Отправляет email-рассылки с помощью сервиса Sendsay
Культура, стиль жизни → Pro Art

Мир искусства, творчества и красоты 1755

Открытая группа
56193 участника
Администратор Елена
Модератор ViktoR

Последние откомментированные темы:

20241030102223

←  Предыдущая тема Все темы Следующая тема →
tinagaj1
пишет:

Давид Самойлов: О, как я поздно понял, Зачем я существую...

david_samojlov19Один из лучших советских поэтов второй половины двадцатого века  Давид Самуилович Самойлов стоит в одном ряду  поэтов-фронтовиков поколения сороковых. Их не так много, но  все имена – на слуху: Юрий Левитанский, Борис Слуцкий, Павел Коган, Александр Межиров, Михаил Кульчицкий…

 Перебирая наши даты,

Я обращаюсь к тем ребятам,
Что в сорок первом шли в солдаты
И в гуманисты в сорок пятом.
***

Я вспоминаю Павла, Мишу,
Илью, Бориса, Николая.
Я сам теперь от них завишу,
Того порою не желая.

Тихий, мягкий, исповедальный  голос Давида Самойлова,  в котором как музыкальное сопровождение  всегда присутствуют боль и вина, даже если стихи не военные, одновременно трогает и в то же время заставляет искать ответ на вопрос: «Почему? Откуда?» Одной войной это не объяснить.

Давид Самойлов не был изгоем и бездомным, вечно нуждающимся в деньгах, как, например, Николай Рубцов или Борис Заходер. После войны он почти сразу женился на дочери  известного кремлевского врача профессора Фогельсона Лазаря Израилевича, изобретателя электрокардиограммы, Ольге.

david_samojlov2

Первая жена Давида Самойлова Ольга Фогельсон

Можно представить уровень благополучия этой семьи, которая практически ни в чем не нуждалась: огромная квартира на Кутузовском, ухоженная дача, материальный достаток, отдых на юге и т.д.. И это – на фоне послевоенной разрухи и голода.

Да и сам Давид Самойлов  вырос в семье врача и переводчицы,  обеспеченной и благополучной. Он - единственный сын и счастливый мальчик, о чем рассказывает в дневнике и стихах. Комфорт всегда был ему необходим.

Но все-таки  в конце жизни он с горечью и самоиронией констатирует: «Если бы я умер в 45 году, в 25 лет, обо мне сказали бы, что из него вышел бы гениальный поэт. Стоило дожить до семидесяти, чтобы доказать обратное».  И в этих словах нет никакой рисовки или кокетства.  Во многом  это - горькая правда.

И хотя поэт и говорил, что наличие у него слабостей - любовь к удовольствиям и «физической» жизни  – единственное, что делает его  поэтом, но  ощущение трагического разрыва между жизнью, что была там и жизнью после - слишком суетливой, наполненной случайными знакомыми,  необязательными связями с женщинами и пьяными загулами  – делает его поэзию философским вопрошанием к себе  и жизни: «Почему так случилось?» и ответом на этот вопрос.

В его поэзии говорит   несбывшееся, растраченное попусту, оставившее свой мертвецкий отпечаток. Оправдывает всю эту пошлость – только жизнь там:

Если вычеркнуть войну,
Что останется - не густо.
Небогатое искусство
Бередить свою вину.

Что еще? Самообман,
Позже ставший формой страха.
Мудрость - что своя рубаха
Ближе к телу. И туман...

Нет, не вычеркнуть войну.
Ведь она для поколенья -
Что-то вроде искупленья
За себя и за страну.

Простота ее начал,
Быт жестокий и спартанский,
Словно доблестью гражданской,
Нас невольно отмечал.

Если спросят нас юнцы,
Как вы жили, чем вы жили?
Мы помалкиваем или
Кажем шрамы и рубцы.

Словно может нас спасти
От упреков и досады
Правота одной десятой,
Низость прочих девяти.

Ведь из наших сорока
Было лишь четыре года,
Где нежданная свобода
Нам, как смерть, была сладка.

david_samojlov3Так поэт пишет в свой юбилейный сороковой год жизни, когда вторая половина пути пойдет  уже под горку. К тому времени он уже состоявшийся переводчик, поэт, выпускающий свои сборники стихов, а не только довольствуется публикациями отдельных стихов, хотя переводы – больше для заработка, которые делались не всегда на сто процентов.

Зато в его собственных стихах уже выработался свой поэтический язык, свой почерк, стиль, интонация. Он знает, чему и кому  следовать, какой традиции и каким поэтам: Державину, Пушкину и Хлебникову. Он уже  чувствует слово,  рифму, строй стиха  и уже не нуждается в диалогах о поэзии ни с кем. Даже с собой. Он просто пишет:

Сороковые, роковые,
Военные и фронтовые,
Где извещенья похоронные
И перестуки эшелонные.
****

Как это было! Как совпало -
Война, беда, мечта и юность!
И это все в меня запало
И лишь потом во мне очнулось!..

Сороковые, роковые,
Свинцовые, пороховые...
Война гуляет по России,
А мы такие молодые!
(«Сороковые», отрывок)

Или вот это:

Рукоположения в поэты
Мы не знали. И старик Державин
Нас не заметил, не благословил...
В эту пору мы держали
Оборону под деревней Лодвой.
На земле холодной и болотной
С пулеметом я лежал своим.

Это не для самооправданья:
Мы в тот день ходили на заданье
И потом в блиндаж залезли спать.
А старик Державин, думая о смерти,
Ночь не спал и бормотал: "Вот черти!
Некому и лиру передать!"
***

Был старик Державин льстец и скаред,
И в чинах, но разумом велик.
Знал, что лиры запросто не дарят.
Вот какой Державин был старик!
(Отрывок. Старик Державин).

А еще  «Семен Андреевич» - об алтайском пахаре, спасшем ему жизнь, и «Слава богу! Слава богу! /Что я знал беду и тревогу!», «Пестель, поэт и Анна»,  «Дом-музей» и многие другие. Но если читать только его стихи,  то не понять откуда у него внутренний трагический разлад с собой, трагическое ощущение собственной жизни и жизни вообще, почему он всегда «между».

Между добром и злом, внешней разухабистой и пьяной жизнью и внутренней потребностью  уединения, одиночества, ухода от людей («Как я устал от людей!»). Разгадка – в его дневниках опубликованных только после смерти поэта, с одной стороны, и в воспоминаниях о нем, с другой.

Если их сопоставлять, то возникает ощущение, что речь идет о совершенно разных людях. Все, с кем он общался, дружил, пил знали его весельчаком, оптимистом, легким на подъем, балагуром, юмористом и ему  не надо было искать желающих выпить: желающих всегда было много. Не случайно его стихотворение "Когда мы были на войне" стала народной песней, а казаки считают ее своей, которую пели еще их деды.  

В его квартире, а потом - в Подмосковном доме и в Эстонском - гости были всегда. Приходили, приезжали, жили по пятнадцать человек – самое малое. Его вторая жена Галина Ивановна Медведева и мама поэта стояли у плиты и постоянно что-то готовили, жарили, парили, чтобы накормить,  напоить, обогреть.

Они и не подозревали о его  второй, сокровенной, жизни, в которых раскрывается сложный внутренний мир поэта, со всеми его комплексами, едкими замечаниями в адрес многих, с кем был знаком, любовными приключениями и обилием женских имен, с которыми были случайные связи.

Друзья и знакомые
Да, мне повезло в этом мире
Прийти и обняться с людьми
И быть тамадою на пире
Ума, благородства, любви.
А злобы и хитросплетений
Почти что и не замечать.
И только высоких мгновений
На жизни увидеть печать.
***

Упущенных побед немало,
Одержанных побед немного,
Но если можно бы сначала
Жизнь эту вымолить у бога,
Хотелось бы, чтоб было снова
Упущенных побед немало,
Одержанных побед немного.

Вершиной творчества Давида Самойлова стали семидесятые. Здесь уже не только война, но и любовь, и осмысление жизни.

... О, как я поздно понял,
Зачем я существую,
Зачем гоняет сердце
По жилам кровь живую,

И что порой напрасно
Давал страстям улечься,
И что нельзя беречься,
И что нельзя беречься... 

(Продолжение следует)

Тина Гай
Это интересно
+25

tinagaj1
12.10.2015
Пожаловаться Просмотров: 7654  
Комментарии 21
←  Предыдущая тема Все темы Следующая тема →


Комментарии временно отключены