«Люди открывали двери, делились старыми фотографиями и воспоминаниями»
Опубликовано 03-01-2017 
Фасад дома Сиротина на Покровке, 4.©Антон Акимов
Историк Дмитрий Опарин и фотограф Антон Акимов выпустили книгу о старых домах Москвы. В «Истории московских домов, рассказанных их жителями» авторы собрали частные истории обитателей 25 столичных домов, построенных до 1930 года. Анна Строганова поговорила с Дмитрием Опариным о работе с архивами, Москве как городе мигрантов и сегодняшнем уничтожении исторического облика столицы.
Как вы отбирали дома для этой книги?
Дмитрий Опарин: У нас был один критерий — чтобы дом был жилым, и чтобы он был построен давно. В основном это дома, которые были построены до революции: у нас все дома построены с XVII века по 20-е годы XX века. Дом должен был оставаться жилым, и там должны были жить люди, которые могли бы поделиться своими воспоминаниями о советском прошлом.
А на самом деле сколько таких домов в Москве?
Огромное количество. Можно было сделать 10-20 книг, и в каждой по 25 старых московских жилых домов. Несмотря на все разрушения, на все, что произошло во время войны, на модернизацию, чудовищное уничтожение города в 1970-80-90-е годы, несмотря на то, что город продолжает уничтожаться московскими властями, в Москве очень много старых домов. Мы знаем, как они выглядят, но то, что внутри них — совершенная загадка.
Что для вас стало удивительным во время поисков домов и встреч с их жителями?
Во-первых, я стал лучше знать и понимать Москву. Это важный момент, когда ты делаешь один дом, второй; говоришь с десятью — двадцатью людьми, и в конце концов у тебя появляется картинка повседневности этого города, картинка ретроспективная, картинка современного города. Во-вторых, я понял, что за стенами этих домов живут замечательные люди, и многие из них хотят сохранить старый город. Это люди, которым важно сохранить различные детали интерьера, люди, которые мыслят так же, как и я, и которым не нужно объяснять, что подлинное лучше подделки и что старое зачастую лучше нового.
Вы говорили о том, что для вас важна история с преемственностью, потому что преемственность в России — болезненная тема. В книге у вас есть удивительный рассказ об особняке на Покровском бульваре — единственном доме в Москве, в котором несколько поколений одной семьи живут уже почти 200 лет.
Это усадьба, которая была построена еще в XVII веке. Она сгорела во время пожара и была полностью перестроена в 1817 году. В конце XIX - начале XX века там проживал писатель Телешев. В этот дом приходили известные люди того времени — там был Бунин, Маяковский. Сегодня в этом доме до сих пор живут потомки Телешева. Сначала дом, конечно, национализировали — у Телешева отняли все, кроме нескольких комнат, и в советское время они продолжали там жить. Это вполне московская история. Просто раньше семья занимала всю квартиру, а после революции произошло уплотнение, и она начала занимать одну-две комнаты. Одна из самых старожильческих семей, которая на протяжении всего XX века жила в одной квартире, — это армянская семья Вартановых. Они заехали в дом в 1914 году и выехали (оттуда) только в 1980 году. Естественно, до революции у них была вся квартира, а потом уже они занимали только две комнаты, но их не выселили.
Часть ваших героев сегодня оказались уже за пределами Садового кольца. Как вы их искали?
Совершенно разными способами: в интернете, через знакомых, ходили в ЖЭК, в Совет ветеранов. Искали людей на улице — подходили к ним и спрашивали. Иногда даже звонили в дверь. Поиск людей — дело уникальное. И каждый житель был найден своим способом. Меня удивило и обрадовало то, что люди очень открыты. Несмотря на то, что мы привыкли, что Москва и Россия — это очень закрытое общество, где люди не доверяют друг другу, не хотят и не умеют взаимодействовать с чужими, незнакомыми людьми, нас ни разу никто не выгнал — всем становилось интересно, чем мы занимаемся. Люди открывали двери, давали старые фотографии, делились воспоминаниями, позволяли фотографировать интерьеры своей квартиры. Меня это обрадовало: значит, Москва и Россия не до такой степени закрыты, значит коммуникация незнакомых друг с другом людей вполне может быть, значит не до такой степени у нас больное общество.
Как можно представить себе срез москвичей и людей, переехавших в Москву, ставших героями этой книги?
Это самые разные люди. Я не могу сказать, что интерес, уважение, нежное отношение к старым интерьерам свойственны только коренным москвичам, которые 200 лет живут в этом городе. Есть люди, которые приехали совсем недавно. Есть люди богатые, которые выкупили несколько квартир, но они очень скрупулезно относятся к вопросу восстановления интерьеров и делают это без евроремонта. Есть старые московские семьи, которые уничтожают интерьеры. Есть те, кто сохраняет интерьеры. У нас практически не было очень богатых семей. У нас были вполне обычные семьи, которым эти квартиры достались от бабушек-дедушек.
"Мне было важно передать атмосферу дома. У меня тоже был старый дом моих дедушки и бабушки, и там тоже была своя атмосфера. Все путешествия, связанные с книгой, для меня пересекались в том числе и с детскими воспоминаниями о старом доме. Я старался передать то, что мы видели в этих квартирах и домах, и в то же время привнести что-то свое. Я разделяю большую Москву — современный город-мегаполис — и уютную старую Москву. Для того, чтобы попасть из одной в другую, нужно постараться. Пока мы работали над книгой, нам удалось попасть в ту Москву. К сожалению, мне это сосуществование кажется негармоничным. Мне сложно сравнивать, я не жил в других городах подолгу, но, например, в Петербурге это выглядит более гармонично, чем здесь. Моя любимая история в этой книге — это история семьи, которая живет в доме-коммуне на улице Лестева. Мама, бабушка и сын. Бабушки, по-моему, уже нет в живых, но тогда, когда мы ходили, они жили втроем. У них сохранен совершенно советский интерьер без современных деталей — и телефон дисковый, такой, как раньше были. Они отключают этот телефон раз в день и ложатся днем спать. Такого уклада в Москве я никогда не встречал. Мне кажется, здесь людям настолько ценно движение, ритм и дела, а у них свой быт. Я думаю, им непросто сохранять такой уклад жизни в своем доме. Мы с Димой (Опариным) это ценили и знали, что в определенное время к ним не надо приходить."
Антон Акимов, фотограф
У вас в книге есть вставки, посвященные миграции. И вы пишете о том, что миграция — это важный процесс для города.
Москва — это город, который за XX век вырос в 10 раз. Население России выросло в два раза, а население Москвы — в 10 раз. Москва — главный магнит всего постсоветского пространства. В советское время было то же самое. Москва растет исключительно за счет миграции, а не за счет естественного прироста. Мне было важно показать, что москвичом может стать любой человек, вне зависимости от того, где он родился и кто он по национальности. Москва — город мигрантов, город людей, которые приехали из Смоленской, Калужской, Тверской, Владимирской — в первую очередь тех областей, которые окружают Москву. Это город, в котором несколько веков живут евреи, татары, армяне, грузины. В этом разнообразии и есть своеобразие Москвы.
Кроме встреч с людьми эта книга — еще и пример большой, серьезной, вдумчивой работы с документами. Как вы работали с архивами?
Я работал с разными архивами. Это увлекательная работа — доставать те материалы, которые никто никогда не видел, которыми никто никогда не пользовался, те фотографии, которые никто никогда не видел, доставать из пучин всех жителей, которых никто не знал, находить списки дореволюционных жителей, жителей 1920-30-х годов. Это невероятно интересное и приятное занятие. Я закончил истфак МГУ, и мне было важно привнести нотку академизма в эту книгу, ни в коем случае не делать ее сентиментальной, не делать ее голословной, исключить свои собственные рассуждения, а основываться исключительно на фактах.
После того, как вы написали эту книгу, что вы поняли о том, что происходит с исторической застройкой Москвы?
С исторической застройкой Москвы происходит ужасная история. В Москве разрушаются не только старые дома, не только фасады. Даже если фасады сохраняются, разрушаются двери, окна, плитка, лестничные ограждения. То, что происходит с интерьерами квартир — мы даже не можем представить себе масштабы разрушения старого города и вообще старых городов в России. Люди халатно, преступно относятся к таким понятиям, как подлинность, историческая ценность. В том числе это вина власти, но не только. В нашем сознании нет примата подлинности, нет примата исторической ценности.
Что, по-вашему, нужно делать сегодня для того, чтобы менять это сознание?
Надо делать так, чтобы подлинное было модным, дорогим. Чтобы старое тоже становилось модным. Чтобы иметь квартиру с сохранившимися интерьерами было престижнее, чем иметь хай-тек квартиру с современным дизайном (что тоже хорошо и важно). Мы просто должны следовать Венецианской хартии, по которой старое должно быть старым и выглядеть, как старое, а новое выглядеть как новое. Я ничего не имею против современной архитектуры, я очень ее люблю. В Москве есть места, где современные здания прекрасно вписываются в историческую застройку. Качественная архитектура вообще имеет свойство вписываться — будь то современное или старое. Я враг лицемерия и вранья в архитектуре, а его в Москве очень много: когда новое выдается за старое, когда разрушается старый дом и строится новый, который выглядит, как старый, когда нас обманывают, когда говорят, что «мы за сохранение исторической среды» — это не сохранение, а уничтожение исторической среды. Такая мимикрия — это в некоторой степени дискредитация старого.
Ваша книга — мозаика личных историй, зачастую связанных с трагическими событиями или с историями известных людей, значимых для Москвы. Есть ли одна история, которая тронула вас сильнее остальных?
Я познакомился с Татьяной Евгеньевной Ремезовой. Она жила на Покровке, 29. Родом происходит из дворянской, генеральской семьи, которая жила на Покровке до революции и продолжала жить там до 80-х годов, до расселения коммуналки. Она вспоминает свое детство на Покровке, которое пришлось на 30-е годы. Как ее старший друг по квартире — она называла его Абрашей — водил ее в Бауманский сад. Он играл там в волейбол, а она сидела (в песочнице) и делала куличики. Каждый раз они шли по железнодорожному мосту по Покровке в сторону Бауманки, они ждали, пока проедет поезд, и пар будет их обволакивать, и гудок будет гудеть, и она так сжимала его руку, она так любила это… Это были ее детские воспоминания — ей было лет 5-6, когда они так гуляли. А в 1941 году, в первые годы войны, он погиб. Это была ее первая потеря, которую она очень тяжело переживала. Мать этого Абраши сошла с ума, когда узнала, что ее сын погиб. И вся коммуналка помогала этой женщине. В этой истории ничего нет выдающегося, это история обычных москвичей, обычных советских людей.
Это интересно
+2
|
|||
Последние откомментированные темы:
-
Продукты из СССР, которые в наши дни не производят
(2)
Волшебник НЮ
,
27.02.2022
-
Элеонора Григорьева и её НатюрКотики
(2)
Волшебник НЮ
,
27.02.2022
-
112 иллюстраций самых разных художников к роману «20000 лье под водой» Жюля Верна
(2)
Волшебник НЮ
,
27.02.2022
-
Что произойдет с человечеством после пришествия инопланетян
(1)
1Viking
,
27.02.2022
-
Неразгаданные тайны пустынь, которые предстоит разгадать человечеству
(8)
Волшебник НЮ
,
25.02.2022
20250128223142