Анатолий Гончаров Глава семидесятая

Откуда и когда появились эти небритые гении поп-арта с безумными глазами, запорошенными коксом, с лицами, которые лучше прятать в штанах, и с надвинутыми на узкие лбы шерстяными вязаными шапочками, словно у них и в летний зной мерзнут отмороженные уши? Пятая Московская биеннале современного искусства, открывшаяся 20 сентября, не дает ответа.

Восемь лет назад, когда состоялась Первая биеннале, примерно такой же вопрос был задан тогдашнему директору Федерального агентства по культуре Михаилу Швыдкому, только что смещенному с поста министра за казнокрадство и взяточничество. Будучи председателем оргкомитета выставки, он же и презентовал явление высокого искусства народу. И вдруг - вопрос не по делу: откуда, мол, столько дебилов, претендующих на звание художника? Нет, просто интересно - откуда?

Бывший министр ответил привычной туфтой демагога: «Московская биеннале призвана сформировать основу для эффективной реинтеграции современного российского изобразительного искусства в мировой художественный процесс, чтобы возникло углубленное понимание демократических перемен, происходящих в России. Это своего рода культурная революция».

Туфта не прокатила, и Швыдкой, утирая платком покрасневшую лысину, сказал, что истинный смысл радикальных творческих воззрений авторов инсталляций отражен в эпиграфе, на последней странице проспекта: «Пощады нам не будет. Но и мы должны быть милосердны, только поставив сапог на грудь поверженного врага. Не ранее того».

Точнее, проще и выразительнее звучала бы в качестве эпиграфа любимая присказка Швыдкого: «Хочу нагадить в тетради, б...ь» Впрочем, идея та же. Швыдкой и его творчески одаренные мутанты типа галериста Марата Гельмана гадили непрерывно. И не только в тетради. Самозваные художники из группы «Желатин» сотворили эксклюзивную работу исключительно ради желающих справить малую нужду. Их инсталляция, выставленная в Историческом музее, представляла собой монументальную желтую сосульку, свисавшую во внутренний двор. Авторы утверждали, что творение посвящено некоему Йозефу Бойсу, ляпнувшему однажды, что каждый человек - художник.

И верно, в создании текучей на легком морозце сосульки мог поучаствовать каждый посетитель выставки. Для этого нужно было воспользоваться устроенным в зале туалетом, который воспроизводил традиционные формы дачной архитектуры с очком внутри. «Все течет, но мало что меняется», - философски рассуждали уборщицы, подтирая пахучие лужицы, в которых кипела невидимая глазу творческая фантазия гениев поп-арта.


Желатиновых конкурентов уверенно превзошел Марат Гельман. В Центральном доме художника на Крымском валу в рамках биеннале состоялась его персональная выставка под названием «Россия-2». «Это совершенно блистательная композиция, идеологически убийственная для режима, - вкрадчивым шепотом комментировал шедевр Михаил Швыдкой избранным посетителям. - Марат рискнул нагадить в тетради самому!.. Вы меня понимаете?..»

Они его понимали. На входе в зал с инсталляцией отважного Марата гостей встречало чучело двуглавого орла, явно чем-то обеспокоенного. Возможно, судьбой альтернативной России. Но, скорее всего, немилосердным смрадом, струившимся с полочек центральной экспозиции. На тех полочках со вкусом, присущим почитаемому либеральной тусовкой галеристу, были размещены аккуратные кучки пронумерованных... экскрементов.

Что тут сказать за современное искусство? Посетителей выдувало с выставки, как из аэродинамической трубы. Или как самого гения из Перми, обезображенной его уличными инсталляциями, что произошло уже в 2013 году. А тогда лишь Борис Березовский, как учредитель Фонда гражданских свобод и культурной премии «Триумф», нашел, что сказать по поводу творческих свобод, отчасти вскормленных им же: «Искусство не принадлежит народу».


Комментарий к несущественному


Пятая биеннале, по сравнению с Первой Московской - жалкое зрелище, напоминающее пункты сбора утильсырья, хотя и обещает зрителю «мгновенное погружение в гущу культурно-исторического процесса» . Ну что такое, в самом деле, излюбленная поп-артом дощатая будка на отхожем месте с метрополитеновской алой литерой «М» на крыше? Пространство вокруг будки усеяно смятыми комочками фольги, и все это называется «Картофельное поле». Где продукты жизнедеятельности Гельмана и Швыдкого? Где, наконец, сам Швыдкой?

Косматый галерист, понятное дело, залечивает физические и душевные травмы пермского периода, а Михаилу Швыдкому кто-то сильно нагадил в тетради. И потерял он последнее в своей карьере чиновничье кресло, приземлившись после заслуженного пенделя на скромный стульчик художественного руководителя Театра мюзикла, про который мало кто из москвичей знает, где он находится.

В Еврейском музее толерантности, что в Бахметьевском гараже, экспонируется выставка произведений современного искусства из коллекции Яны и Эдуарда Померанц с откровенно говорящим названием «Везде чужие», тогда как основная программа биеннале именуется «Больше света». Если бы куратору юбилейной московской выставки Катрин де Зегер и впрямь добавили света в карие очи, она бы, возможно, увидела, что абсолютно все экспозиции, которым отдано 10 тысяч квадратных метров выставочных площадей, следует объединить заимствованным у супругов Померанц логотипом «Везде чужие».


Культурная эволюция


Дело прошлое. И дело будущего. В рамках биеннале восьмилетней давности культурный мужчина Швыдкой приветствовал на нейтральной территории культурного мужчину Березовского кабацким исполнением шлягера из репертуара Лаймы Вайкуле: «На вернисаже как-то раз случайно встретила я вас...» Поймав недоуменный взгляд бывшего олигарха, тут же сменил пластинку:

- Безумно рад видеть непризнанного гения мировой политики!

- Непризнанных гениев не существует, - раздраженно буркнул БАБ.

- Раз не признан, значит, не гений. А я признан во всем цивилизованном мире как бескомпромиссный борец с тоталитарными режимами прошлого, настоящего и будущего.

- Тесен вам шар земной, Борис Абрамович, ох, как тесен!

- воскликнул лукавый Швыдкой.

- Правая оппозиция в России без вождя вашего калибра - просто куча народу. Хилая толпа, путающаяся в собственных соплях. Никто на эту кучу всерьез не покушается, мы просто говорим: давайте без истерик, давайте делать дело. Будем действовать и влиять на власть в рамках высокого артхаусного искусства. Вы совершите настоящий подвиг, если спонсируете историческую биеннале. Видите ли, наши самые продвинутые художники-концептуалисты постоянно думают, кого из сильных мира сего оскорбить своим творчеством. Православных иерархов? Уже имело место на выставке «Осторожно - религия» в общественном Центре имени Сахарова. Президента Путина? Сколько и как угодно. Пошлем так далеко, что он с трудом найдет дорогу обратно. Вы спросите, кто на очереди? Я скажу: Толстой, Достоевский и вся так называемая русская классика. А вы как признанный гений политической борьбы... тут я буду предельно честен с вами, вы - наша единственная надежда...

- Не морочьте мне голову! -прервал его Березовский. - Для вас честность - это уже святость. Какой из экспонатов может соответствовать моему мировоззрению? Только без порно.

- Понимаю, - проникновенно сказал Швыдкой. - У нас семьдесят выставок по всей Москве. Там есть буквально все: мальчики и девочки в нижнем белье, дети с оружием в руках, Рейхстаг, который перестраивается в мечеть, поскольку ислам покоряет Европу... Зато наше искусство покоряет соцреализм, утверждая идеологию нового, либерального героизма. Есть даже двенадцать пляшущих человечков, у каждого из которых-лицо Путина. Это все - трансформация человека под воздействием разящего искусства. Крупные формы, изысканное содержание, уникальный дар перевоплощения...

Директор Федерального агентства по культуре рассчитывал срубить у БАБа полтора миллиона долларов, но тот смотрел на него, как Герасим на Муму, и Швыдкой невольно скатился к непереводимому казенному сленгу:

- Биеннале призвана вывести современную изобразительную культуру России на уровень, соответствующий статусу страны как крупнейшей мировой державы и подтвердить статус Москвы как одного из центров современной мировой культуры. И таким образом внести существенный вклад в дело культурного и экономического развития столицы...

- Ваша биеннале есть плод больного воображения идиотов и смердит пронумерованными фекалиями. Кстати, не твоими ли?

-Видите ли, Борис Абрамович... - Швыдкой смешался и нечаянно хрюкнул. - Абсурд питается парадоксом... Это, я бы сказал, трагикомический феномен потребительской психологии в обществе, где нечего потреблять. Возьмем Олега Кулика, к примеру. Он считает себя последователем Льва Толстого и утверждает это своим творчеством. Вам, наверно, знакома его концептуальная идея...

- Ну да, он раздевается догола, становится на четвереньки и старается укусить кого-либо из мимо идущих. При этом хорошо знает, кого именно укусить, чтобы вызвать желаемую реакцию публики. Попробовал бы куснуть какого-нибудь братка из уралмашевской группировки - вот тогда его искусство стало бы по-настоящему актуальным. И концептуальным. Только я что-то не пойму, при чем здесь Лев Толстой?

- О, это замечательно! Зримое воплощение учения Толстого Кулик реализует как опрощение принципа творчества и жизни. В его инсталляции нет никаких авангардных прибамбасов. Представьте, в большой стеклянной клетке сидит восковой Лев Толстой за письменным столом, в домотканой рубахе. А сверху надстроен курятник с живыми курами, которые с 28 января гадят на голову классика и в его тетради...

- Представляю, - кивнул Березовский. - Хорошо представляю себе, какая там стоит вонь.

- Что поделать, это, образно говоря, шинельный запах государственности, насаждаемой Путиным. Смотрительницы жалуются, конечно, а вот продвинутые посетители предлагают посадить в клетку самого Кулика. В клетку курятника. Но мы же с вами понимаем, что художник стоит над всем, в том числе и над невежеством потребителей его искусства.

- Я живу в Лондоне, - напомнил Березовский. - Если бы подобная выставка открылась там, ее бы разгромили в первый же день, не дожидаясь второго.

- Вы думаете?

- Я не думаю, я знаю. Значит, у вас ничего выдающегося, кроме органических отходов пищеварения, как я понимаю, нет.

- Ну почему же нет? Вот, например, замечательный художник-трансвестит Владислав Монро. Он воплощает самого себя в серии фотографий «Звезды». Он и Тутанхамон, и Алла Пугачева, и папа римский, и Мэрилин Монро... Наиболее выдающаяся работа у него - это Владик Монро в прикиде святого мученика Николая II. Называется «Царь-батюшка-матушка». Вместо державы и скипетра Николай-Монро держит в августейших руках веник и клизму. А если сотворить еще один фотообраз? Дополнить цикл вашим изображением. Я бы сопроводил его такими строками: «Над тобой - законов своды, армии, суды, классы, партии, народы и отдельно - ты!» То есть фактически это вы над всеми. Знаете, как Владик Монро комментирует свой цикл? Он говорит: «Глотай не жуя, критикуй не щадя, обожай не стесняясь».

- Постой, постой! Владик Монро - это тот самый подонок, который, обдолбавшись наркотиками, дотла сжег квартиру моей дочери на Поварской?..

- Это он тогда «кокса» перебрал, а так - вполне вменяемый трансвестит.

- Вменяемый?! Он мою Лизу на иглу подсадил! Чего мне стоило, чтобы она спрыгнула, я даже заикаться не хочу. Своими руками ему башку оторву. И отдам чеченцам. Пусть обожающие платят за нее выкуп. А у него она лишняя. Он сам лишний на этом свете. Впрочем, и на том тоже.

- Не спорю, Борис Абрамович. Владик довольно часто опускается до уровня мелкого эстетического диверсанта.

- Мелкого? Мне два миллиона баксов стоило восстановить квартиру! А в результате она досталась премьеру Примакову, моему личному врагу. Ваш Монро прислуживает лакеем у всяких сомнительных знаменитостей, чтобы попасть в какой-нибудь закрытый гей-клуб, куда бы его одного никогда не пустили.

- И тут вы правы. Оставим Владика с его «звездами». Есть в проекте «Старз», тоже в рамках нашей биеннале, один, точнее, три экспоната, которые благословил на успех сам Зураб Церетели. Фото в проспекте, к сожалению, не отражает сути. Вообразите себе, три коровы-муляжа. У каждой под хвостом некая, скажем, дыра. Публике предлагается припасть лицом к этой дыре и заглянуть...

- В прямую кишку?

- Не всякая кишка прямая, - с достоинством посвященного возразил Швыдкой. - В данном случае представляется возможность заглянуть в самую глубь России и увидеть геологические оползни грядущего развала. То есть раскрывается тайный смысл современного искусства, сокровенный его смысл. Академик Церетели назвал эту работу брендом столетия. В ней отражается русская дурь, русское зло, русская языческая ментальность, русское вообще - это поверженный арт-сообществом идол!..

- То, что вы декларируете как современное искусство, эго болезнь, не поддающаяся лечению. А я не врач, я - политик международного уровня. И мне нужна не толпа обкуренных идиотов, мне, если хотите знать, нужна политическая партия - сплоченная, уверенная в своих людях, устойчивая в оппозиции к путинскому режиму и неподкупная для Кремля.

- Есть такая партия! - воскликнул бывший министр. - Концепция художника Александра Бренера. Называется «Партия неуправляемых торпед». Регистрацию в Минюсте я беру на себя. Вы получаете партию «под ключ». Имеется в виду ключ от ворот Кремля. Эго шанс реализовать великое политическое прозрение, которым вас однажды озарило. Какой драйв! Тотальность эстетического и политического напора, в процессе которого каждый член партии стремится добраться до дна истории, где ему открывается истина. Это черный пиар-квадрат! Ценен не тем, что изображено, а тем, чего в нем нет. Мы с вами сделаем то, что Казимир Малевич только посулил. Вы - наш Троцкий сегодня!..

- Я не мечтаю о лопушиных лаврах Троцкого. Это все для ботвы. Напоминает нацболов Лимонова, которых я едва не купил, но потом раздумал.

- Наш творческий авангард и близко не стоит с нацболами. Это, как я уже сказал, партия неуправляемых торпед, каждая из которых способна взорваться в нужном месте, в нужное время. А взгляд на мир из-под коровьего хвоста

- это, если хотите, чистая поэзия рыночной демократии. И мне, откровенно говоря, не очень понятны ваши сомнения. Мы экспонируем жизнь. Такую жизнь, которая должна наступить, когда идеологическая борьба завершится нашей победой, и мы воспоем гимн свободе и вождям великой демократической революции.

- Кое-что я, пожалуй, приобрел бы, - сказал Березовский, листая проспект. - Муляжных коров, например. Не для личного пользования, разумеется. У меня два условия. Во-первых, чтобы коровы экспонировались в каком-нибудь престижном музее вплоть до конца 2008 года. Пусть в Историческом, меня это устроит. А во-вторых, не надо заглядывать в глубь России, вставьте туда портрет Касьянова. Чтобы всем было ясно: первоначальное накопление капитала в России является также и окончательным.

- Будет исполнено! - скоморошествуя по-фельдфебельски, отчеканил Швыдкой. – Касьянова - под хвост!

- Заодно и Чубайса тоже. Этого требует...

- Искусство?

- Нет, этого требует народ, которому искусство не принадлежит. Этого требую я!..

- Понятно, - вздохнул культурный директор. - Эксперимент может закончиться скандалом и судебным разбирательством.

- А вы хотите и рыбку съесть, и на корову сесть?

- Вы меня не совсем правильно поняли, Борис Абрамович. Для молодой русской художественной революции может стать губительным такой выпад против Касьянова и Чубайса. И потом, получается, что мы как бы выступаем с антибуржуазных, антирыночных позиций. Но мы ведь не против рынка, мы против тоталитаризма - сталинского, андроповского, путинского...

- Вы, насколько я понимаю, духовные террористы, так?

- В известном смысле - да, - ответил, помявшись, Швыдкой.

- Мы воспроизводим наиболее циничные и отчасти глумливые образы вчерашней идеологии, она же и сегодняшняя, возрождающаяся усилиями Путина и его чекистов. Например, цель художественного проекта Марата Гельмана - это выстраивание новой системы ценностей в новом культурном пространстве, параллельном путинской России. Перпендикулярном, я хотел сказать, сокрушающим имперские амбиции Кремля, под гнетом которых творчески мыслящие люди не могут реализовать свой духовный потенциал.

- Сборище пачкунов, экзотических недоумков, эпатирующих кретинов!..

- А Зураб Константинович Церетели, заказавший памятные медали для всех участников биеннале с отчеканенной на них надписью «Достойному»?

- Батоно Зураб пойдет на что угодно, лишь бы удержать за собой право насаждать в Москве свои мертворожденные шедевры.

- Это спорное утверждение. Как бы там ни было, но именно он произнес: «Революция свершилась, биеннале открылась!» Теперь слово за вами. Вас послушают творчески одинокие люди. И сплотятся.

- От того, что я скажу, Ленин в гробу перевернется.

- Таки он уже! Российские участники вернисажа Александр Шабуров и Вячеслав Мизин художественно представили нам, как Ленин ворочается в гробу, узнав, что творится в его бывшем музее. Ярчайшая инсталляция: маленький видео-Ильич бодро вращается вокруг своей персональной оси на дне картонной коробки - ему снятся страшные сны.

- А вам не снятся? - спросил Березовский.

- Нет... - растерялся Швыдкой.

- Это потому, что глупость -радостная вещь для тех, кто ее совершает, но не для тех, кто ощущает на себе последствия. Итак, сто тысяч баксов я вам перечислю, но только при условии, что Исторический или, скажем, Русский музей возьмутся экспонировать ваших коров.

- Да, но их три, а портретов названных вами персон - два.

- В третью корову вставьте свой. В конце концов люди должны знать, кому они обязаны культурной революцией в России.


Комментарий к несущественному


В ЦСИ «Винзавод» в рамках все той же Пятой Московской биеннале открылась выставка австрийского художника-концептуалиста Эрвина Вурма «Трусливый трактор». Возле каждого экспоната, будь то собака, слепленная из сосисок, или стол с прорезанными дырами для уставших ног, стоят бутылка и стакан. Художник справедливо считает, что лучший способ понять его работы из цикла «Пьющие скульптуры» -выпить рядом с ними, на них или за них. Ему можно верить, ведь после хорошей дозы и «трусливый трактор» превращается в революционное произведение искусства, благодарный посетитель становится революционером на ближайшие выходные, сама же биеннале -уже не паноптикум на руинах, а вполне уютная платформа для душевного диалога на тему «Ты меня уважаешь?».

Эрвин Вурм хоть что-то лепит своими руками, а вот безвестный служащий из Китая объявил себя художником на том основании, что много лет собирал на свалках старую, изношенную обувь и заодно - предметы домашнего обихода, выброшенные еще в прошлом веке. Расставил все это добро аккуратными рядочками, заняв двести квадратных метров выставочной галереи, и заявил, что он - «народной художник России», поскольку только на русской почве любой абсурд имеет шансы обернуться шедевром изобразительного искусства и стать феноменом «глобальной хронотопии», где мировое время уже не зависит от географического положения.

Зураб Церетели с ним согласился, а Михаил Швыдкой, как доктор искусствоведения, обосновал теоретически: «Вся наша культура - сундук со старыми рукописями. Нагадить туда и выставить в Центральном доме художника как яркое воплощение «системного либерализма» в отечественном искусстве».

Веселый китайский художник засмеялся, махнул рукой и сказал на родном шанхайском диалекте: «Та який вин швыдкой?!»

26-28 сентября 2013 года

© Copyright: Анатолий Гончаров, 2013
Свидетельство о публикации №213112401331