ОСТРОВОК СЕКСА В СОВЕТСКОЙ ИМПЕРИИ

28 июня 1986 году в ходе телемоста Ленинград — Бостон представитель комитета Советских женщин Людмила Иванова в пылу полемики заявила: «В СССР секса нет». Ну, мало ли что в перестроечные годы говорилось? Однако фраза об отсутствии секса прижилась, и значительная часть нашей молодежи считает это аксиомой. Вот, семнадцатилетний детка на полном серьезе вещает перед телекамерой, что, мол, в СССР жить было скучно и секса не было.

Но вот в майском номере за 2012 год журнала «Родина» с удивлением прочитал статью доктора исторических наук Натальи Лебиной «Любовь людей шестидесятых годов», в которой утверждается, что при Сталине у советских людей секса не было, а первые ростки его появились в 60-х годах.

Лебина родилась в 1948 году, я — годом раньше. Но создается впечатление, что мы с ней жили в разных эпохах и в разных странах. «До 1960-х годов слово “секс” не было знакомо советским гражданам». «При сталинском социализме официально провозглашались принципы целомудрия в частной жизни. Важным фактором их формирования стала половая сегрегация детей в средних школах». «В мужских же школах культивировался культ силы, драк, притеснения слабых».

Профессору-историку хорошо бы знать, что закручивание гаек в области секса выдумал не Сталин. Это практика всех тиранов, вспомним Древний Рим. На Руси Господин Великий Новгород и Вольный Дон столетиями были цитаделями православной веры. Тем не менее, новгородцы и казаки жили на порядок вольнее в личной жизни, чем москвичи под гнетом самодержавия. Так, к примеру, разводы в Новгороде и на Дону были частым и нормальным явлением. Мужчины и женщины даже после нескольких разводов не считались чем-либо запятнанными.

Что же касается «сегрегации» в школах, то есть раздельного обучения, то оно практиковалось на Руси в течение тысячи лет до того момента, когда Иосиф Виссарионович стал генсеком. Кстати, я и сам стал жертвой «сегрегации» — с 9 по 11 класс учился в спецшколе при Академии наук в физическом классе, где были одни мальчики. Честно скажу, там мне понравилось гораздо больше, чем в обычной школе, где 95% пионерских и комсомольских функционеров были глупыми и нахальными девицами.

Ну а затем я поступил в Московский Инженерно-физический институт на факультет вычислительной техники (кибернетики). Половина студентов на факультете были девочки. Но на соседних факультетах, где учились мои друзья, Теоретическом и Энергетическом, девочек не было вообще. И, замечу, что никто из приятелей не испытывал по этому поводу дискомфорта.

В студенческом «мифическом» фольклоре наш студент всегда одерживал верх над физтеховцем. Физтех был единственным вузом, с которым «мифисты» допускали себя сравнивать. Ну а «мифисток» фольклор не жаловал: «В Плешке («Плешка» — институт Народного хозяйства им. Плеханова, мимо которого шли автобусы в МИФИ) что ни плюнь, то девочка, а в МИФИ — что ни девочка, то плюнь». «Курица — не птица, мифистка — не девица» и т.д.

Из бесед в студенческой «читалке»:
«— Ой, я вчера с девицей из МГУ познакомился!
— С какого факультета?
— С мехмата…
Дружный хохот!
— Да ладно, пошутить нельзя… с филфака!
— О-о-о-о-о-!»

Так что термин «секс», вопреки мнению госпожи Лебиной, был хорошо знаком советским гражданам. Кстати, слово «секс» встречается во 2-м томе романа «Война и мир».

Коктебель. 1940-е. Сейчас на этом месте пляж пансионата «Голубой Залив»

Но был в Стране советов и островок откровенного секса — Коктебель. До начала 1960-х годов об этом поселке знало лишь несколько сотен человек. Прославил же Коктебель советский писатель Аркадий Первенцев, напечатавший в «Советской культуре» фельетон «Куриный бог», где обличал вольные нравы отдыхающих Коктебеля. Сатирик Владлен Бахнов ответил пародией:

Ах, что за славная земля
Вокруг залива Коктебля.

Пародия быстро разошлась в самиздате и обратила на Коктебель внимание уже тысяч студентов обеих столиц.

Власти прекрасно знали, что происходит в Коктебеле, но смотрели на сие сквозь пальцы как при Николае II, так и при Сталине и Хрущеве. Ну а фельетон Первенцева был попыткой стать католиком более самого Папы. Это потом некоторые персонажи, в 1970-х годах державшие кукиш в кармане, сейчас публикуют байки о сотнях «кэгэбэшников», располагавшихся вокруг диссидентов на коктебельских пляжах. Они де пили не из бутылок, как диссиденствующие интеллигенты, а «у них стояло ведро с белым вином местного разлива, и они пили из него, черпая кружками».

Я там регулярно бывал в Коктебеле в конце 1960-х — в 1970-х годах и никаких кэгэбэшников не видел и не слышал о них. По ночам по пляжу ходили пограничники, но к сексу относились нормально: «лежу на Гальке — посветят фонариком и пошли дальше». Правда, попытки спуска на воду плавсредств, даже маленьких детских надувных лодок, жестко пресекались.

Основателем острова богемного секса в Коктебеле справедливо считают философа, поэта, художника Максимилиана Волошина (1877—1932). Его мать Елена Оттобальдовна летом 1893 году купила в Коктебеле участок земли и построила сравнительно большой дом. Она сдавала дом и другие строения внаем, но после смерти матери Максимилиан превратил их в место отдыха своих богемных друзей. Поэт писал, что в 1911 году было «первое обормотное лето».

Многие считают Волошина основателем «русского» натуризма. Действительно, в 1910—1911 годах вышли его опусы «Блики Наготы» и «Блики. Маски. Нагота».

Но, конечно, русский народ еще и до Волошина повсеместно купался голышом. Представим себе Пушкина в плавках на пляже в Гурзуфе!? Вспомним, что еще Елизавета Петровна и Екатерина Великая регулярно издавали указы о запрете совместного мытья баб и мужиков в русских банях.

Естественно, что Максимилиан Волошин и его гости в подавляющем большинстве купались и ходили по пляжу нагишом. Да что Волошин, сам государь император Николай II купался в Черном море и в Финском заливе, в чем мать родила — сохранились даже кинохроники.

Иного мнения придерживались царские сатрапы. Так, в начале ХХ века в Ялте свирепствовал градоначальник Думбадзе. Он начал высылать по этапу дам, которые плескались в море без купальников. Да и женщина, облаченная в купальник, который в те времена больше напоминал укороченное платье, выйдя из воды, должна была быстрым шагом направляться в купальню (переодевалку). А если она, скажем, решила съесть мороженое или загляделась на пароход на Ялтинском рейде, то и ей на следующий день светила дальняя дорога. Вообще-то говоря, в начале века один купальник в России приходился на несколько тысяч женщин. Чтобы не прослыть женоненавистником, Думбадзе ссылал и мужчин, которые хоть и были одеты, но преступно наблюдали за обнаженными купальщицами. Нет, я вовсе не шучу, а лишь популярно пересказываю текст циркуляра «О соблюдении благочиния в купальных местах».

Коктебель. Бухта Карадага. 1971 г. Второй слева – автор. 
Почему одетые? – На официальной экскурсии

Пришедшие к власти в 1917 году большевики поначалу нормально относились и к сексу, и к нудизму. Так, в 1912 году, находясь в Австро-Венгрии, Ленин побывал на нудистском пляже, который произвел на него весьма благоприятное впечатление. Он высказался в пользу «здорового образа жизни», который проповедовали нудисты. Разделяла эти идеи и супруга Ленина — Надежда Константиновна Крупская. К числу сторонников нудизма принадлежали и другие видные большевики — например, Анатолий Луначарский, Николай Бухарин, Александр Богданов.

В 1918 году Ленин заметил Бонч-Бруевичу: «Вот за границей это уже превзойдено. — Там нигде нет такого простора и, например, в Германии, на озерах такая колоссальная потребность в купании у рабочих, у гуляющей по праздникам публики, а в жаркое лето ежедневно, что там все купаются открыто, прямо с берега, друг около друга, и мужчины и женщины. Разве нельзя раздеться аккуратно и пойти купаться без хулиганства, а уважая друг друга?.. Помилуйте, за границей же купаются вместе сотни и тысячи людей, не только в костюмах, но и без костюмов и, однако, никогда не приходится слышать о каких-либо скандалах на этой почве. С этим надо решительно бороться... Нам предстоит большая работа за новые формы жизни, упрощенные и свободные; без поповской елейности и ханжества скрытых развратников».

Так что купальщикам в Коктебеле нечего было опасаться новой власти. Но зато большевики повсеместно национализировали буржуйские особняки. В связи с этим находчивый Волошин с одобрения Наркомпроса объявил свой дом в Коктебеле бесплатным домом творчества. Туда потянулись десятки поэтов, писателей, художников, а также всяческая околобогемная публика, среди которой было много дам полусвета.

После смерти Волошина в 1932 году его вдове было выделено небольшое помещение в главном доме, а остальные строения занял Дом творчества Литфонда, позже переименованный в «Дом творчества радянских писмеников». Ну а литфондовцы продолжали купаться голышом под самыми окнами волошинского дома. Я видел целую сессию фотографий богемных дам, купавшихся и загоравших обнаженными в конце 1940-х или в 1950-х годах на пляже, который в 1960-х годах отошел к новому пансионату «Голубой залив».

Первый раз я приехал в Коктебель в июле 1968 года и дальше стал ездить ежегодно по два раза — в конце апреля — мае, за что получал выговор по деканату, и, разумеется, в летние каникулы. Кстати, это было совсем не дорого для студента. Скажем, студент и студентка, получавшие в МИФИ стипендию по 45 рублей, могли на нее съездить в Коктебель и обратно (плацкарт Москва — Симферополь — 15 руб.) и снять комнату на две койки по 15 рублей (койка — 1 руб. в день). Попробуйте объяснить нынешнему студенту, что в 1970-х годах бутылка белого крепленого вина в Крыму стоила 77 копеек, а разливного ординарного сухого вина — 90 коп. литр. То есть студент на стипендию в 45 руб. мог купить 50 литров (!) сухого вина или 29,2 литра крепленого!

Никаких диссидентских выходок окололитературной богемы в Коктебеле я в 1968-м и последующих годах не видел. Зато их сейчас в красках описывают «очевидцы». Я же видел иные эпизоды. Вот один 70-летний поэт описал в стихах груди своей любовницы и громко читал в Литфонде, а другой сочинил пародию на него, где «груди» рифмовались с «муди»… Ну а мне показали опубликованные официальные стихи «любителя грудей». Там он предлагал мадонну свести с иконы под локоток и показать, как трудятся замечательные советские женщины.

В целом студенты в Коктебеле были настроены весьма оппозиционно по отношению к советской партноменклатуре. Прямо на набережной молодежь громко включала транзисторы и слушала передачи «Голос Америки» и «Би-би-си», пели недозволенные песни Окуджавы и Галича. Ах, как нам нравилось: «Мы поехали за город, а за городом дожди, а за городом заборы, за заборами вожди». Наивные, мы думали, что после исчезновения партаппаратчиков исчезнут редкие заборы в Подмосковье. Нам и в голову не приходило, что этих «заборов» при демократах станет на два порядка больше.

На мой взгляд, диссидентство коктебельского студенчества происходило не от плохой жизни, а именно от хорошей. Да, да! Я совсем не преувеличиваю. Цены на жилье, вино и еду были просто смешными. Каждому студенту было гарантировано, что он станет инженером, бухгалтером, конструктором и т. д. В Коктебеле мы не думали о карьере, а лишь о солнце, море и загорелых телах наших подруг. Если не ошибаюсь, тогда в Коктебеле было всего лишь два ресторана — в поселке и в Литфонде. В деньгах я не особенно нуждался — помогали обеспеченные родители, и сам занимался репетиторством. Но в ресторан я ни разу не ходил. Куда приятнее было взять пару бутылок «Кокура сурожского», «Муската белого» или «Хереса крепкого» и отправиться с подругой ночевать на пляж. Естественно, купались нагишом, изредка, правда, включался пограничный прожектор и раздавался хохот, поскольку рядом в таком же виде плескались отдельные парочки и даже большие компании.

Коктебель. 1970-е

Днем же голышом купаться у Литфонда было нельзя. Рядом было построено несколько пансионатов, и приходилось уходить к бухтам Карадага или, наоборот, в сторону поселка Орджоникидзе. Там, начиная с подступов к мысу Хамелеон, на много километров простирался неофициальный нудистский пляж. Публика была в основном 16—30-летняя. Пожилых нудистов в те годы встречалось очень мало. Власти нудистов в конце 1960-х — 1970-х годах игнорировали. По крайней мере, я ни разу не слышал о каких-то инцидентах. Зато совковые личности обоего пола систематически появлялись на этих пляжах и вполголоса обличали нудистов.

В бухтах Карадага и у Хамелеона непрерывно щелкали фотоаппараты. Советская цензура запрещала фотографировать даже обнаженную женскую грудь, не говоря уж об остальных деталях. Правда, речь шла только о белых женщинах. У меня где-то валяется подшивка журнала «Пионер» за 1930—1940-е годы, где есть много фотографий голых негритянок. Но это тогда не считалось порнографией, несмотря на официальный интернационализм большевиков.

Зато в Коктебеле народ снимал обнаженную натуру во всех мыслимых и немыслимых позах совершенно открыто, не стесняясь прохожих и соседей по пляжу. Иной раз один фотограф находился от другого на расстоянии нескольких метров. Любопытно, что практически никто из наших подруг не требовал потом фотокарточек. Они снимались ради любви к искусству и, возможно, любви к нам.

Сдавать фотопленки на проявку и печать в официальные фотомастерские было рискованно, поскольку там мастера были обязаны передавать «органам» все снимки с «порнографией». Зато фото было плохим или хорошим, но нашим искусством. Автоматов тогда не было, и мы сами выбирали и диафрагму, и выдержку, сами проявляли пленки, включая слайды, и сами печатали фотографии.

Вопреки современным обличительным статьям бывших диссидентов, массовых репрессивных мер в области морали с середины 1960-х по1980-е годы коммунистические власти не предпринимали. Поведение властей я бы сравнил с поведением командования американской армии в начале XXI века в отношении военнослужащих-гомосексуалистов — «не говори, не спрашивай». То есть, не высовывайся со своим сексом, и тебя никто не тронет.

Наш «самострок» против их «бикини». Туристический теплоход на Днепре. 1980-е. 
Ну и что, что в магазинах были только «семейные» купальники. Советская женщина и из старой блузки, и из мужниной рубашки купальник себе сошьет

Мне неизвестно ни одной попытки советских или партийных властей женить кого-либо «на пузе», хотя говорят, что в 1940—1950-х годах таковое еще имело место. Если и было давление на нежелавших жениться студентов, то оно в основном носило экономический характер. Например, студент «обрюхатил» однокурсницу, а ее дядя-декан пригрозил «злодею» лишить его места в общежитии под каким-то надуманным предлогом. И бедолага, плача, шел в ЗАГС.

Тем не менее, «продвинутое» студенчество 1960—1970-х годов считало, что советская власть притесняет у нас секс. Предметом нашей зависти была жизнь студентов Латинского квартала в Париже. Русские эмигранты еще в начале ХХ века с восхищением писали о том, что студенты устраивают выпускной бал, куда они сами являются в черных смокингах, а их девицы — в одних туфельках. Ну а что творилось в студенческих коммунах Парижа в 1968 году — я и писать не рискну.

Самое забавное, что советская пропаганда активно поддерживала наши иллюзии о свободе секса в Западной Европе и США. Ни один советский фильм о жизни на Западе не обходился без ресторанов, баров, канкана, стриптиза, проституции, «беспорядочных половых связей» и т. д. И невдомек было нам, что жизнь московских и ленинградских студентов в 1960—1970-х годах была несоизмеримо более свободной в области секса, нежели жизнь американских обывателей в их провинциальных городах как тогда, так и сейчас, в 2012 году. Пусть у нас не было индустрии секса, зато у нас был «квасной» советский секс! Да еще какой!

А вот у американских обывателей, которые мнят себя пупом земли, секса как не было, так нет и не будет! Попробуйте прокрутить у них советский патриотический фильм «А зори здесь тихие» или устроить выставку картин с женщинами Пластова и Кустодиева. Сразу «загремите» на многие десятки лет. Вы пригласили незамужнюю женщину коллегу по работе в театр — статья, тюрьма. Вы поругались с женой — тюрьма. Вы занимались анальным сексом с женой — тюрьма. И т. д., и т. п. Как не пожалеть американских мужчин-импотентов, которые пытаются навязать свой американский образ жизни всему миру?

А впрочем, так им и надо, там им и надо, господа!

Александр Широкорад,
историк, писатель, публицист
«Помни Россию»