.

                                                   Весна на Енисее

            Если вам, по какой-нибудь крайности, случится побывать на Енисее, и, взбредёт вам в голову подниматься по реке в сторону, где в него впадает Ангара, то аккурат супротив Казачинского вы сможете увидать место, о котором я сейчас попробую вам рассказать. Место это непростое. Там правым притоком Енисея впадает в него интересная река с не менее интересным названием Ягодкина. Почему её так назвали, не знают даже старожилы, которых сохранилось на эту пору немало в мелких селениях, назвать которые деревнями не поднимается рука, до чего они небольшие. 

            Люди, живущие в этих местах, издревле занимались только тем, что жили охотой в окрестных, бескрайних лесах, да рыбной ловлей, которая, к слову сказать, в этих местах была просто замечательной. Только надо было знать характер реки, на вид небольшой, но с норовом.

            В самом устье реки, поднимается небольшой островок, разделяя речку на два рукава. Левый рукав бурный. Даже в половодье вода в нём не поднимается больше метра.

            Цепляясь за камни на дне, растёт донная растительность, а на поверхности солнечные лучи ломаются брызгами воды на небольшие, сверкающие алмазами, кучки драгоценностей, отражающие световые блики на каменистое дно.

            Характер правого рукава совершенно иной. Вы не заметите в его течении никакой суеты. Вода будет течь совершенно незаметно в глубоких местах. Тихая и спокойная её поверхность незатейливо отражает свет луны или солнца, лежащий неровной дорожкой, но рыбы в нём, по известным причинам – хоть лопатой загребай.

            Вам, надеюсь, не стоит представлять нашего героя, Афанасия, который приехал в эти места вместе со своим свояком, приглашённым его братом Никифором на свадьбу младшей дочери Варвары. Свадьбу отыграли немного раньше, зимой, а сейчас гости занимались тем, что получали удовольствие от нехитрой, но, надо сказать, довольно трудной для непосвящённого, работы в рыбной артели. Артель эта, исходя из своего названия, занималась тем, что выполняла план по заготовке рыбы, которую вылавливала из местных водоёмов.

            У Никифора был сын Андрей, парень пятнадцати лет, русый, светлоглазый.

Внешне неказистый по виду, он был сильным и выносливым, благодаря чему уже не первый год работал вместе с рыбаками.

            Афанасий, не смотря на то, что был пенсионером, решил помочь мужикам в их работе.

            Весеннее тепло, надо сказать, в этом году пришло немного раньше обычного. Пробуждение природы чувствовалось во всём. Птица потянулась с южных краёв, зверь лесной стал непригоден для добычи, поэтому местные охотники вынуждены были оставаться дома, занимаясь тем, что ремонтировал нехитрое своё снаряжение, в ожидании нового сезона. На реке перемены были не так заметны. Внешне спокойная, река подо льдом напряглась, по берегам появились закраины. Талая вода под остатками снега на берегу с тихим журчанием искала себе дорогу.

            С утра Никифор с Андреем и рыбаками занимались тем, что кололи пожелтевший, трухлявый лёд пешнями, и плавили льдины в большую открытую полынью на Енисее. Андрей сидел  на вёслах, сильными движениями управляя лодкой, а Никифор, упираясь ногой в борт, цеплял льдины длинным багром и тянул их за лодкой.

            - Осторожно, сынок! Лодку перевернёшь, что делать будем, нырять?

            - А раньше-то я разве нырял?! – не оборачиваясь, усмехнулся Андрей.

            Никифор присел на беседку, зажал под мышкой рулевое весло, достал папироску и, чиркнув спичкой, закурил, спрятав её между ладонями. Затянувшись, выпустил из ноздрей струи дыма, посмотрел на сына. “Добрый помощник вырастет!”

            Каждый год рыбак сдавал в колхоз сотни килограмм рыбы. И в этом году он решил не упустить шанса, поднять ещё больше.

            - Надо очистить курью нашей Ягодки ото льда, и, когда Енисей вскроется, рыба повалит в открытую воду – только успевай сети ставить.

            К вечеру, когда солнце уже спустилось ближе к лесу, рыбаки освободили курью от колотого льда.

            - А вот теперь можно и пообедать! – от сильного толчка Андрея последняя льдина направилась в полынью.

            Лодка повернула к берегу. Тишину над рекой разорвал резкий звенящий звук, гулко прокатившийся по реке. Было такое ощущение, что над головой пролетел снаряд и где-то близко разорвался.

            - Лёд треснул! – Никифор поглядел на реку с улыбкой. – Скоро двинет.

            Вытащив лодку повыше, рыбаки поднялись по крутому берегу. Оттуда открывался прекрасный вид вверх и вниз по течению Енисея. Поверхность льда вдоль берега, как кляксами, была раскрашена пятнами полыней.

            Афанасий присел на высохшую деревянную скамейку, вкопанную у самого обрыва, и мечтательно погрузился в созерцание окрестностей.

            Так получилось, что в его родном посёлке не было большой реки. Была небольшая речка, которая в засушливое лето пересыхала, и, глубина воды чуть выше пояса, не спасала рыбное население её от пацанов, рыбачащих во всех подходящих местах. Не спасала даже глубина у старой мельницы, и бочаг возле Митькиной прорвы.

            Наш герой вышел на пенсию. Во время перестройки карьер, бывший раньше кормильцем многих семей в посёлке, оказался на фронте многократного передела, в результате чего, отошёл в собственность неизвестного городского воротилы. В итоге все работающие на нём были уволены, правда, с выплатой компенсации. Афоне, как специалисту, предложили вместе с деньгами забрать свой экскаватор. Видно, не приглянулся никому, даже в виде утиля. Загнал Афанасий свою технику на родной двор, поставил рядом с сортиром. Обслуживал, надо сказать, регулярно, в ожидании работы.

             Посёлок в смысле народонаселения совсем оскудел. Почти все молодые уехали в город, в надежде найти лучшую судьбу. Единственное место, где поселковые ещё работали – железнодорожная станция с её складами и автомастерская рядом с заправкой на большаке.

             Клавдия, жена Афанасия, решила открыть там же  пункт питания. Наняла пришлых строителей, сколотивших помещение, где расположилась кухня со складом, зал на три столика и места гигиены. Повесила над входом в заведение вывеску. Крупными разноцветными буквами было написано – ХОТ ДОГ ХАУС. Удивительно, но клиенты нашлись в виде проезжающих дальнобойщиков, немногочисленных туристов разных мастей и местной молодёжи со всей округи, избравших это место общественного питания, для своих тусовок. Меню состояло исключительно из блюд, отражённых в названии заведения. Уговорила Афоню помогать ей на кухне и по залу. Скрепя зубы, готовил эти неприличные на вид и малопригодные для здорового питания продукты. Односельчане приходили, покупали, но, почему-то, не хвалили. Сосед Афанасия, откушав однажды этих холодных собак в виде закуски, под самогон, жаловался потом на недомогание. Да и чего можно ждать хорошего от такой пищи, кроме изжоги и скорого гастрита.

           Сколько раз Афанасий пытался убедить жену кормить людей здоровой пищей. Бывая в городе, он замечал кафе, которые пользовались спросом именно из-за нормальной, домашней кухни.

           Однажды, когда он обслуживал по залу, зашла компания подвыпивших подростков, громко хохоча и сплёвывая сквозь зубы прямо на пол, стали требовать, чтобы их обслужили побыстрее.

           - Эй, дедуля, ты что, не видишь, что мы уже устали ждать заказ? Шевели батонами, а то на чай не получишь…

           Не успел договорить молодой хам. Афанасий подошёл к столику, взял в широкую ладонь гранёный стакан. Стакан жалобно дзенькнул и из кулака посыпались осколки.

            У молодых невоспитанных только челюсти отвалились.

            Надо сказать, что с молодых ногтей Афоня не жаловался на недостаток силы в организме. Молодой, гнул на спор пятачки. И в драке, которая в деревенской жизни совсем не редкость, никому не уступал. Глядя прямо в наглые глазки наглеца, у которого под носом светилось колечко, тихо так сказал:

            - Пшёл вон, телок необлизанный, иначе выведу за кольцо и привяжу к забору.

            Гремя стульями, компания ретировалась из зала….

            - Афанасий! Ну, куда ты пропал. Мы тут настроились посидеть, тебя только ждём. Всё равно, до утра на реку не выйти, – Это свояк позвал его на ужин.

            И тут с реки снова грохнуло. Это оторвался береговой припай, и лёд, вместе со всем, что на нём накопилось за зиму, со старой прорубью, какими-то жердями, куском береговой земли вместе с кустами, гнилой лодкой, плавно пустился вниз по течению. Лошадь, которую почему-то забыли у проруби, взметнула в испуге голову, мотнула хвостом и пустилась к берегу. Но между берегом уже образовалась широкая полоса чёрной воды. Животное побежало в поисках спасения по краю ледяного поля, нерешительно остановилось. Немного потопталась на месте, вытянув шею. Жалобное ржание огласило округу. Ненадёжный лёд под задними ногами провалился, лошадь рывком вздыбилась и на махах бросилась в сторону берега. Бросилась в прибрежную, неглубокую воду, выскочила на сушу, в сумерках понеслась по лугу, скрылась, наконец, за стожками.

            Через короткое время ледяное поле, не успев продвинуться на десяток метров, замерло. Только под утро с верховьев реки стала наползать на него цельная, во всю реку, льдина. Двигаясь сначала медленно, постепенно разгоняясь, наскочила на поле, закрыв собой всё, что на нём было. Ледяное поле раскололось на торосы, большие и малые. Они становились на ребро. Льдина стала сама поднимать себя горой и со скрежетом, и с глухим ворчанием, потерявшая силы, звонко распалась на бесформенные куски.

             Заклокотала вода, заухала по-животному река, стремясь разрушить огромные льдины, зашумела, торосы стали взрываться мелкими кусками, и быстрая вода понесла их с собою вниз.

            - Слава Богу, тронулся Енисей! – произнёс радостно Никифор. – В самый раз сети ставить! Сейчас рыба как оглашенная на открытую воду пойдёт.

            Рыбаки быстро уложили сети и, оттолкнувшись от берега, добрались на лодках до места ставки сетей. Но тут грохот, производимый подвижкой льда, внезапно сменился тишиной, слышно было только журчание воды под ближайшей льдиной.

            - Видать, у Матвеевских быков затор. – В голосе Никифора чувствовалось волнение, - Плохо дело. Если не прорвёт, или не взорвут его, жди беды! Все на берег! – Команда бригадира заставила рыбаков снова вернуться на берег.

            Андрей подошёл к кромке воды и, воткнув в песок у самой кромки воды прутик, стал наблюдать. Вскоре стало ясно, что вода начала прибывать.

            - Если так дело пойдёт дальше, то затопит наш колхоз. Надо бы предупредить! – Никифор оценивающе стал осматривать ледяные горы, навороченные рекой.

            - Проще простого, бригадир! – Афанасий решительно подошёл к лодке, столкнул её в воду.

            - Ты вот что сделай. Как курью перескочишь, по лужкам на той стороне переберёшься на бугры. Только поспешай, иначе вода успеет затопить лужки, если уже не залила.

            Сильные взмахи вёсел бросили лёгкую лодку к другому берегу Ягодкиной. Надо сказать, пересечь курью при таком подъёме воды, делом было нелёгким. Наконец, добравшись до заветного берега, Афоня увидел, что лужки уже находятся под водой.

            Вытолкнув лодку на льдину, загромождённую торосами, он волоком, по-варяжски, стал пробиваться к разводьям, курящимися паром.

            А в эту пору, всё население колхоза занималось тем, что пыталось спасти общественное имущество. Домики колхозников располагались выше, на буграх, но хозяйственные постройки, как на грех, совсем недалеко от берега. Скотный двор, расположенный на подъёме, шумел, как потревоженный улей. Животным чутьём скотинка ощущала беду, коровы тревожно мычали, их настроение передавалось овцам, бестолково бросающихся от одного края загона к другому. Директор колхоза забрался на крышу правления, и, как полководец, руководил спасением колхозного добра.

            - Уводите скотину на бугры! Да не суетитесь там, не пугайте коровёнок! – давал указания сверху пастухам и помогавшим им бабам, спешащих увести в безопасное место животных.   

            Успели вывести всех до того, как лужок оказался под водой.

            Видя, что Афанасий пытается пробиться по нелёгкому пути, председатель кричит ему, приложив ладони, сложенные рупором, пытаясь подсказать верное направление. Да куда там! Шипение и скрип напряжённого ледяного затора заглушают все звуки. Председатель смотрит на часы. С минуты на минуту рванут у Матвеевских быков затор, и тогда не выбраться ни за что человеку из этой напасти.

            А в это время, когда Афанасий уже почти добрался до разводьев, он зачем-то оглянулся назад и заметил одинокую фигуру мелкого оленя – кабарги, каким-то немыслимым образом занесённого на торосы. Олень стоял на месте, не пытаясь перескочить через, заполненные мелким крошевом, бурливые провалы между торосами.

            - Важенка! – Определил Афоня опытным взглядом охотника. - И откуда тебя принесло на мою голову.

            Оценив ситуацию, отмерив взглядом дистанцию до оленя и до берега, решительно бросился в сторону животного. Эти полторы сотни метров завалов льда дались охотнику нелегко.

            Далёкий грохот взрыва со стороны затора возвестил округу, что скоро освободится всё русло запертой реки. Но и Афанасию он был сигналом, что время идёт на секунды.

            Перепуганное животное совершенно не испугалось страшного двуногого зверя, увиденного впервые. Или это сработали защитные механизмы, или олень просто смирился с уготованной ему судьбой, но, подбежавший Афанасий, решительно поднял на руки важенку, не оказывающую никакого сопротивления, вскинул её себе на плечи и побежал. Кто когда-нибудь пытался бегать по колотому льду, тот знает цену этому мероприятию. Но у нашего Афони не было другого выбора. Впереди виднелся безопасный берег, а до него ещё бежать и  бежать.

            Сознание диктовало только одно – не попасть ногой в провал между торосами. Тогда – всё, амба, не уйти. Чего только не вспомнил он в эти короткие мгновения.

            Вспомнилась почему-то встреча с Фэнком.

            - Нибиру, говоришь, контролируете! – Подсознание толкало только вперёд, подсказывая, куда ставить ноги. – Врёшь! Не возьмёшь, волчья сыть! Ты ещё не знаешь меня…

            А вокруг звенели льдины, чувствуя скорое освобождение, толкались, пытаясь проскочить первыми. Сжимались и рассыпались со стеклянным звоном. Льдины пол ногами заметно подрагивали и старались выбить опору. Невдалеке торосы стали рушиться, увлекаемые освобождённой водой в промоину. В мощной струе воды льдины исчезали мгновенно. Гудение доносилось из подо льда. Стонала река.

            А люди на берегу, видя такой ход событий, невольно замерли, ожидая развязку.

            - Куда ж тебя попёрло, спасать! Мало ты их побил у себя в тайге… - Свояк переживал как за родного.

            - Видать хороший человек, не посмел оставить божью тварь на верную погибель. – Мелко крестилась старушка, стоящая рядом. – Спаси, Боже, душу раба твоего и помоги ему в напасти, не дай сгинуть в лихое время.

            - Мужики! Бросай лодку на воду, сейчас навстречу пойдём! – Директор спустился с крыши и побежал к берегу.

            - Какую лодку! Тут багор некуда вставить! Давай верёвки, сейчас свяжемся цепью. Спасать надо!

            Торосы стали двигать все разом, влекомые бурным потоком. Это было на руку Афанасию. Вот до берега осталось уже совсем ничего. Видно, в образовавшейся промоине, застряла большая куча торосов. На какое-то короткое время подвижка остановилась. Этого было достаточно, что бы проскочить последний хребет из ледяных завалов, и кромка берега уже под ногами, сахарный лёд рухнул у Афони под ногами. Спасатель провалился в воду по пояс вместе со спасённым животным. Так как лёд увлёк Афанасия своим движением на сотни три метров ниже организованной спасательной экспедиции с берега, Афанасий разминулся со своими спасателями.

            С трудом выбрался из неглубокой, но стремительной, прибрежной воды, он вышел на сухое место и упал на колени. Почуяв перемену в своей судьбе, важенка затрепетала на плечах охотника. Афоня, нежно улыбаясь чему-то, аккуратно положил животное на твёрдую землю. Важенка мгновение постояла, мотнула головой, встряхнула всем телом и, взбрыкнув сразу всеми ногами, понеслась к ближайшим кустам. Ещё раз остановилась возле кустарника, оглянулась на охотника своими большими карими глазами, облизнулась, и скрылась, увлекаемая быстрыми и стройными ногами.

            Афанасий, переводя дух, сидел на сухом песке, прогреваемым весенним солнцем. Почувствовав какое-то прикосновение к руке, он поднял её и обнаружил муравья, отогревшегося, но не набравшего ещё силы для быстрого перемещения. Глядя на насекомое, он улыбался, удивляясь силе природы, пробудившей всю природу.

            - Ишь ты, волчья сыть, проснулся. Весна пришла….

            Колхозники гурьбой подбежали к месту высадки спасителя. Шумно, наперебой, стали предлагать сухую одежду, кто-то, догадливый, поднёс флягу со спиртом. А Енисей-батюшка, окончательно освободившись от ледового плена, рванул ход бурных своих весенних вод в извечной тяге на север, к океану.

Рига, Межапарк. 6 апреля 2011 года.