Русская революция семнадцатого года, которой в октябре 2017 исполняется сто лет, активизировала интерес к событиям того времени. И я вспомнила о двенадцати томах "Архива русской революции", что стоят у меня на книжной полке. В девяностые подписка на Архив прекратилась, хотя к настоящему времени вышли все двадцать два тома в одиннадцати книгах. В Интернете.можно найти их сканы.
Это замечательное издание выпускалось в Берлине в течение шестнадцати лет - с 1921 по 1937 годы. Издатель Архива - депутат Госдумы и один из предводителей кадетов Иосиф Владимирович Гессен. В предисловии он пишет, что целью издания является сохранение письменных следов очевидцев тех трагических событий.
В него вошли воспоминания белоэмигрантов и сторонников белого движения, оказавшихся в результате революции в числе беженцев. Воспоминания очевидцев революции и гражданской войны записаны по свежим следам и читать их страшно, потому что в гражданской войне нет правых и виноватых, есть война - со всеми её ужасами.
Мы знаем историю русской революции в советской версии, на которой воспитывалось и мое поколение, и последующее. Только в девяностые годы стали открываться архивы с неизвестными страницами того времени, с воспоминаниями людей, находившимися по ту сторону баррикад.
И оказалось, что, по большому счёту, мы не знаем своей истории, особенно историиреволюции, которая укладывалась в расхожие политические штампы и гладкие схемы: о гегемоне революции, о крестьянстве как союзнике пролетариата, о партии - руководителе и организаторе и т.д.
Поэтому, надеюсь, для многих будет интересно посмотреть на те событиями другими глазами. Я решила сделать несколько подборок из воспоминаний, вошедших в Архив. Они очень любопытны. Это взгляд совершенно неожиданный. Здесь есть воспоминания Владимира Набокова, отца известного писателя; Александра Блока с его нелицеприятными характеристиками Николая II и временного правительства;
Марии Дмитриевны Врангель, матери двух замечательных патриотов России - "черного" барона Петра Николаевича и искусствоведа Николая Врангеля, к счастью не дожившего до революции; есть воспоминания Михаила Родзянки, председателя Госдумы третьего и четвертого созывов и знаменитого военачальника Александра Лукомского, одного из организаторов Белого движения.
Есть воспоминания и простых смертных, волею судьбы оказавшихся на роковом изломе истории. Не нам судить о вине белых или красных. Вина – на всех, те и другие бились не на живот, а на смерть, не стесняясь в выборе средств, и у каждого была своя правда, хотя, когда читаешь эти страницы, хочется обвинять во всём только большевиков, но это было бы слишком однобоко.
Кто ищет виноватых в той кровавой смуте, или кто жаждет реванша только одной из сторон, читать Архив не надо, потому что его цель вовсе не суд и не желание свести счеты с противоположной стороной. В нём есть стремление запечатлеть живые истории живых людей, их эмоции, переживания, беды и горести, настигшие в дни исторического перелома.
Здесь очень много автобиографического материала и дневниковых записей, по которым можно создавать портреты рассказчиков: что они любили, что ненавидели, как воспринимали происходящее вокруг и почему запомнили именно то, а не другое. Это микроистория, история глазами маленького человечка, тех букашек и таракашек, о вивисекции которых писал Николай Олейников.
Таракан сидит в стакане,
Ножку рыжую сосет.
Он попался. Он в капкане.
И теперь он казни ждет.
Он печальными глазами
На диван бросает взгляд,
Где с ножами, с топорами
Вивисекторы сидят.
.....
И тогда к нему толпою
Вивисекторы спешат.
Кто щипцами, кто рукою
Таракана потрошат.
Сто четыре инструмента
Рвут на части пациента.
От увечий и от ран
Помирает таракан...
(Н.Олейников. Таракан, 1934)
Начну с воспоминаний Марии Дмитриевны Врангель (1857-1944), женщины незаурядной, честолюбивой, хорошо владевшей русским языком, во многом определившей духовных строй и мировоззрение своих знаменитых сыновей. Ее патриотизм не вызывает сомнений, везде она говорит о своей несчастной Родине, о несчастной России, на возрождение которой она всё-таки надеется.
Патриотами были и ее сыновья, служившие каждый на своём поприще во славу Отечества. Прожила Мария Дмитриевна почти девяносто лет, из которых четверть века - за границей, чудом перебравшись туда в ноябре двадцатого. После смерти мужа в 1923-м году от одиночества и безысходности она создает уникальную коллекцию материалов о жизни послереволюционной русской эмиграции.
Этим она занималась последние двадцать лет. Это был без преувеличения подвижнический труд: без секретарей, одна, в течение четырёх лет, без пишущей машинки, всё – от руки (до восемнадцати тысяч писем в год), вырезки материалов из газет, собирание их в альбомы, систематизация, анализ...
Кого только нет в ее архиве: ученые, военные, писатели, артисты, весь цвет русской культуры. Отношение к ее делу было разным: не все рисковали сотрудничать, особенно те, кто имел родственников в СССР, боясь расправы с ними. Тогда имя Врангеля в Совдепии было страшнее, чем в своё время имя Бакунина. Но в основном люди откликались и слова сына Петра Врангеля о том, что мало кто в тяжелое для них время напишет ей, не сбылись.
Вскоре она поняла, что поставленная ею цель недостижима: материала собиралось слишком много. Но то, что ей удалось сделать, для потомков оказалось бесценным. Сегодня ее Архив находится в Стэнфорде в Гуверовском институте и является уникальным источником для исследователей русского зарубежья и послереволюционной эмиграции.
Но вернёмся к русской революции и архиву И.В.Гессена, из которого выкладываю отрывки воспоминаний с посвящением внукам Марии Дмитриевны Врангель о ее жизни и мытарствах в «Совдепии» в 1918-1920-м и бегстве за границу.
«Я не внесу в мой рассказ ни политики, ни истории, я лишь хочу искренно и правдиво, шаг за шагом, передать, через что я прошла и что мною, очевидицей, пережито в дни большевиков.
Прожив в Петрограде с 1918-го до конца 1920 года, я, несмотря на все ужасы жизни и особо щекотливое личное мое положение, уцелела каким-то чудом. Жила я под своей фамилией, переменить нельзя было, так как очень многие меня знали. Но по трудовой книжке, заменявшей паспорт, я значилась: девица Врангель, конторщица. А служила я в Музее города, в Аничковском дворце, два года, состояла одним из хранителей его - место "ответственного работника", как говорят в Совдепии.
Позже, в другом месте моего жительства, я была прописана как вдова Веронелли, художница. Письма я писала под третьим именем. И вФСот, как ни непонятно, я выскочила благополучно, тогда как другие несчастные матери, жены, сестры, дочери военных белогвардейцев были заточены во вшивые казематы и томились там по месяцам....
...Должна прежде всего оговориться: все ужасы моей жизни ничего исключительного из себя не представляли, так же жили три четверти из породы буржуев, разве что были помоложе и не столь одиноки". (Продолжение здесь)
Это интересно
+22
|
|||
Последние откомментированные темы:
-
David Lazar - лучшие фото
(2)
Лариса Белфорд
,
01.03.2022
-
Можно ли не восхищаться виртуозной акварелью Аруша Воцмуша?
(6)
Але4ка
,
01.03.2022
-
Фотопутешествие: Сорренто (Sorrento), Италия
(4)
VIKGOL49
,
01.03.2022
-
Бумажная живопись Альбина Талика
(6)
Lathos
,
01.03.2022
-
Запах детства на травах настоян... Шведский художник Йохан Кроутен
(8)
Flori
,
28.02.2022
-
"Пока ты сам на острие луча..." Витольд Смукрович
(6)
Lathos
,
28.02.2022
-
Айвазовский за границей: самые интересные путешествия
(8)
Laura26
,
27.02.2022
-
Портреты представителей малочисленных народов Сибири в ярком фотопроекте Александра Химушина
(3)
Laura26
,
27.02.2022
-
"Я вся — тона жемчужной акварели..."
(4)
Лидия 2222
,
26.02.2022
-
Теплота и искренность на снимках Эдуарда Буба
(6)
VIKGOL49
,
25.02.2022
20241202144420