Тьмускорпионские новости -- Выпуск # 60 от 08/01/2002

-- В Плезир, -- разочарованно сказал конь. -- В холодный, рациональный Плезир... На земле Бонжурии перевелись настоящие маги, а эта их наука бессильна мне помочь. Но я с удовольствием отвезу вас туда -- обычно я обхожу города стороной во избежание ненужных расспросов. Да и найдется в конце концов какой-нибудь смельчак, снимет с меня эту железную скорлупу, сам сядет в седло и поедет искать подвигов. А я не вижу причины, чтобы одному благородному дону возить другого на горбе!

Успенский Михаил. Белый хрен на конопляном поле//Манускрипт.

-- Димыч, окстись! Не Монах, а монах! Кстати, ты заметил: мы все время пытаемся забыть об этой истории, выбросить ее из головы -- а она, зараза, упрямо напоминает о себе. Словно кто-то нарочно задался целью втравить нас в эту пакость!

-- Заметил, -- угрюмо бурчу я. -- Прямо какой-то "За миллиард лет до конца света"!

-- И Володька Монах в роли Гомеопатического Мироздания! -- хмыкает Олег, явно пытаясь пошутить, только отчего-то смешно не становится ни ему, ни мне. /.../

...Мне было стыдно.

И еще -- страшно.

Давно, давно я не был так близок к срыву. Стареешь, брат... да какое, к черту, "стареешь"?! Накопилось за последние дни дряни под завязку, скоро горлом пойдет, и хорошо, если рядом никого не окажется.

"Ведь я их чуть не зарубил, вдруг понял он. Если бы они не убрались, я бы их зарубил. Сейчас бы они валялись вот здесь, как свиные туши, а я бы стоял с мечом в руке и не знал, что делать..."

Чужие слова, Левиафаном всплыв из темных глубин памяти, подействовали, как нашатырь.

Я протрезвел.

Я перестал бояться -- себя, а не за себя.

Олди Генри Лайон. Нопэрапон, или По образу и подобию//М.: ЗАО Изд-во ЭКСМО-Пресс, 1999. -- С.138, 187-188.

-- Несомненно, боги услышали слова моего брата Мая. (Я гордо приосанился, хотя и прежде держался с должным достоинством). И решили даровать по супруге каждому из претендентов-женихов! Вот и решение нашего спора: каждому по невесте, и пусть никто не уйдет обиженным! Не будет войны, не будет раздоров, воля раджи не будет нарушена, а Слепец и Панчалиец обретут свое законное счастье!

Олди Генри Лайон. Сеть для миродержцев: Черный баламут. Кн. 2.//М.: Изд-во ЭКСМО-Пресс, Изд-во ЭКСМО-Маркет, 2000. -- С. 213-214.

-- Ну ладно, -- вдруг сказал Гарднер. -- В двух словах -- так в двух... В общем, так: за последние три месяца погибли двести восемнадцать человек. Ахунзянов, Злобин, Канэко, Мигель, Петроченко, Вайтуленис... Ты улавливаешь тенденцию?

Беккер молча кивнул. Он улавливал. Ахунхзянов -- величайший из архитекторов всех времен и народов, скромный, застенчивый человек... Злобин, нейрохирург -- для него не существовало невозможного... И дальше -- океанолог... /.../

"Из этих, из ридеров, наверное", -- подумал Беккер и, спохватившись, что тот все равно услышит, спросил вслух:

-- Вы что, тоже ридер?

-- Ну почему же тоже? -- улыбнулся тот. -- Ридер, но не тоже, потому что я здесь один из ридеров и остался. А иногда, в такую вот погоду, кажется, что и вообще один здесь остался, из всего человечества...

Откуда-то с залива тянуло острым морским запахом. К нему примешивался запах палого листа. Временами доносился слабый, но отчетливый болотный дух. "Он говорит так, словно живет здесь уже давно. Лет этак сорок, если не больше", -- подумал Беккер.

Именно в то время Институт физики пространства попытался обнаружить гипотетическое поле связи, пронизывающее взаимопроникающие миры. По теории, миров этих было бесконечное множество, и они мирно сосуществовали в одном пространстве, но в разных его измерениях. Что это были за измерения и как должны были отличаться миры, теория сказать не могла. Она предполагала лишь, что существует возможность услышать их, эти миры, и услышать их должны были ридеры. На Земле было всего несколько сотен ридеров -- людей, способных воспринимать мысли. Не направленный ментопосыл, а мысли. И все ридеры, без исключения, побывали в камерах, упрятанных под землю и изолированных слоем мезовещества. Кстати, по теории, мезовещество не должно было изолировать психополе, но оно изолировало. Ничего тогда эта посылка не дала, а потом молодой Вайтуленис доказал, что и не должна была дать. Никакое поле связи мысленно услышать было невозможно. С тех пор камеры пустовали. В них иногда проводили какие-то эксп! ерименты психологи и специалисты по психодинамике. Беккер во время оно тоже побывал здесь и убедился, что ежели человека заэкранировать мезовеществом, то с ним, значиться, ментоконтакт станет невозможен. /.../

-- Не иронизируй, пожалуйста, -- попросил Мозг. -- Да, это общеизвестно. Да, вы пытались уже записывать сознание: две недели адской работы, миллионы ячеек памяти, компьютер, занимающий двадцать зданий и почти полное отсутствие ясности, удалось или нет. Переписывали одного человека... /.../

Желчные размышления Беккера, по мере того, как он успокаивался, принимали другое направление. "Вот и состоялись переговоры. Первый, так сказать, контакт", -- тут мысли его переключились на Комкон. Была такая организация, Комиссия по контактам, с весьма широкими полномочиями, еще задолго до Беккера. Подчинялась она тоже Верховному Совету Земли. К моменту, когда Беккер стал функционером Управления общественной психологии, Комкон не только был включен в штаты Управления, но и уже перестал существовать как отдельное структурное подразделение. Функции его были перераспределены на все Управление, параллельно с этим передавались в региональные и ведомственные Службы безопасности тривиальные задачи расследования обычных ЧП, борьбы с преступностью и тому подобное. А потом вместо почившего в бозе Комкона организовался Отдел аналитики, в который спешно стягивали сохранившихся, рассеянных по всему Управлению функционеров. Вот тогда и появился термин "Искатели странного", как сами себ! я, вначале в шутку, а затем и всерьез, стали называть сотрудники отдела. Как водится, из первоначального состава Комкона в отделе не оказалось практически никого.

Андреев Анатолий. Искатели странного//М.: ООО "Издательство АСТ", 2001. -- С. 66, 82, 131, 149.

Кандид, герой романа, оглушенный, напуганный, импотентный, блуждает в дебрях женской топографии. И не нужно быть психоаналитиком, чтобы осознать значение орудия, которое частично возвращает ему силу и уверенность в себе -- скальпель. /.../

...отношение Стругацких к женщинам -- это брюзгливое недоверие. Что на женщин нельзя полагаться, знают все. Хорошо бы от них избавиться. И в самой откровенно-мечтательной фантазии Стругацких, "Понедельник начинается в субботу", их нет вообще.

Гомель Илана. Русский лес братьев Стругацких//Портрет (Израиль). -- 1991. -- Декабрь. -- С. 50, 59.

"Откат" в духовной жизни общества и угасание "оттепели" в фантастике начали ощущаться с середины 60-х годов, когда один за другим появились разгромно-проработочные "отзывы" на произведения Стругацких -- уже тогда они считались лидерами советской НФ литературы и потому были выбраны главной мишенью. /.../

Ведь семинары необходимы не для того, чтобы "выучить на писателя", но для творческого общения, которого многие молодые авторы, живущие в какой-нибудь Тьмускорпиони (выражение Стругацких), были лишены. /.../

Достижения научно-технического прогресса вызвали к жизни социальный тип, названный Аркадием и Борисом Стругацкими Массовым Сытым Невоспитанным Человеком. Против современного мещанства, против многоликого потребительства -- этой, по словам Стругацких, "духовной инфекции" -- направлены многие произведения молодых фантастов. /.../

Поразительно живой, объемный, такой узнаваемый образ спекулянта /.../ создает в рассказе "Книгопродавец" фантаст из Фрунзе Алан Кубатиев. Кстати, по поводу именно этого рассказа была сказана Аркадием Стругацким известная фраза: "Да-а, так мы не начинали..." /.../

Активно используют "малеевцы" жанр сатирической фантастики, традиции которого восходят к Салтыкову-Щедрину и столь блистательно развиты в наше время Стругацкими. /.../

Нельзя не согласиться с Б.Н.Стругацким, написавшим в предисловии к первому сборнику рассказов киевского фантаста: "Борис Штерн не подражает никому. Он вполне самобытен, такой фантастики у нас еще не было, он идет по своей дороге первым" .

Гопман Владимир. Воспоминания о прошлом и немного о будущем//Сб. НФ. -- Вып. 35. -- М.: Знание, 1991. -- С. 230-237.

7. Утопичность советской фантастики 50-60-х годов. "Говорит Москва" (1962) Ю.Даниэля как пример существования традиции дистопии в условиях тоталитарного государства. Дистопия в творчестве А. и Б. Стругацких ("Хищные вещи века", "Улитка на склоне").

Гопман Владимир. Дистопия (антиутопия) как оборотная сторона утопии XX века//Тезисы докладов и сообщений Всесоюзной конференции, посвященной проблемам научной фантастики: IV Ефремовские чтения. -- Николаев, 1991. -- С. 21.

Братья Стругацкие в защите не нуждаются -- а вот Ю.Петухов в рекламе нуждается. Прием старый, запатентован еще Геростратом: нагадишь на того, с кем ты несоизмерим, -- авось, люди и обратят внимание...

Гопман Владимир. Кот перед телевизором, или Фантастика "для бедных"//Столица. -- 1991. -- # 11-12. -- С. 121.

И современные сказочники, описывая чудеса, заменяют различные травки препаратами, а волшебные жезлы -- аппаратами.

Очень наглядно изображена эта замена (волшебного орудия техникой) в остроумной, искрящейся юмором повести братьев Стругацких "Понедельник начинается в субботу". События там происходят в научно-исследовательском институте чародейства и волшебства -- НИИЧАВО, где талантливые молодые физики: пренебрегая воскресным отдыхом, в творческом запале в субботу начинают обдумывать технологию воплощения чудес. У них и неразменный пятак есть, и ученый кот на золотой цепи, правда, страдающий склерозом, и волшебная палочка. Называется "умкладет" -- ум кладет. /.../

О современных мещанах написали повесть "Хищные вещи века" братья Стругацкие: Аркадий -- филолог, переводчик с японского и Борис -- астроном.

Братья Стругацкие начали выступать в жанре фантастики, описывая космические путешествия (фантастика технической мечты). Сначала они отправили своих героев на Венеру -- в страну Багровых туч ("Страна Багровых туч"), потом -- в путешествие по всей Солнечной системе, от Земли до колец Сатурна ("Стажеры"). В научно-фантастическую литературу они "привели" очень человечных героев.

После того как один из главных героев, увлеченный необыкновенной находкой, неоправданно рискуя, погиб в кольцах Сатурна, бортинженер Иван Жилин вместо обещания: "Я не оставлю дело погибших, продолжу его, завершу..." неожиданно заявляет: "Главное -- на Земле. Главное всегда остается на Земле, и я останусь на Земле... Решено. Главное -- на Земле..."

И в повести "Хищные вещи века" Жилин действительно оказывается на Земле, в фантастической Стране Дураков. Страна Дураков -- это общество потребления. Об этом говорит также и название повести -- "Хищные вещи века". Любовь к вещам, увлечение ими оглупило жителей Страны Дураков. В силу каких-то причин, не названных авторами (то ли богатые месторождения там, то ли климат хороший), жителям страны живется легко и бездумно. У них нетрудная работа, много свободного времени. А чем же они его занимают? Книг жители не читают, а придумывают забавы, вредные и губительные даже для своего здоровья.

Как их перевоспитывать? Вот в чем проблема.

В эпилоге, в последних строках книги, Жилин размышляет: "Какая предстоит работа! Какая работа!.. Я не знал пока, с чего нужно начинать в этой Стране Дураков..."

Как же возьмется за дело Иван Жилин, как будет наставлять на ум жителей Страны Дураков? Но легко ли ответить? Ведь задача литературы -- ставить вопросы. Заслуга писателя заключается уже в том, что он обратил внимание читателей на необходимость борьбы с мещанством.

В чем первопричина морального упадка Страны Дураков? Первоначально Жилин ищет некий клан, слой общества, наживающийся на глупости. Но не находит. В той стране корень зла не в чьей-то злой воле или жадности, а в самих людях, в их человеческой глупости и лени. Всем обеспечены, в голове пусто, вот и развлекаются почуднее, нервы щекочут. Однако в иных подлинных странах имеются такие кланы, которые следует разоблачать. /.../

Соединив в одном экипаже людей из разных времен, автор [В.Михайлов в романе "Сторож брату моему". -- БВИ.] как бы проводит мысленный эксперимент, показывает, как поведут себя разные люди в одинаковых обстоятельствах.

Такой же эксперимент проводится и в романе братьев Стругацких "Град обреченный". Роман построен сложно, многопланово, с подтекстом, который надо разгадывать. /.../

Настоящие ли мы люди и что такое настоящий человек? -- предлагает задуматься автор [В.Михайлов в романе "Придите и рассудим". -- БВИ.]. Правда, я со своей стороны не поручал бы рассудить посторонним -- какому-то Фермеру, какому-то вселенскому Мастеру. Но можно воспринимать эти фигуры как условное символическое олицетворение общечеловеческой совести, достоинства, самосознания.

Подобные сложные нравственные проблемы, выраженные символически, иносказательно, встречаются в произведениях многих известных авторов, например, у братьев Стругацких, а также и у представителей следующего поколения, выросшего в 70-х годах. /.../

Второй этап -- использование космоса -- изобразили братья Стругацкие в повести "Стажеры". Там рассказано, как энергично добывают полезные ископаемые на астероидах. /.../

Повторяю: вариантность в литературе -- редкое явление. У автора своя собственная точка зрения на будущее. Нередко за первым романом пишется продолжение, прямое или косвенное, роман цепляется за роман, создается единая картина. Так поступал И.Ефремов. Так поступают и братья Стругацкие. У них из романа в роман переходят герои, рожденные еще в путешествии на Венеру в "Стране Багровых туч", действуют они и в самых последних повестях, вышедших уже в 80-х годах. /.../

Книги на полках -- словно выступления делегатов на конференции. У писателя Ефремова свое мнение о будущем, у братьев Стругацких -- свое, у Казанцева совсем другое, у Михайлова и Щербакова -- свое, а у Бабенко -- противоположное. /.../

Потрясает фильм "Письма мертвого человека" по сценарию Б.Стругацкого и В.Рыбакова -- о последствиях атомной войны. А снятая ранее "Туманность Андромеды" не произвела должного впечатления. /.../

И только в 1957 г., открывая новый период, И.Ефремов начал публиковать знаменитую "Туманность Андромеды".

Дорога в космос открылась -- и в фантастике, и в жизни. В литературу пришла способная молодежь -- братья Стругацкие, А.Днепров, А.Полещук, В.Савченко, В.Журавлева и Г.Альтов, А.Громова, несколько позже И.Варшавский, С.Гансовский, Д.Биленкин, К.Булычев и другие, чьи имена упоминались выше при странствии по Стране Фантазий.

"Падает вверх" -- предложил бы я назвать тот жизнерадостный период, по названию романа А.Полещука. Такое настроение было в фантастике: в космос мы вышли, идет стремительный взлет, все возможно, все осуществимо. Пожалуй, ярче всего это настроение выражено в произведении братьев Стругацких "Понедельник начинается в субботу" (1965) -- развеселой "сказке для младших научных работников".

Но, как бы вступая в спор сами с собой, тогда же одновременно братья Стругацкие выпустили роман "Трудно быть богом". Нет, словно говорят авторы, не "падает вверх", не растет само собой, не творятся чудеса. На самом деле сложно все и противоречиво.

"Трудно быть богом" -- так и назвал бы я очередной этап фантастики. /.../

Особо хочется сказать о творчестве братьев Стругацких -- самых популярных фантастов нашего времени. Подобно Ефремову, они -- чуткие к переменам жизни писатели, видоизменяющие и развивающие свою позицию от книги к книге. После праздничной "субботы", переполненной осуществленными сказками, пришел трезвый будничный "понедельник". Писатели как бы пришли к выводу, что начинать его следует с уборки, с уничтожения гнили, где бы она ни находилась. Упоминавшаяся повесть "Хищные вещи века" разоблачала развлечения пустоголовых бездельников. Затем были написаны сатирические вещи о самодовольных бюрократах, даже о самодовольном писателе, поучающем молодежь, хотя поучать-то ему нечему. Некоторые из этих произведений вышли в свет только теперь.

Стругацкие полемизируют с теми фантастами, кто наивно верит в благоденствие и прогресс, которые свалятся с неба вместе с соплеменниками пришельцев, будто бы потерпевших крушение в 1908 г. в тайге за Подкаменной Тунгуской. "Пикник на обочине" написан о том, что сверхцивилизации, вероятнее всего, глубоко равнодушны к заботам людей. Земля для них все равно что муравейник. Устроили привал, намусорили, полетели по своим делам, оставили людям возможность десятилетиями гадать об осколках и объедках.

В повести "Жук в муравейнике" пришельцы уже не равнодушны, намерения их непонятны и, может быть, опасны. Герои предпочитают их уничтожить, чтобы сохранить человечество. И продолжение этого мотива -- в повести "Волны гасят ветер". Здесь "пришельцы" возникли на Земле, родились от людей нелюди-сверхталанты. Они еще сами не знают, куда захотят повернуть историю... но лучше пусть уйдут в космос. У человечества свой путь, своя линия развития. /.../

Старшие уходят, сходят или переходят. Естественно, включаются младшие. В следующем поколении ежегодной премией "Аэлита" был награжден С.Павлов -- автор романа "Лунная радуга". Это произведение многоплановое, где речь идет, в частности, об осторожности, которую следует соблюдать исследователям планет, чтобы на Землю не завезти что-нибудь вредное. У него исследователи "расчеловечиваются", новые свойства приобретают и вынуждены покинуть Землю, как и нелюди Стругацких ("Волны гасят ветер").

Гуревич Георгий. Беседы о фантастике: Книга для учащихся//М.: Просвещение, 1991. -- С. 43, 61-62, 84-85, 122, 127-128, 133, 145-147.

О золотое время программ! Как молоды мы были, как верили замечательным идеям руководства! Одно удручало тогда нежную душу фельетониста: отчего в политбюро не введут братьев Стругацких и Кира Булычева, известных в мировом масштабе фантастов? Один ответственный товарищ прозрачно намекнул мне, что над социальными программами в политбюро работают за валюту Роберт Шекли, Рэй Брэдбери и Гарри Гаррисон. А наши замечательные экономисты, которые и посейчас учат нас жить не по Гегелю, у этих заокеанских писателей на подхвате. Может, и так. Но что-то в последнее время нашим академикам не удается создать ничего значительного в жанре фантастики. Так, мелкотравчатость и приземленность на каждом шагу. Как будто другие люди создавали сказочную Продовольственную программу и откровенно юмористическое произведение "Жилье-2000".

Жадан Олег. Налейте сто программов!//Труд. -- 1991. -- 7 ноября (# 260).

-- непременно должна быть точная ссылка на источник цитаты (книга, журнал, год выхода, страницы);

-- если ассоциация неявная, пожалуйста, поясните, почему вы сочли цитату связанной с творчеством Стругацких.

Один раз в год (ориентировочно -- в мае) я буду подводить итоги этого маленького конкурса, и победителям (тем, кто пришлет самые интересные и оригинальные цитаты) обещаю в качестве поощрения высылать книги современных отечественных фантастов с автографами авторов. Призовой фонд уже формируется.

Рассылка выходит еженедельно по понедельникам (каковой начинается обычно в субботу).

БВИ.