| мент  

Санкт-Пе­тер­бург – рос­кош­ный, ту­ман­ный, зыбкий. Люблю ли я этот город? Не знаю. Любить его трудно. Но то, что я, как и мил­ли­о­ны людей,  болен им – это непре­лож­ный факт…

Поток и ра­зо­ре­ние

 - Нет, при бло­ка­де город лучше вы­гля­дел. И по­ря­док был, - со­об­ща­ет мне старый со­труд­ник ГУВД Санкт-Пе­тер­бур­га и Ле­нин­град­ской об­ла­сти, пе­ре­жив­ший бло­ка­ду.

Се­ре­ди­на де­вя­но­стых. Я, кор­ре­спон­дент ми­ли­цей­ско­го жур­на­ла, в ко­ман­ди­ров­ке в городе трёх ре­во­лю­ций. Го­тов­лю ре­пор­та­жи, обзоры по ис­то­рии и ны­неш­ней де­я­тель­но­сти пи­тер­ской ми­ли­ции.

В мою память вре­за­лись яркие кар­тин­ки. Вот мы с во­ору­жён­ны­ми ав­то­ма­та­ми омо­нов­ца­ми пе­ре­кры­ва­ем хо­лод­ные осен­ние улицы. На город сва­ли­ва­ет­ся бо­лез­нен­ная мокрая ве­чер­няя тьма. По раз­би­тым до­ро­гам кол­ды­ба­ют ста­рень­кие со­вет­ские машины и, как при­шель­цы из иного мира, рас­се­ка­ют на огром­ной ско­ро­сти но­вень­кие «Ауди» и «Мер­се­де­сы». Тор­мо­зим для про­вер­ки боевые машины братвы – мол, оружие, нар­ко­ти­ки, за­лож­ни­ков предъ­яви­те! Другие, самые наглые и быст­рые тачки, не за­ме­ча­ем.

- А чего так? – спра­ши­ваю я.

- Это из мэрии, - цедит зло омо­но­вец. – За­пре­ще­но. У них при­ви­ле­гии за то, до чего они город довели.

Соб­ча­ков­ское время. Не берусь судить о че­ло­ве­че­ских и по­ли­ти­че­ских ка­че­ствах этого де­я­те­ля, но что он довёл города до пол­ней­шей раз­ру­хи – это факт. Об­шар­пан­ные дома, убитые дороги, бес­ко­неч­ные ряды ларь­ков, бомжи, кав­каз­цы, мирное на­се­ле­ние, при­шиб­лен­ное неуря­ди­ца­ми и со­рвав­шим­ся со всех ка­ту­шек кри­ми­на­лом. Санкт-Ле­нин­град де­вя­но­стых…

Только что по­бы­вал я в гостях у парня, ко­то­рый ра­бо­тал у нас сле­до­ва­те­лем в про­ку­ра­ту­ре чет­вёр­той армии в Баку. Он весь теперь важный, при­стро­ил­ся в круп­ный Пи­тер­ский банк, денег у него вагон. Но какой-то слегка за­трав­лен­но-за­пу­ган­ный про­ис­хо­дя­щим вокруг. Одер­жим сверх­цен­ной идеей:

- В городе кирдык на­блю­да­ет­ся. Какая там братва и бан­ди­ты - это всё шушера. Евреи, евреи власть пе­ре­хва­ти­ли. Все деньги у них.

- Так ты на них и ра­бо­та­ешь.

- Ага, вот и я у них…

Что-то сдви­ну­то в со­зна­нии людей. Со­вет­ские люди неожи­дан­но про­ва­ли­лись в иную ре­аль­ность – страш­ную и безыс­ход­ную, где Питер – это кри­ми­наль­ная сто­ли­ца.  Время стре­лок, раз­бо­рок, оже­сто­чён­ной бойни. И пи­тер­ская ми­ли­ция пы­та­ет­ся этот бес­пре­дел сдер­жать - и держит из по­след­них сил. И чётко у  со­труд­ни­ков ор­га­нов раз­де­ли­лись в со­зна­нии – мы и они. Пред­ста­ви­те­ли сла­бе­ю­щей власти и на­би­ра­ю­ще­го силу кри­ми­на­ли­те­та…

Омо­нов­цы между про­вер­ка­ми машин ругают кри­ми­нал, осо­бен­но ма­тер­но по­ли­ва­ют кав­каз­цев. Сер­жант рас­ска­зы­ва­ет на эмо­ци­ях совсем ещё недав­нюю ис­то­рию, ко­то­рая не пе­ре­го­ре­ла в душе:

«Кав­каз­цы. Ты по­смот­ри, рынки их, нар­ко­та, куча денег. Ок­ку­пан­ты, да! При­кинь уже за­яв­ля­ют о своём праве на мой город.

Ведут себя нагло, ми­ли­цию ни в грош не ставят. К нам ещё с опас­кой от­но­си­лись. Мы всегда их жёстко при­ни­ма­ли. А тут решили по­ка­зать, кто в Питере хозяин.

К нашему рас­по­ло­же­нию через пу­стырь надо идти. Так они от­ло­ви­ли наших ребят, ко­то­рые на работу шли. На­ки­ну­лись всей гурь­бой. Избили. А потом стрел­ку через них нам забили – мол, при­хо­ди­те в укром­ное место, раз­би­рать­ся будем.

Мы как узнали, так со­бра­лись и ко­ман­до­ва­нию уль­ти­ма­тум – или мы идём на этот разбор, или за­ба­стов­ка и все­об­щее уволь­не­ние. То есть город вообще мог без ОМОНа остать­ся – еди­но­ду­шие было полное. На­чаль­ство по­ду­ма­ло,  по­су­ди­ло-по­ря­ди­ло. По­слать на бой отряд – это, знаешь ли, по­сту­пок.  По­ре­ши­ли ком­про­мисс­но. Идти на разбор, но не как на  вы­яс­не­ние от­но­ше­ний с бан­ди­та­ми, а как на спе­цо­пе­ра­цию. До­го­во­ри­лись с РУ­БО­Пом. Те  какую-то бумагу на­пи­са­ли – мол, есть опе­ра­тив­ная ин­фор­ма­ция, что в таком-то месте ожи­да­ет­ся кон­цен­тра­ция кав­каз­ско­го кри­ми­на­ла. И сами к такой забаве решили при­со­еди­нить­ся.

Вы­дви­ну­лись мы на место. До конца так и не верили, что кав­каз­цы на­столь­ко об­наг­ле­ют, что придут. А они стали стя­ги­вать­ся целыми тол­па­ми. Мы начали по ним ра­бо­тать. Притом жёстко так, со всем про­ле­тар­ским него­до­ва­ни­ем.

«Скорые помощи» ка­валь­ка­дой туда-сюда но­си­лись – по боль­ни­цам их раз­во­зи­ли. Бойню мы им от души устро­и­ли. Если раньше они по от­дель­ным эпи­зо­дам знали, что такое ОМОН, то мы им по­ка­за­ли нас во всей нашей необуз­дан­ной силе. И про­де­мон­стри­ро­ва­ли, что Питер – это всё же не их город, а наш.

За­тих­ли они потом на­дол­го. Мы на ме­ро­при­я­ти­ях их вообще щадить пе­ре­ста­ли. А они к нам потом пар­ла­мен­тё­ров при­сы­ла­ли. Из­ви­ня­лись – мол, их не так поняли. На­ме­ка­ли, что те, кто это затеял, давно уже в Неве уто­ну­ли. Типа, да­вай­те дру­жить. Чтобы мы с этими тва­ря­ми дру­жи­ли? Давили и давить будем»…

Это не един­ствен­ный эпизод по­доб­ных ба­та­лий. Борьба с кри­ми­на­лом в де­вя­но­стые годы все больше на­по­ми­на­ла на­сто­я­щую войну.

Опе­ра­тив­ни­ки РУБОП ра­бо­та­ли по бан­дит­ским при­то­нам и ка­ба­кам. В ре­зуль­та­те в городе на обгоне их рас­стре­ля­ли из бан­дит­ской тачки. Два со­труд­ни­ка по­гиб­ли. Это была не только тра­ге­дия, но и плевок в душу всей службе, вызов: мол, в городе глав­ный – это бандит.

За­ме­сти­те­ля на­чаль­ни­ка РУБОПа это взбе­си­ло. Он объ­явил, что аткое остав­лять без по­след­ствий нельзя. Поднял по тре­во­ге весь личный состав, СОБР. И по ма­ли­нам, злач­ным местам, ка­ба­кам бан­дит­ским.  Всех бан­ди­тов со­бра­ли, кого могли - больше сотни че­ло­век. Мо­роз­ная зима, так их, от­де­лан­ных по первое число, вы­ста­ви­ли во дворе СИЗО «Кресты». Го­во­рят, даже из шланга для бод­ро­сти полили. И на­мек­ну­ли, что в сле­ду­ю­щий  раз многих и живыми брать не будут.

Кон­чи­лось, правда, не слиш­ком ра­дуж­но. Убийц, вроде, так и не уда­лось найти. Зам­на­чаль­ни­ка РУБОП за пре­вы­ше­ние тур­ну­ли с работы. Но братва что-то поняла. Это как в жи­вот­ном мире – глав­ное вы­стро­ить иерар­хию. Вот бан­ди­ты и осо­зна­ли, что в ос­нов­ная их масса в иерар­хии они все-таки ниже РУБОПа…

Сквоз­ные дворы

Плот­ный, крепко сбитый мо­ло­дой парень. Эдакий ар­хе­тип пи­тер­ско­го гра­би­те­ля и гоп­ни­ка, во­пло­ще­ние су­мрач­но­го пи­тер­ско­го раз­бой­но­го духа. На­вер­ное, его предки отняли шинель у Акакия Ака­ки­е­ви­ча.

Мы с ним очень мило об­ща­ем­ся. Он вежлив, кон­так­тен и до­ста­точ­но по­дроб­но объ­яс­ня­ет, как лучше вы­ру­бить жертву:

- Лучше, ко­неч­но, когда  че­ло­век чуть под­вы­пив­ший. Точно не успеет сре­а­ги­ро­вать. Бить надо локтём. В че­люсть. По плечу по­хло­па­ешь, он по­во­ра­чи­ва­ет­ся, тут ему удар и на­но­сит­ся. При этом рука должна быть рас­слаб­ле­на, как на шар­ни­ре идти. Если хорошо сра­бо­тал – сто про­цен­тов вы­ру­ба­ешь. Так и под­го­тав­ли­ва­ешь тело к очист­ке кар­ма­нов. А потом скво­зишь через дворы и пе­ре­ул­ки…

Сквоз­ные, ту­ман­ные пе­ре­ул­ки и дворы-ко­лод­цы Се­вер­ной Паль­ми­ры. Вос­пе­тые клас­си­ка­ми. Будто со­здан­ные для того, чтобы в них за­во­ди­лись такие вот то ли по­ту­сто­рон­ние, то ли чисто земные сущ­но­сти.

Я веж­ли­во и с по­ни­ма­ни­ем улы­ба­юсь раз­бой­ни­ку, под­дер­жи­ваю раз­го­вор. А сам думаю, что неко­то­рым людям жить вовсе и необя­за­тель­но, даже про­ти­во­по­ка­за­но для окру­жа­ю­щих. Не  стоит ими ис­пы­ты­вать на проч­ность и так слиш­ком тонкую ткань со­ци­у­ма. Она может и по­рвать­ся в клочья.

«За­кры­вай­те этажи, нынче будут гра­бе­жи».

Питер - город ре­во­лю­ций, крон­штадт­ско­го мятежа, ли­бе­раль­но­го мра­ко­бе­сия и де­мо­кра­ти­че­ско­го упадка. Грабёж – это способ его бо­лез­нен­но­го са­мо­вы­ра­же­ния.

Для со­труд­ни­ков уго­лов­но­го ро­зыс­ка раз­бой­ник уже почти что родной. Они с ним про­во­дят вре­ме­ни больше, чем с соб­ствен­ной семьёй. А как же иначе? Де­вя­но­сто эпи­зо­дов, на ко­то­рые он ко­лет­ся, под­ле­жат про­вер­ке на месте. Это значит, еже­днев­но его за­тал­ки­ва­ют в слу­жеб­ный «жигуль» и везут на места его раз­бой­ни­чьей славы. Там он по­ка­зы­ва­ет, где настиг оче­ред­ную жертву.

О по­хож­де­ни­ях рас­кра­ды­ва­ет охотно и в самых мель­чай­ших по­дроб­но­стях. Память у него от­лич­ная, язык под­ве­шен.

Един­ствен­но, когда ему из­ме­ня­ет вы­держ­ка – это когда он рас­ска­зы­ва­ет о дельце, по­ста­вив­шем точку, а может и за­пя­тую, в его кри­ми­наль­ной де­я­тель­но­сти:

-   Ра­бо­тал один, все было нор­маль­но. А потом по­на­бе­жа­ла шпана всякая. Я у них как бы сэн­се­ем стал. Обучал ре­ме­с­лу. Только где я один ра­бо­тал, они порой и втроём не справ­ля­лись. Да ещё две девки эти… Я жен­щи­ну, такую хорошо одетую, в тёмном дво­ри­ке от­клю­чил. А тут две этих мар­тыш­ки, ко­то­рые со мной на дело увя­за­лись, глу­мить­ся над по­тер­пев­шей начали.… Ну и.… Ну и между ног ей какую-то де­ре­вяш­ку вбили… Кро­во­по­те­ря… В общем, труп…

По его лицу про­хо­дит су­до­ро­га, он про­во­дит дро­жа­щей рукой по щеке, глядя куда мимо нас… Может быть не всё по­те­ря­но, и где-то из без­дон­ных глубин его души слабо про­се­ма­фо­ри­ло рас­ка­я­нье, про­бу­див­ше­е­ся рядом с дрем­лю­щей со­ве­стью?

Ин­те­рес­но, где он сейчас, через два­дцать лет? Все бьёт локтём при­позд­нив­ших­ся пья­нень­ких граж­дан? Сделал ка­рье­ру в во­ров­ском мире? Спился и подох? А, может быть, ува­жа­е­мый биз­не­смен или банкир или даже де­пу­тат – парень то неглу­пый? Всё может быть. Жизнь иногда вы­де­лы­ва­ет неве­ро­ят­ные пи­ру­эты…

Раз­бой­ный отдел

В ка­би­нет раз­бой­но­го отдела об­ласт­но­го ГУВД за­хо­дит за­ме­сти­тель на­чаль­ни­ка след­ствен­но­го управ­ле­ния. И на­ты­ка­ет­ся прямо у входа на тело. Тело при­вя­за­но на­руч­ни­ка­ми к тур­ни­ку и висит, еле до­тя­ги­ва­ясь нос­ка­ми бо­ти­нок до пола. Телу плохо. Но тело никак не хочет рас­ки­вать­ся  и писать явку с по­вин­ной.

- Это что такое? – на­хму­ри­ва­ет­ся замнач сле­ду­прав­ле­ния. – Снять!

И уходит. Но тело сни­мать не спешат. Потому что при­над­ле­жит оно бан­ди­ту и от­мо­роз­ку. Притом такому, ко­то­рый упорно быкует и от­ри­ца­ет оче­вид­ное.

Но у раз­бой­но­го отдела боль­шой опыт борьбы с телами, услов­но  от­но­ся­щи­ми­ся к ра­зум­ным го­мини­дам…

Время такое – кипяще-бур­ля­щее. Раз­бой­ный отдел в самом центре этого ки­пе­ния. Им при­хо­дит­ся иметь дело с самой ак­тив­ной частью бан­дит­ско­го на­се­ле­ния города. С теми, кто чистят с ав­то­ма­та­ми на­пе­ре­вес об­мен­ные пункты, уби­ва­ют ин­кас­са­то­ров, во­ору­же­ны и готовы стре­лять.

- Вот мой на­пар­ник, - гордо за­яв­ля­ет  со­ро­ка­лет­ний опер-важняк  – под­пол­ков­ник. – Мы друг друга знаем, как себя. И друг другу спину при­кро­ем. А больше нам никто и не нужен.

Война идёт. И вы­ва­ли­ва­ют­ся откуда-то из тёмных про­странств За­зер­ка­лья такие типажи.

- Ну, мы Ма­ду­е­ва брали. Мы.

Сергей Мадуев по кличке «Чер­во­нец» – это ле­ген­да пре­ступ­но­го мира. Че­че­нец из Ка­зах­ста­на, он всё пы­тал­ся вы­гля­деть новым Робин Гудом, но это у него плохо по­лу­ча­лось. Вроде бы при­над­ле­жал к во­ров­ско­му миру, но и на воров пле­вать хотел.

- У него дома зер­ка­ла были. Он перед ними тре­ни­ро­вал­ся вы­хва­ты­вать пи­сто­ле­ты. До­во­дил навыки до ав­то­ма­тиз­ма.

Бурная его био­гра­фия опи­са­на во многих кри­ми­наль­ных хро­ни­ках. Налёты и раз­бор­ки устра­и­вал всем, вне за­ви­си­мо­сти от ав­то­ри­те­та и по­ло­же­ния.

- У меня крыша! Вора ав­то­ри­тет­ные! – дол­до­нят ему.

- Ну, при­во­ди свою крышу.

Ну и клал эту крышу на­глу­хо. Много чего на­во­ро­тил. Грабил без раз­бо­ра   и тор­га­шей, и воров в законе. За ним тя­нул­ся длин­ный шлейф убийств.  Сам не пил и не пе­ре­но­сил пьяных. Не терпел хам­ство, за ко­то­рое не считал за­зор­ным че­ло­ве­ка убить. При­стре­лил охран­ни­ка одного из пи­тер­ских клубов, ко­то­рый по­пы­тал­ся его уни­зить. В общем, по­гу­лял от души, на всю ка­туш­ку, как  на­сто­я­щие раз­бой­ни­ки на Руси.

Но про­сла­вил­ся не этим. Умуд­рил­ся в СИЗО со­блаз­нить сле­до­ва­тель­шу об­ласт­но­го ГУВД. Да так, что она пе­ре­да­ла ему на до­про­се ре­воль­вер. Он сделал по­пыт­ку побега и под­стре­лил майора из охраны «Кре­стов».

Ху­до­же­ствен­ный фильм об этом сняли «Тю­рем­ный романс» -  ро­ман­ти­че­ски-соп­ли­вый, в лучшем по­мой­ном стиле де­вя­но­стых годов. Играл Ма­ду­е­ва сам Аб­дул­лов – такой смаз­ли­вый ду­шеч­ка по­лу­чил­ся.

Потом Ма­ду­е­ва те­ле­ви­зи­он­щи­ки в ин­тер­вью ещё спра­ши­ва­ли, смот­рел ли он это эпо­халь­ные про­из­ве­де­ние. Тот го­во­рит:

- Смот­рел. Ду­ра­чок какой-то по­ка­зан. Если бы я себя так вёл, она мне не то, что пи­сто­лет. Она бы мне стакан воды не дала.

Была куча версий, что толк­ну­ло сле­да­чи­ху на такой шаг. От ро­ман­ти­че­ских до праг­ма­ти­че­ских.

- А чего это всё-таки было? – спра­ши­ваю я под­пол­ков­ни­ка.

- Да у этой стервы просто крышу снесло, как у влюб­лён­ной ин­сти­тут­ки. Когда стрель­ба в «Кре­стах» была, мы всё не могли понять, как у него пи­сто­лет ока­зал­ся. И вдруг эта зараза под­ка­ты­ва­ет к нам. Вся в слезах. Го­во­рит: «Вы не пред­став­ля­е­те, как его после за­дер­жа­ния избили!» Там в СИЗО, можно ска­зать, наш боевой то­ва­рищ по­стра­дал, кол­ле­га. А она по уго­лов­ни­ку уби­ва­ет­ся. Меня тогда сразу коль­ну­ло – что-то здесь нечи­сто. И правда. Про­ве­ли че­ки­сты спец­ме­ро­при­я­тия, и их кон­так­ты за­до­ку­мен­ти­ро­ва­ли. Уди­ви­тель­но это…

Ещё два раза он пы­тал­ся бежать – с по­мо­щью сде­лан­но­го из хлеба пи­сто­ле­та и ствола, пе­ре­дан­но­го ему охран­ни­ком. Но в итоге буйная натура Ма­ду­е­ва при­ве­ла его к мо­гиль­но­му холму. Помер в «Чёрном дель­фине» - ко­ло­нии для по­жиз­нен­ных за­клю­чён­ных…

Лю­до­еды и герои

Нев­ский про­спект. Ко мне под­ка­ты­ва­ет пи­га­ли­ца лет шест­на­дца­ти с прось­бой купить ей мо­ро­же­ное.  Купил, от­бре­хал­ся от даль­ней­ше­го об­ще­ния и пошёл дальше.

Иду дальше. Под­хо­дит оза­бо­чен­ная тётка лет сорока, по­хо­жая на на­уч­ную со­труд­ни­цу какого-нибудь ин­сти­ту­та «Строй­мат­при­бор». Смот­рит во­про­си­тель­но и спра­ши­ва­ет:

- Раз­ре­ши­те задать вопрос?

- За­да­вай­те.

- Ну, есть ли смысл в этой жизни с точки зрения Кос­мо­са?

- Есть.

- Какой?

- Так вы Космос и спро­си­те.

Стран­ные люди. Стран­ные дви­же­ния. Стран­ный эмо­ци­о­наль­ный фон вокруг.

В Питере царит ту­ман­но-мо­роз­ный, влаж­ный, бо­лот­ный дух. Этот город – как нар­ко­тик. Фан­та­сти­че­ски кра­си­вые про­спек­ты и на­бе­реж­ные, шпили и дворцы будто овеяны зыб­ко­стью бытия и ощу­ще­ни­ем вре­мен­но­сти нашего по­гру­же­ния в реалии плот­но­го мира. Когда от­вле­ка­ешь­ся от по­все­днев­но­сти, то по­ни­ма­ешь, что город на­се­лён об­ра­за­ми. Ве­ли­кие пи­са­те­ли на­пол­ня­ли его своими фан­то­ма­ми, и нам ка­жет­ся, что вот-вот прой­дёт по Нев­ско­му про­спек­ту го­го­лев­ский Нос. И за­жгут­ся ин­фер­наль­ные жёлтые бло­ков­ские окна в доме на­про­тив. Ночь, улица, фонарь, аптека…

А ещё витают над Пи­те­ром при­зра­ки ис­то­рии. Той самой ис­то­рии той самой боль­шой страны, ко­то­рая сотни лет ко­ва­лась на этих улицах и в этих двор­цах. От­го­лос­ки нерас­кры­тых двор­цо­вых тайн, неза­жив­шие раны от со­кру­ши­тель­ных ударов ре­во­лю­ций и реформ. При­зра­ки им­пе­ра­то­ров и ре­во­лю­ци­о­не­ров, убийц и пра­вед­ни­ков, него­дя­ев и аль­тру­и­стов.  Тени за­бы­тых ганг­сте­ров де­вя­но­стых. Они все живут здесь в своей, немно­го иной, плос­ко­сти вос­при­я­тия. И иногда до них можно до­сту­чать­ся…

Музей ГУВД. Пред­ме­ты, до­ку­мен­ты – сви­де­тель­ства про­шед­ших су­ро­вых времён. До­ре­во­лю­ци­он­ный Пе­тер­бург-Пет­ро­град. Бур­ля­щий Ле­нин­град сем­на­дца­то­го года. И ско­ван­ный самой страш­ной в ис­то­рии че­ло­ве­че­ства бло­ка­дой город на Неве.

Бло­ка­да.  Она не только во­до­раз­дел на тех, кому по­ве­зёт выжить, и кто умрёт от немец­ких сна­ря­дов и голода. Это и линия, ко­то­рая раз­де­ли­ла жи­те­лей на людей и нечисть.

 По­жел­тев­шие от вре­ме­ни стра­ни­цы до­не­се­ний, ма­те­ри­а­лы уго­лов­ных дел.

Крон­штадт – там стали про­па­дать ма­лень­кие дети. Ми­ли­ция сби­лась с ног, чтобы понять, куда они де­ва­ют­ся. И вот при от­ра­бот­ке жилого сек­то­ра на­шлись сви­де­те­ли, ко­то­рые го­во­ри­ли, что дети ухо­ди­ли  куда-то с ма­лень­кой де­воч­кой, с ко­то­рой до этого играли.

Пре­ступ­ле­ние рас­кры­то. Аре­сто­ва­ли целую се­мей­ку, вполне упи­тан­но вы­гля­дя­щую на фоне еле во­ло­ча­щих ноги ле­нин­град­цев. Ока­зы­ва­ет­ся, ма­лень­кая дочка за­ма­ни­ва­ла детей, с ко­то­ры­ми играла во дворе, в квар­ти­ру. И там со­брав­ши­е­ся вур­да­ла­ки уби­ва­ли их, раз­де­лы­ва­ли и жрали. Куда там графу Дра­ку­ле? По­сле­до­ва­те­ли пре­взо­шли его по всем ста­тьям.

Вот ма­те­ри­а­лы ещё одного дела. Разгар бло­ка­ды. На улицах лежат остек­ле­нев­шие тела по­гиб­ших от ис­то­ще­ния и мороза людей. Крошка хлеба может спасти че­ло­ве­ка и не дать ему по­гиб­нуть.

Про­то­кол обыска. Изъято несколь­ко де­сят­ков ки­ло­грамм сли­воч­но­го масла, де­сят­ки бу­ха­нок хлеба, ту­шён­ка и ещё какие-то немыс­ли­мые со­кро­ви­ща для уми­ра­ю­ще­го в тисках  голода города.

Это ми­ли­ция за­дер­жа­ла ди­рек­то­ра дет­до­ма и его со­труд­ни­ков. К ним со­би­ра­ли детей, по­те­ряв­ших ро­ди­те­лей в бло­ка­ду. Го­род­ские власти ста­ра­лись, чтобы  дети выжили, и от­ры­ва­ли про­до­воль­ствие от других, даже от тех, кто стоял за стан­ка­ми. Самое важное – чтобы выжили дети. Но для ру­ко­вод­ства дет­до­ма это было вовсе не важно. Для них было важно другое – золото.

Дра­го­цен­но­стей, ан­ти­ква­ри­а­та у них изъяли на при­лич­ный музей. Это все за сво­ро­ван­ные у детей про­дук­ты. Дай ко­леч­ко и получи кусок хлеба или сдохни… Именно голод рас­став­ля­ет всё на свои места и по­ка­зы­ва­ет, что кусок хлеба – вещь куда более ценное, чем зо­ло­тое колье…

Дух че­ло­ве­ка может быть непо­сти­жи­мо велик и по­ра­зи­тель­но низок. Первое до­сти­га­ет­ся са­мо­по­жерт­во­ва­ни­ем – ради других людей, близ­ких и да­лё­ких, ради Родины. Второе – эго­из­мом и же­ла­ни­ем сыто устро­ить­ся когда вокруг го­ло­да­ют, про­длить свою жалкую жизнь.

 Нет ничего более омер­зи­тель­но­го, чем алчный за­кон­чен­ный эгоизм, когда люди живут за счёт гибели других. И нет ничего более воз­вы­шен­но­го, чем са­мо­по­жерт­во­ва­ние.

Та же бло­ка­да. Пекарь на линии про­из­вод­ства хлеба по­ми­ра­ет от голода прямо на ра­бо­чем месте. При выборе отобрать кусок жизни у дру­го­го че­ло­ве­ка или по­гиб­нуть самому он выбрал второе. Мог бы как-то из­вер­нуть­ся, урвать ку­со­чек, но знал – так нельзя. Вот оно – ис­тин­ное ве­ли­чие духа. На­сто­я­щая свя­тость…

На рубеже вось­ми­де­ся­тых-де­вя­но­стых про­изо­шла не просто смена эко­но­ми­че­ских фор­ма­ций. Гря­ну­ла гран­ди­оз­ная  со­ци­аль­ная, нрав­ствен­ная, пси­хо­ло­ги­че­ская ка­та­стро­фа. На вер­шине об­ще­ства по-хо­зяй­ски обос­но­ва­лись ду­хов­ные на­след­ни­ки именно лю­до­едов и тех, кто менял ото­бран­ный у го­лод­ных, ис­то­щён­ных до про­зрач­но­сти де­ти­шек хлеб и масло на золото. Тех, кто вос­при­ни­ма­ет об­ще­ство как пи­ще­вую це­поч­ку, на вер­ши­ну ко­то­рой надо за­би­рать­ся, не счи­та­ясь ни с чем. Те, для кого бо­гат­ство выше со­ве­сти, хит­рость выше разума, успех ме­ря­ет­ся только в день­гах и власти.

Ин­те­рес­но, вы­хо­дим мы из этого пике? Этого так до сих пор понять и не могу…

Трэш и угар

- Пока по­ря­док в службе уго­лов­но­го ро­зыс­ка не на­ве­дё­те, в Москву не воз­вра­щай­тесь, - заявил нам на­чаль­ник Глав­но­го управ­ле­ния уго­лов­но­го ро­зыс­ка ге­не­рал Тру­би­ни­ков.

Че­ло­век им­пуль­сив­ный и упря­мый, слов на ветер он не бросал. Так что, при­е­хав в Питер и озна­ко­мив­шись с со­сто­я­ни­ем дел, мы поняли, что жить нам в Питере до пенсии и пора по­ду­мать о при­об­ре­те­нии здесь квар­ти­ры.

Потому что по­ря­док там на­ве­сти нашими неве­ли­ки­ми силами невоз­мож­но было в прин­ци­пе!

Это было начало двух­ты­сяч­ных - какая-то яма, в ко­то­рую тогда про­ва­ли­лись опе­ра­тив­ные службы МВД. Кадры раз­бе­га­лись, след­ствие ра­бо­та­ло из рук вон плохо, уго­лов­ные дела не рас­сле­до­ва­лись. Пре­стиж службы УР упал ниже нуля. Кстати, в по­след­ние три-четыре года на­блю­да­ет­ся ана­ло­гич­ный про­цесс.

Мне и моему на­пар­ни­ку и другу Игорю вы­де­ли­ли в полное рас­по­ря­же­ние круг­ло­су­точ­ную машину с ми­гал­кой. И мы по­гру­зи­лись в тя­гост­ное и томное ис­сле­до­ва­ние пи­тер­ских реалий 2000 года.

Вот перед нами ти­пич­ное от­де­ле­ние ми­ли­ции. Мы, по­ве­ряль­щи­ки из Москвы, такие все важные и ва­льяж­ные, тре­бу­ем по­ло­жить на стол в УР одного из от­де­лов ми­ли­ции ли­тер­ные, опе­ра­тив­ные и опе­ра­тив­но-по­ис­ко­вые дела -  про­ве­рить ор­га­ни­за­цию работы, на­ме­тить  ме­ро­при­я­тия и на­да­вать всем пинков, а потом про­по­лос­кать в ито­го­вой справ­ке.

По­ло­же­ние в одном из цен­траль­ных рай­о­нов Питера с кри­ми­но­ген­ной об­ста­нов­кой и рас­кры­ти­я­ми пре­ступ­ле­ний удру­ча­ю­щее. Сперва нам так хо­те­лось всех там по­рвать, по­стро­ить и разо­гнать. А позже уже ничего не хо­те­лось, кроме как пла­кать.

На­чаль­ник ро­зыс­ка – он года три назад за­кон­чил высшую школу ми­ли­ции. Парень мне по­нра­вил­ся – такой хват­кий, дис­ци­пли­ни­ро­ван­ный, неглу­пый и, глав­ное, в нём не погиб ещё эн­ту­зи­азм. Но для на­чаль­ни­ка ро­зыс­ка очень мо­ло­дой. И не умеет пока дер­жать людей в ежовых ру­ка­ви­цах.

Что-то на­чи­на­ем ему вещать про на­груз­ку по «А» и делам на одного со­труд­ни­ка, про выход рас­кры­тых пре­ступ­ле­ний.

- У вас же восемь че­ло­век розыск, - говорю я.

- Да нет, ре­аль­но четыре.

Ока­зы­ва­ет­ся, из восьми че­ло­век, вы­пуск­ни­ков ми­ли­цей­ский школы про­шло­го года, троих за­кры­ли в СИЗО за поборы и зло­упо­треб­ле­ния. Тот опер, кто их за­ло­жил, с горя и рас­ка­я­нья по­ве­сил­ся. И теперь у на­чаль­ни­ка ОУР в под­чи­не­нии четыре че­ло­ве­ка, только что вы­пу­стив­ших­ся из ВУЗа.

В ка­би­не­те сидит дев­чуш­ка – на вид лет че­тыр­на­дца­ти, ма­лень­кая, ху­день­кая блон­ди­ноч­ка с го­лу­бы­ми на­ив­ны­ми гла­за­ми. Ну чисто Маль­ви­на. И ак­ку­рат­нень­ко, бан­ти­ка­ми, шьёт опе­ра­тив­ное дело. Она и есть одна из  но­во­бран­цев.

- Гос­по­ди, как же вы ра­бо­та­е­те и рас­кры­ва­е­те, - качаю я го­ло­вой. – Ре­бё­нок же!

- Да не ска­жи­те, - улы­ба­ет­ся на­чаль­ник ро­зыс­ка. – Как раз она ра­бо­та­ет от­лич­но.

На­сколь­ко я понял, после школы из её класса боль­шая часть по моде тех времён пошла в шлюхи на про­спек­те ра­бо­тать, а другая часть раз­бре­лась по ВУЗам, в том числе ми­ли­цей­ским. Дев­чуш­ка, придя на работу в розыск, со­бра­ла всех своих шлюшек-од­но­класс­ниц в ре­зи­ден­ту­ру. А шлюха – такое вост­ро­гла­зое су­ще­ство, все видит, везде бывает и всё за­ме­ча­ет. Так что опе­ра­тив­ная осве­дом­лён­ность о тер­ри­то­рии у этой пи­га­ли­цы от­лич­ная. И рас­кры­тия идут.

- Ну и другие ребята у меня тоже доб­ро­со­вест­ные. Ра­бо­та­ют, как могут. И дают ре­зуль­тат.

Мне это чем-то на­пом­ни­ло из­вест­ный роман «Зе­лё­ный фургон», по ко­то­ро­му был снят фильм. Там по­ка­за­но, как в уг­ро­зыск после ре­во­лю­ции на­би­ра­ли пла­мен­ных ре­во­лю­ци­о­не­ров-гим­на­зи­стов, ко­то­рым едва стук­ну­ло шест­на­дцать лет. И как они, на­би­вая шишки, не имея не опыта, ни взрос­ло­го разума, но желая из­ме­нить мир к луч­ше­му, бо­ро­лись не на жизнь, а на смерть, с кри­ми­на­лом. Вот и эти пацаны – пока ещё нера­зум­ные. Ну, тоже как гим­на­зи­сты. И в самом го­ря­чем пекле. И ведь что-то по­лу­ча­ет­ся. М-да, не ругать их надо, а молоко за вред­ность давать и по­ощ­рять на по­дви­ги и свер­ше­ния мо­ло­до­сти.

Правда, в другом отделе кар­ти­ну за­ста­ли несколь­ко другую. Там и с рас­кры­ва­е­мо­стью, и вообще с кри­ми­но­ген­ной об­ста­нов­кой об­сто­я­ло куда лучше. Со­бра­лись опыт­ные, немо­ло­дые уже опера, ра­бо­та­ют там уже по десять-пят­на­дцать лет.

Вспо­ми­ная, что на Ли­тей­ном, в управ­ле­нии ро­зыс­ка, в неко­то­рых от­де­лах дет­ский сад, я просил на­чаль­ни­ка ро­зыс­ка:

- А чего в Главк не идёте? Не пред­ла­га­ют?

- Да пред­ла­га­ют, - от­ма­хи­ва­ет­ся он. – С руками ото­рвут. Но чего нам там делать?

- А почему? И звания, и зар­пла­ты выше.

- Какие зар­пла­ты? Нас земля-ма­туш­ка кормит…

Да, опыт­ный опер ни­ко­гда на земле с голоду не помрёт. При этом делая дело, борясь с кри­ми­на­лом, не про­да­ва­ясь и не кур­вясь, он вполне может за­ра­бо­тать на нор­маль­ную жизнь. Глав­ное не пе­ре­ги­бать палку и неглас­ный опер­ской кодекс – бес­ком­про­мисс­ная борьба с пре­ступ­но­стью, ни­ко­гда не идти на по­пят­ный, не про­да­вать свою честь…

Сле­ду­ю­щий район. Его за­дол­ба­ли квар­тир­ные кражи. В днев­ное время, когда хо­зя­е­ва на работе, до­муш­ни­ки тол­па­ми шарят по квар­ти­рам.

РУВД рас­по­ло­же­но в ста­рин­ном пи­тер­ском доме. За­ни­ма­ет, по-моему, этажей шесть. В ко­ри­до­рах мель­те­ше­ние – все куда-то бегают. Кто с чай­ни­ком, кто с папкой с до­ку­мен­та­ми. Народу полно. Какие-то девки в ми­ли­цей­ской и во­ен­ной форме, маль­чон­ки том­но­го вида. Все оза­бо­че­ны и во­оду­шев­ле­ны.

Бе­се­ду­ем с на­чаль­ни­ком РУВД.

- Чего вы не можете эти кражи спро­фи­лак­ти­ро­вать? – воз­му­ща­ет­ся  Игорь. – Ак­ти­ви­зи­руй­те пат­руль. Из­ме­ни­те марш­ру­ты пат­ру­ли­ро­ва­ния.

Один из самых эф­фек­тив­ных спо­со­бов борьбы с квар­тир­ка­ми – пе­ре­кры­тие района пат­ру­ля­ми в форме. И про­вер­ки всех по­до­зри­тель­ных. Воры, видя ми­ли­цей­скую форму, обычно идут искать другие места для своего опас­но­го про­мыс­ла. Это про­ве­ре­но не раз.

- Ха, - хло­па­ет ла­до­нью по столу на­чаль­ник Управ­ле­ния. – Да у меня пат­ру­ля почти не оста­лось. Сейчас весь район при­крыт одной пат­руль­ной груп­пой. И больше людей у меня нет.

- Нет?- я вспо­ми­наю толпы в ко­ри­до­рах. – А все этажи кем забиты? Одень­те этих без­дель­ни­ков в форму - и на тер­ри­то­рию. Пусть если не ра­бо­та­ют, так хотя бы маячат.

- Да про­бо­ва­ли, - об­ре­чён­но взды­ха­ет на­чаль­ник. – Потом за­дал­бы­ва­ем­ся их по пивным со­би­рать. И боль­шин­ству оружие просто страш­но в руки давать.

- Но что-то делать надо.

- Будем делать. Вы правы, буду всех за­дей­ство­вать. Эх, - опять взды­ха­ет он.

И взды­хать есть о чём. Ми­ли­цей­ский Главк в конце де­вя­но­стых пре­вра­щал­ся в нечто сред­нее между за­штат­ной вой­ско­вой частью и су­ма­сшед­шим домом. Тут вина птен­цов гнезда Ку­ли­ко­ва.

К быв­ше­му ми­ни­стру внут­рен­них  дел Ку­ли­ко­ву у меня от­но­ше­ние двой­ствен­ное. С одной сто­ро­ны, он, ко­неч­но, го­су­дар­ствен­ник, че­ло­век, немало сде­лав­ший для вос­ста­нов­ле­ния тер­ри­то­ри­аль­ной це­лост­но­сти России. Но неко­то­рые его экс­пе­ри­мен­ты с родным Ми­ни­стер­ством иначе как из­на­си­ло­ва­ни­ем в особо-ци­нич­ной форме не на­зо­вёшь. При нём наша ор­га­ни­за­ция как-то по­сте­пен­но стала утра­чи­вать­ся связь с жизнью, и де­я­тель­ность стала при­об­ре­тать формы вир­ту­аль­ной ре­аль­но­сти.

Люди на­чи­на­ют на новом месте ра­бо­тать, исходя из своего более ран­не­го жиз­нен­но­го опыта. А опыт новому ми­ни­стру под­ска­зал, что штаб – всему голова. В армии так оно и есть. В ми­ли­ции по­лу­чи­лось по-дру­го­му. Дико раз­ду­тые штаб­ные струк­ту­ры мало того, что тянули на себя еди­ни­цы штат­но­го рас­пи­са­ния. Так, до­ка­зы­вая свою просто нере­аль­ную зна­чи­мость, за­гру­зи­ли опе­ра­тив­ные службы со­вер­шен­но иди­от­ской бу­маж­ной ра­бо­той. Про­то­ко­лы, со­ве­ща­ния, отчёты – оно и раньше было бичом. Но при Ку­ли­ко­ве просто бо­лез­нен­ные формы при­об­ре­ло.

Помню, в ми­ни­стер­стве каж­до­му оперу раз­да­ли такой талмуд тол­стен­ный – еже­днев­ник. Там опер должен был на месяц вперёд рас­пи­сать, когда у него ожи­да­ют­ся встре­чи с ис­точ­ни­ка­ми, когда за­пла­ни­ро­ван подвиг – то есть за­дер­жа­ние. Это в службе, где си­ту­а­ция порой ме­ня­ет­ся каждый час, а то и минуту.

В общем, рас­пло­ди­ли штаб­ных спе­ци­а­ли­стов с боль­ши­ми звй­з­да­ми, ко­то­рые пре­ступ­ни­ков лишь по те­ле­ви­зо­ру видели. Один такой ду­бо­лом при ин­спек­тор­ской про­вер­ке умуд­рил­ся как-то вы­тре­бо­вать опе­ра­тив­ные и ли­тер­ные дела на про­вер­ку, хотя это и было неза­кон­но. Его речуга по итогам его изыс­ка­ний вошла в анналы:

- Чего это такое? Опе­ра­тив­ное дело про угон­щи­ков, а на­зы­ва­ет­ся «Котики»? Это что за намёк?... И ещё – план опе­ра­тив­но-ро­зыск­ных ме­ро­при­я­тий. Почему в на­ру­ше­ние при­ка­за ми­ни­стра о пла­ни­ро­ва­нии точно  не ука­за­но время, когда дело будет ре­а­ли­зо­ва­но и про­ве­де­ны аресты? Непо­ря­док…

Вот такие штаб­ни­ки начали са­ди­ро­вать опе­ра­тив­ные службы.

Но ещё боль­ший удар на­нес­ла кад­ро­вая по­ли­ти­ка. Решив, что менты в основе своей про­даж­ны и недис­ци­пли­ни­ро­ван­ные, в МВД начали делать ставку на во­ен­ных. Многих на­зна­чи­ли из ди­ви­зий, неко­то­рых, как одного зам­на­чаль­ни­ка ГУВД в Питере, вы­дер­ну­ли с пенсии, с долж­но­сти ди­рек­то­ра рынка на юге России. Ну и те начали рулить по-во­ен­но­му – мол, штаб всему голова, рав­няйсь, смирно, полз­ком и зиг­за­гом.

Во­ен­ная ко­сточ­ка ведь разная встре­ча­ет­ся. У одних – это каркас, скелет. А у других – сплош­ной бил­ли­ард­ный шар из ма­мон­то­вой кости вместо головы. Часть этих новых ру­ко­во­ди­те­лей - просто ду­бо­ло­мы, ко­то­рых к ру­ко­вод­ству тер­ри­то­ри­аль­ны­ми ор­га­на­ми нельзя под­пус­кать на пу­шеч­ный вы­стрел с их прямо-пер­пен­ди­ку­ляр­ным под­хо­дом. Другие ока­за­лись вполне вдум­чи­вые, доб­ро­со­вест­ные. Таких из ку­ли­ков­ско­го набора видел немно­го, но они были. На­при­мер, на­чаль­ник УВД Ка­ли­нин­гра­да, бывший вэ­вэш­ник, от­лич­но впи­сал­ся, ни­ко­гда не за­бы­вал учить­ся новому и в прин­ци­пе принёс много пользы в один из самых тя­жё­лых пе­ри­о­дов ис­то­рии своего под­раз­де­ле­ния.

О Питере, по моему сугубо лич­но­му мнению, ко­то­рое может быть мно­го­крат­но оспо­ре­но, такого не ска­жешь. На­чаль­ник ГУВД П.,  пра­ивв­ший в конце де­вя­но­стых годов (не будем по­ми­нать лишний раз фа­ми­лию), как мне ви­дит­ся со своей ко­ло­коль­ни, явил просто об­ра­зец са­мо­дур­ства, упёр­то­сти и раз­ру­ши­тель­ной мощи ду­бо­лом­ства.

Вообще до этого я не видел, чтобы так об­ра­ща­лись с цен­ны­ми кад­ра­ми. Там могли опыт­но­го со­труд­ни­ка снять с долж­но­сти за то, что он что-то там не так сделал на стро­е­вом смотре или не вы­пол­нил упраж­не­ние по стрель­бе. Все время какие-то про­вер­ки, взыс­ка­ния как из  рога изоби­лия.

Го­во­рят, ле­ген­дар­но­го на­чаль­ни­ка убой­но­го отдела вы­пер­ли за то, что ан отдел много жалоб.

- На­до­е­ли мне твои жалобы, - сказал боль­шой на­чаль­ник. – Ещё будут – пой­дёшь искать работу.

Если на убой­ный отдел не пишут жалобы, значит, он не ра­бо­та­ет.  А отдел ра­бо­тал. Жалобы про­дол­жа­лись. На­чаль­ни­ка, на ко­то­ром всё дер­жа­лось, вы­пер­ли.

И таких слу­ча­ев не счесть.

Я считаю, по пи­тер­ско­му ро­зыс­ку тогда был на­не­сён такой удар, от ко­то­ро­го он не может опра­вить­ся и до сих пор.

В ту нашу ко­ман­ди­ров­ку П. уже два года как не было на долж­но­сти. Но вос­ста­но­вить Главк после учи­нён­но­го разора так и не уда­ва­лось. Глав­ное – кадры выбили…

Вот так и пу­те­ше­ство­ва­ли мы по Питеру и об­ла­сти больше месяца, при­ки­ды­вая, что для на­ве­де­ния по­ряд­ка надо бы объ­явить, как в ре­во­лю­цию, набор из самых лучших пред­ста­ви­те­лей экс­плу­а­ти­ру­е­мых клас­сов. Только при ка­пи­та­лиз­ме такие фор­те­ли не про­хо­дят. Ныне глав­ное длин­ный бакс…

Кстати, в Питере чётко было видно и какое-то раз­ла­га­ю­щие вли­я­ние боль­шо­го города, пе­ре­пол­нен­но­го обы­ва­те­ля­ми, ино­зем­ца­ми и ино­вер­ца­ми, ку­па­ю­ще­го­ся в боль­ших день­гах, почему-то про­хо­дя­щих мимо на­се­ле­ния. В рай­о­нах об­ла­сти си­ту­а­ция была несрав­нен­но лучше – и со ста­ти­сти­кой, и с ре­аль­ным по­ло­же­ни­ем дел. Там ещё во­про­сы пра­во­по­ряд­ка ре­ша­лись как-то по-до­маш­не­му, по-де­ре­вен­ски.

Дом с ты­ся­чью окон

Самый наш гром­кий визит в Питер – это на двух во­ен­ных са­мо­лё­тах, вместе с по­лу­сот­ней ми­ни­стер­ских опе­ра­тив­ни­ков и не мень­шим ко­ли­че­ством бойцов СОБРа.

Брали тогда «ноч­но­го мэра» Питера – Бар­су­ко­вая-Ку­ма­ри­на. Лидера Там­бов­ской груп­пи­ров­ки, ко­то­рый держал за горло не только бан­ди­тов и биз­не­сме­нов Питера, но, го­во­рят, и власти, и пра­во­охра­ни­тель­ные органы. Якобы у него до сих пор где-то зарыт ком­про­мат на самых важных лиц города.

Обыс­ки­ва­ли мы его квар­ти­ру. Там за­блу­дить­ся можно было. Она за­ни­ма­ла верх­ний этаж ста­рин­но­го пи­тер­ско­го дома. Да ещё и ман­сар­ду над ней.

Самое ин­те­рес­ное, мест­ные опера го­во­ри­ли, что этот дом пол­но­стью ску­пи­ла братва. Он у них таким пре­стиж­ным счи­тал­ся. От­ре­ста­ври­ро­ва­ли его по со­вре­мен­но­му, до­ба­ви­ли к старым стенам стек­лян­ные панели, осо­вре­ме­ни­ли, при­ве­ли в то­вар­ный вид.

И там ску­па­ли квар­ти­ры пред­ста­ви­те­ли разных ор­га­ни­зо­ван­ных пре­ступ­ных груп­пи­ро­вок, точнее, их лидеры. Неваж­но, что они друг с другом были на ножах. И готовы были друг друга взо­рвать, рас­чле­ни­тесь и опу­стить ци­нич­ным об­ра­зом. Но здесь они вдруг стали доб­ры­ми со­се­дя­ми.

В СССР одно время ак­тив­но воз­во­ди­лись ве­дом­ствен­ные дома. Были дома со­труд­ни­ков МВД, же­лез­но­до­рож­ни­ков, ра­бо­чих завода «Крас­ный молот». И прочих, и прочих.

Веянье вре­ме­ни – про­фес­си­о­наль­ный дом ра­бот­ни­ков пера и топора, ро­ман­ти­ков с боль­шой дороги.

По идее – взять бы его и взо­рвать вместе со всеми оби­та­те­ля­ми. Но нельзя – всё же па­мят­ник ар­хи­тек­ту­ры. И аре­сто­вать всех жиль­цов по­го­лов­но тоже не вы­хо­дит. Было такое при Ста­лине. А потом по­яв­ля­лись романы типа «Дом на на­бе­реж­но» про про­кля­тое то­та­ли­тар­ное про­шлое.

Но все же, глядя на это, хо­чет­ся здо­ро­во­го то­та­ли­та­риз­ма. И когда-нибудь до­ждём­ся. Если жить хотим…

Ан­ти­квар­щи­ки

Питер – сто­ли­ца Рос­сий­ской Им­пе­рии. Сто­ле­тия вы­во­зи­мые за рубеж рус­ское зерно, лён и пенька об­ра­ща­лись в кар­ти­ны старых ма­сте­ров, в из­де­лия Фаб­ер­же и им­пе­ра­тор­ские вазы, в мил­ли­о­ны ценных и не особо ценных про­из­ве­де­ний. Город на­пол­нен ста­рин­ны­ми вещами.

Неуди­ви­тель­но, что самые гром­кие хи­ще­ния ан­ти­ква­ри­а­та ис­по­кон веков были в Питере. Тут и дело Яку­бов­ско­го – когда «ге­не­рал Дима» ор­га­ни­зо­вал хи­ще­ние ста­рин­ных ев­рей­ских ру­ко­пи­сей из пуб­лич­ной биб­лио­те­ки – сто­и­мость по­хи­щен­но­го тогда оце­ни­ли где-то до ста мил­ли­о­нов дол­ла­ров. Это и хи­ще­ние двух с по­ло­ви­ной сотен экс­по­на­тов из Эр­ми­та­жа, со­вер­шён­ное хра­ни­тель­ни­цей фондов За­вад­ской и её мужем. Много ещё чего было.

Ан­ти­квар­ный отдел уг­ро­зыс­ка Питера был, по­жа­луй, самым ра­бо­чим и за­гру­жен­ным в России. Боль­шин­ство моих ко­ман­ди­ро­вок в город на Неве были  именно для его про­ве­рок и ор­га­ни­за­ции вза­и­мо­дей­ствия.

О делах и людях его можно эпопею на­пи­сать. В де­вя­но­стые на­чаль­ни­ком  отдела был Ф. Че­ло­век по­тря­са­ю­щей энер­гии и ци­нич­но­го такого юмора. Опер был при­рож­дён­ный. При нём под­ня­ли, ка­за­лось непод­ни­ма­е­мые ре­зо­нанс­ные дела.

На этой службе угро­бил всё здо­ро­вье. Потому что всегда жил на работе.

Помню, го­во­рил:

- Сейчас вон при­хо­дят к нам на работу новые со­труд­ни­ки. Все пра­виль­ные такие, спор­тив­ные , дис­ци­пли­ни­ро­ван­ные. Все у них рас­став­ле­но по по­лоч­кам. Не пьют, не курят, здо­ро­вье бе­ре­гут, и все у них де­ла­ет­ся, как по­ло­же­но. А мы при­вык­ли жилы рвать за дело. Как на войне. И здо­ро­вье терять…

Да, здо­ро­вье он, к со­жа­ле­нию, по­до­рвал. По­след­ние годы были боль­шие про­бле­мы с серд­цем. Но все же не от­ры­вал­ся от кол­лек­ти­ва, когда об­мы­ва­ли рас­кры­тые дела. Пил таб­лет­ки, за­пи­вал их стоп­кой водки. И ба­ла­гу­рил со свой­ствен­ным ему юмором. И умер от бо­лез­ни сердца.

А сле­ду­ю­щий на­чаль­ник отдела - Ни­ко­лай Иванов. С такой фа­ми­ли­ей и пятой графой, его все при­ни­ма­ли за еврея – очень он похож на из­вест­но­го барда Ро­зен­ба­у­ма. Он от­лич­но вы­сту­пал в роли бо­га­то­го по­ку­па­те­ля. То скрип­ку то ли Стра­ди­ва­ри,  то ли Амати за­ку­пал. То кар­ти­ны какие-то. Все его при­ни­ма­ли за ев­рей­ско­го важ­но­го дельца. Сейчас от­ве­ча­ет за без­опас­ность несколь­ких музеев и до сих пор рас­кры­ва­ет пре­ступ­ле­ния.

Ну что же, ле­ген­ды сыска уходят. Память о них сти­ра­ет­ся. Хотя такая ор­га­ни­за­ция, как УР, мне ка­жет­ся, неспо­соб­на жить без тра­ди­ции и ис­то­ри­че­ской памяти. Иначе опера пре­вра­ща­ют­ся в чи­нов­ни­ков, а неко­то­рые  и просто в кор­руп­ци­о­не­ров.

Двое со­труд­ни­ков, помню, были в отделе – дев­чон­ка такая мелкая, но очень ак­тив­ная, все время рва­лась в бой и оби­жа­лась, что  её не берут  на за­дер­жа­ния, и её при­я­тель – огро­мен­ный такой гро­ми­ла.

По­еха­ла эта па­роч­ка на за­дер­жа­ние охран­ни­ка, ко­то­рый обо­крал свой музей и ныне мечтал, куда при­стро­ить бабки от такого вы­год­но­го пред­при­я­тия.

Звонок в дверь. Это не опо­хме­лив­ша­я­ся небри­тая ско­ти­на-охран­ник от­кры­ва­ет и видит на пороге невы­со­кую дев­чон­ку. Она ему тычет в нос какую-то бумагу и за­яв­ля­ет, что она из уг­ро­зыс­ка, и в со­от­вет­ствии с по­ста­нов­ле­ни­ем сле­до­ва­те­ля в квар­ти­ре будет про­из­ве­дён обыск. С по­хме­ла слова про­би­ва­ют­ся в мелкий мозг охран­ни­ка с ги­гант­ским трудом. Ответ за­ко­но­ме­рен:

- Пошла вон, мелкая!

Она раз­ма­хи­ва­ет­ся и бьёт его в брюхо ногой. Ворюга сги­ба­ет­ся, и тут из-за угла по­яв­ля­ет­ся гро­ми­ла, по срав­не­нию с ко­то­рым охран­ник смот­рит­ся со­вер­шен­но неубе­ди­тель­но, и го­во­рит лас­ко­во:

- Э, нехо­ро­шо ма­лень­ких оби­жать!

Хвать руками кле­ща­ми,  и в на­руч­ни­ки…

Ан­ти­квар­ный отдел рас­по­ла­гал­ся тогда в от­дель­ном здании около метро «Чер­ны­шев­ская» - за за­слу­ги перед рос­сий­ской куль­ту­рой вы­де­ли­ли. При входе был пост де­жур­но­го, стоял чу­гун­ный ста­рин­ный стол и куча других неподъ­ём­ных экс­по­на­тов, ко­то­рые музеи вы­де­ли­ли на вре­мен­ное хра­не­ние – эдакая бла­го­дар­ность за воз­вра­щён­ные ра­ри­те­ты.

В особ­ня­ке был своя фо­то­га­ле­рея на стен­ках. Фо­то­гра­фии как сейчас помню. На них – по­хи­щен­ные и воз­вра­щён­ные экс­по­на­ты Го­су­дар­ствен­но­го Рус­ско­го музея, Рос­сий­ской на­ци­о­наль­ной биб­лио­те­ки, Рос­сий­ско­го эт­но­гра­фи­че­ско­го музея, Кунст­ка­ме­ры, Ака­де­мии ху­до­жеств, Военно-ис­то­ри­че­ско­го музея, Го­су­дар­ствен­но­го музея ис­то­рии Санкт-Пе­тер­бур­га. А вон фотки кол­лек­ции хо­лод­но­го оружия, подран­но­го япон­ца­ми Ни­ко­лаю вто­ро­му. Её жулики по­хи­ти­ли из Кунст­ка­ме­ры. Она стоила какие-то бе­шен­ные деньги. Искали опе­ра­тив­ни­ки долго, от­ра­ба­ты­ва­ли раз­лич­ные версии. И, видимо, по­до­бра­лись очень близко к пре­ступ­ни­кам. Од­на­ж­ды в ГУВД по­зво­нил неиз­вест­ный и по­со­ве­то­вал, чтобы ми­ли­ция про­ве­ри­ла ба­гаж­ник сто­я­ще­го на улице «Жи­гу­лён­ка». Там и лежала, плотно упа­ко­ван­ная эта самая кол­лек­ция. К со­жа­ле­нию, жу­ли­ков найти не смогли, Но, судя по всему, им так пе­ре­кры­ли кис­ло­род, что они не смогли сбыть ни одной вещи…

Была в особ­няч­ке и ком­на­та отдыха с хо­ло­диль­ни­ком и те­ле­ви­зо­ром с ви­део­маг­ни­то­фо­ном. И даже свой слу­жеб­ный серый кот.

Кот хар­че­вал­ся в отделе, но ходил сам по себе. То есть по всем окрест­но­стям, в том числе по рас­по­ло­жен­но­му по со­сед­ству аме­ри­кан­ско­му кон­суль­ству. Там ему тоже пе­ре­па­дал свой кусок кол­ба­сы – его там ува­жа­ли и при­ни­ма­ли по выс­ше­му раз­ря­ду. Вот только на его ошей­ни­ке после этих ви­зи­тов были следы – вскры­ва­ли и за­де­лы­ва­ли об­рат­но. Это аме­ри­кан­цы искали там мик­ро­фо­ны. Кот все же из опе­ра­тив­ной службы…

Питер – все же во­ис­ти­ну ин­тел­ли­гент­ный город. И крадут там чаше ин­тел­ли­ген­ты, у ин­тел­ли­ген­тов и ин­тел­ли­гент­ные вещи.

Один такой непол­жи­вый ин­тел­ли­гент, на­уч­ный со­труд­ник, на про­тя­же­нии несколь­ких лет крал из архива до­ку­мен­ты за под­пи­сью Ека­те­ри­ны Второй и других князей, им­пе­ра­то­ров. За­ра­бо­тал на этом аж пару тысяч баксов, ски­ды­вая товар  куда при­дёт­ся. На деле сто­и­мость по­хи­щен­но­го со­став­ля­ла сотни тысяч, а се­год­ня, на­вер­ное, уже и мил­ли­о­ны, дол­ла­ров.

Другой ин­тел­лек­ту­ал на всяко-разное не раз­ме­ни­вал­ся. За­пи­сав­шись в за­кры­тый фонд, он за­ду­рил там мозги мест­ным биб­лио­те­кар­шам, и они вы­но­си­ли ему всё, что он по­же­ла­ет для озна­ком­ле­ния. А он любил озна­кам­ли­вать­ся с гра­вю­ра­ми Дж. Одаб­о­на «Птицы Аме­ри­ки». И как-то день за днём менял их на га­зет­ные листы, тол­щи­на та же самая, но вот со­дер­жа­ние несколь­ко иное. А потом утащил их в Англию и там вы­ста­вил на Сотбис.

Чтобы было по­нят­но, что такое эти гра­вю­ры. Тогда их на­чаль­ная оценка была где-то  под три мил­ли­о­на дол­ла­ров. Се­год­ня их уже оце­ни­ва­ют в восемь.

На Сот­би­се от нового лота сильно воз­бу­ди­лись. Там пре­крас­но пред­став­ля­ли, что это за вещь, на­сколь­ко она ценна, и вообще – такие в   мире только в двух местах – в США и в Питере. Сна­ча­ла со­труд­ни­ки аук­ци­о­на по­зво­ни­ли в Аме­ри­ку, там им ска­за­ли, что всё на месте. Потом в Питер. Там тоже ска­за­ли – здесь гра­вю­ры, где им ещё быть? Мол, недав­но на полку ста­ви­ли.

Аук­ци­он­щи­ки пре­бы­ва­ли в недо­уме­нии – неуже­ли на­шлись ещё гра­вю­ры, ко­то­рых не знал ни один ис­кус­ство­вед. Это же прорыв в ис­кус­ство­ве­де­нии!

Между тем в биб­лио­те­ке решили все же про­ве­рить, на месте ли гра­вю­ры. Но на месте ока­за­лись лишь га­зет­ные листы.

Опе­ра­тив­ни­ки, вы­слу­шав биб­лио­те­карш, сразу поняли, что к чему. Сняли с газет от­пе­чат­ки паль­цев. И стало со­вер­шен­но по­нят­но, кто вор.

Теперь его надо было вы­звать из-за бугра. А как? Экс­тра­ди­цию устра­и­вать – это на годы за­тя­нет­ся. Ждать, пока сам при­е­дет? Так вряд ли он на Родину то­ро­пит­ся. Опе­ра­тив­ни­ки тогда от­сту­ча­ли за бугор во­жде­лен­но­му ад­ре­са­ту те­ле­грам­му – год был 1988, со­то­вые те­ле­фо­ны ещё были не в тренде. А в те­ле­грам­ме – род­ствен­ник при смерти, при­ле­тай скорее.

Ну, род­ствен­ные чув­ства взыг­ра­ли. И в аэро­пор­ту его взяли по белы ручки. И пре­про­во­ди­ли в ку­туз­ку. А гра­вю­ры вер­ну­ли…

Ещё два ин­тел­ли­ген­та со­шлись в центре Питера. Ста­руш­ка-оду­ван­чик. Почти что ро­вес­ни­ца века, из них, ко­рен­ных пи­тер­цев. Вся квар­ти­ра забита ан­ти­ква­ри­а­том, ста­рин­ной ме­бе­лью, хру­сталь­ны­ми люст­ра­ми. Вот только денег нет, а на­ве­стить род­ствен­ни­ков хо­чет­ся. Вот и сдала квар­ти­ру на время очень ин­тел­ли­гент­но­му мо­ло­до­му че­ло­ве­ку.

А  когда вер­ну­лась, уви­де­ла голые стены. Ни ан­ти­ква­ри­а­та, ни мо­ло­до­го че­ло­ве­ка. Ни шиша.

Нашли него­дяя. Вещи ста­руш­ке вер­ну­ли, правда, не все…

Помню, вместе ра­бо­та­ли по укра­ин­ской группе. Те об­чи­сти­ли музеи в Крыму, по-моему, взяли Ай­ва­зов­ско­го и какие-то ещё кар­ти­ны. А потом по­еха­ли в куль­тур­ную сто­ли­цу за пред­ме­та­ми этой самой куль­ту­ры.

За­гля­ну­ли в Эр­ми­таж, где ста­щи­ли от­лич­ную вазу в стиле модерн начала два­дца­то­го века. Озна­ко­ми­лись с экс­по­зи­ци­ей в Кунст-камере, по­пут­но забрав в ка­че­ству су­ве­ни­ра ин­дий­ские ста­ту­эт­ки  17 веков. За­яви­лись в музей про­мыш­лен­но­го (по-моему) учи­ли­ща, где стя­ну­ли сред­не­ве­ко­вый порт­рет – правда так и не смогли его вы­та­щить.

Чем дело кон­чи­лось – не знаю. Их  сло­ви­ли на Укра­ине, и они сидели там, вы­да­вать их не хотели. Я пред­ла­гал в со­от­вет­ствии с за­ко­но­да­тель­ном на­пра­вить туда уго­лов­ное дело, чтобы их там судили за наши дела. Но наша машина пра­во­су­дия иногда на­чи­на­ет дико тор­мо­зить…

Эх, много добрых дел опе­ра­тив­ни­ки по­на­де­ла­ли. Толпы воров и гра­би­те­лей от­пра­ви­ли в места ли­ше­ния сво­бо­ды.

А ещё бо­ро­лись с кон­тра­бан­дой. Изы­ма­ли под­го­тов­лен­ные к вывозу за рубеж под видом ме­тал­ло­ло­ма танки и орудия времён Ве­ли­кой Оте­че­ствен­ной. На них у кол­лек­ци­о­не­ров боль­шой спрос. Изъ­ятые тогда  бен­зи­но­вый танк «Шкода» и пушки се­год­ня стоят в музее на По­клон­ной горе.

Вместе с че­ки­ста­ми в конце де­вя­но­стых пе­ре­кры­ли канал кон­тра­бан­ды икон. Про­вод­ни­ки за­пи­хи­ва­ли в одни им из­вест­ные кон­струк­ци­он­ные ниши в ва­го­нах иконы и вы­во­зи­ли их по­ез­дом Санкт-Пе­тер­бург-Берлин. Раз­ра­ба­ты­ва­ли их долго. На­ко­нец прошла чёткая ин­фор­ма­ция – товар на месте.

Тор­моз­ну­ли проезд. За­дер­жа­ли его от­прав­ку. Скан­дал был – зам­ми­ни­стра путей со­об­ще­ния звонит, неистов­ству­ет, что сры­ва­ют­ся гра­фи­ки меж­ду­на­род­но­го дви­же­ния. А опер­груп­па ищет эти иконы. И никак найти не может. Вагон-то боль­шой. Время течёт, скан­дал растёт.

Опе­ра­тив­ник в отделе был, про­зва­ли его Рыжий – азарт­ный, опыт­ный, столь­ко дел глухих поднял. В общем, мо­ло­дец и опора отдела. Ростом неве­лик и ху­до­щав -  он и пролез куда-то наверх, под по­то­лок вагона. Про­тя­нул руку. И вы­тя­нул икону. После этого два вагона от­це­пи­ли от поезда, ото­гна­ли в ангар и там разо­бра­ли до вин­ти­ка. Где-то пол­сот­ни уни­каль­ных  икон нашли.

Когда пошли по­след­ние ре­ор­га­ни­за­ции и ин­но­ва­ции в МВД, ан­ти­квар­ный отдел грох­ну­ли. Это не просто без­об­ра­зие. Это от­кро­вен­ное вре­ди­тель­ство. В городе, где со­сре­до­то­че­но столь­ко куль­тур­ных цен­но­стей, где в одном Эр­ми­та­же семь мил­ли­о­нов единиц хра­не­ния, где мно­же­ство кол­лек­ци­о­не­ров, не иметь под­раз­де­ле­ния, ко­то­рое не только рас­кры­ва­ет, но и про­фи­лак­ти­ру­ет пре­ступ­ле­ния… Ко­неч­но, если мы такие бо­га­тые, что не за­бо­тим­ся о своих со­кро­ви­щах - а один Эр­ми­таж по ры­ноч­ным ценам, на­вер­ное, трил­ли­он дол­ла­ров стоит, тогда всё по­нят­но. Но ведь это ещё и наша ис­то­рия.

Пи­тер­ская ан­ти­квар­ная мафия теперь осво­бо­ди­лась от ко­вар­но­го по­ли­цей­ско­го при­гля­да. Удар­ны­ми тем­па­ми делают под­дель­ные кар­ти­ны вы­пуск­ни­ки ин­сти­ту­та имени Репина. Бан­ди­ты угро­ха­ли Клопа – круп­ней­ше­го биз­не­сме­на и ан­ти­квар­но­го делягу, и до сих пор на­хо­дят трупы тех, кто делил его на­след­ство. Что тво­рит­ся в музеях – не знает никто. Но мне так ка­жет­ся, с ны­неш­ним учётом и кон­тро­лем, что ничего хо­ро­ше­го, вместо неко­то­рых экс­по­на­тов глаз по­се­ти­те­лей радуют от­лич­ные под­дел­ки. И кому этим за­ни­мать­ся? Некому. Но по ста­ти­сти­ке всё хорошо. Пре­ступ­ле­ния-то ла­тент­ные, без­за­явоч­ные, о них никто не знает, а вы­явить их се­год­ня некому.

Зато в ГУВД были рады, что отдел грох­ну­ли. Осво­бо­ди­лось такое по­ме­ще­ние! Туда тут же за­еха­ла какая-то ну очень важная служба – их, важных, в по­след­нее время на­пло­ди­лось много. А ан­ти­квар­ный отдел пропал – ушёл в веч­ность. Спа­си­бо вам, ре­фор­ма­то­ры – даже знаю, кого лично бла­го­да­рить за это… Мелкая сошка, тля, а ведь сделал такое…

Нор­ко­вое манто

По­след­няя моя ко­ман­ди­ров­ка в ан­ти­квар­ный отдел. Тогда уг­ро­зыск весь был взбу­до­ра­жен. В центре Питера про­изо­шло наглое ограб­ле­ние. На­лёт­чи­ки под угро­зой ство­лов за­бра­ли из ма­га­зи­на элит­ные нор­ко­вые шубы. Ущерб был что-то около по­лу­мил­ли­о­на дол­ла­ров. И наг­лость за­пре­дель­ная. Все же уже не де­вя­но­стые и даже не двух­ты­сяч­ные. Питер ведь сильно оцив­ли­зо­вал­ся. А тут со ство­ла­ми, да з-а шубами…

И надо же – именно ан­ти­квар­ный отдел по­лу­ча­ет ин­фор­ма­цию. Шубы все у одного про­ныр­ли­во­го скуп­щи­ка кра­де­но­го. Тот больше ан­ти­ква­ри­ат скупал, но и мехом норки, ока­зы­ва­ет­ся, не брез­го­вал. Глав­ное, знать куда про­дать. А что про­дать – это неваж­но.

И зовёт барыга к себе своего зна­ко­мо­го, чтобы тот ему помог эти самые шубы пе­ре­ве­сти из квар­ти­ры в на­дёж­ное место.

А зна­ко­мый не хухры мухры. Он личный во­ди­тель ру­ко­во­ди­те­ля одной из круп­ней­ших в России госкор­по­ра­ций.

Ну, как  в со­вет­ских де­тек­ти­вах го­во­рят:

- Надо брать!

При­е­ха­ли на место – ближ­ний при­го­род Санкт-Пе­тер­бур­га. Все как у людей – про­стор­ный двор, но­вострой­ки. И машина этой госкор­по­ра­ции стоит, пре­стиж­ная такая, до­ро­гая - самое то для пе­ре­воз­ки кра­де­но­го. Ни один со­труд­ник ГИБДД не при­це­пит­ся – номера то со­лид­ные.

Весь отдел дёр­ну­ли – че­ло­век восемь. Рас­сре­до­то­чи­лись, на­блю­де­ние за подъ­ез­дом ведём. Если выйдут фи­гу­ран­ты с сум­ка­ми – тогда будем за­дер­жи­вать.

При­смат­ри­ва­ем­ся к подъ­ез­ду. И тут двое этих типов вы­хо­дят. За­гру­жен­ные сум­ка­ми, де­ло­ви­тые такие. И чапают к машине.

Ну что, за­дер­жа­ние!

А я в ко­ман­ди­ров­ке – ни ствола, ни на­руч­ни­ков, ко­неч­но же, нет. И так вы­хо­дит, что к жу­ли­кам я ближе всех. И дей­ство­вать надо быстро,  пока они не ука­ти­ли во­сво­я­си – гоняй их по городу.

В общем, народу вокруг полно, а ре­аль­но на жу­ли­ков ки­да­ем­ся мы – я и ещё один опер. А что от по­до­зре­ва­е­мых ждать – неиз­вест­но. Но работа есть работа.

Под­ска­ки­ваю к бли­жай­ше­му ко мне типу, ору ис­тош­но:

- По­ли­ция!

Беру руку на излом, лоб его впе­ча­ты­ваю в крышу машины.

А у него из кар­ма­нов на­чи­на­ет сы­пать­ся раз­лич­ный ин­стру­мент. Че­ты­рех­стволь­ная "Оса" – такой трав­ма­ти­че­ский пи­сто­лет, ко­то­рым за­про­сто убить. Потом ещё-то-то ударно-колюще-ре­жу­щее. В общем, мужики нор­маль­но под­го­то­ви­лись к защите своей во­ро­ван­ной соб­ствен­но­сти.

Но не по­мог­ло. При за­хва­тах глав­ное оше­ло­мить в первые се­кун­ды.  А потом делай с объ­ек­том что хочешь.

В общем, зажал я его, он не пищит уже, только стонет. Опер вто­ро­го упа­ко­вал. Тут добры мо­лод­цы по­до­спе­ли. На­руч­ни­ки, машины, в Управ­ле­ние.

В сумках дей­стви­тель­но были шубы. Те самые. Даже цен­ни­ки ещё не со­дра­ли. Барыга ста­но­вит­ся в позу:  я не я и лошадь не моя, откуда дро­виш­ки – где-то взял, а где не помню.

А водила из госкор­по­ра­ции сидит весь блед­ный, по­те­рян­ный. Ребята с ним бе­се­ду­ют по душам. Он ничего не скры­ва­ет, но пла­кать готов.

Неболь­шое со­ве­ща­ние. Мы чётко знаем, что он не при делах. Воров не знает. И даже что вещи кра­де­ные может только пред­по­ла­гать.

Дев­чон­ка-опер го­во­рит:

- Слу­шай­те, ну жалко же мужика. Он сказал, что если мы его за­дер­жим, его с работы сразу вы­ки­нут. А у него трое детей. Кре­ди­ты не вы­пла­че­ны. И что ему теперь, ни­щен­ством за­ни­мать­ся?

- Что пред­ла­га­ешь? – спра­ши­ва­ет на­чаль­ник отдела Влад Ки­рил­лов.

- Взять по­ка­за­ния и от­пу­стить.

Думаем, судим, рядим.

Потом барыгу опре­де­ля­ем на двое суток в камеру ИВС. А во­ди­те­ля – на волю.

Потому что ми­ло­сер­дие мен­тов­ско­му сердцу не просто не чуждо. Оно там часто за­ни­ма­ет глав­ное место. Только носит иногда сильно спе­ци­фи­че­ские формы…

Не судите сие тво­ре­ние слиш­ком строго. В силу неко­то­ро­го ма­раз­ма, пока ещё не зло­ка­че­ствен­но­го, неко­то­рые со­бы­тия могут быть ис­ка­же­ны – не сильно, правда. По де­та­лям тоже может быть провал – просто не помню. Но я хотел до­не­сти ощу­ще­ние эпохи и ве­ли­ко­го города, и себя в них. По­лу­чи­лось или нет – не знаю…