[LVR] Где найти подработку по расшифровке аудиофайлов?

Добрый вечер! Работать в интернете можно, и вполне успешно. Любой труд
почетен, только нужно понять, что именно вы умеете делать. Я более трех
лет работаю в интернете автором студенческих работ, пишу новости,
обрабатываю тексты, работаю журналистом, многих своих работодателей не
видела ни когда, общалась по почте, скайпу, телефону. При этом это не
мешает мне вполне успешно справляться с работой. Только при этом у меня
есть два высших образования, я знаю как пишутся студенческие работы,
способна быстро печатать и перерабатывать текст, делая его вполне
оригинальным. Если вы умеете что-то, то подумайте куда это можно
приложить. Спасибо и удачи.

С уважением Филиппова Вероника, г. Георгиевск, Ставропольский край.

Skype: veronikafil123, e-mail.ru:veronika_filippo***@m*****.ru

Здравствуйте!

Когда-то в одном из листов шла речь о расшифровке аудиофайлов.
Хочу найти подработку по расшифровке аудиофайлов в текст. Опыт есть. Но
кругозор сайтов или в какой стороне искать маловат.
Может быть, кто-то что-то подскажет.

Алиев выделил деньги...
200 000 не донесли инвалидам
(наша жизнь)
9 Февраля 2015, 02:51
Автор: Лев Маас
http://haqqin.az/news/39090

Я аж вздрогнул...

Она, сидящая передо мной молодая женщина, практически слепая и глухая,
произнесла вдруг то, чего я ни за что не посмел бы произнести вслух. Но я об
этом
думал. Думал и чувствовал, а она сказала. Считала, как с листа. Такое
просто было невозможно. Ведь она ничего не видела и, наверное, чтобы
слышать саму
себя и чтобы быть услышанной, говорила довольно громко и с дребезжащей
надрывностью, очень похожей на звук захлебывающегося от усталости звонка в
очередную
из дверей, за порогом которой ей хотелось бы, наконец, лицом к лицу
встретиться с искренней доброжелательностью и намерением помочь.

Помочь, а не отделаться правильными, но с фальшивым подтекстом фразами,
повторяющими то, что довольно часто вещаются с высоких трибун. И звук голоса
ее,
вплетаясь в нерв её грустной исповеди, пронимал до самого сердца. И от её
рассказа и от накрывшей всё и вся мглистой хмари за широченными окнами
нашего
офиса, к которому, как к последнему прибежищу приник сумеречный свет дня, на
душе было муторно и тягостно. А тут еще, как слёзы по щекам, серые струйки
дождя по стеклу и с тягучей унылостью юливший по ним и пытавшийся ворваться
сюда <<хазри>>.

<<Тоска и безысходность>> - совсем не к месту, подумалось мне. Всего лишь
подумалось, а она, невидящая и почти ничего не слышащая, тотчас же
произнесла то,
что я ни за что не сказал бы вслух. Ведь оно навеяно мне было и этой её
историей, и этой, колышущейся за окнами, хмурой мглою.

- Как тускло... Но там все-таки свет... и надежда. Так, наверное, думалось
и узникам Освенцима, когда они смотрели в зарешеченные оконца своих бараков,
-
сказала она

Чиновничий Освенцим

От этих слов охнула бы и видавшая виды морская скала. Не то, что человек.
Она смотрела поверх меня, в сторону окна. Взгляд ее был пуст и безжизненен.
Так
смотрят лишь незрячие. Смотрят то они так, но видят сердцем.

- О чем вы говорите, Метанет!.. - пораженный её сравнением, не без укоризны
чуть ли не выкрикиваю я.

- Не надо, - подняв руку, чтобы я не продолжал, устало роняет Метанет. - Мы,
инвалиды, как те же самые узники. Мы, как в бараке. У каждого он свой. Свой
Освенцим, устроенный равнодушным чиновничеством. У них ледяной осколок
вместо сердца, а вот язык...

Язык их от попугаев. Они повторяют слова президента и его супруги
Мехрибан-ханум, требующих от них чуткой отзывчивости к проблемам инвалидов.
Слова их
они заучили наизусть, а тех примеров добрейшего и щедрого отношения к нам,
которые проявляет эта правящая чета, они перенимать и не думают. А много ли
нам надо? Нам надо среди них, здоровых и обласканных властью, не прозябать,
унижаясь в подаяниях у парадных дверей их высоких кабинетов, а
по-человечески,
с минимумом нормальных условий, просто жить.

Мы - не бездельники. Через <<не могу>>, превозмогая свои недуги, мы делаем
все, что в наших силах. И славу приносим своей стране. Вот, например,
слабозрячая
спортсменка-пловчиха Наталья Пронина. На ее счету завоеванные на различных
международных соревнованиях четыре серебряные медали и, наконец, медаль
высшей
пробы - Золотая, добытая ею на параолимпийских Играх в Лондоне. В честь
этого достижения, на весь мир, по всем каналам с голубых экранов звучал гимн
Азербайджана.
Представляю, как сияло от восторга и радости лицо всех азербайджанцев. А
Ильхам Алиев тут же распорядился выделить героине 800 тысяч манатов... Мы
радовались
за неё. Её победа окрыляла каждого из нас. У каждого словно прибавились и
сила воли, и жажда жизни.

А потом поползли слухи: Наталья расписалась в получении всей назначенной
суммы, а на руки получила... 600 тысяч. После неприятного разговора с
чиновниками,
коим поручено было выдать Прониной президентскую премию, Наталье, как
говорят, пришлось в качестве непонятного отката, уступить им четверть, то
есть 200
тысяч манатов. Это - почувствуйте только... у инвалида. Правда, и полученным
средствам, причем не малым, она была рада до небес. Но, согласитесь, эта
издёвка,
допущенная чинушами, сродни тем, что позволяла себе лагерная обслуга...

Не хотелось верить, но такое не придумаешь. И, очевидно, почувствовав мое
недоверие к приведенному ею прямо-таки кощунственнейшему факту, Метанет,
тихо
хмыкнув, добавила:

- Я вижу, вы не верите... Но я доказывать не собираюсь. Это прерогатива
других чиновников. Я говорю лишь о том, о чем муссируется в нашей среде. И
никто
из нас, да и сама Наташа Пронина, вряд ли станет свидетельствовать о
случившемся. А дыма без огня не бывает.

Если такое произошло, то и мне, и вам, дорогой читатель, нетрудно будет
представить, какова была реакция на это сотен людей с ограниченными
возможностями.
Но, что правда - то правда, победа Прониной и щедрая награда Ильхама Алиева
стали мощным импульсом, всколыхнувшим всё сообщество инвалидов, которым тоже
хотелось отличиться и обратить на себя внимание.

Не обязательно на аренах спортивных ристалищ, а своими рабочими и
творческими делами. Вдохновило это и мою собеседницу, научного сотрудника
Института языкознания
имени Насими Метанет Тагиеву. Она в те дни смогла завершить свою требующую
невероятной сосредоточенности и скрупулезности многолетнюю работу -
итальяно-азербайджанский
словарь. И вот на 800-страничной рукописи была поставлена долгожданная
точка.

Нам больно, люди

- Теперь бы его выпустить в свет. Но... - низко опустив голову, вздыхает
она. - В Академии наук мне говорят: <<издавай на свои кровные>>. Таковыми,
разумеется,
я не располагаю. Это при всем при том, что труд сей писался мной согласно
плана, утвержденного Ученым Советом. Выходит, мне поручено было заниматься
мартышкиным
трудом. Разве это не издевательство?!

Если бы у института не было денег - другое дело. Они есть. Совсем недавно
президент на исследовательские изыскания выделил нам 2 миллиона манатов. И
из
них две-три тысячи уж можно было отпустить на то, чтобы мой Словарь увидел
свет. Тем более, судя по проведенному мной беглому опросу, немало тех, кто
ждет
его...

Справка. Тагиева Метанет Рафик гызы, 1973 г. рождения, инвалид первой группы
по слуху и зрению, не замужем, живет с матерью и сестрой в обветшалой
Ясамальской
самостройке. (Получить нормальное жилье Тагиевым не удается с... 1976 года.
С тех пор, как их семья встала на квартирный учет. Руководство Ясамальского
района отмахивается от них, как от мух. А однажды, когда они все трое пришли
в администрацию, охране было приказано их вытолкать вон...)

М.Р. Тагиева - научный сотрудник института языкознания им. Насими
Национальной Академии наук (НАН), доктор философии в области фонетических
проблем филологии.
Владеет четырьмя иностранными языками - итальянским, английским, немецким и
фарси. Имеет ряд научных публикаций. Ее перу принадлежат также выпущенные на
собственные скудные средства несколько скромных в полиграфическом смысле
сборников литературных произведений - поэтических и прозаических, -
содержание
которых принесло им заслуженный успех среди широкого круга читателей. Будучи
еще не пораженной болезнью слуха, и являясь студенткой Бакинского
госуниверситета,
ею был написан гимн БГУ, который не раз и с успехом при участии самого
автора исполнялся в стенах университета. Эта вещь была признана Союзом
композиторов
Азербайджана, как оригинальное и вполне профессиональное произведение. О
чём свидетельствуют официальные Грамоты и Дипломы, неоднократно вручаемые
М.Тагиевой
за подписью выдающихся композиторов страны - Тофика Кулиева и Васифа
Адыгезалова.

- Пришла я в институт, - продолжала Тагиева, - более или менее зрячей.
Могла читать. В прямом и переносном смысле видеть дорогу, лица окружающих
меня
людей, радоваться сияющему за окном дню. Теперь же, после напряжённейшей
работы над диссертацией и созданием столь солидного по объёму и содержанию
Словаря,
я окончательно ослепла...

И нет для меня света в конце туннеля. Если бы он хоть чуть замаячил, я его
бы почувствовала. У нас - глухих и слепых - со временем вырабатывается
необычная
для обычных людей способность видения и чутья. Она, может, не совсем научно
объяснимая, но безошибочная. А потому, помимо того, что во мне нет ощущения
долгожданного света, чутье моё ещё подсказывает: и я, и дело мое никому
здесь не нужны. И не надо мне ушей и глаз, чтобы в молчании окружающих меня
силуэтов
коллег слышать унизительное для себя - <<Мы по жалости держим тебя>>.
Согласитесь, это больно. Очень больно. Наверное, такова участь инвалидов...

Роковые недодумки

Признаться, от такого мне стало не по себе. И еще в голове занозой застряло
это брошенное ею страшное сравнение. Её слова о том, что инвалиды, как те же
узники в своих бараках и у каждого из них он свой, - прямо-таки резали по
живому. Почему? Почему она так сказала? Проще всего, это можно было
объяснить
эмоциональной вспышкой от какой-то одной и конкретной обиды.

На эмоции, собственно, можно списать все что угодно. К сожалению, лица,
облеченные властью, их всегда и, как правило, в своих лукавых интересах,
стараются
отнести к истеричности. Ведь путать божий дар с яичницей - хорошо
апробированный маневр уходить от устраиваемых ими же тягостных реалий в
повседневной
жизни. По мне же, эмоции - это самые жгучие всполохи правды. И сидевшая
напротив, одаренная талантами и обделенная волею судьбы физическими
возможностями,
женщина нисколько на истеричку не походила. Это можно было понять по логике
и характеру её суждений. Она трезво и как можно спокойно, мобилизуя
свойственную
научным работникам объективность, воспринимает сложившуюся вокруг нее
обстановку. Более того, абстрагируясь от неё, Тагиева, как истинный
исследователь
и аналитик, смотрит на свою проблему шире и в тесной увязке с тем, с чем
приходится сталкиваться подавляющему большинству людей с ограниченными
возможностями.

Взять хотя бы то, что ныне в стране практически отсутствует такая
структура, как Общество инвалидов. А ведь в ругаемые нами советские времена
имелись
и Общество глухих, и Общество слепых. При них действовали самоокупаемые
предприятия легкой и местной промышленности, приносившие казне и оборотистым
предпринимателям,
которых презрительно называли <<цеховиками>>, хорошую прибыль. Даже
существовала фабрика Надомного труда. Сейчас, в условиях капиталистической
формы существования,
сам Бог велел иметь подобные производства. Ведь это мощный источник прибыли.

Неужели он нам не нужен? Кроме того, помимо экономической, он обусловит и
социальную составляющую. Инвалидов объединят коллективы, трудовая занятость,
общение и общность интересов. Им легче будет решать бытовые проблемы. И
государство сможет избавиться от бремени затратного иждивенчества...

Для этого, рассуждает Тагиева, нужно совсем немного, но то, что сейчас, если
начистоту, в острейшем дефиците. А именно, гражданская заинтересованность,
желание и инициатива тех, кто стоит на высоких ступенях властной иерархии.
Тех, кто не льстивым словом, а делом служит государству и его Главе,
доверившего
им высокие посты. В том числе и, пожалуй, прежде всего, это касается и
избранников народа - депутатов Милли Меджлиса, которые в принимаемых ими
социально
значимых законах оставляют непродуманные узлы.

Один из таких узлов, в котором увязла сама Метанет Тагиева, она решила, так
сказать, развязать его. Речь идет о 19-й статье закона "О трудовых пенсиях".
В ней четко прописан порядок ухода на пенсию научных работников, имеющих
научную степень. Согласно букве этого нормативного акта, ученый, уходящий на
заслуженный
отдых, к своему начисленному социальному пособию имеет право получать
надбавку за степень лишь в том случае, если в своем НИИ, Вузе или в ином
научно-педагогическом
учреждении он проработал не менее 25 лет. Интерес же таких, как Тагиева,
инвалидов, потерявших здоровье на этом же научном поприще, никак не
оговаривается.
Стало быть, она за свою, выстраданную ею кандидатскую диссертацию, не
получит к своей пенсии указанных в законе 120 манатов. Это несмотря на то,
что проработала
в академическом институте 15 лет. Согласитесь, в её состоянии продолжать
работу в институте, мягко говоря, трудно. Да что там трудно! Невозможно и
бесчеловечно!

Вот такая недодумка и привела её к председателю Комиссии Милли Меджлиса по
науке и образованию Шамседдину Гаджиеву. Резонность постановки вопроса не
вызвала
у депутата возражений и он согласился с тем, что принятый закон требует
соответствующей поправки, которую он в инициативном порядке вынесет на
слушание
очередного заседания парламента. Но этого так и не произошло.

Подобные недодумки в законах, касающихся комплекса социальных проблем,
встречаются почти на каждом шагу и бьют они по самой незащищенной части
населения.
По людям с ограниченными возможностями. Тут уж начальничкам низшего звена,
которые находятся в непосредственном контакте с населением, есть на ком, на
чём и как поживиться. Прямо-таки Поле чудес! Хорошо, если ты здоровый
человек и у тебя есть силенка и какие-никакие средства. А если ты инвалид?
Это, дорогой,
твои проблемы! Твой крест и безнадёга.

Но, господа хорошие, крест - от Бога, а безнадёга - от вас. От людей!