.

Ты всё ещё здесь.

Ты всё ещё с интересом перелистываешь страницы, дорогой мой читатель. Значит, тебя тянет узнать будущее. И ты уже не сможешь оторваться от этого простого занятия. Тогда не пеняй на то, что даром потерял время. Это был твой выбор. Выбор узнать своё возможное будущее. Потому что эта история могла бы произойти с любым из нас. С тобой. С твоей женой. С дочерью. С соседкой.

И не смей судить меня строго.

Я всего лишь рассказал историю О.

А ты принял своё решение….

продолжение 

          Внезапно очнувшись, она некоторое время молча смотрела на поблескивающие в лунном свете шары тёткиной кровати. Сначала К. подумала, что это ей почудилось, но через мгновение этот звук раздался вновь. Как будто кто-то тяжело ходит вдоль забора по плотной утоптанной дорожке. Остановился. И тут у К. замерло сердце. Нет! Она была не из робкого десятка, но ей действительно сейчас стало так страшно, что она готова была закричать.

          Вслед за звуками остановившихся шагов со стороны забора раздался глуховатый мужской голос. «Не здесь ли проживает Н.?»

          К. мигом узнала давешнего своего пришельца. Быстро приподнялась с кровати, не сообразив ещё, что же делать. «Да нет же! Я ж говорила…» Она крикнула в ответ, не зная, что ещё добавить, и стала одеваться так быстро, как только могла. Джинсы, широкий свитер, всё неловко натянула прямо на тёткину рубаху. Облачившись, наконец, выскочила во двор и стала приглядываться в обманчивом лунном свете. Через несколько секунд К. выглянула на дорогу.

          Пусто.

          Ей только почудился какой-то тёмный силуэт в знакомой шапке.

          К. соображала, как ей поступить сейчас. Было уже глубоко за полночь, но в темноте бродит одинокий несчастный мужчина. И в тот же момент её словно ударило током. Даже кончики пальцев застыли от неожиданно пришедшей мысли.

          Она торопилась, оттого и сердилась на себя. «Да идите же, наконец!» в ночной тишине голос её звучал как-то таинственно одиноко.

          «Одну минуту! Эй, мужчина!» Но фигура как-то неловко скрылась уже за углом.

          «Ну, куда же вы, … месье!?» Это неродное ей слово выскочило так неожиданно, что К. от неловкости смутилась. От неожиданного чувства она резко обернулась, едва не вскрикнув от неожиданности. Перед нею, опершись на палочку, стоял всё тот же мужчина в шапке и смотрел куда-то поверх её головы.

          Глядя на его тёмное лицо, К. неожиданно для себя пригласила его в дом, и двинулась через калитку к распахнутой настежь двери. Он вошёл, аккуратно вытер свои сапоги на чернеющей в темноте тряпке, и снял верхнюю одежду уже при свете включенной К. лампочки. Потом вымыл руки, насухо вытер хорошо выглаженным тёткиным полотенцем и уверенно занял место за столом у окна.

          На незнакомце был старомодный сюртук.

          К. едва не вскрикнула, когда взгляд её остановился на красивых руках незнакомца. Правую руку его украшал перстень.  Точно такой, как у К..

          Потом К. налила пришельцу чаю, спохватилась, что не догадалась вскипятить, но мужчина жестом успокоил её суету. Он так и стал жадно пить тёплый чай из красной чашки. К. вспомнила о тётиных припасах, но за вишнёвым вареньем надо бы было залезать в кладовку за шкафом. Вместо этого она сообщила, что приехала давеча, и в доме потому нет ничего съестного.

          На это мужчина устало сказал, что привык уже к этой жизни, и вновь принялся за чай.

          К. вдруг вскинулась, вспомнила что-то, распахнула свой мешок, стоявший тут же возле стола, вынула жестянку консервов. Консервным ножом в неровном волнении вскрыла «Кильки в томате», и, не предлагая, выложила сокровище на блюдце. «Месье» терпеливо ждал, пока К. закончит, и не спеша принялся за угощение.

          А К. уже ставила эмалированный чайник на конфорку газовой плиты.

          Незнакомец вновь спросил об Ольге.

          К. рассказала о похоронах тёти. «О, Боже!» Мужчина тихо перекрестился. «Мне довелось часто бывать здесь. Я же говорил об этом. Ольга Н.»

          К. снова вздрогнула. Это же тёти Лялина фамилия начинается на Н.! Ольга Н.!

          К. смотрела, как медленно кушает гость, и не могла придумать, как сознаться в том, что она признала его. Узнала, конечно, не по тем старым фотографиям, что можно было увидеть в книгах. Она узнала его по глазам. Усталым и немного грустным. Узнала по неизменным чертам лица, теперь довольно постаревшего, которого никто так и не увидел. Его безупречно белые манжеты дорогой сорочки и тонкая рука, так необычно управляющаяся с копеечной алюминиевой вилкой, указывали на то, что гость всё ещё принадлежит к своему времени.

          Вспомнив о своём нелепом наряде, К. быстро вышла в комнату и надела единственную свою сменную рубашку и спортивные штаны. С перекинутой на грудь девичьей красой, вышла в шерстяных носках грубой вязки. Мужчина уже прилёг на старом тётином диване, тихо и ровно дышал с полуприкрытыми веками. К. молча прикрыла гостю ноги своим одеялом.

          К. забыла о давно закипевшем чайнике.

          Она снова присела за стол и долго стала смотреть на неожиданного пришельца, узнавая его всё больше.

          «Я вам в комнате постелю, Александр Александрович. Вы потом перелягте туда…»

          К. постелила на тахте чистое бельё, благо, как чувствовала, взяла пару смен. Подушку подбила в удобном изголовье, одеяло с северными оленями должно было согреть гостя.

          К. подумала, было, о том, что ей одеяла не осталось. «Ничего…. До утра и с курткой обойдусь….»

          Стараясь не шуметь, она подошла к окну и толкнула своё отражение на улицу. Соловей выводил свои сложные трели одну за другой, иногда только прислушиваясь к ответному пению скворца из чуткой темноты весенней ночи. К. пыталась вспомнить что-то из тех строчек странного гостя, что читала на работе в архиве. Но память возвращала ей всё одно и то же….

И каждый вечер, за шлагбаумами,

Заламывая котелки,

Среди канав гуляют с дамами

Испытанные остряки.

… И каждый вечер друг единственный

В моем стакане отражён

И влагой терпкой и таинственной

Как я, смирен и оглушён.

… И каждый вечер, в час назначенный

(Иль это только снится мне?),

Девичий стан, шелками схваченный,

В туманном движется окне.[1]

          Отчего-то глаза у К. заслезились, и сердце застучало чаще от памятных воспоминаний.

          Потом К. погасила газ, выключила свет, подёргала ручку запертой двери и отправилась к себе. И только сейчас она поняла, как устала за этот долгий-долгий день и такой же бесконечный вечер. Едва коснувшись подушки, она провалилась в сон….

          Проснулась К., словно по команде. Утренняя свежесть проникала через неплотно притворенное окно. За ним близко орал, как оглашенный, голосистый петух, отвечая восставшему солнцу живучую свою тягу к жизни. К. как-то сразу поняла перемену в доме.

          «Как же так!? Зачем же он ушёл?» К. тихо приоткрыла дверь в комнату. Там никого не было. Только аккуратно сложенное одеяло на стуле. И в одиночестве лежало кольцо на чайном блюдце, на углу стола. «Зачем же так со мной….»

          К. осторожно дотронулась до металла, всё ещё надеясь на какое-то чудо. Ничего не произошло. Только кончики пальцев обожгло могильным холодом. И только сейчас К. заметила, что камень на кольце Александра Александровича более не искрился изнутри, а погас в палевой своей неизбежности.

          В голове у К. внезапно промелькнула неожиданная мысль. «Волшебное!..»

          Работая в архиве, К. зачитывалась разными статьями из журналов и газет на тему «Совершенно секретно» и «Очевидное невероятное». Она надеялась на возможность всякого рода небывальщины и в наше время.

          Позавтракав прошлогодним вареньем, прихлёбывая его обжигающим чаем из старинной фарфоровой тётиной чашки, К. впервые за прошедшие сутки построила план на текущий день. Оставленное гостем кольцо она аккуратно завернула в лоскут старых обоев и опустила в карман куртки. Снимать своё кольцо она не рискнула, но внимательно ещё раз осмотрела. Камень всё так же странно искрился изнутри неясным светом.

         Промучившись долго в поисках магазинчика, который, как она точно помнила с детства, стоял раньше под большим вязом на площади между трёх столбов, К. отправилась на поиски давешней своей странной знакомой Маргариты. Какие-то люди занимались своими делами за поросшими вьюном и диким виноградом оградами. Чёрный кот перебежал дорогу, но К., на всякий случай трижды сплюнув через левое плечо, смело продолжила свой путь, и была тотчас же вознаграждена. Две женщины толкали перед собой тележку с душистым узнаваемым грузом. Маргариту К. узнала сразу, несмотря на то, что на ней был надет мужской хозяйственный халат с подозрительными пятнами на подоле. Вторая женщина, на вид старше, заметив К., что-то сказала своей подруге.

         — Пришла-таки. – Тележка остановилась в двух шагах от К.. – Значит, спросить что-то желаешь. Знакомься, Наина. Это племянница Ольги нашей.

         Наина строго посмотрела на К., и, словно не желая более задерживаться здесь, произнесла тихо:

         — Заходи вечером. Ты знаешь куда. – И толкнула тележку по дороге.

         — Но, куда мне…. – Крикнула К. вдогонку.

         — Сейчас к колдуну иди. Четвёртый дом напрямик. Там у него тарелка ещё…. – Обернувшись, крикнула Маргарита.

         В поисках колдуна К. принялась отсчитывать дома с правой стороны, которые, как ей казалось, были немного покрепче на вид, да и садики огорожены более ровными изгородями. Как успела уже заметить К., народ в посёлке попадался ей всё более пожилой. Можно даже сказать старый, но работящий. Все как один занимались своими делами. Когда К. проходила мимо, бабы разгибали спину и внимательно смотрели ей вслед, прикрывши глаза от яркого утреннего солнца натруженными руками. Мужчины коротко кивали, поднеся правую руку к козырьку головного убора, буде он был на месте.

         То, что Маргарита назвала «тарелкой» оказалось укреплённым на высокой мачте крашеным круглым тазиком со странной рогулькой по центру. К. внимательно рассматривала диковинку, когда у правой её ноги со вздохом опустился на землю Спартак. Он посмотрел на неё снизу вверх, будто говоря: «Проходи, коль пришла». «Какие странные все тут», – подумала К. и протянула руку к голове проводника. В ответ была вознаграждена ещё одним ярким взглядом – «Вот ещё!..»

         На другой стороне участка возле теплицы под зеленоватой плёнкой К. заметила работавшего мужчину. К. никак не могла сообразить, как ей обратить на себя внимание этого человека. Но всё решилось просто. Спартак неожиданно встряхнул головой, и мужчина, словно по команде остановился и медленно выпрямил спину. К. с укоризной посмотрела на Спартака: «Зачем ты так?», и захотела вновь погладить его по голове.

         «Он у нас блохастый». Голос мужчины по другую сторону забора оказался приятным, с едва различимым акцентом. К. поздоровалась, и тут же была приглашена жестом руки пройти во двор.

         Таких просторных и в то же время уютных комнат К. ещё ни разу не приходилось видеть. Возле неглубокого эркера с широкими окнами четвёрка модных стульев окружала журнальный столик с прозрачной столешницей и лежащей на ней жёстким хребтом переплёта кверху зачитанной книгой. «Гумилёв. Эн эс. Как интересно…» Напротив двери в углу притаился высокий камин дикой каменной кладки с большими часами на полке. По стенам разбросаны деревянные полки ручной работы с разными статуэтками из камня и дикого корня, и изогнутыми природой ветками, удивительно похожими то на змею, то на ящерицу, а то и на спящую обнажённую девушку. Один из углов занимал цветной телевизор, вещь по настоящим временам довольно редкая на дачах.

          На стене возле красного угла в рамках заключены фотографические карточки разного размера и качества. За те несколько минут, пока хозяин оставил гостью одну в помещении, скорее всего для того, чтобы она немного обвыклась с обстановкой, К. разглядела на них какого-то Старика с почти сказочным котом возле ног, этого же Старика в окружении мальчиков и молодого мужчины в летном комбинезоне. Немного приглядевшись, К. узнала давешнего знакомого. Целый ряд карточек с незнакомыми приятно одетыми старушками в разных обстановках, но всё с тем же мужчиной, теперь уже в другой одежде. Чуть ниже на пожелтевшем фото, прислонившись к поржавевшему трактору, стояли двое. В одном из них К. не без труда признала известного Старика, но в более молодом виде с наброшенной на плечи старой фуфайкой, в компании с тем же лётчиком. Отдельно от других висели изображения этого же пилота в других уже одеждах рядом с красивой молодой женщиной с распущенными волосами и чудны́х платьях. Они стояли то возле дома, то под кронами странных деревьев с фиолетовой листвой, то в прозрачной воде изумрудного оттенка. И всюду над ними высокое небо странных пурпурно-зеленоватых разводов покрывало прозрачным куполом полмира. «В Сочи, наверное, снимались».

          Приятная обстановка гостиной, её покойный вкус и порядок, всё говорило о присутствии заботливой женской руки.

          За спиной раздались тихие шаги. И тихие звуки клавесина. К. резко обернулась, встретившись взглядом с мужчиной определённо сильного характера. «До чего же красив, однако! Везёт же некоторым…» Пожалуй, это были первые слова, сказанные К. женской её сутью. Она же всё-таки была молодой, здоровой и, как совсем недавно поведала ей тётя Ляля, красивой. А тот факт, что в настоящий момент она предстала перед молодым мужчиной в не совсем приглядном виде – в старых джинсах, в мешковатом свитере и, вдобавок, в не очень чистых носках, потому что сапоги она по привычке сбросила в тёплой передней, а мужчина этот стоял теперь перед ней и смотрел на неё, не скрывая своего удивления, в вельветовом пиджаке и в тон подобранных брюках и сорочке, с не перетянутым галстуком воротником, этот факт совсем не тревожил К.. Потому что она пришла сюда для получения ответов. «Это ваш Бах…» «Почему же мой? Он и ваш тоже…» «Ах, да…. Конечно…» По лицу его пробежала тень улыбки. В голове у К. пробежало окончательное заключение: «Он решительно чертовски красив!» Он умел носить на своём стройном, худощавом атлетическом теле чуть выше среднего роста лицо с красивыми низкими бровями, острыми скулами, прямым носом и твёрдый подбородок с широким чувственным ртом. И большие карие глаза довольно неопределённого возраста.

          Потом К. оказалась уже сидящей за столом, неловко спрятав под стулом ноги в носках. Незнакомец что-то рассказывал ей, а она пыталась понять связь его слов и своего визита. Потом, словно спохватившись, он замолчал, встал со своего места и тихо произнёс:

          — Фэнк. Меня зовут Фэнк.

          Заметив удивление в глазах гостьи, он поправил:

          — Вообще-то я Семён Семёныч. А для друзей просто Семён.

          К. улыбнулась, и сказала, что на работе и дома её тоже называют по-разному. И тут он сообщил, что Ольга рассказывала ему о своей молодой племяннице, но заметив медленно растаявшую улыбку на лице девушки, неловко замолчал. «Сейчас будем пить чай!» 

                                                   ------- : -------  

окончание следует 

[1] Незнакомка. Александр Блок. 24 апреля 1906. Озерки