PersonaNonGrata

«Всем! Всем! Всем! На­ро­дам Со­вет­ско­го Союза. Мы — за­щит­ни­ки обо­ро­ны Керчи, за­ды­ха­ем­ся от газа, уми­ра­ем, но в плен не сда­ём­ся»

Если кто-то забыл или слабо пред­став­ля­ет, что такое фашизм, до­ста­точ­но по­смот­реть ос­ка­ро­нос­ный до­ку­мен­таль­ный фильм Ми­ха­и­ла Ромма «Обык­но­вен­ный фашизм». А после этого — по­се­тить музей на месте быв­ше­го конц­ла­ге­ря «Крас­ный» в Сим­фе­ро­по­ле, а ещё лучше — под­зем­ные ка­ме­но­лом­ни в Керчи, где фа­ши­сты тра­ви­ли газами со­вет­ских солдат и граж­дан­ское на­се­ле­ние. Же­ла­ние идти на поводу у лю­би­те­лей пе­ре­пи­сать ис­то­рию Ве­ли­кой Оте­че­ствен­ной войны, про­па­дёт само собой.

При­вив­ка от фа­шиз­ма, по­лу­чен­ная в ка­та­ком­бах Аджи­муш­кая силь­нее слад­ких слов про­па­ган­ди­стов раз­лич­ных мастей. Вы их — не при­зна­ю­щих нашу Победу — ведите силой и к Ба­ге­ров­ско­му рву, и на 35-я бе­ре­го­вую ба­та­рею, и под землю Аджи­муш­кая.

Этой весной мы будет от­ме­чать 75-летие пол­но­го осво­бож­де­ния Крым­ско­го по­лу­ост­ро­ва от немец­ко-фа­шист­ских за­хват­чи­ков: в апреле осво­бо­ди­ли Керчь и Сим­фе­ро­поль, в мае — Се­ва­сто­поль. В мае же Крым за­чи­сти­ли от фа­ши­стов пол­но­стью. Но далась это победа очень непро­сто.

Па­де­ние Крым­ско­го фронта стало одной из самых боль­ших ка­та­строф 1942 года — наи­бо­лее тя­жё­ло­го и тра­ги­че­ско­го пе­ри­о­да всей Ве­ли­кой Оте­че­ствен­ной войны. В мае части Крым­ско­го фронта под на­тис­ком немец­ко-фа­шист­ских войск от­сту­па­ли с по­лу­ост­ро­ва, дви­га­ясь через Кер­чен­ский пролив на Тамань. Их отход под Керчью при­кры­вал отряд пол­ков­ни­ка Павла Ягу­но­ва, ко­то­рый сам от­сту­пить не успел. Ягунов принял ре­ше­ние укрыть­ся всем от­ря­дом в под­зем­ных ка­ме­но­лом­нях, рас­по­ло­жен­ных в по­сёл­ке Аджи­муш­кай и занять в них дли­тель­ную обо­ро­ну.

До се­го­дняш­не­го дня ис­сле­до­ва­те­ли спорят о ко­ли­че­стве людей, вы­нуж­ден­ных укрыть­ся в цен­траль­ных и малых Аджи­муш­кай­ских ка­ме­но­лом­нях. Одна из версий, широко ти­ра­жи­ру­е­мых в наши дни, го­во­рит: вместе с 10 ты­ся­ча­ми крас­но­ар­мей­цев 18 мая 1942 года под землю спу­сти­лись около пяти тысяч мирных жи­те­лей Керчи, и узкие ко­ри­до­ры ка­ме­но­ло­мен сразу за­пол­ни­лись боль­шим ко­ли­че­ством людей.

«Сюда спу­сти­лись пе­хо­тин­цы в два ряда, при­крыв дви­же­нье армии из Крыма», — на­пи­шет в ноябре 1943 года поэт Илья Сель­вин­ский.

По све­де­ни­ям на­чаль­ни­ка про­до­воль­ствия цен­траль­ных ка­ме­но­ло­мен Пи­ро­го­ва, ко­то­рый рас­счи­ты­вал норму пи­та­ния за­щит­ни­ков гар­ни­зо­на, под землёй на­хо­ди­лось не больше 10 тысяч че­ло­век. Но спра­вед­лив вопрос: на­сколь­ко прав­ди­вы эти данные?

Схема Аджи­муш­кай­ских ка­ме­но­ло­мен

Из­вест­ный всем ис­сле­до­ва­те­лям крым­ско­го этапа Ве­ли­кой Оте­че­ствен­ной войны пуб­ли­цист Все­во­лод Аб­ра­мов в своей книге «Кер­чен­ская ка­та­стро­фа 1942» ссы­ла­ет­ся на све­де­ния немец­ких ок­ку­пан­тов. В своих до­не­се­ни­ях сол­да­ты и офи­це­ры 46-й пе­хот­ной ди­ви­зии писали: в самом начале обо­ро­ны ка­ме­но­ло­мен число окру­жён­ных крас­но­ар­мей­цев и мирных жи­те­лей до­хо­ди­ло до 30 тысяч че­ло­век.

Позже ана­ло­гич­ные цифры про­зву­ча­ли и на се­ва­сто­поль­ском про­цес­се 1947 года.

О 30-ты­сяч­ной груп­пи­ров­ке, остав­шей­ся на Кер­чен­ском по­лу­ост­ро­ве после при­кры­тия отхода ос­нов­ных частей Крым­ско­го фронта, в своей объ­яс­ни­тель­ной за­пис­ке Ста­ли­ну го­во­рил и пред­ста­ви­тель ставки в Крыму Лев Мехлис.

Ещё до войны в штоль­нях Аджи­муш­кая были обо­ру­до­ва­ны склады во­ен­тор­га, где к се­ре­дине мая 1942 года оста­ва­лись неболь­шие запасы про­ви­ан­та: немно­го хлеба и су­ха­рей, крупы, жир, кон­цен­трат, табак, чай. Име­лись и стра­те­ги­че­ские запасы сахара.

На­чаль­ник про­до­воль­ствия ка­ме­но­ло­мен Пи­ро­гов в своей книге рас­ска­зы­ва­ет, как Ягунов при­ка­зал ему по­счи­тать все запасы еды и на­зна­чить норму пайка: хлеба — 200 грам­мов, жира — 10 грам­мов, кон­цен­тра­тов — 15 грам­мов, сахара — 100 грам­мов на че­ло­ве­ка.

Лю­бо­пыт­но, что норма сахара не только не умень­ша­лась, но и уве­ли­чи­ва­лась. Это под­твер­жда­ют и сами участ­ни­ки. Так, Валько со­об­ща­ет: «Сахар под конец был ос­нов­ным про­дук­том пи­та­ния, и только бла­го­да­ря ему мы оста­лись в живых», — об этом на­пи­сал в своей книге Аб­ра­мов.

Однако автор умол­чал, что сахар, под­няв­ший дух за­щит­ни­ков в первые дни, потом сыграл с ними злую шутку. Из-за от­сут­ствия воды и нор­маль­но­го пи­та­ния, упо­треб­ле­ние сахара в боль­ших ко­ли­че­ствах при­ве­ло к мас­со­во­му раз­ви­тию са­хар­но­го диа­бе­та. И те, кто выжил в начале обо­ро­ны бла­го­да­ря сахару, через несколь­ко месяц по­ги­ба­ли от даже самых незна­чи­тель­ных ца­ра­пин и ра­не­ний — на­столь­ко сильно раз­ру­шал им­му­ни­тет про­грес­си­ру­ю­щий диабет.

Первое время под землёй кое-где было элек­три­че­ство, его в ми­ни­маль­ном ко­ли­че­стве около шести-семи дней вы­ра­ба­ты­ва­ли ге­не­ра­то­ры двух трак­то­ров, за­та­щен­ных в ка­та­ком­бы бой­ца­ми. Один из них — на ко­лёс­ном ходу, про­из­вод­ства Ста­лин­град­ско­го трак­тор­но­го завода — сейчас яв­ля­ет­ся частью экс­по­зи­ции ме­мо­ри­аль­но­го ком­плек­са «Героям Аджи­муш­кая», второй — на гу­се­нич­ном ходу, Харь­ков­ско­го трак­тор­но­го завода — до сих пор где-то под за­ва­ла­ми.

Один из най­ден­ных трак­то­ров

Про элек­три­че­ский свет очень быстро забыли: за­щит­ни­ки ка­ме­но­ло­мен жили в полной тем­но­те, ме­ся­ца­ми не видя сол­неч­но­го света. Для осве­ще­ния ис­поль­зо­ва­ли любые сред­ства: ав­то­по­крыш­ки со скла­дов во­ен­тор­га раз­ре­за­ли на полосы, под­жи­га­ли, и такими коп­тя­щи­ми фа­ке­ла­ми осве­ща­ли ко­ри­до­ры. Старый те­ле­фон­ный кабель ис­поль­зо­ва­ли для ком­му­ни­ка­ций внутри за­пу­тан­ных ла­би­рин­тов: его про­тя­ги­ва­ли по ко­ри­до­рам и, пе­ре­би­рая руками, пе­ре­дви­га­лись по ка­ме­но­лом­ням в полной тем­но­те.

В местах сто­я­нок, обо­ру­до­ван­ных для под­зем­ной жизни, из про­стре­лян­ных гильз делали све­тиль­ни­ки. Следы копоти от резины и от­ра­бо­тан­но­го ма­шин­но­го масла, ко­то­рое за­ли­ва­ли в са­мо­дель­ные лам­па­ды, по­всю­ду: по­тол­ки и стены ка­ме­но­ло­мен про­пи­та­ны уголь­но-чёрной гарью, скры­ва­ю­щей пе­соч­но-жёлтый сол­неч­ный цвет камня, ко­то­рый когда-то до­бы­вал­ся в штоль­нях Аджи­муш­кая.

Под землей ис­точ­ни­ков воды не было, и жители ка­та­комб до какого-то вре­ме­ни ис­поль­зо­ва­ли ко­ло­дец, на­хо­див­ший­ся на по­верх­но­сти неда­ле­ко от входа в цен­траль­ные ка­ме­но­лом­ни. Война за воду на­ча­лась с первых дней обо­ро­ны Аджи­муш­кая. Немцы по­сто­ян­но про­стре­ли­ва­ли тер­ри­то­рию возле ко­лод­ца, и чтобы на­брать воды, на по­верх­ность вы­хо­ди­ли два отряда: первый за­ни­мал кру­го­вую обо­ро­ну, второй — по це­поч­ке пе­ре­да­вал вёдра с водой. Счи­та­лось, что ведро воды рав­ня­лось ведру сол­дат­ской крови. На­столь­ко тяжело до­бы­ва­лась каждая капля…

Под землей ор­га­ни­зо­ва­ли службу во­до­снаб­же­ния, ко­то­рая со­би­ра­ла всю име­ю­щу­ю­ся воду и вела стро­гий учёт, в первую оче­редь вы­да­вая её ра­не­ным и на нужды гос­пи­та­лей. Одна сто­ло­вая ложка воды в сутки — такова норма рас­хо­до­ва­ния воды для ра­не­ных. Осталь­ные должны были до­бы­вать воду са­мо­сто­я­тель­но, и у многих этого не по­лу­ча­лось.

Сиг­наль­ный ров. По­пав­ший в него и не на­звав­ший пароль рас­стре­ли­вал­ся на месте

В неко­то­рых местах сводов штолен были щели, через ко­то­рые дож­де­вая вода с по­верх­но­сти по каплям про­ни­ка­ла под землю. Такие места на­зы­ва­ли во­до­ка­па­ми: под них под­став­ля­ли любые ем­ко­сти — каски, банки, бу­тыл­ки. Даже если се­год­ня при­кос­нуть­ся к по­тол­ку ка­ме­но­ло­мен, можно по­чув­ство­вать влагу камня-из­вест­ня­ка, ко­то­рый как губка впи­ты­ва­ет в себя воду во время дождей. Оби­та­те­ли под­зе­ме­лий Аджи­муш­кая за­ме­ти­ли это, и стали со­зда­вать отряды по сбору воды. Они при­ни­ка­ли губами к камню и вы­са­сы­ва­ли жи­ви­тель­ную влагу по каплям, пе­ре­ли­вая её изо рта вместе с из­вест­ко­вой пылью в общие ём­ко­сти.

Немец­кое ко­ман­до­ва­ние решило пе­ре­крыть доступ к ко­лод­цу на по­верх­но­сти и за­ва­ли­ло его остат­ка­ми конных по­во­зок, ко­то­рые к сча­стью за­стря­ли в верх­ней части. Ок­ку­пан­ты не по­до­зре­ва­ли, что за­щит­ни­ки с первых дней обо­ро­ны копали под землей новые ко­лод­цы и стро­и­ли тон­нель к стволу ко­лод­ца около входа. Когда тон­нель был готов, в нём про­ло­жи­ли ре­зи­но­вый шланг, по ко­то­ро­му вода текла в ка­ме­но­лом­ни.

Но воды всё равно было мало, и жители гар­ни­зо­на вы­ко­па­ли в скаль­ном грунте ещё два ко­лод­ца: «ос­нов­ной» и «ре­зерв­ный». В «ре­зерв­ном» воды до­бы­ва­лось в четыре-пять раз больше, чем в «ос­нов­ном». Водой снаб­жа­лись под­раз­де­ле­ния, кухня, пра­чеч­ная. Больше всего воды от­пус­ка­лось на кухню и меньше всего на пра­чеч­ную. Имелся непри­кос­но­вен­ный запас воды на четыре-пять суток, ко­то­рый хра­нил­ся на скла­дах.

Из книги Аб­ра­мо­ва из­вест­но, что фа­ши­сты пы­та­лись раз­ру­шить ко­лод­цы, но это им не уда­лось.

«Для предот­вра­ще­ния завала ко­лод­цев от взры­вов за­щит­ни­ки по­стро­и­ли мощные под­пор­ные стенки из камня, ко­то­рые со­хра­ни­лись до сих пор. Место «ре­зерв­но­го ко­лод­ца» было вы­бра­но так ис­кус­но, что никто с по­верх­но­сти не мог опре­де­лить его ме­сто­на­хож­де­ние. Доступ к до­бы­ва­нию воды из ко­лод­ца имел только на­чаль­ник службы во­до­снаб­же­ния Го­рош­ко Н. П. и немно­го­чис­лен­ные его по­мощ­ни­ки. Никто более не имел права даже при­бли­жать­ся к ис­точ­ни­ку воды. Такой режим был создан с един­ствен­ной целью: убе­речь место рас­по­ло­же­ния ко­лод­ца от про­тив­ни­ка, ко­то­рый мог о нём узнать от шпи­о­нов, пе­ре­беж­чи­ков или плен­ных, по­пав­ших к ним в руки», — пишет ис­сле­до­ва­тель.

Ко­манд­ный штаб под­зем­но­го гар­ни­зо­на

До наших дней дошли све­де­ния о су­ще­ство­ва­нии трёх таких ко­лод­цев. Все они были вырыты вруч­ную: толщу камня про­би­ва­ли самыми про­сты­ми ин­стру­мен­та­ми — кир­ка­ми, ло­па­та­ми, зу­би­ла­ми, гвоз­дя­ми. Два из трёх из­вест­ных ко­лод­цев сейчас на­хо­дят­ся под за­ва­ла­ми, но один со­хра­нил­ся. Его высота — 14,5 метра — со­по­ста­ви­ма с вы­со­той со­вре­мен­но­го пя­ти­этаж­но­го здания.

Быт жи­те­лей под­зе­ме­лий был нехит­рым. От сквоз­ня­ков штоль­ни за­ве­ши­ва­ли плащ-па­лат­ка­ми. Опе­ра­ци­он­ные и ла­за­ре­ты обо­гре­ва­ли печ­ка­ми-бур­жуй­ка­ми. Вна­ча­ле топили дро­ва­ми, но они быстро за­кон­чи­лись, и стали топить ре­зи­ной, ко­то­рая сильно коп­ти­ла и отрав­ля­ла воздух.

Под землей была ор­га­ни­зо­ва­на ору­жей­ная ма­стер­ская, в ко­то­рой ре­мон­ти­ро­ва­ли тро­фей­ные ружья и вин­тов­ки.

Из днев­ни­ка млад­ше­го лей­те­нан­та Тро­фи­мен­ко мы знаем, что в ка­зар­мах про­во­ди­ли по­лит­со­бра­ния и по­лит­бе­се­ды, читали книги, письма и вы­пус­ка­ли газету. Копия под­лин­но­го бо­е­во­го листка №2 от 22 мая 1942 года, став­шая частью экс­по­зи­ции ме­мо­ри­аль­но­го ком­плек­са, по­сы­ла­ла бойцам и мирным жи­те­лям три глав­ных сиг­на­ла: «Больше бди­тель­но­сти! Смерть фа­ши­стам! Беречь оружие!».

Но через два дня после выхода этой под­зем­ной газеты, 24 мая 1942 года, фа­ши­сты пу­сти­ли под землю тя­же­лый уду­ша­ю­щий газ хло­ри­сто­го со­ста­ва. Это был един­ствен­ный случай за всю Ве­ли­кую Оте­че­ствен­ную войну, когда немцы ис­поль­зо­ва­ли газ кон­крет­но в бою. Пу­щен­ный в ка­та­ком­бы газ был экс­пе­ри­мен­таль­ной раз­ра­бот­кой гит­ле­ров­ской машины смерти, ко­то­рый решили опро­бо­вать на жи­те­лях и за­щит­ни­ках Аджи­муш­кая.

Из вос­по­ми­на­ний Тро­фи­мен­ко из­вест­но: «Грудь мою что-то так сжало, что дышать совсем нечем. Слышу крик, шум, быстро схва­тил­ся, но было уже поздно. Фа­ши­сты дошли до край­но­сти. Они начали давить людей газами. Полны ка­та­ком­бы отрав­ля­ю­щим дымом. Бедные де­тиш­ки кри­ча­ли, звали на помощь своих ма­те­рей. Но, увы, они лежали мерт­вы­ми на земле с разо­рван­ны­ми на грудях ру­ба­ха­ми, кровь лилась изо рта».

После первой га­зо­вой атаки под землёй со­бра­ли и по­хо­ро­ни­ли в брат­ской могиле 824 че­ло­ве­ка.

К концу мая под землю спу­сти­лась 72-я ка­ва­ле­рий­ская ди­ви­зия Крас­ной армии, лошади сразу были забиты и съе­де­ны, а кости, шкуры и копыта — за­ко­па­ны в даль­ние штоль­ни. Но нена­дол­го... Когда голод стал невы­но­си­мым, всё это вы­ка­пы­ва­лось, пе­ре­жа­ри­ва­лось и пус­ка­лось на супы-за­тир­ки.

Из-за голода люди уми­ра­ли во сне, на посту и бук­валь­но на ходу. Из де­сят­ков тысяч людей, спу­стив­ших­ся под землю, к началу июня выжило не более трёх тысяч, а спустя месяц — не более тысячи.

Дет­ское клад­би­ще под землёй. Се­год­ня туда при­но­сят иг­руш­ки и цветы

3 июля 1942 года пал Се­ва­сто­поль, и ко­ман­до­ва­ние — пол­ков­ник Ягунов, под­пол­ков­ник Бурмин и стар­ший ба­та­льон­ный ко­мис­сар Пара­хин ор­га­ни­зо­ва­ли самую боль­шую вы­лаз­ку в ис­то­рии под­зем­но­го гар­ни­зо­на. В ночь с 8 на 9 июля на по­верх­ность вышел весь отряд и выбил фа­ши­стов из по­сёл­ка на целые сутки. Но сил удер­жать пре­иму­ще­ство не хва­та­ло, и отряд снова спу­стил­ся вниз с бо­га­ты­ми тро­фе­я­ми. При осмот­ре неиз­вест­ной немец­кой гра­на­ты про­изо­шёл взрыв, унёс­ший жизнь Ягу­но­ва. Ко­ман­до­ва­ние принял Бурмин, и под его на­ча­лом обо­ро­на про­дер­жа­лась ещё четыре месяца.

В конце ок­тяб­ря фа­ши­сты про­рва­лись под землю и про­че­са­ли все ко­ри­до­ры ка­ме­но­ло­мен с про­жек­то­ра­ми и со­ба­ка­ми. На по­верх­ность были вы­ве­де­ны всего семь ра­не­ных слепых со­вет­ских солдат — и всё немец­кое ко­манд­ное было в шоке, потому что не по­ни­ма­ло, как эти люди ещё сутки дер­жа­ли обо­ро­ну. Среди них был и Бурмин, ко­то­рый не дожил два дня до осво­бож­де­ния Керчи, встре­тив смерть в конц­ла­ге­ре «Крас­ный». Пара­хи­на от­вез­ли в Сим­фе­ро­поль и до смерти за­му­чи­ли в ге­ста­по. Все осталь­ные по­гиб­ли по дороге в плен.

Гар­ни­зон пал, но он не был по­беж­дён. В ме­мо­ри­аль­ном ком­плек­се «Героям Аджи­муш­кая» хра­нит­ся шиф­ров­ка: «Всем! Всем! Всем! На­ро­дам Со­вет­ско­го Союза. Мы — за­щит­ни­ки обо­ро­ны Керчи, за­ды­ха­ем­ся от газа, уми­ра­ем, но в плен не сда­ём­ся».

Сергей Аб­ра­мов

Был внизу несколь­ко раз. Очень тяжело. Гне­ту­ще тяжело. Обя­за­тель­но поведу туда дочь.