Елена Шаламонова   Трое в деревне, не считая кота    

Соседки по подъезду обсуждали последнюю новость: Любовь Николаевна собирается уезжать в деревню. Это известие так всполошило пенсионерок, что вызвало дискуссию на скамейке.

- А что? Её полное право! – говорила одна соседка, - чего с нами тут на лавочке вечерами сидеть, если есть такое желание - в деревне встретить старость?

- Вот именно: старая она уже для деревни, - спорила другая женщина, - в деревне, даже если у неё и вода там, как говорят, есть, и канализация, всё равно надо топиться всю зиму, а летом – огород, сад. Не посидишь. Мы тут время коротаем, на часы глядим, а там бегать надо…

- Ну, и не обязательно бегать, всё по силам. А всё-таки она молодец. И не такая уже она и старая – всего-то шестьдесят два. И может, эти годы, что Господь отпустит ей, будут самыми счастливыми… - высказалась третья соседка.

Женщины помолчали и разошлись. Они ещё не знали, что дочь Любови Николаевны уговаривала её на первое время снять дом, который был выставлен на продажу, с правом последующего выкупа. Но мать всё же купила дом, желая сразу обустраивать его на свой вкус.

Дело в том, что дочь Елена была сама в шоке от поступка матери – переехать в деревню.

- Сама меня в гости пригласила к своей подружке, вернее, к её матери, - смеялась Любовь Николаевна, - вот я и позавидовала, конечно, и подумалось: а не рискнуть ли и мне - переехать?
- Вот верно! Рискнуть здоровьем, мама. Ты подумала, что до города десять километров, и автобус ходит через день? Мало ли что понадобится… - волновалась Лена.

- Ничего не случится, - успокаивала дочку мать, - во-первых, я не на необитаемом острове. Там и моя приятельница рядом, если что. Телефоны есть, связь ловит, не переживай заранее за то, что не случилось, и всё будет хорошо.

Дочка всё равно была недовольна. Ей было удобнее, когда мама жила рядом. А теперь и за её квартирой её нужно будет смотреть, и в деревню к матери ездить. Но Любовь Николаевна категорически намеревалась жить в деревенском доме.

Соседи в городе ещё не знали, что она в первый же месяц наняла мастеров, которые смонтировали ей отопление с электрическим котлом.

Теперь у Любови Николаевны была деревенская приятельница Шура, которая и совет даст, и подскажет расписание автобусов, и вместе в лес они сходят.

Вот только жила Шурочка на другом конце деревни, и не всегда могла оторваться от своих дел, чтобы почаще заглядывать к Любе. Шура, крепкая женщина семидесяти лет, всё ещё держала двух коз, кур, огород был ухожен и засажен, и клиенты, особенно дачники, раскупали летом молочко от коз, и яйца, что давало Шуре средства на заготовку и зерна, и сена.

Люба как раз приехала на начало лета.

- Ты только разом не впрягайся в дела, - посоветовали ей Шура, и сосед дед Сергей, - а не то всё болеть будет, и давление твоё подскачет с непривычки. Тем более, огороды нам вспашет Пашка, у него трактор. Это дело у нас поставлено хорошо. Только сажай.

Но дочь Лена приехала с мужем на помощь матери, чтобы присмотреть за ней и помочь с посадками зелени.

А дом преображался с каждой неделей.

- Два года он стоял бесхозный, - рассказывал дед Сергей, - но я караулил, в память о моих бывших соседях. Добрые были люди. И на небе радуются, наверное, что дом их попал в хозяйские заботливые руки.

- А ты, Сергей Сергеевич, и не переставай за ним присматривать. Я ведь и в город отлучаюсь, и в лес ухожу. А ты присматривай. Я тебя на полставки беру сторожем. Согласен?

Дед Сергей засмеялся, кивнул, и теперь Люба приглашала его каждый раз в дом, когда они с Шурой садились чаёвничать и поболтать вечерком или в дождик.

Сергей не садился за стол, а по какой-то своей неведомой привычке сидел у русской печи на скамеечке, и гладил примостившегося у него на коленях кота Ершика, оставшегося от прежних хозяев. Кот, после того, как его дом опустел, перебрался к Сергею, но не упускал возможности наведаться и в свой дом, если двери были открыты. На такие посиделки Сергей звал и кота, который с удовольствием шёл на свою кухню.

- Он у нас теперь на двоих. И тут столуется, и тебя не забывает, - рассказывала Любовь Николаевна, - вот и не знаю, заводить мне кошку или нет? А, Ёршик?

Когда Елена приходила посмотреть квартиру мамы в городе, соседки во дворе спрашивали её:
- Ну, как там наша деревенская барыня поживает? Давно не приезжала.

- Деда себе завела. И кота. Ну, и подруга имеется. И все дружат, - коротко рассказывала Лена.

- Ого, вот даёт, слабая городская женщина. Тут всё по врачам ходила, а в деревне другая жизнь… - хохотали соседки, - уж не поехать ли и нам в деревню? Есть там ещё свободные деды-то? Котов мы своих прихватим.

- Деду восьмой десяток. Но в сторожа годится. Мама ему только курить не разрешает в доме. А так – ещё хоть куда работник, - тоже улыбалась Лена, - а мы молим Бога, чтобы всё там у неё было хорошо. Кажется, даже моему мужу нравится в саду работать: он все плодовые подрезал весной, даже посадил новые кусты крыжовника, сам сорта выбирал.

- Вот это да, - поражались женщины, - а что, вот так поездите, да и сами переедете к маме.

- Куда нам! Работа держит. И дочь замуж выдали. Тоже надо рядом быть. Скоро внуки, - рассказывала Лена, - но в деревне очень хорошо… Стараемся ездить на каждый выходной.

И, действительно, Любовь Николаевна даже и не могла подумать, что её дочери и зятю так приглянется деревня тоже. Поначалу, принимавшая в штыки идею о переезде в деревню дочь, с удовольствием гостила у матери и помогала устраивать быт.

Внучка тоже стала приезжать с мужем, им больше нравилось рыбачить и ходить гулять в лес.

- Как объединила нас деревня, и этот небольшой домик! – сказала однажды Люба, когда все сидели за столом в воскресение, - в городе так собирались разве что на дни рождения и Новый год, а теперь часто. Как я рада!

- Нам бы о пристройке надо подумать, - предложила Лена, - чтобы ночевать было комфортнее, всем – отдельная комната.

Её поддержал и муж, и зять. Этот разговор слышал и сидящий на своём месте на скамеечке дед Сергей.

Когда гости разъехались, несколько дней дед Сергей ходил задумчивый, а потом пришёл к Любе на разговор.

- Что ты, Сергеевич? Случилось что? – сразу увидела озабоченный вил соседа Люба.

- Случилось, и серьёзное. Я вот что… Ты только подумай, сразу не отмахивайся от меня. Не отказывай с плеча…

- Да что такое-то? – Люба села на табурет, - говори.

- Ты знаешь, что я человек одинокий. Был давным-давно женат, да разведён. Детей нету. Возраст мой – того. Уже недолго мне осталось землю топтать.

- Да что ты запел панихиду… Рано тебе ещё об этом… - начала было Люба, но дед махнул на неё рукой.

- Я вот о чём, если коротко. Не стройте вы пристроек никаких. К чему городить новое, когда и старое ещё послужить может. Вот берите мой дом. И ночуйте. Мне одной комнаты хватит, самой маленькой, за печкой. Там и тепло, и никому я беспокойства не принесу. Одному мне зачем такой дом? Я уже привык к твоей семье, и могу подписать свой дом, пока жив, за догляд за мной, когда свалюсь, не приведи, конечно, Господи… - сказал Сергей Сергеевич и стал смотреть прямо в глаза Любе.

- Так неожиданно твоё предложение. И как это - подпишу? Живи в своём доме. Ты хозяин, Сергеевич…Что ты, - задумчиво произнесла Люба.

- Нет, надо чтобы я сейчас вам подписал. Что вы люди добрые, порядочные, я вижу и не сомневаюсь, - волнуясь говорил он, - меня не выгоните из дому. Похороните. Долго я не проживу. А дарственную надо оформить.

- Хорошо. Ночевать мы можем у тебя, вот только зачем спешить с дарственной? Не подумали бы в деревне чего люди… - сомневалась Люба, - к тому же мне надо с дочкой посоветоваться.

- Любушка, ты пойми, из-за чего я это всё надумал. Всё равно вам надо дополнительное помещение. Для простора. А мой дом – даже больше вашего. И не такой уж и старый. Он крепкий ещё. И не хочу я думать, что помру, и будет мой дом стоять и разваливаться без хозяина, как сирота, может, и не один год. А то и вовсе не продадут… Будут растаскивать мои пожитки. Насмотрелся я на такие дома в округе. Жалко мне моего дома. И к вам я привык. Найти таких людей теперь – большая удача… А денег я с вас не возьму ни рубля. Вы и так ко мне относитесь как родные. Я не хочу, чтобы меня забрали в дом престарелых помирать, если совсем слабый стану…

Люба была в замешательстве. Она велела Сергеевичу подождать, пока посовещается с семьёй. Пошла вечером и к Шуре.

- Ну, что сказать? – вздохнула Шурочка, - я его понимаю, он ничего не потеряет, а только спокойствие себе найдёт, если вы дадите согласие. Но и ты должна быть готовой к уходу за ним, если что… А мужик он неплохой, выпивает редко, не буянит, спокойный. С бабами жил раньше, но не расписывался уже после своего развода. Не хотел, наверное, уже ответственности, а теперь задумался, когда старость пришла. Эх, мужчины…

- Да кто заранее знать может, когда уйдёт, печально об этом думать. А вдруг я раньше помру? И куда останется дед моим детям как хомут на шею? – вдруг подумала вслух Люба. И решила отказать соседу. Мало ли что.

Но, когда она вернулась от Шуры, то увидела, что дед Сергей ломает забор между их огородами.

- Ты что, Сергеевич? – удивилась она.

- Так… сгнил забор-то. Пора его давно в утиль… Да и зачем он нам нужен? Я теперь мало сажаю. Пусть твой зять берёт управление в свои руки, - ответил Сергеевич довольным голосом.

Не решилась Люба сказать ничего в этот раз Сергею. Уж больно жалко ей стало почему-то его. И он, каждый раз видя, что она молчит, тоже не допытывался о своём предложении.

Так они и жили, держа про себя тот разговор, который остался у них нерешённым. Пришла зима, Сергеевич затеял у себя в комнате ремонт. Он нанял напарника Пашку со своей деревни, и они оклеили новыми обоями и комнату, и кухню. Перед Новым годом дед побелил печи, и покрасил полы, перебравшись ночевать к Любови Николаевне на пару-тройку дней, чтобы не угореть от краски.

Приехавшая перед праздником Лена удивилась, увидев деда живущим у матери. Сергеевич сидел у печки с котом Ёршиком и подкладывал дрова в топку по мере прогорания.

- У вас отопление, а ещё и печь топите? – засмеялась Елена.

- Это я истопником подрабатываю, - ответил Сергеевич, - сторож-истопник.

- Мать сторожите? – спросила Лена, - вот и правильно. А ещё – вдвоём веселее. Если не считать кота!

Дед Сергей ездил недавно в город, отпросился у Любы за подарками, велев ей теперь смотреть за его домом.

Он вернулся довольный, так как давно не был в райцентре, и привёз гостинца к новогоднему столу.

Праздник намечался весёлый. Собирались большой компанией: вся семья Любы, Шурочка с семьёй дочери, Сергеевич.

Стол собрали очень красивый. Блюда были как в деревенском духе, так и в стиле французской кухни, включая салат оливье и Шампанское. Все поздравляли друг друга, и дарили подарки, сувениры. Всех поразил дед Сергей. Он вручил документ Любови Николаевне. Это было завещание. Дом он завещал ей.

- Не знаю, раз ты молчишь, то решил сам сделать как сообразил. И мой дом – это и ваш дом теперь. Приходите. Чистоту навёл. Ремонт как мог сделал. Прошу всех осмотреть новое помещение!

Компания пошла к деду Сергею. Там они хвалили его за чистоплотность, красивые обои, и белоснежные печи.

- Спасибо, сосед. Даже не знаю, как и благодарить тебя. Но живи дольше. Нам ведь каждый добрый человек в деревне на вес золота, - сказала Люба.

- Это так. И потому при народе и оповещаю, что дом – твой. Сколько бы я ни прожил… А мне много не надо. И сад у нас с вами стал какой большой!

Звенели бокалы, были куранты, и все были счастливы в этот праздник.

А когда гости разъехались, настали светлые зимние будни, с тёплыми пирогами из русской печи, с разговорами, и планами на жизнь. Долго ещё вся деревня обсуждала поступок деда Сергея. Кто говорил, что старик спятил на старости лет, влюбившись в новую соседку, кто верил, что его поступок довольно продуманный и хитрый, и что дед нашёл того, кто за ним ухаживать будет. А третьи вообще говорили, что завещание сто раз переписать можно, и не факт, что этот вариант – его окончательное решение.

Но Люба и Шурочка, и дед Сергей дружили, не смотря на разные толки народа. Они ходили друг к другу почти каждый день, а когда дед болел, Люба брала его к себе, чтобы ему не топить печи. У неё было потеплее и без забот, а его дом ходил протапливать Пашка.

Время в деревне тянется медленнее. Так начало казаться Любе. И это ей нравилось. Вечерами они смотрели вместе телевизор, иногда Люба читала вслух, Шурочка в это время вязала носки, а дед Сергей тихо сидел на своей скамеечке и слушал, поглаживая Ёршика.

Кажется, что и сейчас они сидят там, в небольшом доме и поговаривают о новостях своих семей, о погоде, о своей деревне, и пьют чай. Пусть поговаривают. И пусть живут дольше…На земле всем места хватит.