"Я что-нибудь придумаю" автобиографическая повесть (Начало)

"Я что-нибудь придумаю" Автобиографическая повесть (Продолжение)

Последние болгарские гастроли
Часть вторая

— Меня зовут Владжимиш Халинский, можно просто Вадим. 
— Очень приятно. 
— Хотел бы с тобой поговорить.
— О чем?
— О работе. Не хотел бы ты сменить вид деятельности.
— То есть?
— Уйти со сцены и заняться серьезным мужским делом.

— Я пока не думал об этом.
Вадим был польским бизнесменом, который частенько наведывался в Болгарию по своим бизнес делам. Мы с ним быстро подружились. 
— Саша, есть много интересных направлений деятельности, в которых мы могли бы быть полезны друг другу.
— Надо подумать.
— Ну, подумай, вот тебе мой телефон. Если что, звони.
Вадим уехал.
Наш контракт на Черноморском побережье закончился, и мы с Ларисой отправились к новому месту работы. Сначала это была София, потом Плевен. 
— Мне нравится ваша программа. Я ничего подобного никогда не видел.
— Спасибо.
— Вы не могли бы подняться ко мне в номер?
Передо мной стоял невысокого роста мужчина лет пятидесяти. За его спиной маячил здоровенный детина.
— Меня зовут Стоян. 
— Александр, — представился я.
— Сколько вы ещё пробудете в Плевене?

(Город Плевен)

— До конца месяца точно.
— Ну, вот и хорошо. Будет время познакомиться поближе. 
Кем был на самом деле Стоян, никто толком не знал, хотя за глаза все его называли мафиози. Он постоянно жил в отеле, был хорошо начитан, и любил виски Ballantines.
— Саша, тебе не надоело за эти гроши плясать на сцене?
— Нет. Хочешь предложить что-то другое?
— А ты захочешь делать что-нибудь другое?
— Смотря что? Если это будет приносить хорошие деньги, то почему бы и нет.
— Хороших денег не бывает, Саша. Чем их становится больше, тем они грязнее.
Стоян любил пофилософствовать на тему денег и богатства.
— Все люди делятся на две категории - на тех, кто обслуживает деньги, и тех, кого деньги обслуживают сами. Последних — единицы. В основном все занимаются обслуживанием денег и даже не осознают этого. Деньги — это рабство. 
— Да ладно!
— Саша, я богатый человек, очень богатый. И я откровенно тебе говорю — я раб. Я всего боюсь, хоть и не показываю этого. Я без охраны никуда не хожу. 
— А кто же те, кого деньги обслуживают?
— Не знаю, сам над этим постоянно думаю. Ответа я пока не нашел, но они точно есть. 
О дальнейшей судьбе Стояна я ничего не знаю, но позже частенько задумывался над его словами.
В конце нашего контракта в Плевене я позвонил Вадиму в Варну.
— Привет.
— Привет, Саша! 
— Я согласен на твое предложение.
— Отлично. Приезжайте в Варну. С первого ноября ваша жизнь кардинально изменится.
Сразу после встречи на вокзале Вадим отвез нас в Дом польского правительства на Черноморском побережье. 
— Здесь вы будете жить. Теперь это ваши апартаменты. И содержимое холодильника тоже ваше.
Я открыл дверцу. Холодильник был битком забит бутылками греческого ликера Pina Colada. 
— Ух, ты! Здорово!
— Лариса, ты распаковывай вещи, а мы поедем покупать Александру «рабочую одежду». 
Мне купили костюм, несколько рубашек, туфли и итальянский белый плащ. Я был обескуражен таким началом.
— Чем мы будем заниматься, Вадим?
— Очень многим. Мы будем реконструировать посольские здания, мы будем заниматься строительством развлекательных заведений на побережье. И будем делать телевизионную программу «Болгария глазами иностранцев».
— Класс!
— Но для начала, вот вам деньги. Меня неделю не будет, а вы за это время хорошенько развлекитесь, походите по ресторанам, по магазинам, театрам, концертным площадкам. Короче, «смените кожу».

(Болгарский курорт "Св. Константин и Елена")

Сказал и уехал. 
За неделю мы развлеклись так, что было уже лень куда-либо ходить. Время пролетело незаметно. Ровно через неделю к нам в апартаменты пришел управляющий Дома польского правительства. 
— Пан Александр, звонил Владжимиж, он просил передать вам, что немного задерживается.
— А немного это сколько?
— Не могу знать, пан Александр.
Я посмотрел содержимое своего портмоне. Денег практически не осталось. Через пару дней, когда деньги закончились полностью, я сделал разведку окрестных мест.
— Ларис, ты главное не унывай, что-нибудь придумаем, у них здесь такие замечательные огороды неподалеку. Я там даже капусту видел.
В шикарном итальянском плаще, я элегантно перелезал через заборы и срезал кочаны капусты. Пока Лариса варила добычу в электрическом чайнике, который мы всегда возили с собой, я отправлялся за яблоками и миндальными орехами. 
А по вечерам мы гуляли вдоль моря и фантазировали о будущей жизни. Правда иногда, запахи шашлыка и кебаба из прибрежных ресторанов возвращали нас из мира фантазий в ноябрьскую болгарскую реальность.
Вадим появился ровно через две недели.
— Заждались?
— Есть немного.
— Всё. Едем пировать, а потом начинаем дела делать.
За следующий месяц Вадим развил такую бурную деятельность, что я не успевал за всем уследить. Мы вели переговоры с представителями советского посольства на предмет реконструкции консульских зданий на всей территории Болгарии. Ездили по городам на какие-то оптовые склады, обсуждали сценарии будущих телепередач. 
— Саша, а кем твоя теща работает?
— Бухгалтером на газовом месторождении.
— А где?
— Где-то в Тюменской области.
— Ты можешь с ней созвониться?
— Конечно.
В тот же день мы договорились с Галиной Николаевной о скором нашем прилете в Тюменский край на переговоры. Жизнь бурлила. 
— Александр Валентинович, вы давно знаете Владжимиша Халинского?
— А что?
Мужчина, спрашивающий меня, представился помощником консула. 
— Хотелось подробнее узнать о человеке, с которым нам предстоит иметь дело.
— Понятно.
— Он богатый?
— Понятия не имею. Но не бедный, точно.
— Спасибо, что уделили мне внимания. Я думаю, вы не будете возражать, если мы иногда будем с вами беседовать?
— Нет, не буду.
В тот же день я передал содержание этого разговора Вадиму. Он напрягся.
— Это КГБ. Как его фамилия?
— Грязнов.
— Ладно, мы ничего незаконного не делаем.
В середине декабря мы засобирались в Софию. Нужно было подписать документы в советском посольстве. После этого, с заездом в Польшу, нам предстоял перелет в город Муравленко Тюменской области. За день до отъезда мы с Ларисой прогуливались по Варне. В одном из переходов моё внимание привлекла гадальщица, которая разбрасывала бобы. 
— А мне предскажете? Бросьте свои бобы.
Она внимательно посмотрела на меня.
— Мне не надо бросать бобы, я и так знаю. Туда, куда ты собрался, тебе лучше не ехать.
— Почему?
— Моля? Аз не разбирам.
«Чушь какая-то» — подумал тогда я. 
— Ларис, да не обращай ты на неё внимания, это всё ерунда.
В Софии мы поселились в небольшой квартире в центре города. По непонятным причинам, назначенная встреча с послом откладывалась на неделю. Где жил Вадим я не знаю. Несколько дней мы не встречались. Он появился неожиданно рано утром.
— К тебе Грязнов приходил?
— Кто?
— КГБешник Грязнов?
— Нет, а в чем дело?
— Я вчера видел его на вокзале, а сегодня встретил на улице. Они за мной следят.
— Да брось ты, Вадим, что за ерунду несешь. 
— Ты не понимаешь, Саша. Там, где замешаны большие деньги, ерунды не бывает.
— Вадим, когда мы летим в Союз?
— Теперь уж и не знаю? Давай завтра встретимся в костеле и там всё обсудим.
По дороге к костелу меня остановила цыганка и на чистом русском языке сказала:
— Удача не скоро тебя ждет, золотой ты мой.
И ушла.
На встречу Вадим опоздал на сорок минут. 
— Ты никого не встретил по дороге?
— Нет, только цыганку.
— Саша, меня дней пять не будет. Вы уж продержитесь.
— А что дальше?
— Пока не знаю.
Через пять дней Вадим не появился. Его не было и через семь дней. За квартиру платить нам было нечем. До Нового года оставалось три дня. Надо было что-то предпринимать. Так как все наши вещи остались на побережье в Доме польского правительства, то двадцать девятого декабря, собрав последнюю мелочь, я взял билеты на поезд до Варны.
— А что мы там будем делать?
— Придумаем что-нибудь, Лариса! Не унывай!
Добрались до Варны, и чтобы не мерзнуть на улице, отправились в ночную дискотеку.
— С утра я постараюсь дозвониться до ребят-журналистов, которые про нас статью писали.
— До Димитра с Сабиной?
— Да. А пока, я пойду, продам фотоаппарат, и мы что-нибудь с тобой поедим.
Как же обрадовались нам ребята-журналисты! Они тут же выслали за нами машину, и уже в полдень тридцатого декабря мы сидели в городе Добрич, за шикарным столом, накрытым в честь нашего неожиданного приезда.
— А Новый Год мы все вместе будем встречать на побережье в «Русалке», это фешенебельный курорт, который построили французы. Надеюсь, вы не против?

(Болгарский курорт "Русалка")

— Да ты что, Димитр! Это просто сказка какая-то.
Такого Нового Года у меня ещё не было. Всё сияло, сверкало, веселилось. Огромный банкетный зал был забит до отказа. Играла музыка, плясали приглашенные артисты.
— А сейчас, — объявил ведущий, — я предлагаю выпить за нашего московского друга Александра, у которого сегодня день рождения, и его очаровательную жену Ларису!
Что тут началось! Нас задарили подарками и поздравлениями. Это была волшебная ночь.
В Добрич мы вернулись третьего января. 
— Саша, а чем вы планировали заниматься с этим поляком?
Я рассказал ребятам всё без утайки.
— Слушай, у нас есть хорошие друзья, они болгарские предприниматели. Я думаю, им будет интересна Тюменская тема.
— Димитр, да я только «за»!
В тот же вечер мы встретились с Любомиром и его приятелями. Им настолько понравилась идея сотрудничества с тюменским краем, что уже через пять дней, оставив вещи у ребят-журналистов, мы с Ларисой и Любомиром отправились на поезде в Москву, где пересели в самолет и прилетели в город Ноябрьск Тюменской области. Там, в аэропорту, нас встретил мой тесть, который на своей машине отвез нас ещё за двести километров на север, в город Муравленко. 
Север встретил нас сильным морозом. На улице было минус 45 градус. Нам устроили прекрасный прием. Болгарин о чем-то договаривался с различными людьми, которых ему поставляла Галина Николаевна. А через день он сказал моему тестю, что ему срочно нужно слетать в Нижневартовск. Яков Григорьевич, душевный человек, отвез нашего заморского гостя в аэропорт, и болгарский предприниматель Любомир улетел, пообещав в скором времени вернуться…
Числа двадцатого января Галина Николаевна вошла к нам с Ларисой в комнату.
— Значит так, зятёк, вот тебе учебник по электротехнике. Давай-ка ты начинай его осваивать. Я тебя постараюсь устроить к тестю в бригаду. Будешь провода на столбы натягивать. 
Сидя в двухэтажном финском домике в поселке Муравленко Ноябрьского района Тюменской области, я смотрел на снежную тундру, проговаривая про себя основы электрического дела.
А ещё через несколько дней Лариса объявила о своей беременности.
Мой долгий болгарский вояж закончился.

(Поселок Муравленко, Ноябрьский район, Тюменской области)

Деловой человек
Часть первая

— Читайте громче, чтобы вас было слышно даже с последнего ряда.
— Хорошо, Александр Валентинович. Я попробую.
Электриком мне так и не суждено было поработать, так как в Доме культуры города Муравленко появилась вакантная должность руководителя кружка художественного чтения. 
— Повезло тебе, зятек!
— Повезло, Галина Николаевна.
Труженики газовых месторождений после трудовой смены приходили в ДК и с большим удовольствием постигали основы художественной декламации:

— «Буря мглою небо кроет, 
Вихри снежные крутя.
То, как зверь она завоет, 
То заплачет, как дитя.» — Читал со сцены газосварщик Мухетдинов Наиль Фазильевич.
Однажды меня позвал к себе директор Дома культуры.
— Александр Валентинович, а давайте к первому апреля организуем какой-нибудь капустник.
— Какой капустник?
— На злободневные темы нашего городка.
— А они тут есть?
— А как же!
На Севере моя фантазия заработала очень хорошо. Я придумывал сцену за сценой, и, в конце концов, получился симпатичный сценарий «Собрания в сумасшедшем доме». 
— А главврач — это мэр что ли? — спрашивал меня директор.
— Да. А что? Очень актуально, у нас же демократия на дворе.
После генерального прогона директор так перепугался от увиденного, что хотел запретить показ капустника. И только вмешательство самого мэра дало нам возможность выступить с представлением перед жителями Муравленко.
Спектакль был принят на «УРА».
— Как они не испугались в таком виде всех выставить?
— А чего такого? Они же правду говорили.
— Всё, теперь их кружок закроют.
— Это точно.
Но кружок «художественного чтения» не закрыли. Более того, меня даже пригласили на местное телевидение делать новости.
— Зятек, ты поосторожней там. А то меня с работы турнут.
— Не турнут, Галина Николаевна. Времена теперь другие.
Но я ошибся, времена хоть и другие, но нравы остались теми же. Однажды я рассказал в новостях о беспределе ОМОНа на дискотеке, когда бравые милиционеры отлупцевали человек двадцать подростков. Репортаж получился жестким.
— Всё, зятек, ты доигрался в свою демократию. Теперь быстро собирай манатки, забирай с собой беременную жену, и сейчас же уматывайте в Москву. 
— А что случилось, Галина Николаевна?
— А то, что сейчас тебя арестовывать приедут, — закричала теща.
Нас не надо было долго уговаривать. Уже через четыре часа мы с Ларисой седели в салоне самолета, который уносил нас на своих крыльях в столицу нашей Родины.
В Москве мы поселились в районе Царицыно. Через знакомых я устроился администратором в телевизионную программу «Утренняя звезда». В мои обязанности входило следить за выходами на сцену во время съемок, а так же приносить чай, воду и т.д. Короче, мальчик на побегушках.
— Где Анжелика Варум?
— Я здесь.
— Быстро на сцену. Сейчас твой выход.
— А это кого под руки ведут?
— Это Челобанов.
— Хорош, ничего не скажешь.
Пятого октября 1993 года я отвез Ларису в роддом в первую Градскую больницу, что на Ленинском проспекте. Весь центр города стоял в одной сплошной пробке. Все центральные проспекты были забиты танками и БТРами. Возвращаясь из роддома в Театр Советской Армии (именно там и проходили съемки передачи) я услышал пушечные залпы. Стало страшно. 
— Что происходит?
— Дом правительства штурмуют.
— Это как?
— А из танков расстреливают. Там тьма трупов. Пошли, посмотрим.
А я с детства был любопытным. С моим новым знакомым мы отправились к Новому Арбату. Чем ближе мы походили к Белому Дому, тем отчетливее слышались выстрелы танков и отдельные автоматные очереди. 

(Москва. Октябрь 1993 года)

Где-то на подходе к Смоленской площади, нам на встречу стали попадаться окровавленные люди. Вокруг них суетились санитары, и всюду сновали милиционеры. Самое поразительное, что оцепления нигде не было. 
— Не ходите туда, — остановил нас один из санитаров, — Там на крышах снайперы. Они по толпе стреляют.
— Зачем?
— Чтобы жертв больше было. Наверное, хотят спровоцировать панику.
Где-то впереди раздался очередной выстрел и затем истошный женский крик.
— Убили! Ироды проклятые!
Мы остановились.
— Знаешь, что-то мне расхотелось туда идти, — сказал я, вспомнив о своей беременной жене.
— Зря, а я пойду.
Через полчаса я уже стоял в фойе театра Советской Армии и смотрел по телевизору прямой репортаж с места событий. Выстрелами танков расстреливался Дом Правительства. А ещё через час мне позвонили из роддома, и сообщили, что у меня родилась дочь Иветта. 
Съёмки «Утренней звезды» закончились, и я опять был вынужден искать новое место работы. Чем я только не занимался в эти годы. С приятелями с «Мосфильма» Валеркой Сморчковым и Леной Ромовой мы разносили бесплатную рекламную газету «Из рук в руки». Загрузив на тележку огромные стопки газет, на метро добирались до Чистых прудов, а оттуда на Белорусскую.
— Куда вы прёте с этой тележкой, спекулянты чертовы.
— Совсем одурели от этих денег. Всё им мало.
— Кто же в час пик ездит с таким грузом?
Этой работой мы занимались не долго. Однажды на центр Москвы налетел самый настоящий ураган. Шквальным ветром все наши газеты разбросало по Малой Грузинской улице. Мы стояли под проливным дождем, и смотрели на размокшие стопки не разнесенных газет.
— Всё, больше я этим заниматься не буду. Я не ишак!
— Валер, успокойся.
— Чего успокойся, люди миллионами ворочают, а мы за три копейки из кожи вылезаем. Что я для этого образование получал?
Валера ушел. 
Мы с Леной собрали газетный мусор, погрузили все на тележку, и побрели к ближайшей помойке. Через день я уже сидел дома у Игоря Тарасова, своего приятеля из МХАТа. Игорь тиражировал лингафонные курсы иностранных языков, был женат и имел пятерых маленьких детей.
— Сань, ничего сложного, просто ты будешь собирать книжки постранично. Я печатаю, ты собираешь, потом мы приклеиваем обложку, и отвозим в магазин. Понятно?
— Да.
Через некоторое время мы решили подзаработать на акциях МММ. Поначалу, у нас так всё замечательно складывалось, что я даже смог приобрести подержанный автомобиль «Жигули» шестой модели. А потом финансовая пирамида МММ рухнула, и все мы попали на крупные суммы денег. Слава богу, осталась машина, и я стал заниматься частным извозом, или по-простому — бомбить. Таксистское дело очень не простое, особенно в 90-е годы. 
— Куда тебе?
— В Домодедово.
— Деньги вперед.
— А может, натурой рассчитаемся.
— Нет, спасибо.
По утрам я возил вьетнамцев на Черкизовский рынок. А по ночам пьяных подростков на Ленинградку за проститутками. Неоднократно меня кидали на деньги, и даже пару раз хотели отобрать машину. 
— Саш, с тобой хочет поговорить наш сосед, — как-то сказала мне Лариса.
— Это который видеофильмами занимается?
— Да.
Сергей приехал в Москву из Волгограда. Он был частный предприниматель и смог в Москве организовать свое маленькое дело по видео тиражированию кинофильмов.
— Хочешь стать моим компаньоном?
— Хочу. 
— Ты москвич?
— Да.
— Давай организуем официальную фирму.
— Давай.
Через некоторое время мы зарегистрировали фирму «Виста». У нас появились наемные работники. И даже коммерческий директор. Всё шло замечательно, пока на нас не наехали братки из царицынской ОПГ.
— Завтра надо ехать на стрелку, — сказал наш директор Дима.
— Куда? — переспросил я.
— На стрелку, Саша. Будем дела решать.
Бандитская терминология быстро входила в нашу жизнь. Встреча с царицынской братвой прошла без кровопролития. 
— Хотите заниматься бизнесом?
— Хотим.
— Тогда придется поделиться прибылью.
За двадцать процентов от общего дохода, нам предоставлялся зеленый свет на коммерческую деятельность.
Через полгода Сергей стал изымать всю выручку, и вкладывать в какой-то продуктовый проект. Его в этом поддерживал Дмитрий. А ещё через месяц ко мне подошел наш директор вместе с царицынскими братками, которым ежемесячно отстегивали мзду.
— Мы тут подумали и решили, что партнером теперь буду я, — объявил Дима. — С Сергеем мы уже обо всем договорились, так что твоей оплатой за выход из бизнеса будет машина.
— Какая машина?
— Твои «Жигули». У тебя три дня на переоформление.
— А если я не согласен.
— Тогда мы тебя закопаем.
К тому времени моя теща Галина Николаевна, уже вернулась с Севера к себе в Волгодонск, куда я в срочном порядке и отправил дочь и Ларису. Мало ли что. Сам же съехал на другую квартиру в районе метро «Нагорная». 
А ещё через некоторое время, я опять сидел на кухне у Игоря Тарасова, и собирал книжки. Ему же я продал свои Жигули, когда понял, что содержать их мне стало не по карману. 
Моя жизнь превратилась в бесконечную беготню за деньгами, большими и маленькими, которые я никак не мог поймать. 
Лариса была в Волгодонске, я в Москве. Она налаживала свою жизнь, а я носился за иллюзиями, в поисках чего-то лучшего. 
Как мне казалось…

Деловой человек
Часть вторая

— Дорогу, давай, дорогу! Куда ты прешь? Глаза разуй! — кричал я, несясь по аллеям Лужников с огромной тележкой, нагруженной доверху коробками с обувью.
Мое торговое место находилось на Южном Ядре. От склада, где я получал товар, до торгового места расстояние было приличным. Бегом с тележкой минут десять.

Каждый день, кроме понедельника, в шесть утра огромная армия торговцев и я вбегали на территорию Лужников и неслись к своим торговым местам, чтобы успеть выложить весь свой товар к первой волне оптовых покупателей или, проще, оптовиков. 
— Привет, Рая! А ты где сейчас стоишь? 
— На Бассейне. 
—Чем торгуешь? 
— Сапогами. 
— Ну, удачной торговли!
Моё торговое место — это раскладной столик метр на шестьдесят сантиметров — возле Грузовика. Здесь же я складировал свой товар. Такое место стоило приличных денег. Каждый день в условленное время, по рядам ходили бравые ребята — сборщики. 
— Ребята, я ещё не продал ничего.
— А нас это волнует?
— Но у меня нет денег заплатить за место.
— Ищи милый, ищи! Если через пять минут денег не будет, мы твое место сдадим другому. Понял, вошь ты рыночная?

(Рынок в Лужниках 90-х годов)

Все, кто торговал в Лужниках, старались найти место побойчее. За такие места шла настоящая битва. Чтобы выжить конкурента, торговцы шли на всё. Товар воровали, обливали бензином, натравливали на конкурентов цыган или милицию. Иногда мне казалось, что я нахожусь на передовой, только не понятно какой битвы, и за какое правое дело я воюю. 
Кого здесь только не было. Весь бывший Советский Союз собрался в Лужниках. Бывали моменты, когда я оставался единственным русскоговорящим в окружении многоголосого чужеречья. 
В роли продавцов выступали представители всех — профессий. Здесь были и военные, и врачи, и учителя, и даже академики. Так что моим актерским образованием удивлять здесь было некого.
Был как-то у меня в соседях майор в отставке. Служил он на военном аэродроме на складах ГСМ. В минуты передышки, мы любили с ним поболтать о перестройке, о человеческих ценностях. Он с болью рассказывал о бардаке в Вооруженных силах, о том, что на их складах ГСМ, все, что можно продать, уже давно продали. Я смотрел на майора: в голосе злость, на глазах слезы, лицо наливается кровью. Казалось, еще чуть-чуть, и он разметает все эти столы к чертовой матери, плюнет на все, и уйдет в беспробудный запой. Но стоило остановиться возле его столика покупательнице, и от его негодования не оставалось и следа.
— Дамочка, посмотрите какая это потрясающая обувка. Вижу, вы оптовичка, могу предложить для вашего региона последний писк сезона. Смотрите, какая удобная колодка, а какой аккуратненький каблучок. Только вчера получили из Италии.
Покупательница, повертев обувку, уходила, а майор продолжал говорить, глядя ей вслед. Потом лез в глубину своих коробок, доставал бутылку водки, и прямо из горла отхлебывал, чуть ли не половину. Так повторялось изо дня в день в течение нескольких месяцев, пока однажды он не исчез. Поговаривали, что он набил морду какому-то оптовику, и его забрали в милицию. 
А еще недалеко от меня торговала пожилая семейная пара. Им было около шестидесяти. Они приехали к сыну. Он учился в университете. В Лужниках зарабатывали ему на учебу. Мне они нравились - никогда ни с кем не ругались, и обращались ко всем исключительно на «вы». 

(Торговые ряды в Лужниках)

— Вот в этой самой обувке, уважаемая, вы будете себя чувствовать уютно и комфортно не только зимой, но весной и осенью. Если вас не очень затруднит, примерьте их, давайте я подержу ваши сумочки.
Торговля шла по-разному. Бывали дни, когда вообще ничего не продавалось. Если появлялся покупатель, его буквально раздирали на части. Каждый хотел ему всучить свой товар. Вспоминается мне один из таких дней.
Где-то в ноябре мы маялись дурью, в ожидании хоть какого-нибудь оптовика. Погода стояла мерзопакостная. Моросил дождь со снегом. Кругом лужи, короче хуже некуда. 
К двенадцати часам дня я не продал еще ни одной пары обуви. Настроение поганое. У соседей аналогичная ситуация.
И вдруг где-то в половине первого на нашей аллее появляются двое мужчин с тележками.
«Оптовики!» — пронесся гул.
Все продавцы, как по команде, оживились, и, перекрикивая друг друга, стали нахваливать свой товар. 
— Итальянская обувь!
— Лучшие немецкие сапоги!
— Практически даром!
Оптовики продолжали идти по алее, и неожиданно остановились у моей витрины!
— Издалека к нам приехали? Жалко, что с погодой вам не повезло.
Я давно обратил внимание, что оптовики любят, когда с ними начинаешь вести задушевные беседы.
Слово за слово, а сам за ними наблюдаю. Смотрю, они все к одной модели мужских сапог приглядываются.
— Мы у тебя вот этих сапог две коробки возьмем.
Я чуть не подпрыгнул от счастья. «Ну, слава Богу», — подумал, — «Есть справедливость на земле».
— Ребята, — говорю оптовикам, — У меня здесь только одна коробка. Подождите минут пять, я только до склада добегу. Я быстро, туда и обратно. Вот здесь под зонтиком вставайте, чтобы не промокнуть.
— Ничего, не спешите. Мы подождем, — успокоили они меня.
Я сорвался с места.
«До склада и обратно минут за десять можно обернуться», — посчитал я и вдруг, вспомнил, что на соседней аллее один мой знакомый торгует такой же обувью. 
Какое везенье.
— Привет, Петя! Слушай, друг, выручай. Дай мне коробку с мужскими сапогами, я тебе через минут двадцать верну.
— А чего случилось-то? 
— Представляешь, как мне повезло. Зацепил оптовиков, и сразу на две коробки.
— А… Нет, Саш, не могу я тебе коробку дать. У меня тоже сейчас должен оптовик подойти. 
— Эх, черт! Жаль, — с досадой выругался я, и помчался на склады.
На склад я добрался быстро. Получив коробку с сапогами, помчался в обратный путь. Бегу по аллеям, и кожей чувствую, завистливые взгляды продавцов. У меня у самого не раз такое чувство возникало. Но мне было не до этих взглядов.
У меня там оптовики стоят!
Ждут!
Дождь, как назло, стал усиливаться. И тут я, огибая какое-то препятствие, спотыкаюсь, и со всей скорости падаю в огромную лужу. Коробка вырывается из рук и разваливается. Десять пар мужских сапог разлетаются по всей луже.
— Эй, ты чего разлегся? Быстро собирай своё шмотье, и давай двигай отсюда, а то покупателям не пройти, не проехать.
— Да нечего было бежать. Спокойно дошел бы, и все целехоньким донес ….
— Так ему и надо!
Всё это доносилось до меня, пока я поднимался из лужи. Большая картонная коробка, впитав влагу, рассыпалась на мелкие хлопья. Я стал собирать по луже десять пар сапог. А пока собирал, в висках чеканился вопрос: «Что я здесь делаю? Что я делаю в Лужниках?» И уж совсем неожиданно: 
«Я сплету вам дом из белых лилий, Я закатом разукрашу ставни», — зазвучали в голове строки из песни моего однокурсника Димки Филимонова. — «Желтые тропические ливни, Чуткий сон ваш охранять заставлю»
Я исполнял эту песню перед огромной аудиторией концертного зала города Трусковца. Боже, как давно это было…
Грязный, промокший, я бежал по аллеям Лужников, прижимая к груди десять пар мужских сапог. «Ничего, я все объясню этим оптовикам. Я сделаю им большую скидку за эту коробку» 
Вот и моя аллея……
— А где оптовики?!
Их не было.
— Сань, чего случилось-то? Ты чего в таком виде? — спрашивали соседи.
— А куда подевались оптовики?! — свирепея, спросил я.
— Как только ты убежал, пришел твой знакомый с соседней аллеи и увел их с собой. 
— Так чего же вы их не остановили?! — заорал я.
— А мы подумали, что он от тебя…
— Скотина! Сволочь! Мразь!..............
В Лужниках о благородстве и честности говорить было бесполезно. 
Милиция в Лужниках не бедствовала. Я думаю, что они зарабатывали столько же, сколько и обычные бандиты-сборщики. А может и больше. Поборы шли везде, вплоть до выхода из Лужников. Там стояла целая фильтрационная шеренга милиционеров. Подозрительных продавцов они грузили в автобус и увозили в отделение. Однажды я и сам попал в такую облаву. Как назло у меня тогда был удачный торговый день. Была зима. В конце рабочего дня я решил выпить немного коньяка для согрева. На выходе из Лужников меня остановил милиционер.
— Можно ваши документы.
— Пожалуйста.
— Москвич?
— Да.
— А почему спиртным пахнет?
— Потому, что я рюмку конька выпил.
— Нехорошо, — сказал милиционер и предложил мне пройти в автобус, где уже сидело несколько человек.
— А в чем я провинился?
— Пойдем, там разберемся.
— Где там-то?
— Увидишь.
За столом в просторной комнате медвытрезвителя сидели капитан милиции и медсестра.
— Александр Валентинович, — обратился ко мне капитан, — что же это вы в нетрезвом виде, в общественном месте появляетесь?
— Да, я всего одну рюмочку коньяка, для согрева выпил. Вы же видите, что я не пьяный.
— Ну, раз не пьяный, тогда и делать вам здесь нечего. Правильно, Мария Сергеевна? — спросил он медсестру.
— Да, что-то наши ребята перестарались. Скорее всего, запах почувствовали, ну и за компанию забрали.
— Вот ваши вещички. Одевайтесь и топайте с миром, — произнес капитан.
Я быстро оделся, нацепил поясную сумку, и вдруг меня пробил холодный пот. Денег в сумке не было. А сумма там была приличная.
— Что-то случилось? — поинтересовался милиционер.
— Да, у меня из сумки деньги пропали.
— Деньги? И много? 
— Много. Очень много.
— Александр Валентинович, пишите заявление на имя начальника медвытрезвителя, будем разбираться.
Я посмотрел на капитана и понял, что ни в чем они разбираться не будут. Они сами эти деньги забрали, и теперь ничего никому не докажешь. И такая меня обида разобрала…
— Ну, что будете писать заявление?
— Нет. Скорее всего, я их в Лужниках, на складе оставил, — тихо произнес я.
— Ну, вот видите. А говорите, только одну рюмочку выпили? Вот ваши документы, Александр Валентинович, и удачной торговли! — улыбаясь, произнес капитан.
Где-то в ноябре рядом со мной торговал один мой знакомый. Звали его Гришей, и был он из Ростовской области. Сблизились мы с ним на театральной почве. Он был актером самодеятельно театра. 
— Слушай, Саня, давай мы свой товар производить будем.
— Это как? 
— Давай будем шить кашемировые шарфы. Сейчас под зиму на них можно хорошо заработать.
— Хорошая идея, — согласился я, — у меня даже есть, кто сможет их нам пошить.
— А я со своей стороны достану фирменные бирки Berghaus. Так что будем мы с тобой торговать фирменными голландскими шарфами.
Производство наладили быстро. Накупили разноцветного кашемира, приобрели оверлок и швейную машинку. Все покупалось на мои деньги, так как у Гриши денег не было. Работа закипела. 
Торговля шарфами голландской фирмы Berghaus шла бойко. Через пару дней к нам присоединился еще один компаньон. Это был земляк Гриши, тоже большой театрал. Недели через три они вдруг резко засобирались к себе домой в Ростовскую область. И так получилось, что за несколько дней до их отъезда я не смог быть в Лужниках. Каково же было мое удивление, когда выйдя на работу, я не обнаружил своих партнеров. Они сторговали все ходовые цвета шарфов (оставив только плохо продаваемые шарфы серого цвета), и смылись со всей выручкой, даже не заплатив швеям.
Я был взбешен….
Больше попыток собственного бизнеса в Лужниках я не предпринимал. А серыми шарфами я торговал до самой весны, пока однажды у меня их просто не украли. Возможно, это был единственный раз, когда я обрадовался пропаже.
За всё время работы в Лужниках состояния я так и не заработал. Да и не только я. Деньги как приходили, так и исчезали непонятно куда и на что. 
А потом Лужники закрыли, и я опять остался без работы. И снова квартира Игоря Тарасова, снова сортирование книжных страниц и гомон пятерых детей. 
Однажды на платформе Останкино я встретил своего одноклассника Валерку Митрофанова.
— Ты что сегодня вечером делаешь? — спросил он меня.
— Ничего.
— Приезжай к нам в Зеленоград. У моей девушки день рождения.
— А кто твоя девушка?
— Да ты её знаешь. Это Ольга Бухаран из нашей школы. Помнишь такую?
— Конечно, помню.

На дне рождения было много народу. Ольга была очень красивой. 
— Ты почему такой грустный? — спросила она меня.
— Я? Да что ты, я веселый, просто немного устал. А как твои дела в Кремле?
Ольга работала в Российском фонде культуры, и организовывала концерты в Кремлевском дворце.
— Мои дела отлично.
— Молодец!

Через пару месяцев мне позвонила Лариса.
— Я собираюсь замуж.
— А как же ребенок?
— У ребенка уже новый отец. Иветта называет его папой.
— Понятно.
Как-то в выходной день я решил позвонить Валерке Митрофанову.
— А его нет, — ответила Ольга.
— А когда будет?
— Никогда. Мы расстались. И в Фонде я больше не работаю.

Я продолжал собирать у Тарасова книжки, но все чаще и чаще думал об Ольге. Мне уже было 37 лет, я дико устал, и меня тянуло к ней. Через месяц я снова набрал её номер телефона.
— Почему ты так долго не звонил?
— Я был занят.
— Чем?
— Книжки сортировал.
— Приедешь?

Я стоял перед дверью номер 67 с бутылкой шампанского в руках. 
После второго звонка дверь открылась.
— Здравствуй, Оля! Вот и я……

(Ольга)

Конец первой книги.

Продолжение следует……