Отправляет email-рассылки с помощью сервиса Sendsay

ИнтерЛит Новости сайта═

Рассылка закрыта

При закрытии подписчики были переданы в рассылку "Книжная полка Бизнесмена" на которую и рекомендуем вам подписаться.

Вы можете найти рассылки сходной тематики в Каталоге рассылок.

←   Октябрь 2008   →
 1
 2
 3
 4
 5
 6
 7
 8
 9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30
31
Автор
VAN

Статистика

374 подписчиков
0 за неделю
←   Все выпуски   →

ИнтерЛит Новости сайта


ИнтерЛит

НОВОСТИ САЙТА

[ Главная ] [ Поэзия ] [ Проза ] [ e-books ] [ Конкурсы ] [ Хроника ] [ Помощь ] [ Контакт ]

 

ВЫПУСК № 10 (166)

 

НАШИ ПРАЗДНИКИ

 

Илья СЛАВИЦКИЙ

 

СКАЗКИ НАРОДОВ МИРА

 

Бумеранг и война. Австралийская сказка.

 

Здравствуй, мой маленький друг. Сегодня я расскажу тебе сказку про бумеранг. Знаешь, что это такое? Это такая изогнутая дощечка, которая должна всегда возвращаться назад — туда, откуда ее бросила рука воина. Почему должна? И что будет, если не возвратится? Вот об этом я тебе и расскажу. Итак, слушай...

Давным давно жил в самом центре Восточной Австралии, там, где теперь штат Квинсленд, воин по имени Быстрый Опоссум. Мало кто мог сравниться с ним в ловкости. А уж в метании бумеранга он был всегда первым.

А надо сказать, в те времена бумеранг был совсем не таким, как сейчас. Был он прямым и, пущенный крепкой рукой, летел далеко вперед, на сотни шагов, а то и дальше. Воины кидали бумеранги, чтобы поразить врага. Бывало, что в ответ прилетал другой бумеранг, пущенный такой же крепкой рукой. Нередко он попадал кому-то прямо по лбу, и это было очень даже больно. Ударенный чужим бумерангом воин бросал все свои и с криками убегал к ближайшей реке лечить холодными мокрыми камнями быстро синеющую шишку на лбу.

Обычно, победители (те, у кого шишек было меньше), с радостными боевыми криками собирали брошенные вражеские бумеранги и это называлось — Победа в бою. Толку от этой Победы было не очень много, потому, что все — и земля, и вода в реке, и деревья, и горы, и небо, и крокодилы, и страусы, и даже ленивые коалы на ветках — все равно оставались ничьими. Их нельзя было унести и сказать — это мое. А куча чужих бумерангов годилась только для следующей войны — кинуть их обратно в бывших хозяев.

Так продолжалось много лет. И вот однажды Быстрый Опоссум с товарищами пошел воевать с соседним племенем Желтых Кенгуру. Как обычно, увидев противников, они радостно закричали, кинули в них свои замечательные бумеранги и стали ждать бумерангов в ответ.

Но не тут-то было. В ответ ничего не прилетело. Это было не по правилам. В бою полагалось кидать свои бумеранги и ждать бумерангов в ответ. Если, конечно, не получал бумерангом в лоб. Тогда тоже было ясно, что делать.

А тут... Опоссумы не знали, что теперь. То ли уже пора кричать Победу и бежать вперед, то ли наоборот. Постояв некоторое время, послали на разведку самого маленького Опоссума. Оказалось, что Желтых Кенгуру давно след простыл. Вместе, между прочим, с Опоссумьими бумерангами.

А какая же это тогда Победа?!

Расстроенные, ни с чем возвратились воины — Опоссумы в свою деревню. Стыдно им было, что не принесли они ни полученных в честном бою шишек, ни чужих бумерангов. Да и свои неизвестно где потеряли.

Быстрый Опоссум переживал больше всех. И вот вечером сел он делать себе новый бумеранг взамен потерянного.

Стал Быстрый Опоссум перебирать сухие ветки, что он припас для новых бумерангов. И тут ему попалась одна, изогнутая.

— Нет, эта мне не подойдет. Выброшу ее прочь, — сказал Быстрый Опоссум, кинул ветку в темноту и наклонился за следующей.

— Бум! — что-то ударило его по лбу, и здоровенная шишка немедленно появилась на месте удара.

— Что такое? — воскликнул Быстрый Опоссум, — Кто тут кидается бумерангами?

Кривая ветка снова попалась ему под руку. Он снова кинул ее в темноту, и вторая шишка появилась рядом с первой. Так продолжалось еще некоторое время. Но, когда новым шишкам на голове уже не осталось места, Быстрый Опоссум задумался. Кривая ветка, удар по голове, шишка, снова кривая ветка. Несомненно их что-то связывает!

Он изо всей своей немаленькой силы размахнулся и запустил кривую ветку в сторону невысокой в ту ночь полной луны. Ветка, крутясь, почти долетела до ее блестящего диска, потом повернула, и чуть погодя крепкий удар по лбу подтвердил правильность едва родившейся теории.

— ЭВРИКА! — закричал Быстрый Опоссум на своем австралийском наречии, что означало, как и на любом другом — «НАШЕЛ!»

Так случай привел к открытию чудесного свойства правильно изогнутого бумеранга возвращаться назад к своему хозяину.

Это открытие, кстати, совершенно изменило способ ведения войн в Австралии. Стало вовсе ненужным искать настоящего противника. Достаточно было с криками выбежать к реке, кинуть свои бумеранги, получить по лбу, собрать бумеранги и с радостью Победы вернуться в свою деревню.

Так было значительно быстрее, да и, в общем, менее больно. Все же, свой бумеранг кажется всегда немного гуманнее чужого. Хотя, этого слова Опоссумы и Кенгуру еще в те, далекие от нас времена, и не знали.

Мой маленький друг. Сегодня ты знаешь вообще много всего, чего не знали герои этой истории. Однако, вспомни о них, когда тебе вдруг захочется ощутить радость Победы в какой-нибудь своей войне...

 

 

Таких мудрых, современных, лаконичных, тонких, в меру ироничных, изящных, великолепно стилизованных под язык и менталитет страны, где происходит действие, — таких сказок на сайте тринадцать. И еще сколько-то — в Авторском разделе Ильи Славицкого на форуме, причем эта рубрика постоянно пополняется...

 

 

Инна МЕНЬ

 

Мелодекламация

 

В свое время автор литературоведческих и критических статей, известный теоретик максимизирования Соломон ВОЛОЖИН так закончил свою заметку, названную «Редкость», об актерском чтении Инной МЕНЬ рассказа Натальи БАЛУЕВОЙ «А по ночам она превращалась в кошку»:

 

«...А уж кто придумал из этого сделать мелодекламацию — новое произведение искусства, — совершенно конгениально срежиссировал, как добиться точно такого же эффекта: противоречием умиротворяющей музыки (наверно, Манчини в этом месте) и трагического голоса Инны Мень.

Фантастика! Редкостное совпадение разных художников...»

 

И вот — новые аудиозаписи Инны МЕНЬ: на стихи Ильи СЛАВИЦКОГО, Дарьи БАЗУЕВОЙ и — рассказы Натальи БАЛУЕВОЙ.

 

Обновлена и поэтическая страничка Инны МЕНЬ на нашем сайте:

 

Инна МЕНЬ

 

* * *

Две орбиты сошлись в кем-то заданной точке,

В кем-то заданный час, кем-то заданный миг...

Вот — авансом любовь, вот — надежда в рассрочку,

До разлуки билет и от слез дождевик...

Вот коробка для счастья, мешочек для смеха,

Краски, кисти, мольберт для фантазий и снов,

Вот счастливый напев с гулким отзвуком эха,

Затихающий в отблеске полутонов...

Две орбиты сошлись, а надолго ль? Неважно...

Две орбиты сошлись расстояньям назло...

Даже если они разойдутся — не страшно.

Ведь не всем в этой жизни, как им, повезло...

 

Возвращаясь к теме мелодекламации — обратите внимание и на аудиоспектакль Юрия Тубольцева. «Зазаабсурьдье». Эпизод 1. Исполняет Андрей Кабилов.

 

 

НОВЫЙ АВТОР

 

Анатолий ПИСКУНОВ

 

 

ИЗ ОТЗЫВОВ

(Отзывы на публикации сайта пишутся на форуме: http://www.interlit2001.com/forum/forumdisplay.php?f=63)

 

Владимир ВОЗЧИКОВ

«Новое имя Интерлита — Анатолий Пискунов. Он вызывающе невызывающ, всего лишь — прост и ясен, тонок и точен. Словно он настроен, как радиопередатчик тона и смыслов, на одну, но зато самую главную, несущую частоту корневой русской поэзии. Так слава же (естественно) Интерлиту, ибо он. как река, бережно перекатывает самородки талантов совсем близко от берега, и их нам становится вдруг так хорошо видно в прозрачной реке времёни. Наклонись же, прочти...»

Страница Владимира Возчикова на сайте.

 

Валерий МИТРОХИН

...В каждом стихотворении этой подборки есть та самая квинтэссенция, на каждом – та самая неподдельная проба подлинной поэзии. Такими показались  мне следующие вещи: ПОЛДЕНЬ, ПЕРХУШКОВО, У КОСТРА, В МАЕ, ИЮЛЬ НА ЮГЕ, В ГОСТЯХ, АВГУСТ, КУСТ, ОЖИДАНИЕ, ЗАПОЗДАЛОЕ ТЕПЛО, ПОСЛЕДНЕЕ ТЕПЛО…

Особенно в этом смысле выделяются стихотворения ИЮЛЬ НА ЮГЕ и КУСТ. Мне они кажутся совершенными.

Страница Валерия Митрохина на сайте.

 

 

Анатолий ПИСКУНОВ

 

ИЮЛЬ НА ЮГЕ

 

Безумное солнце

траву прошивало

и кожу,

где прежде

змея проживала.

 

Сквозь низкий кизил и

высокий осот

на землю сквозили

рентген восемьсот.

 

Здесь вам не Валдаи,

здесь огненный юг,

линялые дали

вина и гадюк.

 

И ржавы суставы

в иссохшихся травах.

И тени дырявы

акаций корявых.

 

И где бы я не был,

томилось высоко

горючее небо

седого Востока.

 

Июль перевеивал

кудри мои.

Потерянно

реяла

кожа змеи.

 

 

КУСТ

 

Стоял — метла метлой, — облезлый, старый.

И вдруг воспрянул. И затрепетал.

Битком набитый перелетной стаей,

он тарой для неё, усталой, стал.

 

Оживший, как восточные игрушки,

покрытый шевелящейся листвой,

от самой нижней ветви до макушки

он был от удивленья сам не свой.

 

Внутри него ворочались, порхали,

менялись на уютные места.

Был вечер тот, наверно, эпохален

для темного сквозящего куста.

 

Ночлежки крест

нечаян был и тяжек.

Но прутья не посмели, не смогли

стряхнуть его — и никли без подтяжек

едва ли не до стынущей земли.

 

Без ропота, унынья и корысти

с обмякшей стаей плыли в темноту.

И мнились осовелому кусту

лиловые увесистые кисти.

 

 

СТИХИ ПОСТОЯННЫХ АВТОРОВ

 

Алена КРИВЕЦКАЯ

Из книги «Не играй в хочу-не-хочу» (июль 2008)

 

БУДЬ НЕБОМ

 

стань птицей, живущей в моём небе,

помни, что нет тюрьмы страшнее, чем у тебя в голове...

В.Цой

 

будь небом — для каждого неба отыщется птица.

нет худшей свободы, чем та, что тебе навязали...

у каждого есть для любви и надежды граница

и всяк по себе выбирает пределы печали.

 

мы сами придумали то, что зима неизбежна,

что каждому — счастье своё, да воздастся по вере,

что нужно отсчитывать сны и дозировать нежность

и тщательно взвешивать каждую долю потери...

 

а можно ведь просто дышать — не отмеривать вдохи,

свободные ветры ловить и туманы без счёта

и смело идти — по любой незнакомой дороге,

и просто любить.

без причины.

любить, да и всё тут.

 

 

Ростислав ИВАНОВ

 

ЯНВАРЬ

 

Бузует и штормит январь.

Дождями каплет. Тонет в лужах.

По площадям и скверам кружит

И городской зубрит букварь.

 

И Дед Мороз придет едва ль.

И не укроет землю пухом.

Шальной комар звенит над ухом.

(Прихлопнуть бы, но лень и жаль).

 

Январь канючит и хандрит,

Но не найти в крещенье прорубь.

Не смыть грехи, и только голубь

По-над часовенкой парит.

 

 

Елена КАНТОР

 

* * *

Я падаю, как ягода с куста,

Как девочка — на пыльную дорогу.

А дальше? Грубо топчут чьи-то ноги

И сладко прижимаются уста.

 

И чьи-то солнца в голове моей

Скрываются за тучами тугими.

Мне хочется кричать: «Меня не смей!»

Но я молчу, шагаю за другими.

 

И очищаясь, пачкаюсь в пути...

А ягода кусту уже мешала.

Такая сочная! Вкуси — не пропусти.

Уже в ногах лежит. Еще вчера лежала.

 

 

Ицхак СКОРОДИНСКИЙ

 

БИЛИНГВА

 

Ну вот, и я изобрёл свой велес и пед.

 

С чего всё начиналось. Я решил попытаться сделать автоперевод на украинский своего стихотворения о пустыне Негев. И когда таки попытался, то увлёкся так, что потом понял, что это не совсем, или совсем не перевод.

 

Негев — пустеля — шофар

 

У цю землю вчепившись корінням, колючками, гілками, злістями, стогонами...

Вже минулої долі жахливої не пам'ятаючи...

Не пам'ятаючи вже...

Зашкарублою шкірою, зламами серця, вузлами, рубцями, батожними гонами,

заплативши за «райське» життя на межі, що запіклася кров'ю...

 

І вже...

 

Бузувірське світило те,

котре спалило кістки всі крізь тіло —

люлю сонечком, ласкою,

сном...

Райським сном...

 

...А ті бризки туману, що після хамсина хапаю пошерхлим я ротом.

 

...Ну, звичайно ж, що потім

здається мені,

що течуть вони в глотку, що медом течуть.

 

Молоком..

 

Медом і молоком...

 

Медом

і молоком...

 

 

* * *

 

Негев — пустыня — шофар

 

В эту землю вцепившись корнями, ветвями, колючками, злобами, стонами...

Прошлой жизни «ужасной» не помня, не помня уже...,

шелушащейся кожей, рубцами на сердце, узлами судьбы и изломами

заплативши за «райскую» жизнь на запёкшейся кровью меже...

Изуверское это светило, прожегшее кости сквозь тело —

баю солнышком ласковым, сном... Райским сном...

...А те брызги тумана, которые после хамсина хватаю иссохшимся ртом...

Ну, конечно же, — кажется мне, что текут они в глотку,

что медом текут... Молоком...

Медом и молоком...

Медом...

и молоком...

 

 

Фактически  наш «поэткорр из пустыни Негев», после замечательных заметок, посвященных другим авторам — Таше ТОМИНОЙ, Евгении ЛАНЦБЕРГ, Артему ПРОЯЕВУ, Екатерине ХИЛЬД и другим, — впервые сделал анализ собственного творчества в прекрасный момент открытия новых возможностей.

Но и «другие» не забыты...

 

 

Ицхак СКОРОДИНСКИЙ

 

ГАЛИНА ПОЛЬСКИ. ...И ЭТОТ ЧАС — НАВСЕГДА.

 

Итак, новый сезон я начинаю с заметки о Галине Польски. Живёт она в Израиле, пишет прекрасные, на мой вкус, классические стихи и оригинальные японские сонеты. Тем более, что…

 

Уходя — уходи, назад не смотри на город,

то не бабье дело — спасать от огня и злобы,

на дома седые упал челобитной — морок,

чтоб пропало зло и стёрлось из памяти чтобы.

 

Жизнь не стоит и половинчатой лиры звонкой,

что тебе до весны и до суженых глаз в окне.

Уходи босой, прижимая к груди ребёнка

и молись, чтобы он никогда не искал корней...

 

Уходя — уходи, твой город больной и бренный,

мчится к солнцу в объятия, выпив дурман вражды,

пусть от млечного страха твои холодеют вены,

не проси напоследок ни хлеба кусок, ни воды.

 

И пусть пеплом сыта и дымом полна Гоморра,

и пусть тонет в чернушной крови и во лжи Содом,

пусть огнём полыхает дом — колыбель и опора,

уходя — уходи, не жалей ни о чём, ни о ком.

.....................................

Что касается японских сонетов, то многие профи, здесь, в наших святых Палестинах, цыкают на этот жанр через губу. А вот я, читаю с удовольствием. И вот ещё что. Все любители стихов, которым я показывал книжку этих самых сонетов, которую выпустила Галина, тоже читали с интересом, а потом все, как один, говорили мне:

— Ну, да. Это ж Россия, настоящие русские стихи.

Вот такой парадокс. А Вы, конечно, помните, чей он друг.

 

1. камешек

 

Камешек в речке

звонкой разбужен водой,

жизнь на пороге.

 

Будет ли встреча?

Что суждено нам с тобой?

Небо? Дороги?

 

На перепутье судьбы

камни и стрелы.

Много прольется воды

красной и белой...

........................................................

 

 

Анна МАРКИНА

 

Л И Л Я

Поэма в прозе

 

1

 

Небо все утро плескалось, и било ей в голову,

   днем навалилось бездонно, пузато, плашмя.

      Лилю накрыло ромашками, облачным оловом.

         Берег кололся в лопатку, взъерошен и смят.

Ветер по телу бродил, не давал шевелиться ей, гладил, цеплялся за юбку, баюкал, ласкал, лето шумело рекой, незнакомыми лицами. Берег горбатился, льнул к изголовью, вискам. Лиля жевала травинку, дремала и слушала шелест степенной надуманной взрослой возни; люди шатались по лесу бесцельно и плюшево. Город уполз, задыхаясь, на запад и вниз. Сзади достали спиртное, расселись на бревнышках; луком костром шашлыками ударило в нос. Лилю окрикнули, — Лиля очнулась

перышком,

легким, трепещущим, пущенным вдруг под откос. Нехотя девочка к шумной пристала компании, плюхнулась к маме в коленки, молчала. Лицо мамы краснело, на лбу проступала испарина. Было тоскливо, но сносно, в конце концов.

 

2

 

Лиля качалась на стуле с расшатанной ножкой, грызла облезший, знакомый руке карандаш. Март растекался по коже, плескался в окошко, с крыши срывался капелью, кусочками льда. Легкие, сердце забились весной до предела. Стол окопался в тетрадях, кружочках мимоз. Солнце манило, мешало заняться ей делом, март пропитал ее всю, оккупировал мозг. Папа, нагрянувший в комнату, сразу все понял. Долго втолковывал что-то, ругался, ворчал. Лиля моргала, ждала... отрешенно, спокойно и не желала, хоть тресни, его замечать. Ей надлежало взрослеть и оканчивать школу. ВУЗ Лиля выбрала спешно, шутя, наобум. Папа кричал, объяснялся до хрипа, до колик... Мол, вот увидит, что лень ей угробит судьбу.

 

3

 

В доме противно шушукались и громыхали, рушили бережный сон, безалаберно злили. Утро пригрелось у ног, растянувшись нахально; утро тепло привалилось к разбуженной Лиле. Взорванный солнцем, тянулся макет горизонта, прян и надуман командой дизайнеров неба, плыл, волновался, мерещился сказочной зоной, влепленной в гущу бедлама, толпы, ширпотреба. Лиля смущенно тащила к ушам одеяло, мерзла, ворчала, цеплялась за шлейф сновидений; сны уползали, пружинили призрачно, вяло и растекались по телу в припадке безделья. Лилю растерянно чмокнули в нос и пропали. Хлопнули шатко под окнами двери машины — ехали к тете. Дремота сползла как попало, снова нахлынула, выжала и оглушила.

 

4

 

Вечер сожрал ее, жадно сопя, с потрохами. Пьяно курила, галдела. Потом целовалась. Пашкины пальцы шершаво, степенно, нахально гладили спину и шею, у плеч танцевали. Музыка в тесной квартире гремела о стены. Было неряшливо взросло, хмельно, многолюдно... так, что дешевая водка казалась глинтвейном, так что прокуренность комнат казалась уютной. Лиля подумала — мама, вернувшись, учует; глупо, бессильно втемяшит с утра подзатыльник — дрогнула, сморщилась — тоже ей страшное чудо! И отхлебнула из горла соседской бутылки.

 

5

 

Скоро друзья расползлись по районным домам. Тяжесть скрутила ее, надоедливо, гнусно. Мусор. Бутылки. Вчерашний лоснящийся май ей показался придавленным, даже обрюзгшим. В горле сушило, в башке — бесконечный аврал. Лиля заснула в несвежей, холодной кровати. Сон был пуглив, виновато скучал, замирал, сон волновался над ней неуклюже и ватно. Вечером Лиля ждала. Бесконечно ждала: нехотя, робко, бесхитростно и обреченно, — флер сигарет бессистемно, на собственный лад, лег на обоях, строптиво и вцепчиво-четко.

Рано стемнело. Глазела безвольно в окно, мыла невзрачный набор искалеченных рюмок. После металась, глядела дурное кино и хохотала натянуто, мимо, угрюмо. Ночь навалилась тревожно, с различных сторон... Лиля смотрела на скомканность улиц с балкона. «Предки» не ехали.

Шелест рябиновых крон плыл во дворах озадаченно и беспокойно.

В полночь догадки нависли навязчиво над всей ее сущностью рваным, больным ожиданьем. Лиля ворочалась, долго лежала без сна. Били секунды. По нервам. Безвольно. Бездарно.

 

6

 

Рано. Пустынность квартиры восходом расцвечена. Встала неловко, возилась, бродила по кухне. Что-то неладное плавало в воздухе с вечера, что-то помимо усталости, жалости, скуки.

Скоро опомнилась. В куртке нащупала сотовый.

— Мама?

Не взяли. Мандраж. Недоверие. Ступор.

— Пап?..

и звонила опять... и опять — раз пятьсотый и... Голос опять отвечал:

— Абонент недоступен.

Руки дотошно потели. Цепляло противное, щуплое чувство надежды, что порванной нити. Стрелки часов тарабанили шагом ретивым, а Лиля не знала, что делать, кому позвонить ей.

Тете!

Конечно. Та низким щебечущим говором, — дескать, отец вместе с мамой сто лет, как уехал... Фраза ударила Лилю бессмысленным горем и громко о трубку разбилась застенчивым эхом.

 

7

 

Ей было стыдно за робость, натянутость слов, страх за себя, за корявые мысли о будущем.

Тетя Наташа звонила.

А небо плылО... там, за окном... бесконечно, светло, незабучно.

Тетя Наташа звонила... ругалась, ждала. Лиля сидела на стуле, тихонько, недвижимо. Ей захотелось нырнуть в это небо и... вплавь! Ибо все прочее стало померкшим и выжженным.

В кругленькой вазе — засохший кленовый букет. Листья стояли кудрявые, хрупкие, прошлые; Лиля зажала их ткань во вспотевшей руке и уронила на пол бесполезными крошками.

 

8

 

Солнце и ветер, ласкавшие мокрую землю, били в лицо ее, ластились с разных сторон. Мир был насыщен и сочен, отчаянно зелен, мир не вязался с гнетущей тоской похорон. Жарко. Она наблюдала, как роют могилы. Ни угрызений, ни слез, ни вопросов, ни слов; если до сИх пор в ней что-то девчачье и было, — то коротнуло, разверзнулось и замерло. Тетя Наташа ревела, вцеплялась по-женски в руку племянницы, густо цедила слова. Солнце плясало в листве, приникало и жестом ей говорило:

— Забудем. Все ложь. Наплевать. Мама и папа вернутся, они не разбились, то, что сейчас заколочено в черных гробах, то, что достали из смятого автомобиля, быть не могло ими... это не наша судьба!

 

9

 

Лиля уперто читала дешевый роман. В дальнем углу бесновался противный малыш: мямлил, метался, сводил своим ором с ума и бесконечно рассматривал из-под полы. Лилю бесил до мурашек воинственный взгляд, нехотя, томно она поднимала глаза, гневно шипела:

— Что лупишься, мелкая тля?!

Сашенька дулся и к маме бежал... рассказать.

После тащилась обедать. За стол, как в тюрьму. Тетя была ее светом, пределом добра... но дядя Сева (Наташино бремя и муж) Лилю за что-то картинно и зло презирал. Все эти месяцы жили... и были родня, но неизбежно шагали к дурному концу. Лиля и Сашку затем не умела принять, что слишком сильно привязан был к горе-отцу.

Лиля однажды вбежала домой со двора, громко смеялась, мол, едет сейчас же назад. Дядя позерно простился, был важен и рад, тетя молчала, ждала, отводила глаза.

 

10

 

Сон подминал ее веки, и прыгал, нашкодив, к новой добыче (такой же усталой кассирше). Ныли под пальцами колко, стаккато штрих-коды. Голос, когда-то звеневший, пиликал осипше. Люди вокруг и не люди — какие-то куклы, все в них вторично, условно, прозрачно, как эхо, — Лиля свой мир подоткнула вельветовой скукой, Лиля, увы, как умела, закрыла прорехи. Кисла, держалась старательно выбранной роли.

— Барышня, будьте внимательней!

— Старая Пакля, скройся! — дерзила.

— Вас в детстве что, мало пороли?!

Строила планы:

— вернуться,

— лечь на пол,

— заплакать.

 

11

 

Сонный ноябрь швырнул в нее терпкой простудой. Лиля уволилась. Деньги водились давно уже. Время сменило развязность своей амплитуды и потянулось растянуто, бережно, ноюще. Более года прошло с вездесущего мая, более года в попытках забыть и раскаяться. Тот, кто за стертыми днями уперто хромает, мается больше, чем тот, кто легко отпускает их. Лиля шаталась по городу, милым местечкам, ей были новы тона согревающей грусти. И память, когда-то разбитая злобной картечью детских придумок, текла теперь старыми устьями.

Шла по аллее, пинала шершавые листья.

— Эй, на тебя, верно, цвета случайно пролили, а!

Глянула через плечо, осторожно, по-лисьи:

— Паша!

— Цветешь... Где носило, пропащая Лилия?!

Думали что-то свое, улыбались, молчали, грелись в дешевом кафе молоком, разговорами, взглядами рваными, искрами робкой печали. Паша был чудный, забытый.

Как славно и вовремя встреча! Абстрактно, чудно, отдаленно все, что когда-то сломало вельможное «прежнее»: — Лиля шептала, — и мир мой, и нашу влюбленность.

Пар собирался у рта; поднимался, разреженный.

 

12

 

Солнце терзало Москву. В раскаленном июле город кипел, пожелтевше, разнуздано, пыльно. В Лиле смешались волнение, жмущая юность. Небо качнулось над ней и смешливо поплыло. Взгляд прокатился по спискам и выхватил баллы. Щеки горели алее растертых крапивой. Что ж, МГУ! Провиденье, награда, судьба ли?

— Папа, вот видишь!? А я, черт возьми, поступила!

К Паше. Домой. По скупой тишине коридоров. К новому дню, к необъятным, непознанным далям. К тем, кто не найден, но станет когда-нибудь дорог...

Дома ее снова ждали.

Любили и ждали.

 

 

ЮМОР

 

Евгений КАЩЕЕВ

 

АФОРИЗМЫ ОТ КАЩЕЯ

 

Свадьба — момент, когда эскорт становится конвоем.

Кто хочет быть только первым, должен быть готов оказаться крайним

Признавший свою ошибку, возможно стал честнее, но не умнее.

Всё в руках человека, пока он не взял ружьё!

Разоблачённая ложь — самая наглая: она требует статуса голой правды!

Хочешь узнать людей изнутри, — позволь им тебя съесть!

До уровня мышления надо ещё дорасти!..

........................................................

 

 

Игорь ЗАТЕИН

 

ПАРОДИИ

 

ПОЭТАМ-ЛИРИКАМ (Ефим БЕРШИН)

 

Почудится рывок весны

над перемерзшими погостами,

как крик беременной луны.

Прости нас, Господи.

 

Ефим Бершин

(«Крещатик» 2008, №1)

 

У всех профессий этикет

Блюдётся издавна.

Выходит заспанный поэт

Весною из дому.

Вдохнёт со свистом кислород,

Закинет валенки,

Вокруг берёзки обойдёт

И — в стельку пьяненький.

Порвёт рубаху на груди:

На, жизнь бери мою!

Но ты к нему не подходи —

Обложит рифмою.

А сам рванёт туда, где синь

С лазурью сходится,

И загуляет по Руси,

Заколобродится.

В стогу проснётся — вот те на!

Запить? Повеситься?!

У ног две нимфы и луна

На пятом месяце.

Русалка, в порванной сети,

Печёт снегириков...

Уж ты их, Господи, прости,

Поэтов-лириков.

 

 

СЛОВО О НАШЕМ БРАТЕ

 

Я-то думала, что к чаю

Полагается печенье,

Только ты опять скучаешь

В час ненастный, в час вечерний.

 

Любовь Стасюк

«Урал» 2008, №3

 

Трудно, бабы, с нашим братом.

Ох, непрост он, этот брат!

В том природа виновата,

А мужик не виноват.

 

Дам такое я сравненье:

Неприступный замок он.

Только чаем и печеньем

Не возьмешь тот бастион.

 

Верный путь — начать осаду,

Взять желудок на измор.

Борщ, соленья, маринады,

С сочным фаршем помидор...

 

Путь второй — хмельные речи.

Что ни стих, то мадригал!

Но надежней — через печень.

Даже я не устоял.

 

Остальное — в ХРОНИКЕ.

 

Валерия Ноздрина

19 октября 2008

Ждем Вас в клубе:
http://www.interlit2001.com/ — Международный литературный клуб
http://www.interlit2001.com/ebooks.htm — электронные книги ИнтерЛита
http://www.interlit2001.com/bible/ — Филиал (Путеводитель по Библии).
http://www.interlit2001.com/forum/ — Форум
Отзывы на публикации сайта, зарегистрировавшись, пишите здесь.

http://www.interlit2001.com/bridge.html — Аудиомост
В избранное