Animals   Надежда  

Кеша довольно пошевелил усами. Хоть что-то новое в его стариковской жизни, а то всё печь, да миска! На улицу он давно уже не выходил, боялся, что молодые и прыткие котяры загрызут его в схватках за авторитет и территорию…

-------------------------------------------

Надежда просыпалась первой. Обгоняя даже горластого соседского петуха, она вставала ровно в четыре часа, шла на кухню и прежде прочего заботилась о себе: умывалась, чистила зубы, заваривала чай.

Потом просыпался Кеша, лениво потягивался на печи, аккуратно отодвигал мордочкой занавеску, спрыгивал и неспешно, вразвалочку семенил к своей миске рядом с плитой, которую хозяйка к этому времени уже успевала наполнить кормом.

На тринадцатом году жизни Кешу одолели проблемы с зубами, и он не мог больше есть жёсткую пищу, поэтому маленькие кошачьи сухарики Надежде приходилось размачивать в тёплой воде, прежде чем подать их единственному домочадцу.

Единственному другу. Единственному, кто всегда был рядом.

Кешу привезла в дом дочь. Тогда он был ещё котёнком, которого молодая семья не могла взять с собой в дальний путь: переезд на другой конец страны – дело муторное.

Так Кеша и прописался здесь. Тогда всё было по-другому: и муж Надежды был ещё жив, и дочь с внуками приезжала чаще, и жизнь в целом была как-то проще...

Теперь все дни Кеша и Надежда проводили вдвоём – только вдвоём. Как, впрочем, и вечера. Вечерняя программа была стандартная: сначала ужин, потом, до половины девятого, тишина, нарушаемая лишь мерным тиканьем часов на стене, а в полдевятого – телевизор, помогавший прогнать тоскливые мысли.

– Этот на Витеньку похож, смотри-ка! – изумлялась и одновременно умилялась Надежда, глядя на очередного талантливого ребёнка в телевизоре, соревновавшегося с другими детьми в одарённости в каком-то типовом вечернем шоу.

Кеша ничего не мог ответить. Но если бы мог, согласился бы – правда ведь похож. Вылитый Витя, младший Надеждин внук. Его Кеша видел всего однажды, года три назад, когда дочь Надежды с семьёй приезжали в последний раз.

– Витенька-то в школу уже этой осенью пойдёт, – вздыхала Надежда.

«Пойдёт», – с тоской думал про себя Кеша, давно смирившийся с мыслью, что грядущая осень может стать для него последней. Возраст – тут уж ничего не поделаешь...

Надежда и Кеша по-прежнему смотрели телевизор, но мысли их уносились куда-то далеко, в пучину тоски и уныния. Оба они думали об одном и том же: о жизни, о смерти и о том, сколько времени у них ещё есть в запасе.

О том, доведётся ли им ещё увидеть в этом доме кого-то, кроме друг друга, и позвонит ли когда-нибудь на старенький кнопочный телефон в гостиной кто-то, кроме телефонных мошенников или интервьюеров, проводящих еженедельные соцопросы.

Вдруг чёрный брусок с маленьким экранчиком завибрировал и чуть проехался по столу. На загоревшемся экранчике появился незнакомый номер.

«Может, оператора поменяла?» – подумала Надежда, не теряя оптимизма, а затем поднесла телефон к уху и тихонько, будто бы боясь спугнуть строптивую удачу, ответила:

– Алло?

Сердце её забилось чаще, а глаза распахнулись так широко, словно ей довелось лицезреть седьмое чудо света. Кеша не слышал всего разговора, только то, что говорила хозяйка. Но даже её слова не всегда звучали для него разборчиво – слух подводил.

– Привет, дорогая! – нежным голосом говорила Надежда в трубку, – Да. Да-а, телевизор вот смотрим – какие у нас ещё могут быть дела? Норма-ально, не жалуемся... Погода только нынче скверная, а так нормально всё.

У вас-то как? А?! Когда?! Конечно-конечно, ты что! Приезжайте обязательно! Ничего-ничего, завтра так завтра! Одним днём – тоже хорошо! Вы все вместе хотите или…

Только с Витей? Ну и ладно, ну и замечательно! Конечно рада, я его сто лет не видела! Ага... Ага, давай, конечно, доченька, беги, беги! Всё, давай, до завтра! Буду ждать!

Кеша поднял мордочку и вопросительно посмотрел на хозяйку. Та нажала на «сброс» и ещё минуту сверлила глазами экран маленького телефончика, точно переваривая только что завершившийся разговор.

Кеше не терпелось узнать подробности. Он открыл рот, чтобы мяукнуть, но снова не услышал сам себя. Он так и не знал до сих пор, издаёт он какой-то звук, когда мяукает или нет: то ли со слухом всё плохо, то ли голос окончательно сел.

Тем не менее, хозяйка заметила-таки его интерес и поспешила поделиться с Кешей радостной новостью:

– Завтра приедут! С Витенькой, правда, только. Но и ничего! Ох, радость-то какая!

Кеша довольно пошевелил усами. Хоть что-то новое в его стариковской жизни, а то всё печь, да миска! На улицу он давно уже не выходил, боялся, что молодые и прыткие котяры загрызут его в схватках за авторитет и территорию.

А ведь когда-то он был грозой дворов… Воспоминания захлестнули Кешу, и он отвлёкся от мысли о скором приезде родни.

Надежда встала со стула, и коту пришлось спрыгнуть с её коленей на пол. Хозяйка поспешила в прихожую, там облачилась в первую попавшуюся ветровку и положила уже было руку на дверную ручку, готовясь выйти в сени.

– Ох, ёлки-палки! – стукнула себя ладонью по лбу Надежда, развернулась и направилась в спальню. Кеша проследовал за ней.

– Кошелёк-то! Кошелёк и забыла! Собралась, понимаешь, – сказала Надежда, глядя в поблёскивающие в темноте глаза Кеши.

«Куда ты на ночь глядя, хозяйка?» – хотел спросить Кеша, но, увы, не мог.

– Сообразить ведь что-то надо! – словно бы услышав немой вопрос кота, сказала Надежда, – А то как же, пустым столом мы что ли их встретим, а?

«Моя еда – их еда!» – подумал на это Кеша, искренне полагая, будто ни один бесшёрстный прямоходящий не может не обрадоваться такому щедрому жесту.

– В самом деле, сухарями что ли бабка внука кормить будет? – пробурчала себе под нос Надежда.

Отыскав впотьмах кошелёк, она вернулась в прихожую и вышла за дверь, в сени. Там она сняла с гвоздя здоровенный и тяжёлый замок, на который обычно запирала дом, и вышла на крыльцо.

– Куда пошёл? Сиди, сиди, домовничай, я скоро, – сказала она устремившемуся за нею Кеше, не давая ему ступить за порог.

Кеша повиновался и как послушный мальчик остался дома, досматривать заурядное шоу с талантливыми детьми...

Надежда шла сквозь вечер и сумерки, слушая стрёкот сверчков и украдкой заглядывая в соседские окна. В большинстве окон отсвечивал лишь тусклый огонёк телевизора. По такому окну сразу было понятно: здесь живёт очередной одинокий старик или старуха.

В некоторых же домах свет горел чуть ли не во всех комнатах, и то и дело мелькали тени и силуэты. Это либо немногочисленные большие семьи, оставшиеся в деревне, либо всё те же одинокие старики, к которым на лето приехали родные из областного центра.

«Ничего. Скоро и мы зажжём свет во всех комнатах», – думала Надежда про себя.

В магазин Надежда успела аккурат перед закрытием, и, оказавшись перед прилавком, решительно не знала теперь, что именно ей нужно купить.

– Здравствуйте, Надежда Михайловна! – поприветствовала ее полная молодая продавщица.

– Здрасте, здрасте.

– Что для вас?

– Ой, не знаю я, Галенька… Мне тут дочь звонила, внука хочет привезти завтра. Вот, придумать надо, чем угощать...

– Давно звонила-то?

– Да вот, полчаса назад, наверное.

– Вот те раз! Кто ж за день-то звонит так, с бухты-барахты?

– Да ладно тебе! Занятая она у меня: замоталась, забегалась. Вот и позвонила в последний момент.

– Тортик, может, какой возьмите. Торт-мороженое, я имею в виду. Таких-то у нас, свежих, нет, а эти, которые в коробках, не праздничные совсем.

– Мороженое – это хорошо. Детки-то его любят: и большие, и маленькие, хе-хе. Хотя я уж и не знаю, что там Витенька сейчас любит. Сто лет малыша не видала!

– Конфет ещё можно всяких. Печеньеце весовое. Лимонад... Ваши такое маленьким не запрещают?

– Не знаю, – пожала плечами Надежда, вздохнув.

Она вдруг поняла, насколько далеко на самом деле жили от неё дочь и её семья. Расстояние между их городом и её деревней в километрах она всегда помнила, а про другое расстояние доподлинно догадалась только сейчас. На душе сделалось тоскливо.

– Давайте конфет этих всяких, по горсточке, чтоб вместе на пару килограммов. Мороженое – тоже. Ну и к чаю что-нибудь, – озвучила свой заказ Надежда.

Продавщица уже отбила чек, когда Надежда вспомнила про Кешу и про его корм – заканчивается.

– Ой, Галенька, ещё сухарей кошачьих этих отбей, пожалуйста!

– Сухой корм закончился. Только такой, в пакетиках остался.

– Ох, в них что только не добавляют! Они же как бешеные от пакетов этих становятся! Мой чуть слышит, что упаковка шуршит – с печи спрыгивает и бежит, как на пожар! Хотя только что спал и девятый сон видел.

– Возьмите парочку, а там завтра уже и сухой подвезти должны.

– Ну давай, – согласилась Надежда.

Кеша обрадовался, когда услышал скрип входной двери. Он выбежал в прихожую и встретил хозяйку с тяжёлыми пакетами: стал тереться о её ногу и довольно урчать. Надежду такое внимание со стороны кота слегка нервировало.

– Отойди ты! Чего под ногами крутишься? Наступлю ведь!

Кот умерил свою нежность и теперь только крутился вокруг Надежды, разбиравшей покупки на кухне.

Спать оба легли за полночь. Кеша чуть раньше, Надежда – чуть позже. Последнее, что слышал Кеша перед тем, как провалиться в сон на старой-доброй печке – это звон посуды и звук зажигаемой газовой плиты...

Утомлённая приготовлениями к приезду гостей Надежда следующим утром проснулась позже обычного – уже после того, как соседский петух отпел свою партию.

Она встала с кровати и направилась в кухню: умываться, чистить зубы и заваривать чай. Всё-таки поздний подъём – не повод отказываться от привычной рутины!

Следующий пункт плана – насыпать Кеше его корм. Только вот сухого корма не осталось – досада! Придётся пичкать домочадца этим странным желе, приправленным неизвестно какими усилителями вкуса, Кеша от них прямо-таки терял голову.

Надежда достала пакетик и стала ждать, что кот, который, как и она, сегодня припозднился с подъёмом, прибежит уже на шелест открываемой упаковки. Она вывалила желе в миску, но кот так и не показался со своей лежанки.

– Эй, дружок! – позвала Кешу хозяйка, – Кс-кс-кс!

Надежда смотрела на штору, которой было прикрыто Кешино спальное место.

Лучи восходящего солнца заползали в кухню через окно в прихожей. Свет попадал на штору с обратной стороны, отчего сквозь неё были видны тени всего, что лежало на печи: старые коробки, посуда, валенки и снопы безразмерных вязаных носков.

Была на шторе и Кешина тень. Надежде вдруг сделалось тревожно. Выбросив опустошённый пакетик корма в мусорное ведро, она разогнулась и почувствовала всю тяжесть прожитых лет на своей ноющей пояснице.

– Ох… – вздохнула она, – Кеша! Иди завтракать, дорогой!

Последнюю фразу Надежда сказала почти умоляющим тоном. «Только не сейчас, Кеша. Только не сегодня!» – думала она, подходя к печке.

Надежда взялась за штору и уже приготовилась отдёрнуть её, чтобы проверить, как там её единственный друг. Настоящий друг...

Она знала, что увиденное за этой дурацкой занавеской с матрёшками либо успокоит её, либо причинит боль – нестерпимую боль.

Вдруг Надежда услышала, как с улицы ко двору завернула чья-то машина и остановилась у самой калитки. Поочерёдно хлопнули две задние двери, а после раздалось три коротких гудка клаксона, в которых слышалась одновременно радость и предвкушение долгожданной встречи.

«Только не сейчас, Кеша. Не сейчас», – с горечью подумала Надежда, отняв морщинистую руку от шторы.

Так и не открыв её, она зачем-то провела ладонью по ткани занавески, будто бы гладя её. Затем вышла в прихожую, надела уличную обувь и направилась через сени во двор...

Дочь и внука Надежда впустила в избу вперёд себя: отчасти из элементарной вежливости, а частью – из нежелания возвращаться в дом.

На улице ей удалось спрятать тревогу за Кешу куда-то глубоко в себя, но в доме сделать это будет почти невозможно: эта проклятая занавеска с дурацкими матрёшками точно не даст ей покоя.

Но что, если она ошибается в своих догадках? Что, если есть ещё надежда на лучший исход? Надежда изо всех сил старалась верить в хорошее, но этих самых сил у неё становилось всё меньше и меньше, с каждой новой минутой.

– А где Кеша? – звонким голосом спросил Витя, уже взявшийся исследовать давно позабытые уголки бабушкиного дома.

Вопрос внука кольнул Надежду в самое сердце. На глаза навернулись слёзы. Она торопливо смахнула их и вошла в избу, ничего не ответив внуку.

– Кеша! – позвала кота Надеждина дочь, ставя сумки с вещами на кресло в прихожей.

Надежда поспешила скрыться в кухне, чтобы там привести себя в порядок и не дать долгожданным гостям увидеть её раскрасневшиеся глаза.

Глядя в пол, она подошла к раковине, сложила ладони лодочкой и хотела было набрать в них холодной воды, чтобы ею умыть лицо...

Тут её взгляд упал на Кешину миску. Она была пуста.

– Вот он, мам! – радостно крикнул из дальней комнаты Витя, – Привет, дружок!

Лицо Надежды просияло, губы растянулись в улыбке, а на глаза снова навернулись слёзы. И на душе её впервые за долгое, долгое, долгое время стало так тепло и спокойно...

Автор ГЕОРГИЙ АПАЛЬКОВ

https://dzen.ru/a/Z02xy6E-LjQ6KBRk?from_site=mail