Читайте в группе:

"Я что-нибудь придумаю" автобиографическая повесть (Начало)

"Я что-нибудь придумаю" Автобиографическая повесть (Продолжение-1)

"Я что-нибудь придумаю" Автобиографическая повесть (Продолжение-2)

"Я что-нибудь придумаю" Автобиографическая повесть. Книга вторая

"Я что-нибудь придумаю" Книга вторая (часть вторая)

***

Казино «Golden Palace»

— Саша, завтра в два часа дня у меня дома состоится кастинг. Приезжайте.
Леня Иоффе позвонил в конце августа.
— Малыш, завтра начнем собирать актеров для нашего театра.
— Наконец-то! — радостно воскликнула Ольга.
В одной из комнат, в квартире на Проспекте мира, собралось человек двадцать. Леня представил нас всем присутствующим.
— Я думаю, не надо объяснять по какому поводу мы собрались? — добавил Леонид. 
— Конечно, не надо, — произнесла девушка по имени Лолита.
— Вот и прекрасно. 
Мы общались до вечера. Больше половины из пришедших была утверждена нами безоговорочно.
— Не волнуйся, Саша, к началу репетиций доберем остальных 
Первая репетиция в стенах московского казино Golden Palace состоялась уже в середине сентября.
— Александр, у нас режимное учреждение, поэтому просьба по казино перемещаться по заранее оговоренному маршруту, — сказал мне начальник охраны.
Я предупредил об этом всех актеров.
— Меня зовут Лена Дунаевская. Я арт-директор этого казино. Если у вас будут какие-нибудь вопросы, обращайтесь. Чем сможем — поможем.
С Леной у нас установились хорошие отношения.
— Привет, Саня, — хлопнул меня по плечу высокий мужчина лет сорока. — Не узнаешь? Я Олег Голиков, мы с тобой вместе во МХАТе работали. Я светотехником был.
— Привет, Олег! Как я рад тебя видеть!!
Олег в казино Golden Palace заведовал всем светом и звуком.
— Если что понадобится — звони.
Такого радушного приема мы не ожидали.
Первой нашей постановкой в Golden Palace был «Кукольник». Этот спектакль сильно отличался от того, что мы ставили в «Распутине».
Во-первых, уже за первые репетиционные дни мы почувствовали колоссальную разницу между профессиональными и самодеятельными исполнителями. Во-вторых, изменились наши постановочные возможности — свет, звук, оформление.
Репетиции проходили легко и непринужденно. Мы ставили задачи, а актеры сами насыщали их танцевальными элементами. 
— Кто это в зале сидит? Смотрите сколько народу? — спрашивали актеры.
— Это гости казино пришли к вам на репетицию, — улыбаясь, отвечала Лена Дунаевская. — Вы становитесь популярными.
Нам это льстило. Мы ещё не отыграли премьеру, а слухи уже поползи по всему казино.
— Леня, давай программки напечатаем.
— Хорошая идея. Пиши либретто.
— Может в стихах?
— Это как?
— Давай обратимся к Алёне Чубаровой, — предложил я Леониду.
— Она согласится?
Алёна согласилась и написала замечательное либретто в стихах.
Леонид Иоффе и Александр Ильин стали нашими продюсерами. 
К дню премьеры, Саша организовал репортажную съемку для шестого телевизионного канала, Лёня собрал большую пресс-конференцию, а казино Golden Palace организовало праздничный банкет по случаю начала нового проекта под названием «Театр Романтических Аллегорий» Александра Смольянинова.

(Афиша)

На премьеру набился полный зал. Пришло столько народу, что посадочных мест на всех не хватило. Зрители стояли вдоль стен. Мы волновались. Очень хотелось всем понравиться. 
— Что ты мечешься? — сердилась на меня Ольга. — У нас всё получится.
И она оказалась права. Спектакль «Кукольник» прошел замечательно. 
Нас благодарили и долго не отпускали со сцены. А потом была пресс-конференция. Целый час мы отвечали на всевозможные вопросы.
— Давно вы в эротике?
— Со студенчества.
— А почему именно это направление.
— Хотелось научиться работать с обнаженной натурой. 
— А в чем разница между эротикой и порнографией?
— В эротике всегда присутствует индивидуальность с ее неповторимой психологией, а порнография безлична.
— Ваши исполнители профессиональные танцовщики?
— Не все, есть и драматические актеры.
А потом был банкет. Было пьяно и весело.
Следующий спектакль, которые мы поставили в «Golden Palace», назывался «Ступени» и был посвящен всем танцовщицам стриптиза. Главную роль исполняла наша звезда Лолита Морозова. 

На одну из репетиций я пригласил Сашу Морозова, который был нашим ведущим в «Распутинских» вечеринках. На следующий день он пришел без приглашения. Потом стал приходить на каждую репетицию, и уходить под ручку с Лолитой. Я воспользовался их союзом и пригласил Александра поучаствовать в наших спектаклях. Он согласился.
— Саша, есть возможность хорошо заработать, — как-то после репетиции сказал Леня.
— Замечательно, а где?
— В клубе отдыха и красоты на Новослободской.
— Что нужно делать?
— Поставить вечеринку.
В районе метро «Новослободская», недалеко от дома, в котором я раньше жил, в подвальном помещении располагался клуб отдыха и красоты «Грёзы». Первый взгляд на это помещение привел меня в полное уныние. Малюсенький зал с крошечной сценой и огромной ванной джакузи на ней.
— Лёня, это что за клуб?
— Обыкновенный специализированный клуб отдыха и красоты. Саша, какая тебе разница? Такие деньжищи платят! Глупо отказываться!
Я беспомощно оглядывался по сторонам. «За квартиру надо платить. Машина барахлит. К морю съездить охота». Вереница мыслей пронеслась у меня в голове.
— Это Андрей Алексеевич, директор этого прекрасного заведения!
— Ага… Я директор, здравствуйте! А в «Распутине» кордебалет с перьями есть?
— Нет
— А у меня есть. Присаживайтесь, я сейчас.
Андрей Алексеевич помчался куда-то по узкому помещению, а мы пристроились на диванах возле сцены.
— Он хороший мужик. Бывший военный. Недавно ездил в Париж. Танцы с перьями там посмотрел. Ему понравилось!
— Леня, какие перья? Нам вдвоем в этом помещении тесно.
— Саша, какая тебе разница тесно или нет. Главное деньги платят не малые.
Появился довольный директор.
— Сейчас начнется. Костюмы и перья я из самого Парижа привез.
Зазвучала фонограмма и началось.
По узкому проходу прямо на нас неслась группа полуголых девиц в боевом раскрасе и все в перьях. Выстроившись в полутора метрах от нас, они начали залихватски отплясывать Канкан. Их длиннющие ноги проносились возле наших перепуганных лиц, а разноцветные перья кружились по всему помещению клуба отдыха и красоты «Грёзы». Вдавленные в глубокие диваны, названные кем-то «голливуды», мы сидели в полном оцепенении. От девичьего визга и грохота фонограммы я слегка оглох.
— Вы это видели?! — с восторгом спросил Андрей Алексеевич. — «Лидо» отдыхает. И это ещё не все, — сказал счастливый директор и снова куда-то убежал.
— Лёня, что это было?
— Канкан…
— А кем он был в армии? 
— Прапорщиком.
Появился Андрей Алексеевич.
— Это моя любимая постановка, — объявил он, присаживаясь рядом с нами.
— Вы сами ставите? — спросил я.
— А кто же ещё? Хореограф только движения придумывает, а режиссура и задумка моя. Все готовы? — крикнул он вглубь помещения. — Начали!
Когда я услышал первые звуки фонограммы, мне чуть не поплохело. Звучал «Владимирский централ». Из глубины помещения на нас шли две девушки в милицейской форме. Между ними в арестантской телогрейке шла ещё одна. В руках она несла деревянную пилу. Взойдя на сцену, конвой взял с двух сторон бутафорское бревно, заготовленное в джакузи, а девушка, изображающая арестанта, начала его «пилить». «Владимирский централ, ветер северный, Этапом из Твери, зла немерено, Лежит на сердце тяжкий груз» надрывался в фонограмме Михаил Круг. 
Кульминацией сцены стало появление крупной девушки в ночной сорочке и русой косой до пят. Так как на сцене ей места не осталось, она встала возле нас. И стала страдать над листком бумаги. Её страдания были очень комичными. Я еле задерживался, чтобы не захохотать. Леня сидел, уткнувшись в платок.
— Вы видели?! Видели?! — возбужденно закричал Андрей Алексеевич после окончания номера. — Браво! Браво! Всем по двести долларов премии. У меня ещё много задумок. Но большие спектакли я ещё не ставил. Вот посмотрю на твою постановку. Поучусь у тебя. А может, что дельное посоветую. Когда я был в Париже…
До Лёниного дома мы ехали молча. Я люблю кататься по воскресной Москве. Она меня успокаивает. 
— Лёня, а если у нас ничего не получится? — спросил я при расставании.
— Саша, после того, что мы сегодня видели, ты можешь просто выйти на сцену и рассказать краткое содержание своей постановки. Поверь мне пройдет на «ура».
— Ладно. Давай поставим революционную вечеринку.
— Замечательная идея!
Как уговаривали девушек, как репетировали, как разводили мизансцены и делали оформление, рассказывать не буду. Перейду сразу к премьере.
День представления начался с примерки привезенных нами из театра костюмов. Увидев такое великолепие — платья графинь, кителя белогвардейских офицеров и многое другое, девочек понесло.
— Глянь, красота-то какая!
— Тащи фотоаппарат. Щелкаться будем. 
— Точно. Домой снимки пошлю. Пусть думают, что в театре работаю.
На всеобщее обмеривание костюмов ушло часа два.
— Всё девочки, теперь давайте постараемся прогнать спектакль.
— Саша, Павлика Морозова сегодня не будет.
— Как не будет? Кто репетировал эту роль?
— Марго.
— И куда она делась?
— Её на выезд отправили.
Я начал закипать. Перестроить весь спектакль уже было невозможно. И заменить практически было не кем. Оставалась одна двухметровая девушка, о хореографии имеющая очень отдаленное представление.
— Как тебя зовут? — обратился я к ней.
— Матильда.
— Красивое имя. Нарядишься белогвардейцем и будешь всё представление страдать возле графини. 
— Хорошо.
— Венера, — обратился я к другой танцовщице. — Переодевайся в костюм Павлика Морозова и разучи пару народных движений. 
— Я не буду какого-то босяка изображать. Мне белогвардеец нравится. 
— Давайте я отпляшу, — предложила Матильда.
— Где ты видела двухметрового пионера-героя?
Битый час я уговаривал Венеру сменить свой образ. 
Не уговорил.
Представление началось ровно в полночь.
В роли спящего революционного солдата я сидел в углу сцены и сквозь щелки глаз наблюдал за кошмарным «сном», который происходил в помещении клуба отдыха и красоты «Грёзы». Из всех находящихся на сцене трезвыми были только двое: я и двух метровая Матильда в образе Павлика Морозова. Задуманный мною сюжет существовал только в моем воображении, и сильно отличался от того, что происходило на сцене. Зал истерил от хохота. Исполнительницы визжали от восторга. Лёня сполз под стол, и только директор заведения внимательно следил за происходящим. Всё смешалось в клубе отдыха и красоты «Грёзы». Гости с шашкой наголо носились по проходу. Белогвардеец на бис расстреливал Павлика Морозова, а пьяная графиня свалилась в джакузи. Весь клуб плясал и ликовал, а мне хотелось только одного — напиться.

А в «Golden Palace» всё шло по плану и в конце ноября мы приступили к постановке третьего спектакля «Дуроплясовские кадрежки».

(Фрагмент спектакля "Дуроплясовские кадрёжки")

— Леня, а что вы с Ильиным не поделили?
— С чего ты взял?
— Он сказал, что больше не будет участвовать в проекте.
— Правда? — удивленно спросил Леонид.
Наши продюсеры не поделили то, чего не было в помине — прибыль. Денег, которые мы зарабатывали, с трудом хватало на оплату актерам, аренду костюмов, и выплаты процентов продюсерам. 
— Саня, — обратился ко мне по телефону Ильин. — Когда тебе всё это надоест, приходи ко мне в программу. Там будет, чем заняться.
Так как телевизионная часть проекта отпала, у нас начались напряги с выступлениями в казино Golden Palace. Их сократили вдвое.
— Лёня, нужно искать дополнительные площадки, где мы могли бы играть спектакли.
— А я что делаю? Ищу с утра до вечера. Мы всем нравимся, только никто платить не хочет.
Через друзей я вышел на руководство казино «Корона».
— Меня зовут Валерий Закутский. Ваши спектакли я видел. Они нам подходят. Будете выступать на разогреве перед эстрадными звездами.
В «Golden Palace» мы тоже частенько выступали перед звездами. 
— Кто после нас? — спрашивала Ольга
— Дмитрий Маликов.
— Мистер фанера?
— Он самый.
А в казино «Корона», после одного из выступлений, ко мне подошла Жанна Агузарова. Она была неотразима. Фиолетовые волосы, что-то невообразимое вместо одежды и огромные луноходы на ногах. 
— Это твой театр? — спросила Жанна.
— Мой.
— Пьеро жалко?
— Что? — переспросил я.
— Я тоже мечтала стать танцовщицей. Не получилось.
— Зато стала известной певицей.
Она внимательно посмотрела на меня.
— Глупости всё это, — сказала Жанна Агузарова и ушла на сцену петь про свою космическую жизнь.
Премьеру третьего спектакля мы отыграли в канун Нового года. Красочное, веселое представление, в котором наши девочки так отплясывали народные танцы, что зрители, пришедшие на спектакль, пускались в пляс прямо в зрительном зале.
— Спасибо за красивый спектакль! — поблагодарил меня Константин Копылов, директор «Golden Palace».
— Пожалуйста, Костя.
— Саш, говорят, у твоего технического директора есть свои декорационные мастерские?
— Это правда.
— Он может нам помочь?
— Чем?
— Мы хотим на входе поставить большую прозрачную пирамиду. И чтобы в ней доллары летали. Сможет это сделать?
— Конечно, сможет.
— Он хороший специалист?
— Самый лучший.
С Тимуром Алямовым мы были давнишними друзьями. Он, как и я, работал монтировщиком, только в филиале МХАТа на улице Москвина. Идея с пирамидой ему понравилась.
— Пустяковая задача. И не такие дела заваливали, Саня, — ответил он своей любимой присказкой. 
В назначенный срок огромную стеклянную пирамиду установили в главном вестибюле. Положили внутрь напечатанные доллары, протерли бархоточкой стеклянные стенки.
— Очень красиво, — похвалил Константин.
— А то! — с достоинством произнес Тимур. — Ну что, запускаем?
— Конечно!
Включили двигатель. 
Доллары фонтаном взлетели к вершине пирамиды и в красивом кружении опустились на пол. Двигатель работал, но купюры больше не взлетали.
— Сейчас отрегулируем, — засуетился Тимка.
Открыв одну из сторон пирамиды, он залез внутрь. Что-то там покрутил, куда-то поплевал. Вылез. Опять запустили двигатель. Фонтаном деньги взлетели и, кружась, опустились на пол. После четвертого неудачного запуска директор казино «Golden Palace» Костя Копылов ушел.
— Что-то с двигателем не то. Почему-то не правильно работает, — оправдывался Тимур.
На следующий день он заменил двигатель. 
Запустил.
Результат тот же.
Вечером к Тимуру, который уже поселился в этой пирамиде, пришел какой-то инженер. Они долго что-то считали, рисовали, регулировали. Потом запустили и деньги закружились.
— Ура! — воскликнул я. — Ты молодец Тимур! А в чем была причина?
— Долго объяснять. Пойдем хозяевам работу сдадим.
Когда вернулись назад, в компании с Константином Копыловым, то, взглянув на пирамиду, обомлели. Все деньги прилипли к стеклянным стенкам пирамиды. И отлипать не собирались.
— Черт, — выругался Тимка.
Вечером, на выходе из казино я не увидел ни пирамиды, ни Тимура.
— А где пирамида? — поинтересовался у меня директор казино.
— Не знаю.
Через день Тимур привез новую пирамиду. Краше первой.
— Теперь точно полетят.
Собрал. Запустил… и застыл в оцепенении. 
Деньги даже не взлетели.
Мой друг, Тимур Алямов, молча, оделся и вышел из казино. Через три дня ко мне подошла Лена Дунаевская.
— Саша, а где Тимур?
— Понятия не имею.
— Директор интересуется, когда пирамида заработает?
— Так позвоните ему, — предложил я.
— Он не берет трубку.
Через месяц пирамиду разобрали.
— Александр, — обратился ко мне начальник охраны казино «Golden Palace». — Напомните Тимуру Юрьевичу, что он нам денег должен за пирамиду. Желательно, чтобы он их вернул.
Тимур объявился через два месяца. 
— Ты рассчитался с казино?
— Да.
— А как у тебя дела?
— Мастерские продал…
К весне наши выступления в казино стали совсем редкими. 
— Леня, у нас есть обязательства перед актерами, — вздыхал я, сидя в его квартире на Проспекте мира.
— А у меня ничего не получается, — причитал Леонид. — Никто не покупает наши спектакли.
— Так сбавь цену.
— Зачем ты купила спички по такой цене! — неожиданно закричал Лёня, обращаясь к своей маме.
— Лёнечка, всего два рубля за коробочку.
— Какие два рубля, мама? За углом по рубль пятьдесят можно купить!
В начале апреля Костя Копылов предложил мне поучаствовать в организации праздничных розыгрышей автомобилей, еженедельно проходящих в казино.
— Почему он к тебе обратился? — поинтересовалась арт-директор Лена Дунаевская.
— Понятия не имею. Может потому, что я режиссер?
А в конце апреля мы отыграли свой последний спектакль в стенах московского казино «Golden Palace». 

(Спектакль "Ступении")

Продюсер Леонид Иоффе потерял к нам интерес. У него появился другой проект.
— И куда мы теперь? — спросила Ольга.
— Есть одна идея.
Был у меня знакомый ди-джей. Мы с ним частенько пересекались в одном московском клубе.
— Привет, Стас! Надо встретиться.
Местом встречи выбрали Манхэттен Экспресс, который находился в гостинице Россия.
— Я сейчас здесь работаю. У нас новые хозяева. Думаю, ваши спектакли им подойдут.
— А хозяева откуда?
— С юга. 
— Понятно.
— Саша, только цену придется урезать. Сам понимаешь, мы не казино.
— Хорошо.
С этим клубом у меня были не очень радостные воспоминания. Когда-то в бытность деятельности финансовой пирамиды МММ, я, наварив очередной халявы на продаже акций господина Мавроди, решил немного расслабится в ночном клубе. Мой выбор пал на Манхэттен Экспресс. Клуб сиял огнями и огромным количеством девушек на любой вкус. Я был элегантно одет с дипломатом в руке, внутри которого находились мои документы, деньги и большая пачка акций различных инвестиционных компаний. 
Алкоголь быстро растворялся в моей крови. Настроение становилась всё умиротвореннее. Очаровательная блондинка нежно нашептывала мне на ухо немыслимые обещания. Играла музыка, глаза слегка пощипывало от дыма сигарет…

— Что развалился, пьянь. Подвинься, весь проход загородил, — звучал ворчливый женский голос откуда-то из небытия.
Я сидел в подъезде жилого дома, на грязном полу, в замызганном белом плаще, без дипломата, без денег, с паспортом в руках. 
— Где я?
— На том свете! Напьются, как свиньи. Даже собственный подъезд не признают. Тьфу!
Это был единственный случай в моей жизни, когда я испытал на себе все прелести клофелиновой жизни.
Но этот Манхэттен Экспресс совершенно не был похож на прежний. Два зала: один темный неуютный, с грудой метала и отсутствием мебели, другой, отгороженный от первого оргалитной перегородкой и жалюзями на окнах.
— Привет, меня зовут Василий, сможешь оживить этот зал?
Передо мной стоял мужчины среднего возраста, лысыватый в джинсовом костюме.
— Могу. А какой именно?
— Вот тот, за перегородкой, в стиле колониальной Англии.
— И что вы хотите там делать?
— Отдыхать.
Вечером меня представили хозяевам клуба Манхэттен Экспресс 
— Говорят, у тебя есть эротический театр? — спросил мужчина с сильным акцентом
— Есть.
— Отлично. А девочек сможешь к нам в клуб поставлять?
— Я не по этой части.
— Ахмед, по девочкам у нас есть специалист, — вставил своё слово Василий.
— Кто?
— Марина.
Марина Булгакова была уникальной женщиной. Говорили, что при советской власти она работала в КГБ и занималась проститутками и спец. эскортами. 
— Сколько у тебя хорошеньких танцовщиц, — отметила она при нашем знакомстве. — Выездные?
— Не понял?
— Меня зовут Марина. Я здесь работаю менеджером по персоналу. Твои девочки занимаются проституцией.
— Нет.
— Уверен?
— Да.
— Я о вашем театре и о тебе уже наслышана.
— Откуда.
— От твоей бывшей актрисы из «Распутина». Она теперь у меня в команде.
Свою работу Марина выполняла мастерски. Я даже предположить не мог, сколько девушек было у неё в подчинении. Иногда их собралось столько, что это напоминало слет передовиц производства. 
— Куда их столько, Марина, — спрашивал я.
— Такой заказ. Сейчас их всех разберут. 
И, правда, через некоторое время в зале оставалось не более десяти жриц любви.
— Когда у вас премьера? — поинтересовалась она.
— Завтра.
В Манхэттен Экспресс мы поставили несколько вечеринок и конкурсов. Худо-бедно, но всё потихоньку налаживалось. Хозяева были довольны, и они просили новых постановок. Одиннадцатого сентября 2001 года на репетицию в клуб я отправился один. Где-то после обеда мне на мобильный телефон позвонила Ольга.
— Саша, как же я сейчас перепугалась! — истерично кричала она в трубку.
— Что случилось, малыш?
— Представляешь, только что мне позвонила Кузя и сообщила, что Манхэттен взорвали. Я потеряла дар речи.
— Какой Манхэттен взорвали? — ничего не поняв, переспросил я.
— Я тоже сначала подумала, что взорвали наш клуб -Манхэттен Экспресс, а оказалось это взорвали в Америке. Саша, ты когда приедешь домой? Мне так страшно.
Именно в этот день в далекой Америке были взорваны башни-близнецы в Манхеттене.

В начале октября ко мне подошел Василий.
— Скоро Хэллоуин. Хозяева хотят что-нибудь особенное.
— Хорошо. Придумаем особенное.
Посидели. Подумали.
И начали репетировать один из самых необычных наших спектаклей под названием «Гостья». Мистическую историю про параллельные измерения, про ангелов и демонов, про неразделенную любовь.
— Саша, — обратился я к одному из актеров. — Ты петь умеешь?
— Конечно, я даже диск недавно записал.
— Отлично. Будем делать мюзикл.
Репетировался спектакль трудно. Стала хромать дисциплина. Ребята постоянно опаздывали на репетиции.
— Сколько мы их ещё ждать должны? — возмущались те, кто приходил вовремя.
— Тоже мне, звезды нашлись, — подхватывали другие.
— Успокойтесь, они предупредили о задержке, — врал я.
Как-то, во время прогона, между актерами разгорелся творческий спор, переросший ругань.
— Что ты наигрываешь, как в самодеятельности. Саша, скажи ей.
— Сам ты как в самодеятельности. Я, между прочим, театральный институт закончила. А ты кто такой? Саш, скажи ему.
Конфликт набирал обороты и мог вылиться в большую неприятность. 
— Тихо! — прикрикнул я на своих актеров.
Все замолчали, и в полной тишине стали ждать моего решения. Я понимал, что принимать одну из сторон нельзя, хотя по сути обе стороны правы. Я стоял и судорожно соображал, что мне делать. За два дня до премьеры очень не хотелось, чтобы спектакль развалился. Мыслей в голове проносилось много. Мысли были не радостные. И в этот момент у меня зазвонил телефон. Мелодия моего мобильника была веселая, танцевальная. Не отвечая на вызов, держал телефон в руках я начал приплясывать под этот аккомпанемент. Сначала несколько движений, потом ещё, а потом и вовсе пустился в пляс. Лиц ребят я не видел.
— Чего это с ним?
- Совсем сбрендил от своих спектаклей.
— Эх, попляшем!
К моей пляске присоединился сначала один актер, потом ещё один, а потом и все остальные. Мы плясали, как сумасшедшие пока мелодия телефона не закончилась.
— Ладно, давайте репетировать, — предложил кто-то из актеров. — После премьеры потягаемся образованиями.
С утра в день премьеры ко мне подошел Василий.
— Всё готово?
— Конечно. Послушай, Вася, мне нужно выплатить зарплату актерам.
— После спектакля выплатишь.
Зал был забит гостями клуба. Даже на танцевальном поле перед сценой не было свободного места.
Игралось замечательно. Спектакль прошел блестяще. Мы целовали наших актеров и благодарили их за терпение, талант и преданность нашему театру. Мы были счастливы.
— Ты не видел Василия? — спросил я охранника.
— Кого?
— Арт-директора.
— Так он ещё до спектакля уехал.
— Как уехал? 
Я стал носиться по клубу Манхэттен Экспресс в поисках хотя бы кого-нибудь из руководства... Ни администраторов, ни хозяев, ни бандитов, ни кого не было.
— Саша, что ты бегаешь, как угорелый? — спросила меня Марина Булгакова
— Где Василий?
— Что случилось?
— Он не выплатил нам гонорар. Я его нигде не могу найти.
— Мне не хотелось тебя расстраивать, но они уже давно решили с вами расстаться. У них изменились планы. Я думаю, они вас просто кинули на деньги. 
Это была катастрофа. С таким трудом нам удалось поставить этот спектакль. Многие из актеров продолжали репетировать только из уважения к нам с Ольгой. Ужас!
— Саша, что с тобой?
— Малыш, кажется, мы остались без гонорара.
— Как же так? — чуть не плача, спросила Ольга.
— Вот так.
Мимо нас прошла наша главная героиня вместе со своим кавалером Игорем Радовым.
— Привет, Саша! — поздоровался он со мной.
— Привет, Игорь!
— Что-то случилось? Почему такие понурые?
Я в вкратце рассказал о нашей проблеме.
— У меня есть одно предложение, — выслушав меня, сказал Игорь. — Я тебе сейчас дам нужную сумму, чтобы ты смог рассчитаться с актерами, но за это вы сыграете этот спектакль на открытии моего клуба. 
— У тебя есть клуб? — с надеждой спросил я.
— Есть.
Уже через день мы репетировали в клубе «Ньюс Паб» на улице Петровка.

«Ньюс Паб»

— Что это?
В центре зала, в заведении под названием «Ньюс Паб» стоял крупный мужчина и удивленно смотрел за происходящим на сцене.
— Это кто?
Ему никто не ответил, и он стал беспомощно оглядываться по сторонам. Крупным мужчиной был Сергей Стеганцев один из совладельцев этого заведения.
— А что вы здесь делаете? — спросил он, подойдя к сцене.
— Мы репетируем, — ответил я. — Будем выступать у вас на открытии клуба.
— Так вы и есть эротический театр?
— Да.
— Класс! — воскликнул Сергей.
«Ньюс Паб» нам понравился. Два этажа, кирпичные стены, много железа и огромные окна без штор. Все это убранство напоминало старинный замок, что очень подходило для нашего спектакля.
— Всё в порядке, Саша? — поинтересовался Игорь Радов.
— Конечно.
— Со светом разобрались?
— Да. Мы своего осветителя привели.
— Он профессионал?
— Ещё какой.
— А как со сценой?
— Мы её удлинили? 
— Каким образом?
— Сделали дополнительные пандусы. Вон перед сценой стоят.
Это Тимур нам помог. Золотой человек.
За день до открытия ко мне обратился Игорь:
— Саша, можешь нам помочь с организацией праздничной программы?
— Чем помочь?
— Нужно её отрежиссировать. Может, ещё какие-нибудь идеи появятся?
— Хорошо.
Я посмотрел сценарий, поговорил с управляющим.
— Игорь, нужно пригласить массовку.
— А что они будут делать?
— Мы их оденем в театральные костюмы, и они будут весь вечер развлекать гостей.
— А где мы возьмем массовку?
— В театральных училищах. Дадим студентам подзаработать. И ещё нужно оформить зал.
— Он и так оформлен.
— Шариков не достаточно.
— Хорошо. Делай, как считаешь нужным.
Праздник, по случаю открытия клуба «Ньюс Паб», прошел достойно. Даже очень достойно
— Игорь, где ты взял этот спектакль? — допытывалась у Радова экстравагантная дама.
— Это наш театр.
— Да что ты?
После выступления Игорь долго благодарил нас. 
— Саша, познакомься это Михаил Хацко, мой друг и партнер.
— Очень приятно.
— Что ты думаешь о долгосрочном сотрудничестве? — спросил меня Игорь.
— Я — за!
Теперь у нас появилась площадка, на которой мы еженедельно могли играть свои спектакли. Осталось только решить вопрос с репетиционной базой.
— Саня, ты помнишь Гришку Виноградова? — спросил меня Тимур. — Он с нами монтировщиком работал.
— Помню.
— Григорий сейчас заместитель директора Театра Наций.
— Театр Наций это бывший филиал МХАТа?
— Да. Я с ним поговорю.
В студенчестве я мечтал работать во МХАТе. Моя мечта исполнилась необычным образом. Сначала я попал во МХАТ в качестве монтировщика сцены, теперь в качестве режиссера собственного клубного театра.
— Привет, Саша!
— Здравствуй, Гриша!
— А девочки у тебя правды голыми танцуют?
— Не правда.
— Всё равно рад тебя видеть!
Гриша и его директор Михаил Михайлович Чигирь приняли нас доброжелательно. Они предоставили репетиционный зал, где мы за месяц смогли подготовь новый спектакль под названием «Ожидание». Декорацию к этому спектаклю делал ещё один бывший МХАТовец Альберт Камалиев. Он работал в театре Ермоловой художником-оформителем.
Премьеру отыграли в конце декабря. 
— Как вам удается так разбередить душу? — сокрушался после спектакля Сергей Стеганцев.
— Саша, — обратился ко мне Игорь Радов. — Через три дня у нас будут гулять сенаторы из Совета Федерации.
— Новогодний корпоратив? 
— Ну, да. Им очень хочется на вас посмотреть. Какой спектакль им покажем?
— Может «Кукольник»? — предложил я.
— Нет. Неправильно поймут. Давай «Ступени».
— Хорошо.
В канун Нового года за огромным столом собралось человек сорок сенаторов. Мужчины и женщины, разной наружности и разных возрастов. Смеялись, произносили тосты и пили за процветание государства Российского. Потом затянули застольную песню. Потом ещё одну. А потом опять выпили.
— Уважаемые господа сенаторы, — объявил ведущий. — Теперь вас ожидает сюрприз. Сейчас перед вами выступит Театр Романтических Аллегорий Александра Смольянинова. Они сыграют для вас эротический спектакль «Ступени».

(Спектакль "Ступени)

— Я не расслышал, какой спектакль? Эротический? — спросил мужской голос.
— Эротический, — кокетливо ответил женский.
Я опасался, что такой, разогретый бурным застольем зал, не высидит сорок пять минут сценического действия. Но ошибся. Ещё как высидели.
— Прямо, как в жизни, — раздался первый комментарий по ходу действия.
— А у меня в округе черте что с зарплатами творится. Нужно ехать, а времени нет.
— Тихо, дайте досмотреть.
— Это же про нас. Все мы стриптизим, как умеем, — заключил кто-то во главе стола.
После спектакля ко мне подошел самый главный сенатор.
— Спасибо за спектакль. Никогда не слышал, что у нас есть такой клубный театр.
Ближе к весне планы хозяев Ньюс Паба изменились, и всё сценическое время было отдано инструментальным ансамблям и артистам оригинального жанра. Театр Романтических Аллегорий Александра Смольянинова прекратил своё существование.
С Игорем Радовым мы встретились только в середине лета.
— Саша, чем занимаешься?
— Подрабатываю извозом.
— Можешь помочь Мише Хацко? 
— Могу. Чем именно?
— У него есть клуб «Платинум», скоро у них день рождение. Посмотри, что там можно придумать. 
Засучив рукава, мы с Ольгой приступили к подготовке празднования двухлетия клуба «Платинум». Нам помогали все, кто мог. Многие из наших актеров согласились подыграть в представлении. Альберт Камалиев помог оформить зал. Было весело и красиво.
— Это ты всё придумал? — спросил меня после выступления Евгений Болдин, бывший муж Аллы Пугачевой.
— Да.
— У меня есть к тебе одно предложение.
— Женька, отстань от него, — вмешался в наш разговор Миша Хацко. — Теперь он мой.
— Когда он тебе надоест, позвони мне, — сказал на прощанье Болдин.
После Дня рождения мы организовали ещё несколько вечеринок.
Я позвонил Димке Филимонову и предложил быть у нас ведущим.
— Филя, хочешь немного поманьячить?
— Кто ж не хочет?
— А как же молодая жена?
— Саня, я тебя умоляю.
Ведущий из него получился замечательный. Они работали на пару с моим помощников Димой Ануровым и пользовались большим успехом.
А ближе к октябрю позвонил Радов.
— Саша, помоги в Ньюс Пабе провести Хэллоуин. Хочу в стиле Гарри Поттера. Уж больно он дочке нравится.
— Интересная идея.
— Гарри Поттером будет Роман Трахтенберг. Он ждет твоего звонка.

(Роман Трахтенберг)

Я позвонил, и мы договорились о встрече у него дома на улице Правды.
— Какие есть идеи? — спросил Трахтенберг.
— Никаких. Я только вчера узнал о готовящемся мероприятии.
— Ладно, не дрефь. Я и сам режиссер, что-нибудь сварганим. Только мне не хочется больше матерные анекдоты со сцены рассказывать. Мой Гарри Поттер будет вежливым, интеллигентным.
— Боюсь тебя позвали именно из-за твоей эпатажности.
— Да мне плевать на эпатажность. 
Выйдя от Трахтенберга, я понял, что это будет не простая постановка. За пару дней набросал сценарий. Придумал ещё одно действующее лицо Уменьшенную копию Гарри Поттера, для чего пригласил актера лилипута. Его звали Андрей.
— Будешь изображать Романа Трахтенберга. Будешь его копией.
— И материться буду?
— Будешь, куда же ты денешься. А появишься из ящика Игоря Кио.
— Он тоже участвует в программе?
— Да.
К празднику мы придумали оригинальное оформление зала. 
— Тимур, у тебя есть манекены? 
— Тебе сколько?
— Штук десять.
— Могу дать семь.
— Давай.
Мы разобрали их на части и вмонтировали в кирпичные стены Ньюс Паба. Получилось замечательно. Правдивая иллюзия людей проходящих сквозь стену. 
Каждую репетицию возникали трения с Трахтенбергом. 
— Почему я должен выходить с этой стороны? Это нелогично.
— С другой стороны выйдет Игорь Кио. У него там реквизит заготовлен.
— А мне неудобно здесь, — не унимался Роман.
— Александр, — обратился ко мне Игорь Эмильевич. — В чем проблема?
Я объяснил.
— Давайте, я с этой сторону заряжу реквизит и выйду отсюда.
На другой репетиции:
— Кто писал этот текст? — спросил Роман
— Я.
— Ты сценарист? 
— Нет.
— А почему я тогда должен читать этот бред? 
После репетиции ко мне подошел Радов.
— Саша, что у тебя происходит с Трахтенбергом? 
— Всё нормально. Небольшие творческие разногласия.
— Какие именно?
— Матерится не хочет.
— А зачем он тогда нужен? Ладно, я с ним поговорю. Такие деньги ему отвалили, а он ещё выкабенивается. 
Перед выступлением ко мне подошел Роман.
— Зачем ты Радову про меня наговорил всяких гадостей?
— Гадостей про тебя я ему не говорил. Он не глухой и не слепой. Сам увидел твои выкрутасы.
— Ты кто такой?
— Я режиссер этого представления, — сдерживаясь, произнес я.
— Тоже мне представление! Дешевая самодеятельность. Я и то интереснее придумал бы. Им, видите ли, Смольянинова подавай. Сколько тебе платят, режиссер?
— Достаточно.
— Ему достаточно! Да, тебе и трех рублей достаточно, — сказал Роман и громко засмеялся. — Режиссер, ты знаешь, сколько мне заплатили? Может тебе подбросить деньжат?
Такие, как Роман, мне часто встречались в жизни. Сначала с ними дрался. Потом до хрипоты спорил. Потом, молча, слушал и делал по-своему. Это оказалось самым действенным. Поэтому я не стал обращать внимания на веселье Трахтенберга и дал команду к началу представления.
Уже с первого его появления всё пошло вкривь и вкось. Он наплевал на сценарий и понес полную отсебятину. Из язвительного матершинника он превратился в болтуна-зануду. Зал недоумевал. Все остальные номера принимались на «Ура». Даже лилипут Андрей был осыпан шквалом аплодисментов. Репризы Романа проходили в тишине. Это был его провал. Он с трудом доковылял до финала представления.
— Сволочи! Скоты! Московская публика — самая тупая и хамская. Это гавно, а не публика, — ругался он после выступления. — Я к ним, как к образованным людям, а они…
Он долго матерился и клял всех и вся. Потом молча оделся и ушел ни с кем не попрощавшись…
— Почему он так себя ведет? — спросила Ольга.
— Хочет вырваться из роли шута, а роль не отпускает.
Мы сидели с ней за столиком, пили кофе и любовались танцем высокой брюнетки и пьяного лилипута Андрея в образе Романа Трахтенберга. 

«Останкино»

С Александром Ильиным, руководителем телевизионной программы «Армейский магазин», я продолжал поддерживать приятельские отношения. Когда с театром Романтических Аллегорий стало совсем туго, я ему позвонил.
— Привет, Саша! Ты предлагал у тебя поработать
— Приезжай!

Когда-то, на телевидении мне очень хотелось вести какую-нибудь программу и быть популярным ведущим. Потом, я мечтал сам создать какую-нибудь программу. Короче, было много разных желаний.
Группа «Армейского магазина» размещалась на третьем этаже. 
— Здравствуй, Саша! — поздоровался со мной Ильин. — Вот здесь наши рабочие апартаменты.
— Не богато.
— Ну, что есть, то есть.
— Чем я могу быть полезен?
— Своими фантазиями, Саня. Мне хочется изменить программу. Хочется чего-то новенького. Ты смотрел «Армейский магазин»?
— Нет, — честно признался я.
— Напрасно. Ну, теперь ты её часто будешь смотреть. Саша, я беру тебя к себе художественным руководителем. Пока осмотрись, познакомься со всеми, поучаствуй в съемочном процессе. Вот познакомься Михаил Анисимов наш режиссер.
— Очень приятно, Александр!
— Я был на ваших спектаклях в «Golden Palace», мне понравилось.
— Хорошее было время.
— А что будете делать у нас? — спросил Михаил.
— Будем художественно руководить.
С командой «Армейского магазина» подружился быстро, благо дело, что народу было мало. Через неделю я обратился к Ильину с первым предложением.
— Саша, нужно наладить делопроизводство, чтобы ничего не терялось, и было тщательно заархивировано.
— Что ты имеешь ввиду?
— Нужен специалист.
— У тебя есть кто-то на примете?
— Есть. Правда он сейчас работает на Архангельском телевидении.
— Звони.
Кольке Обабкову я дозвонился не сразу. Мы с ним виделись редко. Последний раз на станции метро «Комсомольская». Я в течении часа рассказывал о своих приключениях, а он внимательно слушал и молчал.
— Как же ты интересно живешь, — неожиданно остановил мой поток воспоминаний Николай. - Мне уже пора.
— Коля, а у тебя что нового?
— Ничего, Саша. Я арендую половину стола на архангельском телевидении.
— И что делаешь?
— Сейчас ничего.
До Николая я дозвонился только через неделю.
— Коля, хочешь в Останкино на первом канале поработать?
— Хочу.
— Тогда приезжай.

(Николай Обабков)

Теперь делопроизводство в «Армейском магазине» было в надежных руках. Каждую неделю я ездил на съёмки программы и старался изо всех сил быть полезным режиссеру. Организовывал массовку, таскал реквизит, учился выстраивать телевизионную картинку. Чем больше погружался в творческий процесс, тем больше появлялось идей по изменению программы. И первая мысль была о замене ведущей «Армейского магазина». Общение с ней меня угнетало. Неординарное поведение юной особы приводило меня в бешенство. Хотелось чего-то обаятельного, живого, доброго.
— Миша, а кто её привел в программу?
— Ильин. Говорит, она сексуальная?
— Нет, Миша, это пародия на сексуальность. 
По прошествии трех месяцев пребывания в Останкино, я подготовил список конкретных предложений по изменению программы «Армейский магазин». 
— Отлично, — сказал Ильин, даже не взглянув на него. — Позже посмотрю. А пока помоги нашему режиссеру снять пару программ. 
— Я и так помогаю.
— Вот и замечательно. 
Моя активность на съемочной площадке начала раздражать режиссера.
— Миша, я не собираюсь занимать твое место, — успокаивал я режиссера. — У меня другие планы.
— Да я что, вы руководители — вам решать, — ворчал Михаил.
Время шло. Реакции на мои предложения не было. Я стал бесцельно слоняться по коридорам Останкино.
— Саша, ты ещё не смотрел, что я там насочинял, — приставал я к Ильину
— Нет пока. Потом посмотрю. Ты научился монтировать программу.
— Научился.
— Это хорошо.
С Мишей Анисимовым отношения испортились окончательно. 
— Привет, Филимонов, а ты что здесь делаешь? — спросил я своего однокурсника, встретившего в коридорах телецентра.
— На дубляже работаю.
В «Останкино» я кого только не встречал. И одноклассника Валерку Митрофанова, который делал детскую программу на третьем канале. И сокурсника Юру Аксюту, возглавлявшего радиостанцию Европу Плюс, и сценариста Сашу Коршикова. 

(Юрий Аксюта)

Прошел ещё один месяц. Программа «Армейский магазин» выходила в том же виде, как и прежде. А я всё больше и больше чувствовал свою ненужность в «Останкино».
— Саша, может что-нибудь свое на телевидении замутить? — спросил меня помощник режиссера Игорь Акопян.
— Можно. 
— Есть идеи?
— Есть. Давай делать программу про игры.
— Какие игры?
— В которые играют люди
— Про казино что ли?
— Нет, про манипуляции человеческим сознанием. Про аферы и аферистов, про экономические, политические и прочие игры, в которые предлагают сыграть нашим согражданам.
— Вот это да! А ты в этом разбираешься?
— Немного. Но нам понадобится много разных консультантов.
— Тогда тебе надо познакомиться с моим отцом, — сказал Игорь.
— А он кто?
— Он доктор философских наук и очень умный. 
Через несколько дней мы встретились с Владиславом Гургеновичем. Когда я рассказал ему суть идеи, он сильно оживился.
— Александр, для начала я вас сведу с одной очень интересной женщиной. Она занимается вопросами религий, сект и различных деструктивных сообществ. Её тема как раз в плоскости ваших интересов.
— Каких именно?
— Манипуляционных. Она изучает, каким образом люди попадают в ту или иную общественную структуру. Какие при этом используются приемы, методологии. На какие кнопочки человеческой психики ведется основное воздействие. Вам это интересно?
— Очень интересно!
— Как и кем прописывается драматургия всего этого действия и многое другое, но всё в том же направлении.
Алла Григорьевна жила в Медведково. Многое из того, что она рассказала, я уже знал. Но были и такие вещи, о которых и слыхом не слыхивал. 
— Александр, у вас очень интересная идея, но реализовать её сможете, когда это не будет касаться вас самих, — сказала на прощание Алла Григорьевна.
Что она имела ввиду, тогда я не понял.
— Ты сам будешь писать сценарии программы? — поинтересовался у меня Игорь.
— Нет, у меня есть один хороший сценарист. До недавнего времени он был главным редактором ВКТ.
— Он согласится?
— Надеюсь.
С каждым днем мы обрастали нужными людьми и информацией. Работа кипела. 
— Александр, — обратилась ко мне секретарь Саши Ильина. — Вас к телефону. Звонят из криминальной милиции.
— Здравствуйте! — сказали в трубке. — Вы знакомы с Леонидом Иоффе?
— Конечно, — ответил я.
— Вы могли бы к нам подъехать?
— А что случилось?
— Его застрелили.
В кабинете следователей я провел более двух часов. Их было трое. Один постоянно ходил по кабинету, поигрывая наручниками, другой с кем-то разговаривал по телефону. Третий сидел напротив меня.
— Когда вы в последний раз видели Леонида Иоффе?
— Два дня назад.
— А вчера?
В этот момент следователь, говорящий по телефону громко закричал:
— Я ему кишки вырву!
Я оглянулся на крик. Следователь продолжал кричать в трубку, но смотрел мне в глаза.
— Его так отдубасят, что всю жизнь кровью харкать будет.
И тут же следователь, игравший с наручниками, уронил их на пол. Я вздрогнул от неожиданности.
— Александр Валентинович — тихо обратился ко мне третий следователь. — Я так и не услышал ответа, вы вчера видели господина Иоффе?
— Не видел, — начиная раздражаться, ответил я.
— А приезжали?
— Да, вчера я к нему заезжал домой.
— Понятно, — сказал следователь и стал копаться в бумагах.
Тот, который орал в телефонную трубку, неожиданно сорвался со своего места, и выскочил из кабинета, сильно хлопнув дверью.
— Да, плохи дела, — сказал следователь с наручниками, тоже вышел за дверь.
— У Леонида Иоффе в настольном календаре есть запись. В 14.00 придет Смольянинов. Вы во сколько приходили?
— Во столько и приходил.
— И что произошло потом?
— Ничего. Мне никто не открыл дверь.
— А почему? — тихо спросил следователь и уставился на меня.
— Что почему?
— Почему никто не открыл, Александр Валентинович?
— Понятия не имею. Наверное, дома никого не было.
— И мамы дома не было?
Открылась дверь.
— Ты скоро с этим закончишь? — раздался голос крикливого следователя.
— Скоро.
— Может помочь?
— Сам справлюсь. Александр Валентинович, маму господина Иоффе тоже убили.
— Какой ужас! — прошептал я
— А вы не знали? — удивленно спросил следователь.
— Откуда?
— А какие у вас дела с Иоффе? Что вас связывало?
— Он был моим продюсером.
— А вы кто?
— В смысле?
— Ну, певец, юморист или ещё кто?
— Я режиссер. У нас был театр. Послушайте, — не выдержал я. — В чем вы меня подозреваете?
— С чего вы взяли?
Опять открылась дверь, и вошел следователь с наручниками.
— Дела, однако, — задумчиво произнес он.
— Нет, Александр Валентинович, в убийстве Леонида Иоффе и его матери мы вас не подозреваем. К моменту вашего прихода они были уже мертвы несколько часов.
Следователь промурыжил меня ещё некоторое время.
— До свидания, господин Смольянинов. Возможно, вы нам ещё понадобитесь, — сказал на прощание следователь.
Из здания криминальной милиции я вышел уставший и совершен опустошенный. 
На следующий день ко мне подошел Игорь Акопян.
— Затею с программой придется отложить. Меня отправляют в командировку.
— Жалко, — не сильно расстроивший сказал я.
А ещё через неделю я и сам ушел из «Останкино». Ничего из придуманного мной для изменения «Армейского магазина» реализовать не удалось, но с руководителем программы Александром Ильиным мы так и остались в приятельских отношениях.

Сборка мебели на Рублевке

В мая 2003 года на автозаправке возле дома я встретил Инну Васильевну. 
— Саша, у тебя машина ездит?
— Конечно.
— Работой сильно загружен?
— У меня её нет.
— Отлично. Потрудиться на благо российских буржуев хочешь?
— Что нужно делать?
— Собирать мебель.
— На фабрике?
— Нет, на Рублевке. Условия хорошие. 
— Договорились.
С этого встречи началось мое краткосрочное, но яркое сотрудничество с немецкой фирмой, поставляющей эксклюзивную мебель нашим богатеньким Буртинам. 
Сначала я возил немецкого представителя этой компании. Мы мотались по таможенным терминалам и принимали прибывшие из-за границы мебельные гарнитуры. Йенсен хорошо говорил по-русски, имел гуманитарное образование и нетрадиционную сексуальную ориентацию. 
— Саша, почему ты не работаешь по профессии?
— Не приглашают.
— У вас никому не нужны режиссеры?
— Не знаю. Тебя куда отвезти?
— В клуб «Душа и тело». 
Ночное заведение для геев находилось в районе метро «Полежаевская».
— Ты не посещаешь такие клубы? — спросил Йенсен.
— Только по работе.
— Это как?
— Мне предлагали здесь одно мероприятие поставить.
— Поставил?
— Нет.
— Почему?
— С ценой не договорились.
Через пару недель все гарнитуры были растоможены и доставлены по адресам. 
Вся мебель поступала в разобранном виде, и в нашу задачу входило собрать её и установить в домах заказчиков. 

(Рублевские домики)

Сборщиков было двое. Я и Илюха, сын Инны Васильевны. Как-то в одном особняке предстояло собрать огромное количество мебели, и нам в помощь пригласили гасторбайтеров из Украины. Усадьба отстраивалась основательно. Часть народу что-то мастерила на улице. Часть хозяйничала по дому. За всем этим присматривала молодая хозяйка. Мы с Ильей собирали спальню. Работа шла обычным порядком, как неожиданно с улицы стала доноситься ругань.
— Ты урод, глаза-то у тебя есть? — кричала женщина. — Разве не видно, что это газон? Куда ты, дебил, цементный раствор вылил?
— Я случайно, — оправдывался мужской голос.
— А мне плевать случайно или нет. Ты мне весь дизайн угробил.
— Я сейчас всё уберу.
— Поздно уже убирать. А это что? — женский голос перешел на визг. — Кто на клумбу лопату бросил?
Ругань стала набирать обороты, и мне стало любопытно из-за чего весь сыр бор.
— Илюх, я пойду, посмотрю, что там случилось?
— Давай.
Выйдя на улицу, я увидел мужчину лет пятидесяти, который теребил в руках лопату и исподлобья смотрел на молодую девушку, стоящую перед ним.
— Передай своему бригадиру, что я тебя оштрафовала, и весь твой заработок пойдет на восстановление дорожки и клумбы.
— Как весь заработок? — чуть не плача переспросил мужчина. — А что же я детям отошлю?
— А мне начихать на твоих детей. Ты мне всю красоту загубил. Понял? — спросила женщина и повернулась в мою сторону.
Красивое лицо девушки мне было хорошо знакомо и принадлежало оно одной из бывших распутинских стриптизерш. В клубе у неё был псевдоним Николь. Хоть она и не участвовала в наших спектаклях, но я её хорошо запомнил. Она периодически исчезала из клуба, объявляя о своем замужестве по большой любви. И с такой же периодичностью появлялась вновь. Поговаривали, что у неё был ребенок. Но никто его не видел. Правда, через некоторое время этот факт подтвердился, но об этом чуть позже.
— Александр, это Вы? — шепотом спросила она.
Я стоял перед ней в рабочей робе, уставший с сигаретой в зубах. По её лицу было видно, что ей с трудом в это верилось.
— Да, это я. Здравствуй, Николь, — сказал я громко.
От имени Николь её как будто током передернуло.
— Меня зовут Светлана, — быстро проговорила она, приближаясь ко мне. — Боже мой, какая встреча! Почему вы здесь и в робе? А как же режиссер и театр?
— Всякое бывает, Света. Вчера был режиссером, а сегодня сборщик мебели. Но не мне тебе об этом рассказывать. 
— Кошмар! — произнесла она, и, взяв меня под руку, повела вглубь своего особняка.
— Куда ты меня ведешь?
— Пойдемте на кухню. Попьем кофе и поговорим.
Я догадывался, о чем она хотела со мной поговорить и через некоторое время мои предположения оправдались. 
— Света, судя по всему, здесь никто не знает о твоем недавнем прошлом?
— Я познакомилась с ним недавно.
— Вы женаты?
— Пока нет.
— Почему?
— Он приглядывается ко мне. Если узнает, что я была стриптизершей — мне конец.
— Не волнуйся, от меня он этого не узнает. 
— Александр, выпить хотите?
— Нет, спасибо. Я за рулем.
— А я выпью.
— Света, ты меня извини, конечно, но почему ты так по-скотски общаешься с рабочими?
Николь молча встала, подошла к барной стойке. Достав бутылку коньяка, налила полный стакан.
— Это мой ненаглядный папик хочет, чтобы я такой стервой была. Он говорит, если я буду давать слабину, то меня перестанут бояться, а значит, не будут выполнять мои поручения.
Выпив залпом первую порцию спиртного, она налила ещё.
— Закуси чем-нибудь, — посоветовал я.
— Не хочу.
— А как его зовут?
— Кого? 
— Твоего папика.
— Глебушка.
— И как он относится к твоим попойкам?
— А он о них не знает. Его сейчас нет. Приедет только через несколько дней. К тому времени я уже буду в норме.
Когда Светлана выпила второй стакан — её повело.
— Саша, если бы ты знал, как мне осточертели эти рожи богатеев. Как я устала притворятся. 
— Ну, так и не притворяйся.
— Тебе легко рассуждать, — огрызнулась Света. — Ты москвич. У тебя есть профессия. А что у меня?
— Ты же где-то училась?
— Я и сейчас где-то учусь. Глебушка меня пристроил, а я там даже не появляюсь. Мне бы с ним только до ЗАГСа добраться.
— А что потом?
— Потом я начну из него веревки вить.
— Он что тебя сильно любит?
— Не знаю, но я сделаю всё, чтобы он в меня влюбился без памяти.
— А если не получится?
— Обязательно получится. Я не собираюсь в свой Луганск выброшенной потаскухой возвращаться. Мать меня домой не пустит, а отец вообще прибьёт. Они же до сих пор думают, что я в Университете на журфаке учусь.
— Ты там училась?
— Первые три месяца, а потом нужно было на что-то жить, тут стриптиз и подвернулся. Думала, полгодика потанцую, заработаю на квартиру, на учебу и брошу. Да, куда там… Как свалились на меня те сумасшедшие деньжищи, так и не смогла остановится.
— Квартиру купила?
— Не успела. Все откладывала на потом. Сначала хотелось порезвиться. Порезвилась… Ни денег, ни квартиры, и из университета отчислили. 
— Слушай, Света, а кто-нибудь из твоих подружек пристроился?
— Конечно. Эта, как её… Ева. Она замуж за гэбэшника вышла. У них говорят всё хорошо...
— У тебя устаревшие сведения. Он её бросил с ребенком, и вдобавок квартиру, которую они купили на её деньги, отобрал.
— Скотина! Сволочь! Все они сволочи! — закричала во всё горло Светлана.
Отхлебнув коньяка из горлышка бутылки, она уставилась в одну точку.
— Нет, я своего Глебушку так просто не отпущу. Я сначала его раздену до нитки, а потом пусть катится, откуда приехал. Пусть убирается в свою Тюмень, тоже мне нефтяник нашелся.
— Ладно, Света, пойду я. Надо собирать твою спальню.
— Посиди со мной ещё немного. Я тебе заплачу.
— Мне уже заплатили. Но я с тобой посижу.
Мы сидели ещё около часа, пока Светлана полностью не опустошила бутылку коньяка.
— Может тебе пойти отдохнуть?
— Нет, мне некогда отдыхать. Я должна руководить, — сказала Николь, и, не попрощавшись, вышла из кухни.
— Скоты, я, что ли за вас должна корячиться, — кричала Светлана с улицы.
Через год я помогал приятелю оформлять вещевую передачу в следственном изоляторе «Матросская тишина».

(Следственный изолятор "Матросская тишина")

— Здравствуйте, Александр, — раздалось за моей спиной.

Оглянувшись, я увидел перед собой Светлану, держащую за руку маленькую девочку.

— А ты что здесь делаешь? — спросил я её.

— Вот принесла передачу любимому. А это наша с ним дочка.

— Подожди, а как же твой рублевский вояж?

— А никак. Козлом оказался этот Глебушка. Я ему дом как конфетку отделала. А он притащил какую-то пришмандову, и вышвырнул меня как последнюю суку.

— А любимый он кто?

— Никто… Обыкновенный парень из Подольска. Ладно, Александр, я пойду. Сейчас моя очередь.

— Вот список, вот свитер, вот папиросы россыпью, — начала говорить Светлана в окошко приема передач следственного изолятора «Матросская тишина».

Продолжение следует....