. 

продолжение 

          Неизвестно по какой причине, но за эти два месяца ребёнка у К. не случилось. Отец и мать за тонкой перегородкой не очень удобной двушки приводили К. в чувство страшного стыда, не давая возможности остаться молодым наедине. Родители словно караулили каждый звук в квартире. Как будто их не интересовали ни друзья, ни прогулки, хотя и друзей-то у них настоящих никогда и не было.

          Нелепый зять оставил горько плачущую К. в расстроенном состоянии на её девичьей кушетке и растворился в природе. То ли не поняв, то ли не приняв правил здешнего семейного быта в выражениях, отправился куда-то далеко к своей не старой ещё матери. Не стесняясь в выражениях, она, ответив всё же на звонок К., выложила коротко: «У нас есть невеста получше!»

          По причине позднего уже времени и нежелания ложиться на старый диван, нуждавшийся, кстати, в тщательном выбивании, К. устроилась прямо на полу. Благо, одно тёткино толстое стёганое одеяло успело проветриться, развешанное на верёвке, а привезёнными из дому она решила укрываться.

          По привычке она закипятила воду в симпатичном чайнике с маками на боку, и, бросив в чистый стакан пакетик байхового чая, вспомнила о тётке. К. никак не покидал вопрос о причинах странного решения Ляли. И зачем надо было вызывать К. на старый вокзал, и там, почти ничего не сказав, не объяснив, сунуть в руки бумагу, и, посетовав на нехватку времени, так внезапно исчезнуть. Но глаза тётки в тот раз до сих пор помнились девушке. Чайного цвета на худом, словно печёное яблоко, старушечьем лице.

          К. тогда поразила ещё одна деталь. Снявши вязаную варежку, тётка явила кольцо с округлым камнем небольшой величины. По цвету камень очень подходил к глазам хозяйки. Что за странная прихоть надевать для встречи на вокзале эту, недорогую на вид, вещицу? Старческий каприз?

          Между умершей тёткой и сестрой её, младшей без малого на девять лет, матерью К. отношения издавна были нехорошими. Сначала они не могли поделить свои немногочисленные игрушки, потом, когда пришло время, младшенькая внезапно выскочила замуж. И надо же было такому случиться, но тётке тоже нравился избранник сестры, чего она и не думала скрывать.

          Пришлось Ляле остаться старой девой при родителях, а как отнесли стариков на погост со всеми их враз ушедшими хворью да немощностью, уставшая от всех своих неурядиц, замкнулась. Обрывала телефон, просила сестру всё же найти времечко, приехать к бывшим ещё тогда живым родителям. Но не получала теплого ответа, слушала только недобрые шутки деверя, что, мол, она одинокая, что её хоронить придётся ему.

          Как-то в детстве К. пришлось прожить на тёткиной даче почти месяц. Ей навсегда запомнился тот летний, бесконечно яркий на детские воспоминания, месяц. Несмотря на то, что она заболела какой-то детской болезнью, она помнила теплые тёткины руки, стихи, порой строгие, порой не очень, что читала ей Ляля. И то, как она, внезапно собрав все вещички К., отправилась вместе с ней на электричке в родной город, где на перроне их встретили родители, недовольные этим тёткиным поступком. Как оказалось после, они решили обманом подкинуть дочь на руки Ляле, отправившись вдвоём в долгожданный отпуск. В отношениях между тёткой и семьёй наметился серьёзный разлад.

          Тот факт, что однажды телефонный звонок едва слышным тёткиным голосом вызвал К. на вокзальный пятый перрон в такой-то час, нисколько не прояснял причину внезапного её решения.

          Ляля просто торопливо сунула в руки К. сложенный пополам листок плотной бумаги, и, будто провожая с нездоровым румянцем на щеках К., быстро проговорила, что она помнит, как та плакала на её руках, как кушала мёд с молоком, и поцеловала в щёку во время расставания. Потом что-то сказала о завещании в её пользу, о том, что ей позвонят, о каком-то подарке в банке. Торопливая встреча их закончилась. Тётка куда-то страшно торопилась. Даже тогда, когда назвала свою племянницу красавицей.

          К. никто ещё не называл красавицей. Излишне полная из-за пристрастия к мучному да сладкому, да в больших порциях, она не слишком переживала по этому поводу, если бы не постоянные об этом напоминания матери. Работа в городском архиве давно превратилась для К. в покрытую бумажным тленом рутину. Какие-то пыльные папки, бумаги, бесконечные выписки и регулярные походы в бассейн с архивными подругами дважды в месяц по  воскресеньям.

          К. не спросила ничего о городской тёткиной квартире. Не успела. Быстро прочитав в метро тёткину бумагу, вспомнила странную историю с её городской квартирой.

          Квартира, вероятно, пропала. После родительских похорон мать с отцом вдвоём куда-то ездили, выясняли, строили планы «на старость». Через неделю всё рухнуло. Начавшийся, было, скандал по поводу тёткиного необдуманного поведения, внезапно перекинулся на К.. Они внезапно вспомнили о тёткином дачном домике с землёй, захотели принять участие. На что К. твёрдо заявила, что нечего делить имущество не умершей ещё тёти.

          Ляля умерла вечером. Наутро, занявши у подруги денег, отправилась в больницу. В районе всё оказалось гораздо дешевле. К. сама заказала гроб, перевозку, грузчиков, могилу, всё. Родители не смогли простить ей и этого своего неучастия по вине дочери. Хотя и намекнули и о своей доле наследства, заранее уже обижаясь.

          В тот же вечер состоялся очередной скандал. В пылу спора отец заявил о своём родстве, на что К. сделала замечание о своём в этом сомнении. Тут мать резко прикрикнула, отец порвал на себе майку и довольно грубо громко выругался. Всё, как всегда. Как всегда, К. забралась с ногами на свою кушетку и, как всегда, стала грызть сушки, чтобы только не слышать привычную семейную свару.

          Отправившись на кладбище одна, К. вернулась с погоста на автобусе, протащилась на электричке три перегона, и, отмахав по лесу четыре километра до Овражков под грузом рюкзака, оторвала криво приколоченную доску на двери. И тихо заплакала, вдохнув запах гнили, залежалой сырости, томной тяжёлой пыли. Под ногами криво ссутулился большой рюкзак с постелью, неловко собранным бельишком, да пайка, купленного уже после ухода из дома. Консервы и полбатона белого.

          Сейчас, словно в награду, К. получила вполне чистый и довольно тёплый дом с батареями, своим уютным сливным туалетом, и горячей водой из чайника. Наружность завещанного имущества К. тоже понравилась – свежий и довольно прохладный воздух слегка прихватывает горло при дыхании, глубокое небо над садом, которое не увидишь в городе, закалённый лунный серп над крышей, неторопливо выползающий из-за горизонта. Прихваченный в городе батон К. уделала не хуже мясорубки. Придётся завтра с утра подумать о пополнении запасов.

          Из обрывков детских воспоминаний К. без труда обнаружила тёткин схрон. И в нём – полки с настоящим сокровищем в виде стеклянных банок, наполненных разной крупой. Все банки были аккуратно прикрыты от крыс жестяными крышками, и вдобавок пригружены удобными камнями. Простой погребок под кухонным полом обнаружили воры. Сорвав его люк беспощадным ломом, вынесли оттуда скромные овощные запасы, не погнушавшись перекопать ящики с песком, где обычно тётка хранила морковь, и кое-какую кухонную утварь. Вход в потайную кладовку находился за двухдверным шкафом, в котором висела такая рухлядь, что не приглянулась даже ворам. За небольшой дверцей, в которую можно было пробраться только согнувшись в три погибели, кроме запасов крупы К. обнаружила прошлогоднее варенье, банки с солёными огурцами. К. тут же вспомнилось, как в детстве она мечтала забраться туда, словно в сокровищницу пиратов на старом корабле.

           Здесь же Ляля держала самую ценную по дачным понятиям посуду, стопку кое-каких тарелок, ветхозаветную сахарницу, разный полезный на даче инструмент в ящике, заботливо сохранённую под обильным слоем смазки швейную машинку.

          Осмотрев все эти припасы, К., вновь неловко приложившись к углу старого шкафа, придвинула его на место. Отойдя на шаг, осмотрелась – на её взгляд ничего не выдавало присутствие тайника.

          И тут ей вспомнились странные тёткины слова, сказанные уже впопыхах, вдогонку, когда Ляля развернулась, чтобы не опоздать, успеть. К. вышла из дома, и возле малой кладки дров, что остались допревать укрытые листами шифера под старой яблоней, нашла лопату.

          Заинтригованная, она без труда нашла то самое место – бочку для сбора дождевой воды, предназначенной для полива. В сознании К. уже проносились разные мысли по этому поводу. «Будь, что будет! Всё одно – это мне завещано…» О чём же не сказала Маргарита? Непременно надо будет подойти к ней снова.

          Бочка оказалась наполненной больше чем наполовину холодной водой, покрытой тонкой ледяной корочкой. Пришлось вычерпывать её старой жестянкой из-под томатной пасты, найденной тут же. Потом К. с усилием отвалила бочку в сторону, и взялась за лопату.

          Когда под штыком лопаты глухо звякнуло, К. уже руками, аккуратно отделив от кусков прилипшей земли, вынула баночку, в каких обычно продают разноцветные монпансье. Внутри что-то тихо заскреблось.

          К. глубоко вдохнула, словно собравшись прыгнуть в воду, сорвала крышку. На дне лежало…. Да-да! Колечко, то самое, что было на руке у Ляли.

          Недолго думая, К. стащила правую рабочую перчатку с руки. Колечко пришлось ей на палец без имени. Отстранив руку, К. стала разглядывать подарок в свете гаснущего дня. Странный камень глубокого коричневого оттенка как-то необычно переливался в сумерках.

          К. прошла через сад, крытый тонкой зелёной завесой, и вышла на улицу, распахнув калитку.

          Под своим чистым небом она вдохнула, словно улавливая томящий тонкий аромат земли, и встряхнула головой, радуясь, как в недалёком ещё детстве, удивительному ощущению покоя….

          В тот же самый миг слева от К. раздались шаги.

          Вдоль забора к ней приближался незнакомец.

          Странный мужчина в странных кожаных сапогах. Да таких, которых сейчас и не носят. Старомодного кроя полупальто и шапка из каракульчи. Но больше всего К. поразила палочка незнакомца. Она такие видела только в городе, у слепых, которые, по новому социальному веянию стали всё чаще выходить из затворничества в мир.

          Мужчина остановился. Повернул голову, словно найдя лицо К., спросил какой-то жёлтый дом, такой же, как этот. Незнакомец сказал ещё что-то тихо, но К. не разобрала, а переспрашивать ей показалось неудобно. Оказалось, что он ищет свою старую знакомую, такую же красивую, одинокую девушку, которую зовут Ольгой.

          Он, видно, хотел сказать ещё что-то, но замолчал, оглядываясь вокруг. Оказалось, что они разминулись совершенно неожиданно, девушка пропала неизвестно куда, а он теперь ходит по дорожкам, плутает уже которую неделю.

          «Надо же! – Подумала про себя К.. – Пожилой человек, а врёт-то как…»

          Чтобы как-то развязать неловкость положения, К. призналась, что она в посёлке никого не знает. Она накинула крючок на калитке, и тихо пошла к дому, а он, потоптавшись немного на месте в нерешительности, двинулся прочь.

          Через короткое время, прибираясь возле дома, К. неожиданно для себя вновь увидела незнакомца, который направлялся уже в другую сторону. Ей почему-то стало жалко мужчину, и она теперь сама подошла к забору. Она посоветовала ему идти к поезду, посетовав, что не знает расписания, но что поезд должен быть обязательно.

          Он ответил, что приехал из другого места, что у него нет никого. Вообще нет.

          Всё время, пока К. общалась с незнакомцем, лицо его казалось удивительно знакомым. Но только до такой степени, когда отдельные черты его принадлежали одному, более молодому, какому-то очень знакомому человеку, но все они вкупе не позволяли признать пожилую личность. Не потерявшие своей былой красоты глаза на смуглом лице всё время смотрели по сторонам, будто стараясь отыскать потерянный дом, или ему просто не хотелось смотреть на К.. Как будто ему неудобно было стоять рядом с неприбранной девушкой в испачканной одежде. Слегка вытянутое выбритое лицо, не по сезону покрытое загаром, выдавало его возраст. К. он показался стариком.

          Он, словно обижаясь на кого-то, тихо произнёс, что, несмотря на свой возраст всё ещё может отличить «показалось» от «на самом деле», что этот именно дом и нужен ему. Но он вначале сомневался, двинулся, было, наверх вдоль дороги, но та оказалась настолько неудобной для пешего его движения, раскачивалась из стороны в сторону, но, всё одно, вернулся отдохнуть. Буераки какие-то, а не дороги.

          Странный мужчина начал уже нравится К., и она, улыбнувшись, сообщила ему, что этот посёлок называется Овражки. Видно, как она уже сообразила, название произошло именно по причине неровности дорог.

          Неизвестный красиво раскланялся, сказав, что попробует поискать ещё один раз, и тихо двинулся навстречу заходящему солнцу.

         Тут К. внезапно вспомнила, что собиралась пойти поискать магазинчик, который, и она это точно помнила ещё с детства, находился где-то в центре. Долгий весенний вечер всё не кончался, где-то в кустах запели уже первые соловьи. Ходить по неровной дороге было нелегко даже молодым ногам К.. Она, как ей казалось, должна была идти в правильном направлении, но вскоре поняла, что солнце оказалось уже за спиной, и она внезапно узнала издалека неказистый завещанный домик, в окне которого блестел свет. Махом взбежала на невысокое крыльцо, толкнулась в дверь. Однако внутри никого не было.

          На кухне одиноко горела лампочка, казавшаяся чужой при не погасшем ещё закате. К. тут же вспомнила, что сама включила её, чтобы не заблудиться с непривычки.

          К. подумала об одиноком старике с его палочкой, и ей почему-то стало грустно.

          Только сейчас К. поняла, как устала. Облачившись в тёткину просторную спальную рубашку, так как своей пижамы она не прихватила, К. легла на кровать. Тут она вспомнила, что так и не заперла входную дверь, да и окно осталось раскрытым по причине теплого прошедшего дня, и через это окно вовсю распевал одинокий соловей. И где-то бродил одинокий человек. Мокрые сапоги ему ещё как-то можно было выдержать, но, вдобавок ко всему, он наверняка был голоден. Она с грустью подумала, что осталась одна, и что тётя Ляля умерла, и лежит в темноте тоже одинокая. Сердце защемило отчего-то. От жалости, от горькой утраты. И где-то рядом до сих пор по кривым дорогам бродит в поисках человек.

          К. не заметила даже, как стала засыпать, согревшись под тёплым одеялом. 

                                                                ------- : ------- 

продолжение следует