Прежде чем говорить о киче (второй равноправный вариант написания – китч) как о тренде в современном бизнесе, давайте договоримся о том, что же, собственно, это такое.

А сделать это будет непросто, с кавалерийского наскока не разберёшься.

Мне представляется достаточным (по крайней мере, в рамках этой статьи) представить на ваш суд два, в какой-то степени – противоположных, мнения о том, что такое кич. (Мнения эти разнятся не по сути, а по характеру эмоциональной оценки, на самом деле – дополняя друг друга).

Первое мнение принадлежит серьёзному, не склонному шутить чешскому писателю Милану Кундере, больше занимавшемуся проблемами влияния социалистического реализма на культуру порабощённой Советами Чехословакии. Мнение о киче Кундеры – негативное. Оно сформировано ещё вне более позднего – постмодернистского контекста, легитимизировавшего многие “несерьёзные” (для высокой культуры модерна) вещи, научившегося смотреть шире, находить глубокий смысл в забавном и даже дешёвом (во всех смыслах).

Второе мнение принадлежит куда как младшему современнику Кундеры, нашему соотечественнику, тартускому философу и семиотику – Вадиму Рудневу, сформировавшемуся уже как человек и мыслитель – в эпоху постмодерна.

Итак, Милан Кундера:

“Слово „китч“ появилось в Мюнхене в середине XIX века, и обозначает оно сладковато-тошнотворные отбросы великого романтического века. Доминирующим стилем XIX века был китч, от которого держатся особняком, как исключительные феномены, несколько великих романтических произведений. Те, кто познал вековую тиранию китча (тиранию оперных теноров), испытывают особое раздражение против розового флёра, окутывающего реальность, против бесстыдно выставленного напоказ трепещущего сердца, против „хлеба, на который пролили духи“ (Музиль); с давних пор китч стал вполне определенным понятием в Центральной Европе, где он представляет высшее эстетическое зло.

Ну а теперь, для сравнения, определение Руднева:

“Кич (от польского – cyc – подделка). Термин, имевший хождение в 1960-е – 1970-е гг., ХХ века и к настоящему времени вышедший из моды, так как его сменило более веское понятие – постмодернизм”. Собственно, кич – это массовое искусство для избранных. Произведение, принадлежащее к китчу, должно быть:

• сделано на высоком художественном уровне,
• в нём должен быть увлекательный сюжет”.

Но это не настоящее произведение искусства в высоком смысле, а искусная подделка под него.

В китче могут быть: глубокие психологические коллизии (как раз то, что Кундера презрительно назвал “бесстыдно выставленным напоказ трепещущим сердцем”, не так ли? - примечание автора статьи)

Но там нет: подлинных художественных открытий”.

Почему же в произведении кича “нет подлинных художественных открытий”?

Дело в том, что “подлинные художественные открытия” возможны лишь в том произведении искусства, в котором автором ставятся острые, “больные” вопросы – как этические, так и чисто эстетические, нередко остающиеся без ответа в рамках произведения. Ответ же даёт (или думает, что даёт или не даёт вовсе) со временем – общество, состоящее из читателей (зрителей) произведения, которое вызвало у них желание размышлять и, возможно, что-то менять, как-то действовать.

Кич же “не ставит вопросов, он содержит только ответы, заранее подготовленные – клише. Он не вызывает духовных исканий, но стремится к созданию незамутненного, самоуверенного спокойствия”.

И далее.

Руднев указывает на лучший пример жанра, совпадающего с понятием кич (жанра, по-видимому, порождённого кичем)... “Кич – это мелодрама”.

Но не “просто мелодрама”. Чтобы заслужить наименование “постмодернистского китча” эта мелодрама “должна быть сделана:

• избыточно хорошо,
• слишком изысканно для обыкновенной мелодрамы,
• на грани тонкой пародии на мелодраму.

Так, чтобы:

• зритель попроще мог принять это за чистую монету,
• а зритель-интеллектуал наслаждался тем, “как сделано”...

***

Итак, мы видим, что по всей вероятности, кич существует давно (с 19 века) и является “мелким спутником” эпохи романтизма, скажем, карикатурным спутником стиля “романтизм”, эдаким Санчо Панса при Дон Кихоте.

Однако, в разные периоды истории он вновь входит в моду (как верно заметил Руднев) и тогда кич начинают переосмыслять в духе текущего времени, наделяя его, например, ценностями и эстетическими программами постмодернизма.

Заочный спор между Кундерой и Рудневым в вопросе о том, что же такое “кич”, очень напоминает программный фрагмент из “Моцарта и Сальери”, где торжественно-серьёзный Милан Кундера выступает в роли Сальери, а “несерьёзный” Руднев в роли легковесного Моцарта.

Напомню этот спор об эстетике:

Моцарт

 

Нёс кое-что тебе я показать;

Но, проходя перед трактиром, вдруг

Услышал скрыпку... Нет, мой друг Сальери!

Смешнее отроду ты ничего

Не слыхивал... Слепой скрыпач в трактире

Разыгрывал voi che sapete. Чудо!

Не вытерпел, привел я скрыпача,

Чтоб угостить тебя его искусством.

Войди!

(Входит слепой старик со скрыпкой).

Из Моцарта нам что-нибудь!

(Старик играет арию из Дон-Жуана; Моцарт хохочет).

Сальери

И ты смеяться можешь?

Моцарт

Ах, Сальери!

Ужель и сам ты не смеешься:

Сальери

Нет.

Мне не смешно, когда маляр негодный

Мне пачкает Мадонну Рафаэля,

Мне не смешно, когда фигляр презренный

Пародией бесчестит Алигьери.

Пошёл, старик”.

Итак, если относиться к кичу (и ко всему вообще), стоя на крайних, арктических широтах серьёзности, то кич, разумеется, есть “высшее эстетическое зло”.

Если же смотреть на мир через призму постмодернизма или через монокль ироничного английского джентльмена (способного обогащать свою коллекцию столового серебра серебряным сливочником в форме коровы и не ронять при этом своё достоинство) то кич есть то, что пишет про него Руднев:

“Сделанное на высоком художественном уровне массовое искусство, соприкасаясь с которымзритель попроще принимает его за чистую монету, а зритель-интеллектуал наслаждается тем, как оно “сделано” ”

Итак, благодаря легендарному вудхаусовскому сливочнику, мы вплотную подошли к теме

Кич в декоративно-прикладном искусстве

О, это отдельная тема для серьёзного разговора! Среди культурологов существует мнение, что кич возник в 19 веке и первоначально – именно в декоративно-прикладном искусстве, а только затем уже распространился на литературу, музыку и театр!

Если перефразировать Бальзака, то кич – есть “посредственный продукт законодательства Наполеона”, который (Наполеон) как известно, (если миновать невнятную эпоху Директории) практически пришёл на смену кровавому аскетичному десятилетию Революции и создал “новое дворянство”, в количестве и за временные сроки, превышавшие возможности тогдашних мануфактур, работавших когда-то –долго и лишь с узким кругом взыскательных заказчиков.

Кич сопровождал новые фамилии и их новые финансовые состояния, создавая мебель, сервизы и прочую обстановку в сжатые сроки и в огромных количествах, являясь, по сути, “промышленной имитацией уникальных изделий”.

В ту эпоху многие писатели создавали портреты характеров своих героев через их быт.

Рассуждая таким образом о героях, в которых писатели хотели подчеркнуть присущую им пошлость, писатели использовали один приём: иронично и детально перечисляли обстановку дома, подчёркивая её “новизну”. “Новая обстановка” (заведомо сделанная новым – промышленным способом”) шла рука об руку с понятиями “выскочка”, и “новая знать”, со всеми вытекающими отсюда дальнейшими коннотациями...

Так, Лев Толстой в “Войне и мире”, описывая ненавистное ему семейство Бергов, бросает:

“В новом, чистом, светлом, убранном бюстиками и картинками и новой мебелью, кабинете сидел Берг с женою”...

Главной же эстетической характеристикой таких изделий нового роскошного быта (компенсировавшей то, чего в ней не могло уже быть – следов передаваемости из поколения в поколение) стали внешний эффект, экстравагантность внешнего облика.

***

Специалисты выделяют несколько разновидностей декоративно-прикладного кича.

Среди них наиболее важные и бросающиеся в глаза благодаря своей востребованности у потребительской аудитории:

Ретрокич — мода на классический исторический кич 19 века: статуэтки, коробочки, коврики, открытки, созданные в стилях

– от “ампир” (ровесник и современник наполеоновской Европы)

– до “модерн” – последний “великий стиль”, процветавший в Австро-Венгерской, Британской и Российской империях, перед Первой Мировой войной, которая безжалостно уничтожила облик “старой имперской Европы”со всеми её “коробочками”, “гамаками, кларнетами и жардиньерками”...

И

Ярмарочный кич – кошки-копилки, вещицы, отдаленно напоминающие изделия народных промыслов, (матрёшки) и другие поделки, идущие в современном прейскуранте под полупрезрительным названием “этническая сувенирка”. (Лапти, самовар и поддельный павлово-посадский платок).

Кич... Что же в этом плохого?

Кроме важной функции “ставить перед человеком вопросы”, в пылу высокой полемики, (полемики, которая всегда ведётся в таких случаях с оттенком презрительного и холодного снобизма), забывается не менее важная и (добавлю от себя) – Великая обязанность искусства – обязанность утешать, вселять надежду, “отрывать от края, перил моста”...

“Сходи в оперетку”. Так одной великой драматической актрисе театра и кино, нашей соотечественнице, сказал однажды её старый театральный педагог (носитель безупречной “высокой” культуры), заметив ей, переживавшей не лучшие времена в личной жизни, что “она, душечка, стала несколько зелена с лица”. “Брось всё и поезжай-ка ты на недельку в Гагры. Или, знаешь что... Сходи-ка ты в оперетку. Я и сам так делаю, когда на душе скребут кошки. После этого сразу хочется жить”...

Одной из великих заслуг культуры постмодернизма является то, что он попытался (не без успеха) сделать из нас – тех самых “английских джентльменов”, находящих прелесть в (уродливом со всех искусствоведческих точек зрения) сливочнике в форме коровы. Ибо любовь и бережное отношение к подчас бессмысленным, несуразным, уродливым и безвкусным предметам отличает человека с очень большим сердцем и, как выразился бы, вероятно, Честертон, истинного христианина. Вспомните, хотя бы, что именно странная любовь маленькой девочки к деревянной ярмарочной кукле-Щелкунчику послужила началом той прекрасной дружбе, без сюжета которой мы не мыслим сегодня нашу высокую культуру.

***

А теперь давайте посмотрим на то, как всё ещё актуальный (и на наш взгляд – вечный, несмотря на заверения Руднева) тренд – китч, реализует себя в современной индустрии товаров широкого и узкого спроса.

Тапочки “от кутюр”

Домашняя обувь «Разгуляев-Благонравова»… Эти дизайнерские тапочки отшиваются коллекциями, как платья у модных кутюрье. Каждая коллекция непроста: она является репликой, отсылкой к той или иной экспозиции в той или иной картинной галерее, например, самая первая коллекция дизайнерских тапочек была отсылкой к экспозиции картин Малевича в Русском Музее.

Стоп-стоп-стоп, скажет вдумчивый читатель. Где же здесь китч? Люди создают ограниченное количество коллекционных изделий своим ручным трудом! Что с того, что этими изделиями является домашняя обувь?

А вот что. Для того, чтобы понять, почему это творение питерских дизайнеров можно хотя и не стопроцентно безоговорочно, но причислить к китчу, нужно знать Аристотеля!

В своей “Риторике” он пишет наблюдения о том, что есть хороший и что есть дурной стиль. (Рассуждения Аристотеля, хотя и созданы на примере рассмотрения стиля ораторской речи, однако распространяются на все области человеческого творчества, к которым применимо понятия стиля, вообще).

“Стиль не должен быть ни слишком низок, ни слишком высок, но должен подходить к предмету. Было бы неприлично,если бы говорящий о слишком ничтожных предметах, выражался бы возвышенным слогом.

Стиль будет соблюдён, если он соответствует истинному положению вещей. Последнее бывает в том случае, когда о важных вещах не говорится слегка и о пустяках не говорится торжественно”.

Рассматривая этот пример, мы, конечно же, можем констатировать здесь классическое нарушение хорошего стиля в его классическом – аристотелевском понимании.

Второй и третий примеры из нашей реальной коллекции – 2) диваны в виде винтажных автомобилей, а также 3)“часы из всего”... Эти примеры ярко иллюстрируют то, что некоторые современные исследователи выделяют в особый подраздел – неокич.

“Неокич, включает в себя дизайн-кич и гаджет-кич, то есть, различного рода сувениры, отличающиеся поражающей нелепостью: авторучка-карманный фонарик, запонки с термометром или пушка, стреляющая... сигаретами...” (цит. по http://www.countries.ru/library/art/artkich.htm)

В часах, сделанных “из всего”, часовые механизмы (инженерная начинка этого произведения декоративно-прикладного искусства) самые прозаичные – китайские, кварцевые. А вот корпус изготавливается действительно – из чего угодно: стрелки из шариковых авторучек, циферблат из сковороды или даже из шляпы.

***

Впрочем, в обществе, судить о некоторых творениях однозначно как о киче, бывает весьма опасно. Ведь то, что некоторые люди воспринимают как безоговорочно “безвкусную продукцию, рассчитанную на внешний эффект, при производстве которой основное внимание уделяется экстравагантности внешнего облика”, другие люди воспримут более чем благосклонно.

Поэтому, завершая этот краткий обзор современного вопроса о китче, закончим бессмертной максимой: “О вкусах не спорят”...

©www.1000ideas.ru – портал бизнес идей

1000 идей в Google+