автор Сергей Капличный

Импрессионизм — одно из крупнейших течений, которое оказало огромное влияние на всё изобразительное искусство. Вместе с Музеем русского импрессионизма мы разобрались в зарождении стиля, его развитии, а также рассмотрели наиболее популярных представителей импрессионизма в России.

Истоки

Импрессионизм зародился в конце XIX — начале XX веков во Франции и затем распространился по всему миру. Представители импрессионизма стремились разрабатывать методы и приёмы, которые позволяли наиболее естественно и живо запечатлеть реальный мир в его подвижности и изменчивости, передать свои мимолётные впечатления.

Переносные мольберты и краски в тюбиках дали импрессионистам то, чего не было у их предшественников, — возможность рисовать почти где угодно. Художник мог устроиться у входа в кафе и нарисовать обедающих или сесть у речки и изображать на холсте что-то обыденное, например лучи солнца, пронизывающие листву.

Импрессионисты изменили не только то, где рисует художник, но и как он это делает.

За пределами студии работать приходилось быстро. Художники старались передавать не детали, а впечатления. Яркими представителями импрессионизма были Клод Моне, Эль Греко, Диего Веласкес и Франсиско Гойя.

Русский импрессионизм

Константин Коровин, Игорь Грабарь, Валентин Серов, Василий Поленов, Борис Кустодиев, Петр Кончаловский — этих соотечественников, выбравших делом своей жизни изобразительное искусство, можно поставить в один ряд еще по одной причине: русский импрессионизм. Одни художники стоят у истоков течения, другие — продолжают заложенные «первопроходцами» традиции.

Сам факт существования русского импрессионизма как явления в живописи, к слову, до недавних пор ставили под вопрос.

То, с чем в 1870-е годы экспериментировали Илья Репин, Василий Поленов и Федор Васильев, пытаясь приблизить свой художественный метод к жизни, называли работой в импрессионистической манере. А сами художники, в общем-то, и не сознавали себя соавторами нового направления — поначалу так точно. Но только лишь первое время.

В противовес социальности реализма появляется новый принцип, который за основу своего творчества берут многие живописцы. Валентин Серов, относившийся к их числу, сформулировал его суть очень точно: «Пусть будет красиво написано, а что написано, нам неинтересно».

Опираясь на опыт работы с натуры, накопленный в отечественном искусстве, русские художники помогли характерным чертам «эталонного» французского импрессионизма укорениться на новой почве — в нашей стране. Свет, которым залиты их полотна, заполняет пространство, изображенное на холсте, свежим воздухом, который так и хочется вдохнуть полной грудью, раздельный мазок подчеркивает динамику пленэрной работы, а фрагментарность и этюдность импрессионистических работ передают стремление остановить мгновение, увековечив его в ярких, живых красках.

По полотнам из собрания Музея русского импрессионизма можно проследить историю течения, этапы развития и формирования его визуальной самодостаточности — в национальных пределах.

Игорь Грабарь. «Утренний чай», 1917г. Холст, масло 77 X 87см. Государственный музей изобразительных искусств Республики Татарстан 

Работа «Утренний чай» – авторское повторение одноименной картины Игоря Грабаря 1904 года. По воспоминаниям художника, она была написана в ясный летний день. Если погода позволяла, семья Мещериных устраивала традиционное утреннее чаепитие на улице, в примыкавшей к дому аллее из молодых лип. Игорь Грабарь вспоминал: «На ближнем конце длинного, накрытого скатертью стола стоял пузатый медный самовар в окружении стаканов, чашек, вазочек с вареньем и всякой снедью. Посередине стола всегда ставился сезонный букет. Сейчас, в конце мая, стояла ваза с васильками. Весь стол был залит солнечными зайчиками, игравшими на самоваре, посуде, скатерти, цветах... Это было так чудесно, что я взял большой холст и начал писать “Утренний чай”».

Картина открывает новый период в творчестве художника. В фокусе его внимания оказались не только пейзажные сюжеты, но и натюрморты. В них Грабарь сумел открыть особую поэзию мира вещей, привлекая внимание к их фактуре и формам. В каждом предмете здесь чувствуется атмосфера ушедшей эпохи. И композиция, и сочетание цветов насыщенного кобальта с тепло-желтой охрой делают колористическое решение этой работы почти музыкальным. Художник буквально заставляет каждую поверхность заиграть мириадами рефлексов. В серебряном блюдце отражаются сине-зеленые блики. На фарфоровой посуде лежат легкой дымкой голубые тени. В кованом пузатом самоваре – вся палитра картины. А на поверхностях стола, скамьи и на тропинке то тут то там мелькают солнечные зайчики.

Игорь Грабарь Зимний пейзаж. 1940–1950 годы Картон, Масло. 46 X 50см.

Белый снег, бесконечность лазурного неба, клубящиеся облака, белоствольные березы и солнце, согревающее воздух – до весны остаются считанные дни. В этом, таком типичном для Игоря Грабаря пейзаже, собрано все, что так любит художник в русской природе. Он не мог работать без солнца – здесь его сходство с импрессионистами. При пасмурном небе художник сокрушался: «К сожалению, опять мешает работать дождливая погода, а задания у меня, как на грех, все солнечные…»

Этот «Зимний пейзаж» – полотно уникальное по своей сути. 40-е – 50-е годы XX века – Игорь Грабарь уже «переболел» импрессионизмом, он признавался: «По старой памяти меня все еще именовали импрессионистом, но на самом деле я уже давно не был им». Но здесь мы с вами видим своего рода воспоминание об импрессионизме. Всплывают в памяти художника впечатления, оставшиеся у него от посещения Парижа: «1897 год. Люксембургский музей. Зал импрессионистов. «Впечатление раздавливающее, уничтожающее, безоговорочно покоряющее», – находим мы в записях Грабаря.

И хотя этап увлечения импрессионизмом в его творчестве был не продолжительным, «новаторское существо» импрессионистического искусства художник не переставал ценить до конца жизни.

В историю Грабарь вошел не только как художник, он и как искусствовед, критик-эссеист, автор труда по истории русского искусства. Сегодня мы знаем Грабаря как родоначальника отечественной реставрационной школы, но уже почти забыли, что он был директором Третьяковcкой галереи и Московского института изобразительных искусств. Недаром карикатуристы-Кукрыниксы, создавая шарж на Игоря Грабаря, изобразили мастера за столом-палитрой одновременно и с кистью, и с пером в руках!

Игорь Грабарь «Белая зима. Грачиные гнезда», 1904г. Холст, масло. 102.5 X 48.7см. Государственная Третьяковская галерея

«В деревне Шестове, верстах в двух от усадьбы, я заметил красивые плакучие берёзы, усеянные шапками грачиных гнёзд. Мне давно хотелось написать такую берёзу в зимний серебристый день, без солнца. Я взял старую избёнку со срубом цвета оксидированного серебра, занесённую снегом, а рядом с нею берёзу. Хотелось передать эффект белого снега, с белой берёзкой. Эта белизна, без белильности, кажется удалась» – писал Игорь Грабарь.

Об этой же картине Серов говорил, что белил в ней не чувствовалось. Снежные сугробы на крышах, снег у подножия берёзы, молочно-белое небо и жемчужно-серые тоны ствола, ветвей и сарая – всё это сливается в единую, очень мягкую гамму жемчужных оттенков и ослепительно белого цвета. Если всматриваться в эту работу, можно заметить богатство цветовых переходов.

Между мазками белого художник прокладывал розоватые, желтоватые, голубоватые мазки.

Они едва-едва разграничивают удары белой краски и передают ощущение лёгкого пушистого снега.

При всём цветовом разнообразии живописная манера далека от мозаичности. Вся поверхность обобщена. И кажется, словно взмахи кисти повторяют направление пластов снега или прожилок древесины – так, как их видел художник на пленэре.

В своей автобиографии Игорь Грабарь рассказывает, что в первый же день пребывания в Дугине его поразили березовые рощи. Не раз художник признавался, что больше остальных любит именно «плакучую» берёзу. Образ любимого дерева появляется во многих его работах. Самой известной стала картина «Февральская лазурь» из собрания Третьяковской галереи.

Игорь Грабарь «Весенний ветер», 1905г. Холст, масло 79.5 X 79.5см.

Пермская государственная художественная галерея

Глядя на эту работу, невозможно не вспомнить картину Винсента Ван Гога 1888 года – «Спальня в Арле» из собрания Музея Орсэ. И это вовсе не случайность. В 1905 году Игорь Грабарь на короткое время отправляется в Париж. Он активно изучает творчество Ван Гога, его уникальную технику нанесения краски. Грабарь читает и письма художника к брату Тео, которые впервые были опубликованы на русском языке как раз в 1905 году. В письме к Бенуа Грабарь сообщает: «У Гогена, и особенно Ван Гога, есть прямо гениальные черты». Художник поражен своеобразной графичностью манеры Ван Гога, его мазком, похожим на черточки. И именно в это время Игорь Грабарь меняет манеру наложения собственного мазка, совершая постепенный переход от импрессионизма к технике пуантилизма. В этой работе уже видно, как художник обособляет чистые цвета. Он передает всю обстановку комнаты в переливах солнечного света. Поверхность картины становится подобной искрящейся мозаике.

«В апреле я написал этюд комнаты в деревянном доме, с игрой солнечных рефлексов на желто-розовых сосновых стенах, и занавеской, шевелящейся от весеннего ветра. Ее купил на выставке Иван Абрамович Морозов, из собрания которого она перешла в Пермский музей» – писал Игорь Грабарь.

Николай Богданов - Бельский. «Лето» (1911)

«Лето» — впечатление от солнечного утра в деревне, которое Николай Богданов-Бельский перенес на холст. Удивительной эту работу делает не только яркость света и цвета, но еще и многослойность композиции — это «картина в картине»: сценку в глубине сада с девочкой, задумчиво читающей книгу на скамейке, обрамляет окно, а вместе с ним и фрагменты интерьера комнаты.

Букет свежих полевых цветов, зеркало на столе, шляпа, брошенная на табурет — эти бытовые детали обращают на себя столько же внимания, сколько и сюжет из центральной части полотна. Неслучайно эта работа художника была признана выдающейся: она участвовала в 40-й выставке Товарищества передвижников, а ее фотография появилась в каталоге экспозиции

Николай Богданов-Бельский. «День рождения учительницы». 1920-е. Холст, масло. Собрание Государственного музея искусств им. А. Кастеева, Казахстан.

Николай Богданов-Бельский родился в 1868 году в Смоленской губернии в семье бедной батрачки. Будущем художнику повезло: юным мальчиком он попал в народную школу Сергея Рачинского – профессора Московского университета, выдающегося педагога, создателя первой сельской школы с общежитием для крестьянских детей.

Рачинский заметил талант Богданова-Бельского и отправил его в рисовальную школу Троице-Сергиевой лавры. Позже молодой художник поступил в Московское училище живописи, ваяния и зодчества, а после него еще несколько лет учился в петербургской Академии художеств и в Европе. В 1903 году Богданову-Бельскому было присвоено звание академика живописи.

О своем первом учителе Сергее Рачинском художник вспоминал: «Это был идеалист, светлая личность. Когда Александр III пригласил его в воспитатели к своим детям, он ответил: "Найдется много людей, которые захотят заменить меня там. Но никто не захочет заменить меня здесь"». Воспоминания о детстве легли в основу многих картин Богданова-Бельского.

Николай Клодт. «Заросший пруд» (1910)

В свое время Николая Клодта упрекали в «декадентстве и импрессионизме». С расстояния длиною в столетие это обвинение кажется скорее комплиментом. «Заросший пруд» соткан из множества оттенков зеленого, с тонкими переходами от холодных к теплым тонам — эта колористическая игра помогла художнику передать впечатления от созерцания натуры, которую Клодт любил без ума.

Александр Головин. «Осень». 1920-е. Холст, темпера. Собрание Государственного Русского музея.

Александр Головин – один из главных русских театральных художников. С 1898 года он был декоратором Императорских театров и оформлял постановки в Большом театре в Москве. Через несколько лет художник переехал в Санкт-Петербург, где создавал декорации для Александринского и Мариинского театров.

Время, свободное от работы в театре, Головин посвящал станковой живописи – писал портреты, натюрморты и пейзажи. Во многих из этих произведений чувствуется декоративность: художник мог отказаться от передачи глубины пространства ради создания яркого узорчатого образа.

Сам Головин писал:

«Мою живопись некоторые критики считают оторванной от современности. В свое «оправдание» я могу сказать следующее. Сюжет, фабула, тема – всегда, конечно, имели и будут иметь в искусстве важное значение. Но меня в станковой живописи всегда привлекал не только сюжет, а и чисто живописные задачи».

Константин Коровин. «Девушка у окна» (1910-е годы)

С конца 1880-х Константин Коровин пишет в импрессионистической манере, так что к 1910-м годам XX века в рамках этого живописного направления он творит с давно отточенным мастерством. В этюде «Девушка у окна» видна смелость работы художника с цветовыми мазками: нельзя не заметить, с какой энергичностью, стремительностью они нанесены на холст. Полет кисти передает мимолетность мгновения, запечатленного на картине.

Борис Кустодиев. «Венеция» (1913)

Своей супруге во время второй поездки в город на воде Борис Кустодиев писал: «Венеция — это город, который можно страшно полюбить: одна площадь святого Марка с собором, Палаццо Дожей — это каждый раз новые и новые впечатления. Это красиво и утром, и днем, и вечером». Но больше всего художника очаровал ночной облик Венеции. Дрожащие мазки краски, брошенные на полотно, вобрали в себя восторг впечатления от яркого венецианского праздника с искристыми фейерверками и отблесками огня на воде.

Николай Тархов. «Мамина комната утром» (1910-е)

Проникнутая нежной любовью к теплу семейного очага, картина Николая Тархова делится со зрителем радостью, царящей в маминой комнате на заре дня. Все благодаря контрасту между мягкими пастельными оттенками и более яркими, сочными цветами, пестрящими на холсте мазками-пятнами. Особая непосредственность эмоций героев полотна неслучайна: Тархову позировала жена-француженка Мари-Ивонн Дейтейль с их двумя детьми.

Сергей Арсеньевич Виноградов «Дорожка в парке». 1892 год. Холст на картоне, Масло  25X30.5 см.

Пейзаж – излюбленный жанр художника. Укромные уголки усадебного сада, просторные дачные веранды, залитые светом комнаты с распахнутыми в лето окнами – с какой нежностью, с каким обожанием писал их Сергей Виноградов. Вот и наша «Дорожка в парке» принадлежит этому же «усадебному» циклу.

На небольшой картине ярко освещенная солнцем тропинка убегает вглубь чащи. Присмотритесь к красоте этих цветных теней и к богатству тональных переходов. К насыщенному зеленому цвету кустов, травы, деревьев. Обязательно отыщите цветы в густой траве.

«Хотелось бы иметь две пары рук и два сердца, чтобы успеть запечатлеть все, что волнует», – вот, к чему стремился в своей живописи тонкий пленэрист Сергей Виноградов. Душа его была одержима живописью. Считается, что на манеру письма Виноградова особенно повлиял Василий Поленов. Впрочем, в пейзаже художнику удалось найти собственную, отличную от учителя тему.

В Москве у Сергея Виноградова была репутация главного знатока искусства импрессионистов. Он лично общался со многими французскими мастерами. Коллекционеры часто обращались к Виноградову за советом. По его рекомендациям, например, покупались картины для известных собраний братьев Морозовых. (отсюда)

Станислав Юлианович Жуковский «Интерьер комнаты». 1910–1920 годы. Холст, Масло. 82.5X104см.

Воспоминания далекого детства, видимо, вдохновили Станислава Жуковского на создание этой картины. Сын аристократа, потерявшего родовое имение, на своих полотнах он так часто обращался к теме родовых дворянских усадеб – с их просторными комнатами, изысканным убранством, с их парками.

«Я большой любитель старины, в особенности пушкинского времени...», – говорил о себе Жуковский.

Вот и этот интерьер – возвращение в прошлое. Комната наполнена жизнью, светом и воздухом. А за каждой вещью, будь то ваза, стул или портрет – своя эмоция. А какой идиллический пейзаж за окном! Впрочем, за свое увлечение стариной Станислав Жуковский заплатит горькую цену. Популярный художник и желанный участник лучших выставок, после революции он в одночасье превратится во «врага пролетариата». Пресса назовет певца ушедшей дворянской эпохи «живым мертвецом». А его искусство сравнит с «уличной феей или перезрелой красавицей с румянцем на щеках и яркостью губ». Не удивительно, что художник решает эмигрировать в Польшу, на свою историческую родину.

Николай Дмитриевич Кузнецов «Миши». 1891 год. Холст на картоне, Масло. 31.6X22.4см.

Нежная, светлая картина «Портрет Миши» Николая Кузнецова написана быстро, тонким лессированным слоем. Посмотрите, как ловко художник фиксирует контрастное освещение летней солнечной погоды. Сыну художника, Мише, здесь всего 10 лет.

У Николая Кузнецова было трое детей. Женился он против воли богатых родителей. Его избранницей стала не обеспеченная соседская дочка, а простая работница по имени Ганна. Мать Николая Кузнецова пыталась разлучить влюбленных и даже уволила всех рабочих вместе с девушкой. Но Николай рабочих вернул, а на возлюбленной – женился. Правда официально брак был оформлен уже после рождения двух детей – Маруси и Миши.

Художник Леонид Пастернак вспоминал о кроткой жене Кузнецова и их доме: «Став барыней, Кузнецова с природным тактом сумела держать себя в обществе и осталась навсегда милой и доброй Галей — так звали гостеприимную хозяйку и мастерицу чудесных наливок. Жилось у Кузнецовых хорошо, легко и вольно и, как вспоминалось потом, очень интересно».

Между прочим, Николай Кузнецов и сам несколько раз исполнял роль модели, позировал своим друзьям Виктору Васнецову и Илье Репину. Он обладал настолько внушительной и устрашающей наружностью, что на известном репинском полотне «Запорожцы пишут письмо турецкому султану» изображен казаком с перевязанной головой.

Михаил Федорович Шемякин «Гиацинты ночью». 1912 год. Картон, масло 93.5 X 71см.

Вот гиацинты под блеском
Электрического фонаря
Под блеском белым и резким
Зажглись и стоят, горя.

Эти строки поэт Николай Гумилев как будто бы писал, глядя на натюрморт кисти Михаила Шемякина. Только изобразил их художник под теплым светом электрической лампы на фоне морозного ночного окна. Нет сомнений, что написаны гиацинты в квартире тестя художника, Георгия Гржимали, известного скрипача и профессора Московской консерватории. Гржимали занимал комнаты в правом крыле Консерватории, где сейчас находятся учебные классы. В семье было принято к католическому рождеству выращивать гиацинты, и поэтому только в творчестве Шемякина можно встретить эти цветы на фоне рождественской украшенной ели.

Многие русские художники отмечали красоту этих благоуханных цветов, но никто не изображал их так как Шемякин. Подобно коровинским розам, они часто встречаются в его произведениях. Иногда гиацинты представлены в парадной красоте, а иногда – поникшими и потерявшими свой былой торжественный вид. Художнику доставляло удовольствие рифмовать гиацинты с разным фоном и всякий раз достигать нужного эффекта. На этой картине он подчеркнул эффект контрастных синих сумерек за окном с теплой сочной зеленью стрелок-листьев и белоснежной нежностью цветов.

Петр Кончаловский. Окно поэта. 1935. Холст, масло. Государственная Третьяковская галерея.

К 1930-м годам Петр Кончаловский был зрелым и признанным живописцем. Его персональные выставки к этому времени прошли в Третьяковской галерее, Русском и Историческом музеях и в других местах.

В 1932 году семья Кончаловских приобрела дачу в Буграх в Калужской области, которая была частью бывшего имения Обнинских «Белкино». В этих местах Петр Кончаловский работал в 1907 году в начале своего творческого пути. Здесь же он создал многие картины в 1933-1935 годах.

Супруга художника вспоминала: «В 1932 году мы без особого желания купили Бугры, вышло как-то нечаянно. Правда, с тех пор мы меньше путешествовали. Но зато русская природа средней полосы завладела Петром Петровичем. И неизвестно, он ли создал ее на своих холстах или она создала его картины». В работе «Окно поэта» важен пейзаж, однако не меньшую роль играет интерьер на переднем плане с выразительным натюрмортом на столе и цветными шторами.

Витольд Бялыницкий-Бируля. «Час тишины.Озеро Удомля». 1911г. Собрание Национального художественного музея Республики Беларусь, Минск.

В 1913 году Витольд Бялыницкий-Бируля построил дачу на берегу озера Удомля в Тверской области. Деревянный дом в стиле модерн получил поэтическое название «Чайка». Сюда в гости к художнику приезжали работать и отдыхать его коллеги по цеху – Константин Коровин, Николай Богданов-Бельский, Абрам Архипов и многие другие живописцы.

Бялыницкий-Бируля – не первый художник, открывший красоту озера. Еще в первой половине XIX века недалеко от этих мест жил и работал один из учеников Алексея Венецианова Григорий Сорока.

На рубеже XIX-XX веков в Удомельской части Тверской области часто бывал Исаак Левитан. Вслед за ним молодые художники-пейзажисты, его ученики по Московскому училищу живописи, ваяния и зодчества, открыли для себя эти места. Среди них были Станислав Жуковский и Витольд Бялыницкий-Бируля. Дача «Чайка» последнего сегодня работает как музей и является филиалом Тверской областной картинной галереи.

Валентин Серов. «Окно». 1886. Холст на картоне, масло. Музей русского импрессионизма.

Летом 1886 года Валентин Серов после долгой разлуки встретился со своей возлюбленной Ольгой Трубниковой, приехавшей из Одессы в деревню Едимоново.

Небольшая картина «Окно» – это этюд к будущему портрету Ольги. Самой девушки на полотне еще нет, но образ преисполнен радостного и в то же время тревожного чувства ожидания; можно ощутить воздушность пространства, его наполненность летним светом. Валентин Серов писал: «Все, чего я добивался, это той особой свежести, которую всегда чувствуешь в натуре и не видишь в картинах».

Картину можно увидеть на 2 этаже музея.

Сергей Виноградов, «Монастырь. Весна идет». Холст, масло. Частное собрание.

Сергей Виноградов отправился в Америку в качестве председателя выставочного комитета. Отбирая собственные работы для выставки, он постарался представить и пейзаж, и натюрморт, и интерьер. Картины Виноградова пользовались популярностью у американской публики. Из 21 полотна 11 было продано. Среди покупателей были Луис Комфорт Тиффани, а также Сергей Рахманинов.

Пейзаж с видом Марфо-Мариинской обители знаменитый композитор и пианист приобрел еще до официального открытия экспозиции. Рахманинов неоднократно виделся с русскими художниками во время их «американских гастролей», охотно принимал их у себя дома. В 1925 году семья Рахманиновых покинула США ради Европы, и полотно Виноградова нашло свое пристанище в Швейцарии, на вилле Сенар, где композитор жил с 1932 по 1940 год. До сих пор этот архитектурный вид располагается на том же самом месте, что и при жизни Рахманинова.

Николай Ромадин. «Зимнее настроение». 1957. Картон, масло. Собрание Калужского музея изобразительных искусств.

Николай Ромадин развивал традиции пейзажной живописи в середине XX века, а во многих его картинах заметно влияние импрессионизма. Художник родился в 1903 году в Самаре, и в 1920-е годы учился живописи в Москве. Среди его наставников были Роберт Фальк, Илья Машков и Петр Кончаловский. В начале карьеры Ромадин писал картины на историко-революционную тематику, но позже отдал предпочтение лирическим пейзажам.

«Зимнее настроение» художник написал в 1957 году. Картина была авторским вариантом более ранней работы 1955 года «Вид на зал Рембрандта в Эрмитаже». Ромадин изобразил вид на корпус Нового Эрмитажа, в стенах которого располагается зал с полотнами знаменитого голландского живописца XVII века.

Константин Горбатов. «Зимний пейзаж с церковью». 1925. Холст, масло. Собрание Государственного историко-художественного музея «Новый Иерусалим»

В 1900-х годах Константин Горбатов учился в Академии художеств в Санкт-Петербурге. О поступлении туда вспоминал приятель художника Петр Бучкин:

«Был самый конец 1904 года. Начались экзамены. Записавшихся было 157 человек. Расставлены были мольберты с номерами по три в ряд. Места занимались по жребию. Я вытянул билет и нашел свое место в Тициановском зале у стены. Рядом со мной сидел Павел Наумов. Вторым соседом был красивый франт высокого роста, по типу артист, играющий главных героев, лет двадцати пяти, – Константин Горбатов. У него сзади на шее был здоровенный фурункул, покрытый большим пластырем. Головой двигать он не мог. Двигался он всей фигурой на каблуках: повернется, посмотрит на натуру, и снова поворот к холсту. Так и вертелся весь экзамен…

Вскоре были вывешены результаты конкурса. Всего выдержали испытание 19 человек. Мои соседи, Наумов и Горбатов, также были в числе принятых. С ними я впоследствии сдружился, особенно с Костей Горбатовым, с которым неоднократно писал этюды на Волге».

Пейзажи с видами России Горбатов продолжал писать и после эмиграции в Европу в 1922 году. Художник создавал эти образы по памяти, а также используя небольшие этюды, написанные им до отъезда.

источник