Рассказ ветерана труда и энергетики о своей работе в Белорусской энергосистеме

В Белорусской энергосистеме работал с 1951 г., всего 33 г. За этот период окончил Минский политехникум, радиоотделение, и Политехнический институт, энергофак. Замечу, что ныне, в век цифры энергетикам также необходимо и радиотехническое образование; это подтверждает и мой опыт работы!

После 3-х лет работы в загранкомандировке возвратился в 1974 г. в Минск. Естественно, возник вопрос о своей дальнейшей работе. Появившись в „родной“ Белорусэнергоналадке (БЭН), обнаружил - её уже нет, т.к. её присоединили - именно, присоединили, а не объединили! - к организации Белорусэнергоремонт (БЭР); поэтому новая организация и стала называться Белэнергоремналадка (БЭРН). Руководители моей БЭН куда-то исчезли, а новой организацией стал руководить директор БЭРа, чистейшей воды автократ и, вообще, как оказалось - нехороший человек!

Почему это произошло? Увы, причина, как говорится, банальная: БЭР была старой организацией, её администрация располагалась в 2-х этажном стареньком здании, сочленённом непосредственно с производственными цехами. У его директора был не кабинет, а какая-то неприглядная каптёрка!

Как мною уже было ранее указано, мой трудовой путь начался в 1951 г. в Управлении энергетики (УЭ), которое возглавлял тогда начальник Ботвинник Яков Ефимович, сделавший очень много для становления всей нашей Белорусской энергосистемы!

В середине 60-х годов одним из новых мероприятий было принято решение о создании организации для повышения технического уровня эксплуатации объектов энергосистемы. В Министерстве энергетики и электрификации (МЭЭ) СССР такая организации уже была - это трест по реорганизации и рационализации Государственных электростанций и электросетей ОРГРЭС; она имела уже несколько отделений по всей стране. Поэтому, естественно, МЭЭ настаивало на создании и в БССР отделения ОРГРЭС, если вам уж так хочется! Однако руководители УЭ полагали, что необходимо иметь своё, свою организацию, которая всецело должна быть в своём ведении. К решению вопроса были подключены наши Совет министров и ЦК КПБ, что увенчалось успехом. Уместно здесь указать и о построении вертикальной системы управления в нашей энергосистеме: УЭ-РЭУ-ПЭС; это также произошло в борьбе с союзным МЭЭ и эта заслуга, несомненно, Ботвинника Я.Е.

Вообще же вопрос о централизации и децентрализации трудно разрешимый, поэтому-то он и возникает постоянно везде: и в организациях, и в странах, и в мире.

Для новой организации было принято решение построить 5-ти этажное здание, существующее и ныне. Место для его было выбрано на достаточно свободной территории БЭРа, как раз непосредственно перед окнами каптёрок его руководства. Впоследствии, по моему убеждению, именно это и стало причиной поглощения БЭНа БЭРом!

„Дело“ возникло сразу же после ухода престарелого директора БЭРа и появления нового, которого пригласили из Бобруйска, где он, как считали руководители УЭ, проявил себя достаточно активным. Потом об этом авторы предложения много раз пожалели, но было уже … поздно!

Зимой 1964 г. мы, т.е. все технические службы УЭ, из здания на К.Маркса переселились в своё новое здание, перейдя одновременно на полный хозрасчёт, т.е. - по-современному! - на рыночные отношения. Надо признать, что за относительно короткое время, оправдывая своё финансовое существование, по моей оценке, мы значительно выросли во всех отношениях: разгрузили госбюджет, стали ответственнее реагировать и удовлетворять запросы эксплуатации, для чего БЭН и создавалась; существенно повысился наш технический уровень, т.е. работников-исполнителей; появилось много наших изобретений и статей, дипломов и премий за экспонаты на ВДНХ, наши работы положили началу новых технических направлений в энергетике; начали защищать диссертации; установились творческие связи с ведущими научно-исследовательскими институтами страны и др., т.е. БЭН стала полноценным инженерным центром, поднявшись за непродолжительное время до уровня ОРГРЭС! Сегодня однозначно можно утверждать - рыночные отношения являются обязательным, непременным элементом хозяйственного механизма!

Что было для нас определяющим? Во-первых, хозрасчёт, т.е. мы сами себя обязаны были полностью „кормить“: искать работу и зарабатывать. Для этого мы исходили из правила „Производитель, т.е. заказчик всегда прав!“. Посещая различные предприятия и беседуя со специалистами, нашей целью, кроме оказания услуг, выполняя работу по договору, было „разведка“: а что у них „не слава богу“, что их беспокоит, какие трудности, проблемы и т.д.? Таким образом, мы „плясали“ от заказчика. Удовлетворяя их запросы, только таким образом и можно было зарабатывать и существовать, да и оправдывать вообще своё существование! Этот принцип, вообще говоря, и используют в наше время все ИП, малые предприятия и др.

В апреле 1971 г. мне наконец-то удалось уехать в загранкомандировку, т.е. исполнилась моя 20-ти - летняя мечта! Кстати, я был первым, кто из нашей энергосистемы сделал этот шаг, за мною потом последовали и другие.

Сам процесс поглощения БЭН БЭРом произошёл в 1972 г. в моё отсутствие. По рассказам коллег, директор БЭРа добился этого через промышленный отдел ЦК КПБ вопреки яростному сопротивлению руководства и работников и УЭ, и БЭНа! Одной из трудностей при этом был преклонный возраст Ботвинника Я.Е., о чём ему прямо заявляли в ЦК КПБ, где его недотёпы-инструкторы просто лишили права голоса!

Новый директор-автократ БЭРа не мог спокойно видеть наше новое здание БЭН, которое постоянно маячило у него перед глазами и где, по его мнению, чего он и не скрывал, это целое 5-ти этажное здание „начинено“, по-современному, тунеядцами - ведь они ничего не „производят“, просиживая штаны! Он также убедительно „доказывал“ о большом при этом сокращении АУП и затрат на его содержание. Замечу: численность его позже нисколько не уменьшилась, а может и выросла. Кроме того, предприятия же хозрасчётные, т.е. содержание АУП не ложилось на госбюджет! И партийные бонзы это слушали, соглашались и рейдера поддержали!

Почему это поглощение, да и объединение - оба неразумные! - неправильное и вредное? Сначала можно сослаться на общие закономерности в государстве, где должно быть многообразие всех способов ведения хозяйства; вспомним НЭП и слова Ленин В.И.: „Победит лишь тот общественный строй, который даст более высокую производительность труда“. (Именно эта и есть главная причина распада СССР!) Пример сегодняшнего дня: например, Польша и ряд др. стран достигли роста как раз за счёт малых предприятий!

Как раньше оказывались нами услуги заказчикам: по заявке, например, до ремонта котлоагрегата сначала производили его испытания, на основании которых составлялся его объём; кроме того, в него также включались работы по снижению удельного расхода топлива на кВт/ч, который является основным оценочным показателем и ремонта, и, вообще, эффективности работы всей энергосистемы! Для выполнения ремонта приглашалась другая, сторонняя организация, тот же БЭР. Наши специалисты присутствовали и во время ремонта, но - и это главное! - проводили послеремонтные оценочные испытания, т.е. подводился итог всего процесса. Что крайне важно - у специалистов нашей организации не было никакого интереса что-то скрывать, утаивать, так как это был авторитет всей нашей организации!

Здесь уместно также привести известное высказывание Маркса К.: „Каждое начинание, любое дело всякий раз себя посрамляло, коль оно отделялось от стимула, от интереса!“.

Как изменилось ситуация после объединения? Появилась прямая заинтересованность во всём: любыми способами увеличивать объем ремонта, „не выносить сор из избы“ во время его проведения, т.е. скрывать от заказчика все промахи, некачественные выполненные работы; оценивать самим свои же работы и т.д.!

Невозможно представить технический уровень, например, такой родственной организации как ОРГРЭС, если бы её присоединили к какой бы то ни было другой, т.е. лишили её самостоятельности!

Кстати, в УЭ была и другая, именно родственная БЭР организация - Белэнергостройремонт, выполняющая также ремонтные работы на предприятиях нашей энергосистемы; но она была расположена в противоположном конце города, да и здание её было совсем непривлекательное! Поэтому она по этим причинам не могла привлечь внимания рейдера, хотя, казалось бы, именно это и имело бы ещё какой-то смысл!

Директор БЭРН, будучи крайне далёким и от задач, и от состояния дел БЭНа, сразу же начал проводить „свою“ политику. Например, три бывшие электроцеха: электротехнический, мой электроавтоматики и вычислительной техники (ЭАВТ) и экспериментальный были объединены в один: электротехнический (ЭТЦ). Это стало причиной ухода ряда специалистов, их просто „смело“ грубое, хамское поведение нового директора! Например, из моего участка электроавтоматики из моих работников не осталось никого!

Но самой большой потерей лично для меня был уход моего начальника цеха ЭАВТ Пекелиса Всеволода Григорьевича! Он был руководитель исключительный во всех отношениях: учёная степень, заслуженный изобретатель, автор многочисленных научных трудов; трудоголик, имея хороший голос, пел, был спортсменом. Но самой удивительной его особенностью было то, что он никогда никого не наказывал, никого не отчитывал, даже не повышал голос! Его метод работы с подчинёнными был, вроде бы, предельно прост и ясен: помочь подчинённому „найти“ себя в деле; тогда всё и будет в порядке, и все останутся довольны - величайшая мудрость, которая и сегодня актуальна! Всего за весь мой 53-х летний трудовой период у меня было около 20 начальников, но на первом месте всегда был Пекелис В.Г.

Нового начальника объединённого ЭТЦ оказалось выбирать было не из кого! Но директор особо и не зацикливался на таком вопросе - он назначил начальником ЭТЦ сына известного в Республике партизанского и партийного руководителя, т.е. основа его решения была … фамилия! Этот начальник был крайне пассивен в работе и в УЭ, и в БЭН; он не изменился и на более ответственной и многозадачной должности. За 10 лет работы в БЭРН никогда не видел его в каких-нибудь делах, не слышал, чтобы он что-нибудь говорил или - избави Бог! - делал! Даже будучи председателем цехкома, мне так же не приходилось иметь с ним каких-либо дел или даже контактов! „Держала“ его лишь … его фамилия! Цехом фактически единолично руководил его заместитель, с которым мы вместе работали ещё в УЭ, т.е. хорошо знали друг друга!

С этим начальником цеха мне пришлось впервые столкнуться в начале моей работы в УЭ, когда мы участвовали в наладочных работах по пуску блока МТЭЦ-3. Предстояло наладить одно присоединение. Как это общепринято, сначала проверяется и регулируется аппаратура, составляется развёртка, прозванивается схема, прожимаются все контактные соединения, измеряется изоляция, подаётся напряжение и проверяется её работа. Мой же „бригадир“ поручил мне лишь следить за монтажом и сообщить ему об его завершении. На мой вопрос об общепринятых при этом работах, он повторил своё указание. Когда монтаж был закончен, „бригадир“ позвонил дежурному и сказал подать напряжение на наше присоединение. Мы стояли у панели и ждали. Вдруг раздался хлопок и на панели загорелась аппаратура! „Бригадир“ спокойно сказал: вот сейчас будем разбираться. После устранения ошибки монтажа, наша работа была окончена! Этот случай мне надолго очень запомнился: вот такой „специалист“ сейчас мой начальник!

Уместно здесь привести ещё один „метод“ работы директора: на ежедневных оперативках им рассматривались вопросы из передовой статьи свежего номера газеты „Правда“, но … применительно к работе самого предприятия, что вызывало недоумение у присутствующих. Затем, „готовясь“ к оперативкам, руководители подразделений также стали её покупать с целью использования для насмешек; но директор этого не понимал!

Как-то встретил бывшего начальника электроремонтного цеха Ботвиника С.М. На мой вопрос, как ему живётся-мается после ухода из родной - так он считал ранее БЭР - организации, он с нескрываемой радостью ответил, что не может вот уже несколько месяцев отойти от чувства, что он всё ёще в … отпуске! Далее он пояснил причину своего ухода, который, по его убеждению, был откровенным выживанием его из организации! Как правило, на оперативках директор оглашал различные задачи, в том числе и ему; будучи руководителем ответственным, он составлял план для его реализации. Когда он пытался обсудить этот план с директором, тот впадал в ярость - реализация его поручения оказывалось непростой, много затратной! Другие же руководители больше помалкивали, что самодура вполне устраивало!

Таким образом, вопрос о моей дальнейшей работе стал более остро, чего, признаюсь, не ожидал - планировал просто вернуться на прежнее место работы. С этой целью начал посещать своих прежних коллег, но их предложения меня как-то не заинтересовали - отдаляться от энергосистемы, такого широкого объекта для работы, никак не хотелось!

Заместитель предложил возглавить группу электроавтоматики, т.е. направление прежнего участка электроавтоматики, начальником которого я был ранее. Но состав группы был весь новый, так что надо было начинать всё вновь! О моём приёме на работу был издан приказ, в котором мой оклад был меньше, нежели прежде! Заместитель ничего не смог объяснить, поэтому обратился к начальнику отдела кадров (ОК), он же был и председателем профкома. Он сообщил, что директор лично сам уменьшил мой оклад, объяснив это потерей мною квалификации в загранкомандировке. (Какой откровенный бред - как можно „потерять“ квалификацию, работая на строительстве самой большой ГРЭС в Европе?) На мой вопрос: а что в законе на такой случай, эта „шестёрка“ уклонился от ответа, но прямо и настойчиво предостерегал меня об „опасности“ возражать директору!

В те времена была справочная служба 05, при обращении в которую всегда получал помощь. Так я попал в отдел консультаций БРК профсоюза, где мне зачитали постановление правительство, в котором чётко указано, что после возвращения из загранкомандировки специалисту должна быть предоставлена работа, не ниже прежней - всё предельно просто и ясно! Сообщив это начальнику ОК, потребовал исправить произвол; но этот бюрократ опять-таки начал меня всячески отговаривать и грозить карой директора! Помимо прочего, это была прямая и его ошибка и как начальника ОК, и как профсоюзного главу! Меня это просто рассмешило - закон есть закон, его надо соблюдать; заявил, что в противном случае буду обращаться во все-все инстанции: правда и закон на моей стороне! Через пару дней, он, не сообщив о своём разговоре с директором, показал приказ с размером моего прежнего оклада! Это была моя первая победа! Замечу, что решимости мне при этом ещё придавала надежда найти другое место работы.

Следующий эпизод возник при распределении цехкомом талона на покупку автомобиля - то были же советские времена! Как его председатель поручил членам комиссии оросить всех-всех работников цеха, предложив желающим написать заявления; их оказалось 5. Рассмотрев их, пришел к выводу отдать талон работнику с многолетним стажем, но тихому, мирному, незаметному, без претензий и т.п. В беседах с членами цехкома старался их склонить к этой кандидатуре; всё получилось, и цехком проголосовал за неё. Спустя некоторое время меня позвал предпрофкома и начал выяснять причины нашего решения, мотивируя тем, что в цехе работают и более достойные, намекая на одного фаворита директора, которого он очень уж хвалил! Мой ответ - пусть профком, как вышестоящий орган, принимает своё другое решение, если мнение цехкома ему не „нравится“! Предпрофкома настоял на повторном голосовании на заседании цехкома, на котором все проголосовали также, не скрывая своего возмущения - зачем спрашивать мнение цехкома, если оно не имеет значения! Что-то предпринять далее он не решился, так что автомобиль достался нашему кандидату … к всеобщему удовлетворению, но особенно его семьи! Счёт стал 2:0 в мою пользу!

Но „врага фюрера и рейха“ в покое не оставили! Вдруг на доске объявлений появился приказ об объявлении мне дисциплинарного взыскания: выговора и лишения премии за опоздание. Вроде бы я не опаздывал, никто утром его не фиксировал и объяснений не требовал, необходимых в таких случаях, и т.п. Но самым поразительным было то, что оно было наложено спустя … 2 м-ца, хотя его можно было накладывать не позже одного! Т.е. какая-то подлиза, „шестёрка“ и даже начальник ОК и предпрофкома законодательства не знают! Ясно, понятно, оспорить его мне не составит труда! Но зачем, кто эта „шестёрка“ мне известно не было, но я и не стал выяснять - какой смысл? Однако есть Бог на свете: в это же время у нас проходила прокурорская проверка; слушая мой рассказ об этом случае, работник прокуратуры не скрывал своего удовольствия! Дело в том, что проверяющие обязаны были „выявить“ недочёты, недостатки и т.д. в работе предприятия, в противном случае их начальство приходило к выводу об их невысокой квалификации и т.п. Кстати, тот же „закон“ действовал и на некоторых энергопредприятиях: невыясненные причины аварии, отказа и т.п. - лишение премии, основание - или сокрытие действительных причин, или низкая квалификация: разумно!

Это в контролирующих организациях было неписаным законом! Будучи в командировках на наших энергопредприятиях, их работники обращались ко мне за помощью для ответов на замечания и предписания проверяющих Энергонадзора - их „нормой“ было во время проверки выявить около 50 замечаний … каждому! Поэтому у проверяющих было много разных несуразностей, но отвечать им о принятых мерах „эксплуататоры“ были обязаны!

Вскоре появился приказ об отмене моего взыскания, основание: протест прокуратуры - взыскание было наложено позже одного месяца! Счёт стал 3:0!

Однако радоваться мне было рановато! Работа шла нормально, мои работники осваивали новые работы, хотя и медленнее, нежели хотелось бы; планы выполняли, так что особых поводов для беспокойства у меня не было; я уже свыкся с мыслью остаться работать здесь.

Как-то зам. начальника цеха сообщил о предстоящей моей переаттестации, которую, вообще-то, проводили редко и далеко не каждого, хотя она с периодичностью раз в три года, должна была быть всем руководителям, но это к слову. Он предложил мне написать характеристику. На мой вопрос - на кого, он ответил: на себя! На моё удивление он пояснил, что НИКТО не знает моих всех успехов и достижений лучше меня самого! Признаюсь - мне очень-очень хотелось бы получить её именно от моих начальников! Но не тут-то было!

Написав целую страницу обо всём хорошем, положительном, перешёл к своим недостаткам, начав излагать их со строки: „К недостаткам аттестуемого следует отнести … “ И тут остановился - а какие же лично у меня и моей работе недостатки? Все планы руководимое мною подразделение всегда выполняет, жалоб и претензий от заказчиков не поступало; нарушений дисциплины не было; во внутрицеховом соцсоревновании постоянно занимаем призовые места и др. Как ни старался что-нибудь к ним „пристегнуть“, ничего не получалось! Отложив окончание её на следующий день, но и тогда недостатков у себя не „обнаружил“! Этот случай подтверждает то незыблемое правило, что человек - тем более, начальник, руководитель! - не может сам оценивать свои же поступки и действия!

Вообще - зачем проводятся периодические переаттестации? Это оценка работы руководителя и определение его дальнейшего положения: сместить, оставить или повысить, т.е. очень важное и нужное мероприятие!

Передавая заместителю черновик, заметил об отсутствии в нём указаний о моих недостатках, на что он сообщил, что характеристику будет подписывать начальник цеха, пусть-де он её и завершает.

Наконец меня пригласили для переаттестации в кабинет директора. Моё место было в торце стола, приставленного к столу директора; он сидел прямо передо мною; слева от меня сидел начальник цеха, справа - несколько членов комиссии. Директор объявил о моей переаттестации, и с молчаливого согласия присутствующих, зачитал характеристику. После окончания, вид его стал откровенно растерянным; он смотрел на членов комиссии, ожидая от них комментариев, но они устремили свои взгляды в стол и упорно молчали; они приготовились к чему-то необычному, так как всем было общеизвестно об его отношении ко мне, „посмевшего“ быть посланным Минэнерго в загранкомандировку, из-за чего я и стал „врагом фюрера и рейха“ - других причин не было! Как же, из его организации никого туда не отправляли, а из подмятой им, иш ты, подишь ты, пожалуйста!

Сам я был абсолютно спокоен и невозмутим, не ожидая никаких особых событий - вообще, что можно „сотворить“ с рядовым старшим инженером? Наступило молчание … Наконец директор обратился к начальнику цеха: в его характеристике только всё положительное - это для него была очень неприятная новость! - но при переаттестации необходимо рассмотреть и недостатки, что должно быть учтено в дальнейшей работе; вот ты его руководитель, с ним ежедневно общаетесь, „работаете“ вместе, так что должен знать и его недостатки! Начальник сопел, крутил головой, но молчал! Вот такой директор, вот так он оценивал своих непосредственных подчинённых, не имея ни малейшего представления о выполнении ими своих обязанностей, о соответствии должности руководителя и т.п.!

Члены комиссии еле сдерживали смех - ситуация комичная, они всё понимали! Директор продолжал приводить разные доводы о том, что у каждого из нас есть недостатки, тем более у руководителя, а нашей задачей и является их вскрытие с целью последующего устранения; всё правильно говорил! Однако начальник был „непробиваемым“! Директор начал горячиться, дело пахло жареным! Видя непреклонность, настойчивость директора, начальник вынужден был „сдаться“, произнёся, что вообще-то у него есть один недостаток. Директор аж на стуле подскочил и чуть ли не захлопал в ладоши - давай, говори! И начальник изрёк: „Он такой упрямый, что если что-то задумал, то его никак и ничем не остановить!“ На лице директора отразилось полное разочарование - так это же самая лучшая черта работника, тем более, руководителя, невольно вырвалось у него! … Директор спросил членов комиссии их мнение; они все сказали, что нужно утвердить, т.е. меня в должности. Директор только и произнёс - свободен! За всё время переаттестации никаких вопросов, наставлений и пожеланий мне не было, а мною не было произнесено ни одного слова! Счёт стал 4:0!

Как-то незаметно в работу втянулся, об её смене перестал думать; писал статьи, вёл занятия в институте и на различных курсах и др. В один из годов заявил 5 изобретений, за что меня признали лучшим изобретателем и вывесили фотографию на Доске почёта. По этому поводу обратился к работнику техотдела - как это тебе удалось, ведь приказ же подписывал директор? Он объяснил, что ситуация ему известна, но он решил чихать на всякие бредни - ты лучший изобретатель и точка! Он также пояснил, что на совещании у директора опять какой-то „доброжелатель“ озвучил какие-то претензии ко мне, на что директор сразу же парировал - он „непотопляем“, всё бесполезно, вывернется!

Так что окончательный счёт стал 5:0, после чего наши „отношения“ совсем прекратились!

Остальной период времени работал спокойно. Главное и основное: планы финансовый и законченных работ, это было всё: и руководство, и контроль, и помощь, и остальное! В этой связи возникла, прямо таки, удивительная, парадоксальная ситуация: для работы моего коллектива использовались только: бухгалтерия для финансовых расчётов; экспериментальный участок цеха, изготавливающий опытные образцы и разработанные нами изделия; отдел снабжения, обеспечивающий материальные потребности и библиотека, которую мы обязаны были посещать каждый месяц, это был очень важный и необходимый „железный“ порядок: ежемесячно все должны были посетить библиотеку, где для каждого направления собирались на отдельном месте материалы, поступившие в неё; забыл - остался без премии! В неё мы ходили с общими тетрадями, куда всё и заносили, что интересовало и могло пригодиться в работе; там оставляли заявки на книги из других библиотек, копии статей из тех. журналов и др.

Таким образом, нам для работы, как ни странно, никто более был не нужен: ни всё руководство и начальники, ни остальные отделы и подразделения и др. Абсолютно всё, от поиска заказчиков и сдачи выполненной работы выполняли мы сами, т.е. мною и моими подчинёнными!

Общество, вообще-то, живёт, существует, управляется по предельно простым, ясным и понятным правилам. Например, каждый член общества должен приносить ему какую-либо пользу! Именно так следует оценивать как любой госорган, так и каждого человека! Известен такой приём: упраздняют какой-нибудь орган или структуру и ждут - ухудшится ли ситуация или ничего не изменится; в последнем случае решение было правильным. Вот пример: упразднили такой тормоз, такую махину как КПСС, ну и вроде бы стало лучше.

Технические же руководители УЭ также не оставляли нас без своего внимания. Причём, без бюрократизма, звонили прямо мне, самому приземлённому руководителю и сообщали о какой-нибудь ненормальной ситуации в энергосистеме. Изучив тему, готовили смету и подписывали в УЭ наряд-заказ; как правило, после его выполнения и сдачи работы нам поручалось предложенные нами же решения внедрить на всех объектах энергосистемы. Во всех отношениях это была очень разумная политика технических руководителей УЭ!

В конце года мы также рассылали по всем предприятиям УЭ рекламу, т.е. перечень работ, которые мы могли выполнять. От них поступали различные предложения. Известность о нас приводила к заказам и из других республик Союза.

Не лишне будет признать, что заказчики часто отдавали нам предпочтения перед другими организациями, объясняя свои решения нашим техническим уровнем, отношением к обязательствам по договорам и т.п. Со многими визави складывались дружеские отношения.

В заключение - как говорится, будь я „директором“, то и сегодня разделил бы нынешний БЭРН на прошлые структуры БЭН и БЭР, построив предварительно новое - „привлекательное!“ - административное здание для руководства БЭРа! Евгений Ковальчук