Тема санкций в российских СМИ, прежде всего провластных, превратилась в ходячий анекдот, объект для шуток и досужих рассуждений о непонимании их инициаторами природы российской политики и экономики. Главные утверждения состоят в том, что, во-первых, санкции заведомо не влияют на политические решения российской власти, которая никогда и ничего не делает под давлением, а во-вторых, они не способны нанести существенный удар по российской экономике. Оба этих утверждения справедливы только отчасти и только на достаточно коротком временном горизонте.
Да, те меры, которые уже одобрены и объявлены, не способны вызвать в России экономическую катастрофу. Более того, они даже вряд ли существенно сказались на экономической динамике последних лет – потребность российской экономики во внешнем финансировании для поддержания текущей деятельности невелика (на 2014 г. на все заемные средства приходилось не более трети совокупного объема инвестиций российских предприятий, а в последующие годы инвестиционные планы были скорректированы в сторону уменьшения независимо от принятых санкций). А поступления от экспорта сырья достаточны для сохранения необходимого уровня золотовалютных резервов при обеспечении погашения ранее взятых внешних кредитов. Тем более санкции неспособны изменить мировосприятие и политическое мышление российского руководства, равно как подвигнуть отдельные его сегменты на какие-то действия по смене курса или конкретных лиц, его определяющих.
Но вот в долгосрочном плане все не так однозначно. Как говорится, есть нюансы.
Понятно, что нынешнее российское руководство принятые против России санкции не слишком волнуют. Поскольку главной целью всей внешней политики является демонстрация собственной значимости, своей равновеликости с США, то санкции – не только не помеха для достижения этих целей, но скорее доказательство достигнутых успехов, своего рода медаль за заслуги. Неудобства российских компаний, не говоря уже о конкретных бизнесменах, – не более чем оборотная сторона успехов на этом главном направлении, а те проблемы, которые у них вследствие этого возникают, могут и должны решаться ими самими. В крайнем случае сопутствующие потери и расходы, если они будут признаны обоснованными, будут возмещены за общегосударственный счет. Что же касается долгосрочных потерь экономики в целом, то они просто не в счет, поскольку для руководства страны экономика не является ни целью, ни самостоятельной ценностью. Она – исключительно инструмент и средство добыть для себя и страны «славу», под которой сегодняшняя российская власть, как и средневековые монархи, понимает победы в военных походах, подчинение своей воле соседей, удачное меряние силой с более богатыми и успешными.
О ценностях спорить бессмысленно. И те люди за пределами привилегированного меньшинства, которые считают крутизну начальства достаточной компенсацией собственной бедности и бесправия, наверное, имеют на это право. Но те, кто все-таки думает о будущем страны в широком плане, должны иметь в виду, что нынешняя тенденция к принятию Западом все новых санкций в долгосрочной перспективе может обернуться очень серьезным вызовом как для российской власти с ее нынешними амбициями, так и для страны в целом.
Действительно, роль глобальной силы, к которой усиленно стремится российская власть, – чрезвычайно дорогостоящий актив: одними угрозами дестабилизации и применения военной силы ее не обеспечить. Если вы хотите, чтобы сфера ваших интересов и вашего влияния распространялась дальше расстояния артиллерийского выстрела через границу, за это надо платить всеми видами ресурсов. Военное присутствие, политическое присутствие, содержание зарубежной клиентелы – все это требует немалых затрат. А для этого нужна крупная экономика, генерирующая большие доходы. Для того чтобы играть глобальную роль на уровне США, России нужна экономика, раз в десять превышающая ее нынешнюю.
А санкции (в широком смысле, включая фактические последствия решений, внешне выглядящих как точечные) закрывают ей путь к быстрому росту. Чудес не бывает: малые экономики просто не могут быстро расти, если не привлекают для этого ресурсы извне, прежде всего финансовые и технологические ресурсы развитой части мира. Не будет у нас крупного внешнего финансирования, массовых иностранных инвестиций и столь же массового трансферта технологий – не будет и России как глобальной державы, что бы наше руководство по этому поводу ни говорило. Без крупной, мощной, генерирующей огромные доходы экономики Россия будет просто большой Северной Кореей: наличие ядерного оружия гарантирует ей, что США не будут пытаться прямым применением военной силы заменить в ней антиамериканского диктатора на проамериканского, но это единственное, что это оружие может ей дать.
Кроме того, характер и смысл использования санкций необратимо меняются. Если еще три года назад санкции если и не всеми, то многими на Западе рассматривались как средство заставить Кремль изменить политику или хотя бы воздержаться от шагов, которых там сильно опасались, то сегодня таких политиков почти не осталось.
Едва ли не главное, ради чего вводятся новые санкции и поддерживаются старые, – это стремление тех политиков на Западе, кто считает ненужными и вредными примирение и договоренности с Кремлем, помешать планам тех, кто считает их нужными. Последние на Западе есть, и в немалом количестве: не питая к Кремлю никаких симпатий, они тем не менее считают, что в интересах Запада договориться с ним о взаимоприемлемом кодексе поведения и соблюдать его. Однако верх сегодня берут те, кто, не веря в перспективу примирения, делает ставку исключительно на противодействие.
И в этом случае из политики неизбежно уходит тезис о том, что есть «плохие правители» и «хороший народ». Вся страна рассматривается как противник, и последствия конфронтации должны затронуть всех.
И, наконец, слепая вера в силу ядерного паритета с США на самом деле тоже призрачна. В мире нет ничего постоянного, неизменного и абсолютного. Жизнь не стоит на месте, появляются новые технологии и новые возможности, в том числе и в военной сфере. Уже сегодня имеются зачатки технологий, которые при соответствующих затратах на их доводку способны и без чреватой глобальной катастрофой ядерной войны если и не уничтожить страну-противника физически, то критически затормозить ее развитие. Это касается и космоса, и методов удаленного воздействия на работоспособность технических систем, и технологий, использующих киберпространство. Вести гонку на выживание по столь широкому спектру технологий сегодняшняя Россия явно не в состоянии, особенно с учетом того, что поддержание ядерного паритета уже сейчас требует растущих затрат. А расплачиваться за это с учетом сказанного выше придется не тем, кто сегодня принимает решения, а всему народу. И пусть это вопрос не сегодня, а завтра или послезавтра – тем обиднее будет новому поколению, что жизненный выбор за них сделали нынешние энтузиасты раскручивающейся конфронтации с Западом по всем фронтам. Как это часто бывает в истории, недовольные собственной жизнью и окружающим миром старики словно в отместку отнимают будущее у молодых, обрекая их на бессмысленную гонку за полумифическим былым величием. Как говорят французы, «мертвый хватает живого». И именно это долгосрочное видение, а не способность физически выжить в условиях санкций должно определять текущие внешнеполитические решения.
Это интересно
+1
|
|||
Последние откомментированные темы:
-
Это больше, чем военная операция. Это тектонический сдвиг
(5)
skrjyni
,
01.03.2022
-
Мы покажем настоящую декоммунизацию: Путин пообещал «снести» Украину.
(7)
Bird Effe
,
01.03.2022
-
ЦИВИЛИЗАЦИЯ, ГОВОРИТЕ? НУ, НУ...
(7)
Лариса Белфорд
,
01.03.2022
-
СВОДКИ С ФРОНТА
(4)
Леонид Цаканов
,
01.03.2022
-
Российские "деятели культуры" - о войне с Украиной.
(28)
Ольга Денисова
,
01.03.2022
20241227162334