В чилийской столице Сантьяго есть гора Сан-Кристобаль, любимая горожанами и туристами. Согласитесь, гора посреди столицы — это само по себе необычно, а уж если у подножия горы разбит парк со всякими чудесами, а с вершины открывается удивительный вид на весь город и увенчанные снегом Анды — такое и сравнить не с чем. В парке, кроме всяческих аттракционов и редких деревьев, расположен и зоопарк. Нельзя сказать, чтобы лучший в мире, но зато, возможно, самый дисциплинированный — звери там еду у посетителей не просят, а если даже какому-нибудь верблюду и придёт в голову просунуть морду из загона и взять у визитёра огурец, последствия будут крайне серьёзными как для горбатого, так и для посетителя зоопарка. И вот почему. Мой знакомый, Максим, гулял как-то раз по зоопарку со своим сыном. Максим — бизнесмен, возит в Россию чилийское вино и аргентинский сыр; сын его, Артём, учится в школе с углублённым изучением испанского, и во время каникул навещает отца в Южной Америке. Возле клетки с ламой Артём обратил внимание на табличку с предупреждающим знаком:

— Пап, а почему здесь написано: "Кормление ламы запрещено. За кормление ламы — штраф 30000 песо (примерно 3000 рублей)? "

— Ну, если ламу кормить чипсами и гамбургерами, а не тем, что она привыкла есть в природе, она может заболеть и даже умереть.

— Это понятно, но почему на загоне с зеброй было написано "За кормление зебры — штраф 10000 песо? "

— Хм. Ну, наверное, ламе тяжелее отравиться человеческой едой.

Они прошли по зоопарку ещё немного, и возле вольера с обезьянами увидели табличку: "За кормление шимпанзе — штраф 100000 песо". Максиму и Артёму стало интересно, почему за обезьян полагается столь огромный штраф, и они разыскали сотрудника зоопарка.

— О, это целая история! — заявил смотритель по имени Матео. — Если у вас есть время, пойдёмте в наш ветеринарный пункт, я вам кое-что покажу.

Троица пришла в ветеринарный пункт зоопарка, и Матео достал из шкафа толстый фотоальбом.

— Здесь у нас коллекция пострадавших. Когда обезьяны разбушевались, мы всем оказывали первую помощь и фотографировали, — пояснил он, раскрывая альбом.

Вскоре Максим и Артём увидели фотографии посетителей — у одного был подбит глаз, у второго на щеке красовался кровоподтёк и что-то застряло в волосах, у третьего футболка была чем-то запачкана и так далее. Фотографий было очень много.

— Со старыми шимпанзе не было никаких проблем, но когда в зоопарк привезли новую партию животных, случилась катастрофа.

— Они вымогали еду?

— Хуже! Гораздо хуже! Первое время посетители зоопарка усиленно подкармливали новых шимпанзе, и они решили, что все люди, которые их кормят — правильные, а все люди, которые стоят и смотрят — неправильные. Если к вольеру подходил новый посетитель, и шимпанзе через минуту понимали, что человек ничего для них не принёс, в него летели палки, грязь и кое-что похуже. Тем, кто подходил к вольеру слишком близко, они рвали одежду и вырывали волосы. Мы пробовали усиленно кормить обезьян, но выяснилось, что дело абсолютно не в голоде. Им просто нравилось, что люди приходят к ним и приносят дары. Порой к концу дня у ограды вольера собиралась целая горка бананов, шоколада и фруктов. В конце концов, шимпанзе разбили одному мальчику голову камнем, и мы, конечно, приняли крайние меры: обезьян на долгое время изолировали от посетителей и рассадили в одиночные клетки. Это помогло, но напоминание мы решили оставить. Как выясняется, обезьяны, точно так же, как и люди, к хорошему привыкают быстро, а отвыкают долго и с большим трудом...

Когда мне было шесть лет, я жила в Азербайджане, в деревне, в горах. Мама замуж вышла. Мы шли ночью через горы, стемнело уже. Смотрю, вдали огоньки какие-то, тут мама замирает и велит не шевелиться. Я послушалась, но не понимала, че за хрень. Огоньки — глаза стаи волков, идущих нам на встречу. "Ути, какая собачка", — сказала я, погладила нюхающего меня волка, долго смотрела им вслед. Сейчас я в шоке до сих пор, наверное, как мама тогда.

Преамбула: Израиль, Хайфа. Все жители знают, что после пожаров на горе Кармаель в ноябре 2016 кабаны, которые и прежде заходили, чтобы покопаться в мусорках, теперь вообще стали повседневным явлением.

Вчера один клиент (назовем его Моше) рассказал. Он живет в вилле, и у него мусорки находятся на участке в специальном закутке, как и положено. От кабанов отбоя не было, ночами переворачивали и разбрасывали все по участку. Поставил на закуток калитку простую, открывающуюся ручкой как дверь. Первую ночь кабаны были озадачены, на вторую освоили и с удовольствием перевернули все как всегда. Моше поставил поверх ручки шпингалет. Снова на примерно вторую ночь кабаны освоили и его использование. Уезжая на пару дней из дому, к шпингалету он приделал серьезную пружину. Вернувшись, увидел, что весь двор буквально изрыт кабанами, и мусор не просто разбросан, а рассеян по всей площади дворика, месть дорвавшихся кабанов была страшна, а сосед ему сказал, что, судя по всему, прорыв обороны произошел накануне, следовательно, бастион держал защиту достойно дня четыре. Озадаченный Моше позвонил в муниципалитет, где услышал прямой упрек, что работники мусоровоза уже несколько дней не забирают у него мусор, так как не могут открыть калитку.

Все началось давно, так давно, что были еще колхозы. В одном из таких колхозов в отделении на ферме работал Серега. Серега был скотником. В его ведении была дойная ферма и нестандарт. Так он его называл - быка-производителя с кличкой Мишка. Почему нестандарт, спросите вы? Потому что Мишка был килограммов шестьсот или больше весом и среди коров выделялся как Гулливер среди лилипутов. Стоял Мишка на такой же привязи, как и коровы, но при этом высовывался в центральный проход на полтуловища и мешал Сереге на «шастике» развозить корм. Либо отступал назад, когда его этим «шастиком» таранили с разгону, вставая ногами на заднюю площадку, и мешал пройти со скребком. В общем, бил Серега Мишку, то «шастиком» это трактор такой Т-16, то скребком, то вилами, то чем ни попадя. Мишка басовито мычал, глаза его наливались кровью, но была цепь крепка, а Серега быстр. Все так и было до одного дня. В этот день, а точнее поздний вечер, Серега шел по ферме с обходом, и что-то ему не нравилось. Что, он не понимал, но какое-то беспокойство наполняло его изнутри.

— Блин, а где Мишка? — вдруг сообразил он, — где этот бычара-нестандарт!?

В этот момент сзади что-то звякнуло, и Серега обернулся. Мишка стоял в центральном проходе. Цепь была, но на полу.

— Наверное осеменаторы не закрепили, — мелькнула мысль, но бык уже бил копытом и глаза наливались кровью. Бежать можно было только в одну сторону, противоположную от быка, и Серега рванул. Мишка тоже. Цепь сзади звенела, слышалась тяжелая поступь и такое же тяжелое дыхание. Какую скорость набрал Серега, судить трудно, но был бы на Олимпиаде, стал бы призером.

— Хорошо, ворота для проветривания открыты, — мелькнула мысль, и Серега ломанулся на улицу, совсем не придав значения, что там выгребная яма, заполненная навозной жижей, куда он и погрузился. Что это даже хуже, чем бык, который вовремя тормознул, он понял после нескольких движений, тщетно пытаясь зацепиться за склизкие бетонные стены.

— Вот так и сдохну в говне! — понял он, когда набухшая одежда тянула его вниз и подступала безысходность.

— Ты прости! — только и смог крикнуть он. Не хотелось с грехами уходить из этой жизни. Мишка подошел к краю ямы, как бы прислушиваясь. Потом мукнул и мотнул головой. И цепь, длинная цепь, свешивающаяся с его шеи, скользнув по стене ямы, упала Сереге почти в руки. Он схватился за нее как муравей за спасительную соломинку.

— Давай, Миша! — прохрипел он. И бык стал пятится назад. Когда Серега, вытащенный на проход, обессиленный, отпустил из рук цепь, бык, больше не обращая на него внимания, повернулся и побрел на свое место. С этого дня ситуация изменилась. Мишка, из «нестандарта» переименовался в «братана», вместо тычков и ударов, отодвигался с прохода поглаживаниями и вкусняшками.

— Ты мне жизнь спас, а это больше чем братан! — поглаживая быка по огромной башке, приговаривал, Серега. Беда подкралась незаметно.

— Скоро сдадим на мясокомбинат! — заявила заведующая. — Стар уже Мишка для осеменения, да и осеменаторы говорят, что пора на искусственное переходить!

— Кто стар?! — опешил Серега, — да он в самом расцвете сил. Да он знаешь какой производитель!

— Вопрос решенный, хватит тут ерунду морозить. Сказано на мясокомбинат, значит туда и поедет! — поджав губы, произнесла заведующая. И Серега понял, что уговоры бесполезны, и рванул на центральную усадьбу. Просидев рядом с секретаршей битых два часа, он все же попал к председателю.

— Нельзя Мишку на мясокомбинат, это братан мой! Он меня от смерти спас! — с порога начал он. Председатель посмотрел на него непонимающе. Выяснив, что Мишка - это бык на ферме, он произнес:

— Братан, не братан, а людям надо деньги выдавать. Да и действительно, стар он уже. Но если хочешь, купи. По приемочной цене отдам. Деньги есть? — Серега замялся, денег у него таких действительно не было.

— Я займу или в рассрочку можно? — взмолился он, — я отработаю.

— Ждать не могу. Вернее, я-то могу, люди не поймут, мне за уборочную надо рассчитываться. Так что, если денег нет, поедет твой братан на мясокомбинат. И разговор окончен.

У Сереги оставался один выход, и он им воспользовался.

— Надо дергать братан, — отцепляя цепь произнес он, — бежать надо, заколбасят тебя!  И Мишка отвечал, мукая с пониманием. Шли они всю ночь. Полями, перелесками, дорог не выбирали, было только направление. Когда забрезжил рассвет, уткнулись в какую-то деревеньку. Серега постучал в первую попавшуюся избу. Дверь отворила бабулька.

— Мамаша, тебе производитель нужен? — выдохнул Серега.

— Мене? На кой?! — опешила та, опасливо, но смотрела на Серегу заинтересовано, окинув его взглядом с головы до пят. Тяжело вздохнула и добавила

— Стара я уже для производства-то, но у нас в деревне и молодух полно. Ты то парень видный.

— Да я не для себя спрашиваю, для братана. Бык-производитель тебе нужен — кивнул он за спину. Мишка стоял смирно невдалеке.

— Да на кой!? — опасливость бабки сменилась на какой-то страх, когда она посмотрела за Серегином кивком.

— Ты пойми, мать, его хотят на мясокомбинат отдать, а он мне больше чем братан, он мне жизнь спас! Я ведь за бесплатно предлагаю — и Серега поведал свою историю.

— Сейчас люди скот на пастбище будут выгонять, пойдем, поговорим. Я бы взяла, да сено косить уже не в силах. Помогут, оставим. У нас сгодится, хороший производитель, хороший приплод. Не то, что эти местные недоростки, что и на корову запрыгнуть не могут.

Народ согласился, обещая бабке помочь сеном и комбикормами.

— Я к тебе обязательно приду, братан! — прощаясь с быком, произнес Серега. И на перекладных отправился в обратный путь. Деревушка, к которой они вышли, была другого района.

— И это хорошо, — подумал Серега. Но хорошо было не все. На ферме его ждал участковый и главный зоотехник.

— Где бык?! — поперли они нахрапом.

— Не скажу. — уперся Серега.

— Под суд ведь пойдешь. Тебе дома не живется что ли? На зоне сгнить хочешь? — напирал участковый, — А быка мы все равно найдем!

— Да мне плевать, я братана спас, а вы как хотите. Ищите.

Суд был довольно скорым. Не любили при советской власти расхитителей народного имущества. Прокурор напирал. Адвокат мычал. Серега молчал. И полтора года «химии» с возмещением заработал сполна. Полтора года пролетело кому-то быстро, а кому-то долго. Но срок Серегин кончился, и попер он не домой, а в ту деревушку. Нашел бабкин дом и постучал в двери. Бабка его узнала.

— На племянников с племянницами приехал посмотреть? — улыбнулась она.

— На каких таких племянников? — опешил он.

— Ну если Мишка твой братан, значит они тебе племянники. Вон там пасется сегодня стадо. И Мишка там и вся твоя родня. Иди смотри. Потом приходи чаю испить.