобретать художник и разные скульптурные графины, например графин-жираф с длиннущей шеей, или графин, напоминающий стройную женскую фигуру в юбке колоколом. Большие позолоченные серьги-кольца создают удачный контраст с темным поливным сосудом. Удалась автору и монументальная, несмотря на свои небольшие размеры, черепаха. Ее панцырь, выполненный из терракоты, с процарапанным на нем узором, смотрится как тяжелая каменистая глыба, а вставленный внутрь горшочек с кактусом придает всей вещи некоторую экзотичность.

С огромным уважением относясь к совершенству народного гончарного искусства, Цигаль не пытается подражать ему, но его вещи сродни народным произведениям своим жизнерадостным настроением, фантастичностью своих образов.

Более интересна и серьезна другая линия творчества Виктора Ефимовича Цигаля. Начав с создания камерных интерьерных вещей, художник постепенно начинает испытывать потребность увеличить свои произведения, выйти с ними из квартиры, из выставочной витрины на простор природы. Как пробу он делает для своей мастерской в Коктебеле калитку, фонарь, флюгер из полосового железа.

Но художнику хочется представить свои произведения на более широкий, общественный просмотр, и он приступает к выполнению декоративных композиций для санатория под Ялтой.

Так одноногий журавль вышел из стен мастерской и переселился на зеленый газон южного парка. Фигура приобрела монументально-декоративный характер, ее размер увеличился до двух с половиной метров, материалом стал железный прут прямоугольного сечения, на месте туловища птицы укреплен продолговатый цементный сосуд с цветами. Но главное, что большая графически скульптурная птица отлично прижилась в природе, на воздухе. Ее тонкий контур органично входит в зелень парка, а отражение в зеркале водоема, который художник запроектировал у ее подножия, еще больше связывает произведение человеческих рук с природой.

Другая композиция, выполненная Цигалем тоже в крупном размере, — стайка рыб, проплывающих между водорослями. Эта вещь очень динамична и воздушна: на фоне прихотливо и свободно вздымающихся вверх стеблей водорослей перебивающий их быстрый ритм золотистых рыб. Удачное сочетание двух металлов — темного матового железа, из которого выполнены водоросли, и блестящей меди (рыбы) — дает красивый декоративный эффект. Вся конструкция закреплена в куске гранита, который соединяет ее с окружающей скалистой почвой.

Небольшой опыт Цигаля по переводу «графической скульптуры» в монументально-декоративный жанр весьма удачен, и художнику нужно непременно продолжать работу в этом направлении.

И хочется искренне, чтобы новые произведения этого интересного и жизнерадостного художника украсили наши сады и скверы, клубы и санатории, сливаясь в единое целое с зеленью парков и современной архитектурой.