С ДНЕМ ПОБЕДЫ 9 МАЯ! 

                                                                                 МИРУ-МИР!!! 

Россия начиналась не с меча!

Россия начиналась не с меча,
Она с косы и плуга начиналась.
Не потому, что кровь не горяча,
А потому, что русского плеча
Ни разу в жизни злоба не касалась...

И стрелами звеневшие бои
Лишь прерывали труд ее всегдашний.
Недаром конь могучего Ильи
Оседлан был хозяином на пашне.

В руках, веселых только от труда,
По добродушью иногда не сразу
Возмездие вздымалось. Это да.
Но жажды крови не было ни разу.

А коли верх одерживали орды,
Прости, Россия, беды сыновей.
Когда бы не усобицы князей,
То как же ордам дали бы по мордам!

Но только подлость радовалась зря.
С богатырем недолговечны шутки:
Да, можно обмануть богатыря,
Но победить - вот это уже дудки!

Ведь это было так же бы смешно,
Как, скажем, биться с солнцем и луною.
Тому порукой - озеро Чудское,
Река Непрядва и Бородино.

И если тьмы тевтонцев иль Батыя
Нашли конец на родине моей,
То нынешняя гордая Россия
Стократ еще прекрасней и сильней!

И в схватке с самой лютою войною
Она и ад сумела превозмочь.
Тому порукой - города-герои
В огнях салюта в праздничную ночь!

И вечно тем сильна моя страна,
Что никого нигде не унижала.
Ведь доброта сильнее, чем война,
Как бескорыстье действеннее жала.

Встает заря, светла и горяча.
И будет так вовеки нерушимо.
Россия начиналась не с меча,
И потому она непобедима!

Эдуард Асадов. Зарницы войны.

Братские могилы

Высоцкий

На братских могилах не ставят крестов,
И вдовы на них не рыдают,
К ним кто-то приносит букеты цветов,
И Вечный огонь зажигают.

Здесь раньше вставала земля на дыбы,
А нынче - гранитные плиты.
Здесь нет ни одной персональной судьбы -
Все судьбы в единую слиты.

А в Вечном огне виден вспыхнувший танк,
Горящие русские хаты,
Горящий Смоленск и горящий рейхстаг,
Горящее сердце солдата.

У братских могил нет заплаканных вдов -
Сюда ходят люди покрепче.
На братских могилах не ставят крестов,
Но разве от этого легче?..

ДО СВИДАНИЯ, МАЛЬЧИКИ

Булат Окуджава

Ах, война, что ж ты сделала, подлая:
стали тихими наши дворы,
наши мальчики головы подняли -
повзрослели они до поры,
на пороге едва помаячили
и ушли, за солдатом - солдат...
До свидания, мальчики!
Мальчики,
постарайтесь вернуться назад.
Нет, не прячьтесь вы, будьте высокими,
не жалейте ни пуль, ни гранат
и себя не щадите,
и все-таки
постарайтесь вернуться назад.
Ах, война, что ж ты, подлая, сделала:
вместо свадеб - разлуки и дым,
наши девочки платьица белые
раздарили сестренкам своим.
Сапоги - ну куда от них денешься?
Да зеленые крылья погон...
Вы наплюйте на сплетников, девочки.
Мы сведем с ними счеты потом.
Пусть болтают, что верить вам не во что,
что идете войной наугад...
До свидания, девочки!
Девочки,
постарайтесь вернуться назад.

Письмо с фронта

Мама! Тебе эти строки пишу я,
Тебе посылаю сыновний привет,
Тебя вспоминаю, такую родную,
Такую хорошую - слов даже нет!

Читаешь письмо ты, а видишь мальчишку,
Немного лентяя и вечно не в срок
Бегущего утром с портфелем под мышкой,
Свистя беззаботно, на первый урок.

Грустила ты, если мне физик, бывало,
Суровою двойкой дневник "украшал",
Гордилась, когда я под сводами зала
Стихи свои с жаром ребятам читал.

Мы были беспечными, глупыми были,
Мы все, что имели, не очень ценили,
А поняли, может, лишь тут, на войне:
Приятели, книжки, московские споры -
Все - сказка, все в дымке, как снежные горы...
Пусть так, возвратимся - оценим вдвойне!

Сейчас передышка. Сойдясь у опушки,
Застыли орудья, как стадо слонов,
И где-то по-мирному в гуще лесов,
Как в детстве, мне слышится голос кукушки...

За жизнь, за тебя, за родные края
Иду я навстречу свинцовому ветру.
И пусть между нами сейчас километры -
Ты здесь, ты со мною, родная моя!

В холодной ночи, под неласковым небом,
Склонившись, мне тихую песню поешь
И вместе со мною к далеким победам
Солдатской дорогой незримо идешь.

И чем бы в пути мне война ни грозила,
Ты знай, я не сдамся, покуда дышу!
Я знаю, что ты меня благословила,
И утром, не дрогнув, я в бой ухожу!

Эдуард Асадов. Зарницы войны.

От героев былых времен

Е.Агранович

От героев былых времен
Не осталось порой имен.
Те, кто приняли смертный бой,
Стали просто землей и травой...
Только грозная доблесть их
Поселилась в сердцах живых.
Этот вечный огонь, нам завещанный одним,
Мы в груди храним.

Погляди на моих бойцов -
Целый свет помнит их в лицо.
Вот застыл батальон в строю...
Снова старых друзей узнаю.
Хоть им нет двадцати пяти,
Трудный путь им пришлось пройти,
Это те, кто в штыки поднимался как один,
Те, кто брал Берлин!

Нет в России семьи такой,
Где не памятен был свой герой.
И глаза молодых солдат
С фотографий увядших глядят...
Этот взгляд, словно высший суд,
Для ребят, что сейчас растут.
И мальчишкам нельзя ни солгать, ни обмануть,
Ни с пути свернуть!

Нет, не льщусь я словом «ветераны»

Нет, не льщусь я словом «ветераны», 
Хоть оно почетно, может быть. 
Только рано, абсолютно рано 
Мне такое звание носить!

Есть в том слове что-то от усталости, 
От поникших плеч и тишины, 
От морщин, от грустной седины, 
А короче — от дороги к старости.

Ну а мне такое нужно слово, 
Чтобы в нем — стрижи и поезда, 
Буйный гром из тучи чернобровой, 
И рассвет вишнево-васильковый, 
И любви восторженное «да»!

Нет, не с тем, чтоб мне подмолодиться 
(Глупости я вечно не любил), 
Мне играть в мальчишку не годится. 
Только ведь обидно и стыдиться 
Всех своих еще упрямых сил!

Ветеран — светлейшее из слов. 
Но, пока есть гроздья винограда, 
Есть друзья, сраженья и любовь, 
Мне подобных почестей не надо!

А усталость, хвори да покой — 
Для поэта это не годится. 
Я уйду, как улетают птицы 
До прихода стужи снеговой.

Будет сумрак розоветь слегка, 
Будут спать еще цветы и дети. 
И лишь я однажды на рассвете 
Растворюсь, как тают облака...

Эдуард Асадов

.

ЖУРАВЛИ

Расул Гамзатов

Мне кажется порою, что солдаты,
С кровавых не пришедшие полей,
Не в землю эту полегли когда-то,
А превратились в белых журавлей.
Они до сей поры с времен тех дальних
Летят и подают нам голоса.
Не потому ль так часто и печально
Мы замолкаем, глядя в небеса?
Сегодня, предвечернею порою,
Я вижу, как в тумане журавли
Летят своим определенным строем,
Как по полям людьми они брели.
Они летят, свершают путь свой длинный
И выкликают чьи-то имена.
Не потому ли с кличем журавлиным
От века речь аварская сходна?
Летит, летит по небу клин усталый -
Летит в тумане на исходе дня,
И в том строю есть промежуток малый -
Быть может, это место для меня!
Настанет день, и с журавлиной стаей
Я поплыву в такой же сизой мгле,
Из-под небес по-птичьи окликая
Всех вас, кого оставил на земле.

 

Эдуард Асадов - Роза друга

Комсоргу Брестской крепости
Самвелу Матевосяну

За каждый букет и за каждый цветок
Я людям признателен чуть не до гроба.
Люблю я цветы! Но средь них особо
Я эту вот розу в душе сберег.

Громадная, гордая, густо-красная,
Благоухая, как целый сад,
Стоит она, кутаясь в свой наряд,
Как-то по-царственному прекрасная.

Ее вот такою взрастить сумел,
Вспоив голубою водой Севана,
Солнцем и песнями Еревана,
Мой жизнерадостный друг Самвел.

Девятого мая, в наш день солдатский,
Спиной еще слыша гудящий ИЛ,
Примчался он, обнял меня по-братски
И это вот чудо свое вручил.

Сказал: - Мы немало дорог протопали,
За мир, что дороже нам всех наград,
Прими же цветок как солдат Севастополя
В подарок от брестских друзей-солдат.

Прими, дорогой мой, и как поэт,
Этот вот маленький символ жизни.
И в память о тех, кого с нами нет,
Чьей кровью окрашен был тот рассвет -
Первый военный рассвет Отчизны.

Стою я и словно бы онемел...
Сердце вдруг сладкой тоскою сжало.
Ну, что мне сказать тебе, друг Самвел?!
Ты так мою душу сейчас согрел...
Любого спасибо здесь будет мало!

Ты прав: мы немало прошли с тобой,
И все же начало дороги славы -
У Бреста. Под той крепостной стеной,
Где принял с друзьями ты первый бой,
И люди об этом забыть не вправе!

Чтоб миру вернуть и тепло, и смех,
Вы первыми встали, голов не пряча,
А первым всегда тяжелее всех
Во всякой беде, а в войне - тем паче!

Мелькают рассветы минувших лет,
Словно костры у крутых обочин.
Но нам ли с печалью смотреть им вслед?!
Ведь жаль только даром прошедших лет,
А если с толком - тогда не очень!

Вечер спускается над Москвой,
Мягко долив позолоты в краски,
Весь будто алый и голубой,
Праздничный, тихий и очень майский.

Но вот в эту вешнюю благодать
Салют громыхнул и цветисто лопнул,
Как будто на звездный приказ прихлопнул
Гигантски-огненную печать.

То гром, то минутная тишина,
И вновь, рассыпая огни и стрелы,
Падает радостная волна,
Но ярче всех, в синем стекле окна -
Пламенно-алый цветок Самвела!

Как маленький факел горя в ночи,
Он словно растет, обдавая жаром.
И вот уже видно, как там, в пожарах,
С грохотом падают кирпичи,

Как в вареве, вздыбленном, словно конь,
Будто играя со смертью в жмурки,
Отважные, крохотные фигурки,
Перебегая, ведут огонь.

И то, как над грудой камней и тел,
Поднявшись навстречу свинцу и мраку,
Всех, кто еще уцелеть сумел,
Бесстрашный и дерзкий комсорг Самвел
Ведет в отчаянную атаку.

Но, смолкнув, погасла цветная вьюга,
И скрылось видение за окном.
И только горит на столе моем
Пунцовая роза - подарок друга.

Горит, на взволнованный лад настроив,
Все мелкое прочь из души гоня,
Как отблеск торжественного огня,
Навечно зажженного в честь героев!

Я родом не из детства — из войны.

И потому, наверное, дороже,

Чем ты, ценю я радость тишины

И каждый новый день, что мною прожит.

Я родом не из детства — из войны.

Раз, пробираясь партизанской тропкой,

Я поняла навек, что мы должны

Быть добрыми к любой травинке робкой.

Я родом не из детства — из войны.

И, может, потому незащищённей:

Сердца фронтовиков обожжены,

А у тебя — шершавые ладони.

Я родом не из детства — из войны.

Прости меня — в том нет моей вины...

(Юлия Друнина)

Я столько раз видала рукопашный,

Раз наяву. И тысячу — во сне.

Кто говорит, что на войне не страшно,

Тот ничего не знает о войне.

   Друнина 1943

И откуда

Вдруг берутся силы

В час, когда

В душе черным-черно?..

Если б я

Была не дочь России,

Опустила руки бы давно,

Опустила руки

В сорок первом.

Помнишь?

Заградительные рвы,

Словно обнажившиеся нервы,

Зазмеились около Москвы.

Похоронки,

Раны,

Пепелища...

Память,

Душу мне

Войной не рви,

Только времени

Не знаю чище

И острее

К Родине любви.

Лишь любовь

Давала людям силы

Посреди ревущего огня.

Если б я

Не верила в Россию,

То она

Не верила б в меня.

(Юлия Друнина)

ПИСЬМО ИЗ “ИМПЕРИИ ЗЛА”

Я живу, президент,

В пресловутой “империи зла” —

Так назвать вы изволили

Спасшую землю страну...

Наша юность пожаром,

Наша юность Голгофой была,

Ну, а вы, молодым,

Как прошли мировую войну?

Может быть, сквозь огонь

К нам конвои с оружьем вели? —

Мудрый Рузвельт пытался

Союзной державе помочь.

И, казалось, в Мурманске

Ваши храбрые корабли

Выходила встречать

Вся страна,

Погружённая в ночь.

Да, кромешная ночь

Нал Россией простерла крыла.

Умирал Ленинград,

И во тьме Шостакович гремел.

Я пишу, президент,

Из той самой “империи зла”,

Где истерзанных школьниц

Фашисты вели на расстрел.

Оседала война сединой

У детей на висках,

В материнских застывших глазах

Замерзала кристаллами слёз...

Может, вы, словно Кеннеди,

В американских войсках

Тоже собственной кровью

В победу свой сделали взнос?..

Я живу, президент,

В пресловутой “империи зла”...

Там, где чтут Достоевского,

Лорку с Уитменом чтут.

Горько мне, что Саманта

Так странно из жизни ушла,

Больно мне, что в Неваде

Мосты между душами рвут.

Ваши авианосцы

Освещает, бледнея, луна.

Между жизнью и смертью

Такая тончайшая нить...

Как прекрасна планета,

И как уязвима она!

Как землян умоляет

Её защитить, заслонить!

Я живу, президент,

В пресловутой “империи зла”...

(Юлия Друнина)

ЗАПАС ПРОЧНОСТИ

До сих пор не совсем понимаю,

Как же я, и худа, и мала,

Сквозь пожары к победному Маю

В кирзачах стопудовых дошла.

И откуда взялось столько силы

Даже в самых слабейших из нас?..

Что гадать!-- Был и есть у России

Вечной прочности вечный запас.

(Юлия Друнина)

ОТ ИМЕНИ ПАВШИХ

(На вечере поэтов, погибших на войне)

Сегодня на трибуне мы — поэты,

Которые убиты на войне,

Обнявшие со стоном землю где-то

В свей ли, в зарубежной стороне.

Читают нас друзья-однополчане,

Сединами они убелены.

Но перед залом, замершим в молчанье,

Мы — парни, не пришедшие с войны.

Слепят "юпитеры", а нам неловко —

Мы в мокрой глине с головы до ног.

В окопной глине каска и винтовка,

В проклятой глине тощий вещмешок.

Простите, что ворвалось с нами пламя,

Что еле-еле видно нас в дыму,

И не считайте, будто перед нами

Вы вроде виноваты, — ни к чему.

Ах, ратный труд — опасная работа,

Не всех ведет счастливая звезда.

Всегда с войны домой приходит кто-то,

А кто-то не приходит никогда.

Вас только краем опалило пламя,

То пламя, что не пощадило нас.

Но если б поменялись мы местами,

То в этот вечер, в этот самый час,

Бледнея, с горлом, судорогой сжатым,

Губами, что вдруг сделались сухи,

Мы, чудом уцелевшие солдаты,

Читали б ваши юные стихи.

(Юлия Друнина)

Чёрный “мессер”

Вот уже который месяц
и уже который год
прилетает чёрный “мессер” –
спать спокойно не даёт.

Он в окно моё влетает,
он по комнате кружит,
он как старый шмель рыдает,
мухой пойманной жужжит.

Грустный лётчик как курортник...
Его тёмные очки
прикрывают, как намордник,
его томные зрачки.

Каждый вечер, каждый вечер
у меня штурвал в руке,
я лечу ему навстречу
в довоенном “ястребке”.

Каждый вечер в лунном свете
торжествует мощь моя:
я, наверное, бессмертен –
он сдаётся, а не я.

Он пробоинами мечен,
он сгорает, подожжён,
но приходит новый вечер,
и опять кружится он.

И опять я вылетаю,
побеждаю, и опять
вылетаю, побеждаю...
Сколько ж можно побеждать?

(Стихи Булата Окуджавы)

Когда стояла у подножья

Горы, что называют "Жизнь",

Не очень верилось, что можно

К её вершине вознестись.

Но пройдено уже две трети,

И если доберусь туда,

Где путникам усталым светит

В лицо вечерняя звезда,

То с этой высоты спокойно

И грустно оглянусь назад:

— Ну, вот и кончились все войны,

Готовься к отдыху, солдат!..

(Юлия Друнина)