Здравствуйте, уважаемые читатели!

Темой нашего разговора сегодня будут сейшены 70-х – особая форма молодежного досуга, основанная на рок-музыке и … любви.

Рок и любовь

В 70-годы, когда я учился в институте, популярность рок-музыки в студенческой среде была особенно сильна.

Чтобы понять причину, вспомним старый анекдот:

«Показывают кирпич архитектору.
— О чем вы думаете, глядя на этот кирпич?
— О, я думаю о том, какие чудесные дома можно построить, какие высокие
небоскребы!
Показывают математику.
— О чем вы думаете, глядя на этот кирпич?
— О, я думаю о том, что это прямоугольный параллелепипед!
Показывают кирпич студенту.
— О чем вы думаете, глядя на этот кирпич?
— О девушках…
— Как так?
— А я все время о них думаю».

 

Сексуально, однако!

Это суть. В студенческом возрасте, а это от 18 до 23 лет, неизбежен пик сексуальной активности. Так устроена природа. И, цитируя Остапа Бендера:

«От этого факта отмахнуться не возможно!»

Поэтому, чтобы там не пели в застой вокально-инструментальные ансамбли (ВИА), разрешенные цензурой, про «радостный строй гитар, яростный стройотряд», это был лишь антураж – цель никто не отменял, а она у нашего брата – студента была одна: познакомиться с девчонками.

Подойдет?

Известно, что учеба в институте требует много сил и времени. Учитывая еще стипендию в размере 40 рублей в месяц, жениться в этом возрасте прямо скажем рановато. Да и удовлетворение полового инстинкта, как показывает практика, не есть уважительный повод для свадьбы. Всё это заставляло нас — студентов, как учил Великий Ленин (правда по другому поводу), «идти другим путём», и мы по нему уверенно шли.

По иронии судьбы текст, приведенного выше комсомольского бодрячка, содержал и ответ на вечный русский вопрос:

«Что делать?»

«Радостный строй гитар» объединял нас — студентов 70-х. Это был прекрасный повод надеть синие джинсы «Wrangler» или “Levis”, голубой батник с накладными карманами, купленные у студентов-поляков (прирожденных фарцовщиков), а затем, выпив для храбрости стакан «Розового портвейна» за 95 копеек, отправиться в клуб, где выступали наши сверстники с электрогитарами.

Вермут за 95 копеек, прозванный «Огнетушитель»

Гремучая смесь из рок- музыки и неудовлетворенного либидо породили на свет доселе неведомую форму досуга, которую в народе прозвали «СЕЙШЕНЫ».

О корнях этого явления и технологии проведения этих мероприятий я поведаю во второй, «скучной» половине рассказа, а пока приглашаю отправиться вместе со мной и моими друзьями в клуб МИСИ на выступление «Високосного лета».

Здание старого учебного корпуса МИСИ находилось на площадью Разгуляй. Чугунная табличка на вечно облупленном фасаде здания института гласила, что сия постройка когда-то принадлежало Мусину –Пушкину, который обессмертил свое имя находкой «Слова о полку Игореве».

Дом Мусина-Пушкина

Через полтора столетия в этом доме с колоннами стали учиться водоснабжению и канализации патлатые студенты, а для их идеологического воспитания и культурного досуга рядом построили клуб МИСИ. Во времена моего студенчества здесь начал происходить беспрерывный «разгуляй», узнав о котором Мусин-Пушкин перевернулся бы в гробу.

Теперь заглянем внутрь.

Сам клуб представлял собой 2-х этажное серое здание, построенное в стиле конструктивизм. Войдя в него, вы попадали в небольшой гардероб. Справа от входа располагался большой холл и сцена для музыкантов, приподнятая сантиметров на 30 над уровнем пола. Из холла было 2 выхода. Один — на лестницу, ведущую на второй этаж в буфет. Второй — в актовый зал.

Ну что? Сцена готова. Начинаем представление?

Скажу сразу, что за многие годы посещения сейшенов и в родном институте, и в чужих клубах я ни разу не проходил по билетам.

Так выглядели билеты на сейшены (полоткрытки)

Для этого было несколько веских причин:

Во-первых, достать официальным путем эти полуоткрытки с печатями было не возможно. Львиная доля расходились по контролирующим органам (ВЛКСМ, милиция, КГБ, администрация — владелец клуба)

Во-вторых, если даже какие-то билеты уходили «налево» и распространялись за деньги, в зоне проведения концерты какая-либо купля-продажа была исключена. Это верная тюрьма. Говорят, что музыкантам привозили деньги домой до концертов, а барыги назначали покупателям «стрелки» где-нибудь в метро, а потом уже поодиночке все ехали туда, где происходило мероприятие. Таких связей у нас не было.

В-третьих, место и время всех этих концертов до последнего момента сохранялись в тайне, чтобы не было лишнего столпотворения, а главное – непрошеных гостей в виде милиции и КГБ.

Вечер, о котором идет рассказ, не был исключением.

Я приехал пораньше. Дождался когда подъедет машина с аппаратурой «Високосного лета». Помог занести динамики. Затем нырнул в туалет и стал ждать, когда начнут пускать посетителей.

Разгрузка машины

Юра Федорин (Парамон), возможно, знакомый  вам по моему рассказу "Алжирский друг или Шами-Шами", как всегда гладко выбритый и постриженный под полубокс, приперся в черном костюме, белой рубашке и в галстуке. В дверях он строго спросил дружинников: «А проректор Петр Семенович уже приехал?» Последние, приняв Юру за какого-то комсомольского босса, пропустили, даже не спросив билет.

Комсомольцы-добровольцы

Мой друг Володя Хмельницкий проник внутрь через окно женского туалета, чем вызвал немалый переполох за дверью с большой буквой «Ж».

Подвиг Володи

Загремела музыка.

В составе «Високосного лета» на этот раз на бас-гитаре играл Александр Кутиков. Это был 1974 год, когда поссорившись с ударником «Машины времени» Сергеем Кавагое, он на время покинул группу Андрея Макаревича. На сцене Кутиков расположился крайним слева, у окна. В перерывах между песнями он постоянно нырял за шторку, где на подоконнике стояла подозрительная бутылочка из под минеральной воды.

Александр Кутиков-бас-гитара

Крис Кельми, как всегда, с белым хаером до плеч, ослепительной улыбкой и  в шортах красовался в центре и с упоением колдовал за электроорганом. При этом он постоянно шагал, высоко приподнимая то одно, то другое голое колено.

Крис Кельми — клавишные

Музыка, которую играло «Високосное лето» мне никогда не нравилась. Технично, но сложно для восприятия. Немелодичный прогрессив. Для танцев не очень.

«Високосное лето» на сцене

Я оглядел поляну. Т.к. в этот вечер ничего интересного на ней не произрастало, решил подняться на второй этаж в буфет, чтобы освежиться пивком. Направление было выбрано правильно.

В центре зала за отдельным столиком уже восседали в окружении трех «атомных» девиц Володя Хмельницкий, Вася Охапкин и Юрик Федорин. «Атомными» Юра называл девушек, красивших волосы в черный цвет, пользовавшихся ярко красной помадой и покрывавших лицо толстым слоем штукатурки. Вся компания пила пиво, а Юра, как всегда, был оригинален. Он заказал украинский борщ. По сегодняшним меркам — очень аполитичный поступок!

Борщ украинский

В тот момент, когда я подошел к компании поближе, Парамон, не прекращая ни на минуту свою болтовню, медленно, на вытянутых руках ставил на стол поднос с огромной тарелкой горячего борща. Одновременно перед глазами всей честной компании также медленно и неторопливо в этой тарелке с  борщем трагически тонул знаменитый Юрин галстук-лопата. Все ребята, как под гипнозом, открыв рты, наблюдали за происходящим.

Увлеченный своей трескотней Юра наклонялся все ниже и ниже, а галстук погружался все глубже и глубже. В тот момент, когда его конец поднырнул под шмат сметаны, который как снежный остров, возвышался посередине бордового озера, Юра понял, что с товарищами что-то не так. Посмотрел вниз и обалдел. Изрыгая проклятья, Парамон выдернул галстук из тарелки.

Улов был удачным. Посредине галстука красовался бесформенный кусок жирной сметаны. Кумачовые капли борща капали на брюки, а на белой рубашке расплывалось огромное красное пятно!

Взрыв нашего хохота был похож на залп Авроры. В какой-то момент мне даже показалось, что от неожиданности музыканты на первом этаже сбились с ритма. Под этот истерический гогот Юрик бросился к лестнице и исчез, громко топая по деревянным ступеням.

Большая стирка

В туалете Парамон быстро постирал с мылом галстук и рубашку и в прекрасном настроении вернулся назад поедать украинский борщ, который даже не успел остыть. Запил бутылочкой пива и расслабился.

К этому времени «созрел» Вова Хмельницкий. Он предложил Юре не останавливаться на достигнутом и выпить ещё одну бутылочку жигулевского пивка. Юрик ответил отказом. Владимиру  такая линия поведения на сейшене показалась не допустимой. Он стал настаивать.

Этикетка пива «Жигулевского» за 30 копеек

Открыл очередную запотевшую бутылку пива, поставил на пластиковый стол и , взявшись за её основание, толкнул в сторону моего соседа по общаге. Бутылка, сохраняя вертикальное положение, проскользила на донышке несколько десятков сантиметров и остановилась перед Юриком. Тот ответил симметрично, и бутылка стоя вернулась к Володе. Хмельницкий был не на шутку возмущен антиалкогольным поведением Парамона и опять, но уже с большим усилием толкнул бутылку в сторону последнего.

Бутылка пива из СССР

В этот вечер Юре явно не везло. На обратном пути донышко бутылки наткнулось на засохшее пятно от украинского борща и стала, как в замедленном фильме, падать горлышком в направлении Парамона. От удара об стол из горлышка вылетела белая, пенная струя, мощности которой мог бы позавидовать любой самый крутой огнетушитель. В одно мгновение Юрик оказался с ног до головы облит жигулевским пивом.

После залпа

В бешенстве он схватил бутылку и остатки пива вылил на лысину Володе. Я этот в миг подумал: «Хорошо, что не шарахнул!». Мужики вцепились друг в друга смертной хваткой. Все ахнули! До драки была одна секунда. Мы с Васей повисли на бульдогах, скрутили им руки и заставили глубоко вздохнуть нескольку раз. Только потом, через минуту другую объяснили, что если прибегут дружинники, вылет из института будет гарантирован.

Только тут мы заметили, отсутствие девчонок. В самом начале конфликта «атомные» благоразумно свалили по-английски. И правильно сделали. Только их визга нам не хватало.

И сейшен тоже.

Приведя себя в порядок после пиво-водных процедур, Юра и Вова сидели весь вечер молча. Жигулевское лилось рекой. Вася уехал в Мытищи.

Здесь стало уже скучно, и я тихо удалился на танцы. Но финал был ещё впереди.

В конце вечера, когда музыканты уже начали сворачивать аппаратуру, народ потянулся к выходу. В фойе я встретил Володю Хмельницкого и Юрика. Сразу стало понятно, что ребята без меня зря время не теряли. Забрав вещи из гардероба, мы направились к выходу.

Вопрос — почему после 17 года не модно стало открывать все двери на вход-выход — был поставлен ещё М.А. Булгаковым в «Собачьем сердце». До сих пор двери закрыты, о вопрос остается открытым.

Под напором разгоряченной толпы, протиснувшись через узкую дверь (открыта была одна створка), мы оказались на улице.

ВОЛОДИ ХМЕЛЬНИЦКОГО

После клубной духоты поток свежего духа воздуха просто пьянил. Это пошлая фраза в данном контексте будет не так и пошла. И вот почему.

Выйдя на улицу, и, вдохнув полной грудью осеннюю прохладу, Владимир буквально слетел с катушек, а ,если по-простому, по- народному: «моча ему ударила в голову» . Он подошел к урне, стоявшей справа от входной двери, и, не долго думая, начал справлять в нее малую нужду.

Народ, продолжавший в муках выползать из клуба, при виде такого, говоря современным языком, перфоманса, стал буквально каменеть в дверном проеме. Задние, не понимая, в чем причина задержки, начали напирать. Возникла не шуточная давка.

Перфоманс

Получилась настоящая «картина Репина». Кругом визги, крики, давка, ругань, а в эпицентре стоит улыбающийся от счастья Володя Хмельницкий с орудием наперевес.

Мы с Юриком сначала тоже остолбенели, а потом, поняв, что дело пахнет керосином, пустились наутек.

Пора на лекции!

Да, не скучный сейшен получился. 

Ваш Алексей Фролов

Взято из блога RUBLSOROK.RU