Самовластье и абсолютизм – важно уточнить понятия

Поскольку сегодня в РФ фактически уже насажден новый «культ личности» и осуществлен переход к режиму личной власти, то возникла потребность идеологически-пропагандистски обосновать сложившееся самовластье-единовластье. Конечно, большинство интеллектуальных лакеев режима завопили об «особом» «русском менталитете», якобы жаждущем самодержавия и кнута. Умом-де Россию не понять, а вот граф Сергей Семенович Уваров в 1833 году отчеканил навеки «православие, самодержавие и народность», на этом и надо стоять. И на глазах видим, как под лозунгом борьбы с «проклятым коммуняцким прошлым» примитивизируется русская история, и даже наша многоэтапная Русская Революция объявляется просто «русским бунтом», как будто мы, в отличие от западных и восточных народов, и на революцию исторически не способны, а виноваты в ней внешние супостаты и внутренние смутьяны, и отвергается стадиальность российского исторического процесса и применимость к ней какого-либо компаративистского подхода – мол, всё это от лукавого, от заведомо ложной «социал-демократической» версии истории России. А уваровская триада – «наше всё»!

В официальном уваровском учебнике профессора Санкт-Петербургского университета Николая Герасимовича Устрялова «Начертание русской истории для средних учебных заведений» (1839) русская история начинается с установления самодержавия Рюриком и делится на две части: древнюю (862-1689) и новую (от Петра I). Получалось, что никакой «средней» истории, которая у Карамзина и Погодина открывалась как раз «уделами» и феодальной междоусобицей, в России не было, и самодержавие, установленное Рюриком, без каких-либо принципиальных изменений есть стержень русской государственности. Петербургский профессор утверждал, что и в раздробившейся Киевской Руси князья представляли собой некую «конфедерацию самодержцев», поскольку все они принадлежали к одному роду - «рюриковичи мы». И разъяснял: «Если один князь не в силах был бороться с иноплеменниками, другие спешили ему на помощь, нередко забывая личную вражду, и прогоняли коварных соседей... Они отнимали княжества друг у друга, но иноземцев не пускали в русскую землю, держась правила: не тронь нашего». Учебник Устрялова наставлял молодежь - «Святая вера водворилась в русской земле мирно, без упорной борьбы с язычеством и принесла плоды вожделенные… Православная вера, при самом введении, слилась с русскою жизнью и стала необходимым для нее условием». И, конечно, «народность» наличествовала уже с первых лет русской государственности: «Крепкие узы соединили все части Руси в одно целое: язык, вера, господство одного дома, стремление князей к единодержавию, гражданское и церковное устройство».

Нет смысла обсуждать бесчисленные надстроечные исторические опусы в этом примитивном духе, заполонившие ныне книжные развалы РФ и даже страницы научно-академических изданий. Много чести цитировать конъюнктурщиков, дилетантов и графоманов. Если есть социальный заказ – найдется уйма интелей-исполнителей. Но для респектабельной исторической науки всегда интересен вопрос базисной периодизации исторического процесса и воспроизведения типовых (идеал-типических по Максу Веберу) социально-политических конфигураций на разных витках и в разных обществах, то есть некоторая систематизации в диахронии и синхронии.

Интересует режим личной власти. Чем власть древнеегипетского фараона отличается от германо-нацистского фюрер-принципа или от советско-коммунистического сталинизма или от классического послепетровского самодержавия или от западного абсолютизма?

Тут на надстроечной публицистике далеко не уедешь, хотя ближних лохов можно охмурить и даже возбудить. Серьёзные ученые пытаются зреть в корень, но тут важна та или иная серьезная исследовательская парадигма, а не доморощенная архаизация старой уваровской триады. Исходить из «особого менталитета» того или иного народа – надо таких слать подальше, чтобы мозги нам не засоряли. И вместо звонких надстроечных вскриков-заклинаний надо вникнуть в нудные вопросы о средствах, необходимых для содержания аппарата принуждения подвластных. Подвластные называются подданными – значит, надо выяснить, сколько «дани» можно было от них получить, какова экономика для поддержания политики. Короче, так или иначе исследование упирается в базис, в совокупность производственных субъект-объектных и субъект-субъектных отношений, в субъектное понимание истории. Скучно, как высшая математика, но обойти нельзя.

Итак, единовластье, самовластье, самодержавие, абсолютизм, современные разновидности «культа личности» - внешне их много объединяет, и даже среди животных находим многие прообразы поклонения подвластных перед доминирующей особью. Но ясно же, что власть Рюрика базисно отличается от власти Петра Великого или Сталина или Путина – и в чем разница? Ответ займет много места, сузим задачу – чем власть Рюрика или Чингисхана отличается от власти Ивана Грозного или Петра Великого, чем единовластие отличается от абсолютизма?

Выделим абсолютизм. Считается, что он появился на Западе полтысячелетия назад. А разве в Древнем Мире не было абсолютизма? Фараоны – пусть экзотика, а тираны в Древней Греции, а Александр Македонский. А цезари Древнего Рима или императоры Византии – разве они были не только самодержцами, как впоследствии цари Третьего Рима, но и «абсолютистами». Вот тут и начинаются «мелочи», в которых прячутся «ключи понимания», и здесь без высшей математики базисного (субъектного) понимания – не обойтись. Поскольку всё познается в сравнении, то «ключик» абсолютизма поможет найти и «ключик» современного «культа личности», власти «всенародноизбранных» мачо.

Абсолютизм понимается современной исторической наукой, базирующейся на открытиях Гегеля, Карла Маркса и Макса Вебера, как одно из последствий борьбы прорывающейся низовой (буржуазной) субъектности с ранее господствующей верховой (феодальной) субъектностью и представляет собой форму самоорганизации верховой субъектности через подавление как других верховых субъектников-конкурентов, так и через союз с нарождающимися новыми низовыми обогащающимися социальными слоями. Развитие производительных сил в ходе прорыва низовой субъектности создавало экономическую основу укрепления как буржуазии, так и централизованной государственности, которая опиралась на служилое сословие и низовое дворянство. Низовая субъектность стремилась к демократии, что неотвратимо приводило к буржуазно-демократическим революциям, а верховая субъектность стремилась заморозить неофеодальные порядки, используя патронажный союз с крупной буржуазией и подчиняя-контролируя мелкую и среднюю буржуазию. Абсолютизм свойственен экономически-самодостаточным переходным (недомодернизированным) обществам, тогда как в периферийно-колониальных странах типичен компрадорский симбиоз туземных самодержцев с властями метрополии.

Один из классиков отечественной исторической науки академик Сергей Данилович Сказкин (1890-1973) так определял суть абсолютизма:

«Абсолютизм (от латинского absolutus - независимый, неограниченный), абсолютная монархия, последняя форма феодального государства, возникающая в период разложения феодализма и зарождения капиталистических отношений. С формально-юридической точки зрения Абсолютиз характеризуется тем, что глава государства - монарх рассматривается как главный источник законодательной и исполнительной власти (последняя осуществляется зависимым от него аппаратом); он устанавливает налоги и распоряжается государственными финансами. При Абсолютизме достигается наибольшая (в условиях феодализма) степень государственной централизации, создаётся разветвлённый бюрократический аппарат (судебный, налоговый и т. д.), большая постоянная армия и полиция. В то же время деятельность типичных для сословной монархии органов сословного представительства или прекращается, или теряет прежнее значение».

Как видим, многое базисно напоминает режим Путина, что объясняет и склонность идеологов и апологетов Путина именно к уваровщине. А социальная опора – чекисты-спецслужбисты, которых директор ФСБ Николай Патрушев прочит в «новые дворяне». Соответственно академик Сергей Сказкин констатирует – «Социальную опору Абсолютизма составляет дворянство. В то же время государство приобретает при Абсолютизме известную независимость от господствующего дворянского класса, используя противоречия между ним и нарождавшейся буржуазией, ещё не претендующей на захват власти, но экономически достаточно сильной, чтобы противопоставлять свои интересы интересам феодалов».

На определённом историческом этапе Абсолютизм, отмечает академик, играл в основном прогрессивную роль, борясь с сепаратизмом феодальной знати, подчиняя церковь государству, уничтожая остатки политической раздробленности и объективно содействуя таким образом экономическому единству страны, успешному развитию новых, капиталистических отношений и процессу формирования наций и национальных государств. Абсолютная монархия, проводившая политику меркантилизма, ведшая торговые войны, прямо или косвенно содействовавшая процессу т. н. первоначального накопления, поддерживалась в этот период нарождавшейся буржуазией. Однако Абсолютизм действовал на пользу буржуазии лишь постольку, поскольку это было в интересах дворянства. Последнее получало от успешного экономического развития страны (которое на том этапе могло быть только капиталистическим) дополнительные доходы как в форме налоговых поступлений (централизованная феодальная рента), колоссально возросших при Абсолютизме, так и непосредственно от оживления экономической жизни. Новые экономические ресурсы использовались Абсолютизмом также для укрепления военной мощи феодального государства - в целях подавления народных движений (которые приобрели в этот период большой размах) и осуществления военной экспансии.

Все черты, характерные (с различными модификациями) для Абсолютизма в большинстве европейских стран, нашли наиболее законченное воплощение во Франции, где первые элементы Абсолютизма появились в конце 15 - начале 16 вв., а расцвет относится ко времени Ришелье (первого министра Людовика XIII в 1624-1642) и особенно Людовика XIV [1643-1715]. Спецификой английского Абсолютизма (классический период - правление Елизаветы Тюдор, 1558-1603) было сохранение парламента, слабость бюрократического аппарата на местах, отсутствие постоянной армии.

А в Испании, где в 16 в. элементы буржуазных отношений не смогли развиться, как указывает Сергей Данилович Сказкин, Абсолютизм фактически выродился в деспотию. В раздробленной Германии Абсолютизм складывался не в общегосударственном масштабе, а в пределах отдельных территорий княжеств (т. н. княжеский Абсолютизм). Во 2-й половине 18 в. характерной формой Абсолютизма в ряде стран Европы был т. н. просвещённый абсолютизм. «Особенности Абсолютизма в разных странах, - отмечает академик, - зависели во многом от соотношения сил дворянства и буржуазии, от степени влияния буржуазных элементов на политику Абсолютизма (в Германии, Австрийской монархии, России это влияние было значительно меньше, чем во Франции и особенно в Англии)».

«По мере укрепления капиталистического уклада, - продолжает академик Сергей Данилович Сказкин, - абсолютизм, основной задачей которого оставалось сохранение устоев феодального порядка, постепенно утрачивал прогрессивный характер и становился тормозом дальнейшего развития капитализма. В Англии и Франции Абсолютизм был уничтожен в ходе ранних буржуазных революций 17-18 вв. В странах более замедленного капиталистического развития, где буржуазия в страхе перед усиливавшимся пролетариатом шла на сделку с Абсолютизмом, происходила постепенная трансформация феодально-абсолютистской монархии в монархию буржуазно-помещичью (Германия, где полуабсолютистская монархия просуществовала вплоть до буржуазно-демократической Ноябрьской революции 1918; Россия, где Абсолютизм был ликвидирован Февральской буржуазно-демократической революцией 1917)». Как видим, С. Д. Сказкин уравнивал русское самодержавие с полуфеодальным абсолютизмом и, как и другие русские и эмигрантские (Николай Бердяев, Георгий Федотов и т.д.), не считал Русскую Революцию исторической случайностью-ошибкой и тем более «победившим русским бунтом», как пытаются объявить некоторые современные российские доктора исторических наук.

«Развитие форм феодального государства в период позднего феодализма в странах Востока изучено недостаточно», - признает академик С. Д. Сказкин. Хотя с тех пор многое сделано в отечественной и мировой исторической науке, учитывая, что Восток во многом стал колониальной периферией Запада, и там абсолютизм не мог не приобрести некую вырожденную форму, как отчасти и в постреформенной России. «В некоторых странах (Япония) эти формы были близки к европейскому Абсолютизму, - полагает С. Д. Сказкин. - В ряде стран происходила, по-видимому, постепенная эволюция деспотии в сторону Абсолютизма, но ввиду замедленности здесь развития элементов капиталистических отношений этот процесс происходил уже в новую историческую эпоху, что наложило существенный отпечаток на государственное развитие этих стран». Следует отметить, что субъектное понимание истории позволяет довольно-таки эвристически распутать надстроечные формы режимов личной власти в доколониальных, колониальных, постколониальных и недомодернизированных обществах Классического Востока и Латинской Америки.

Академик Сергей Данилович Сказкин рекомендует читать для уяснения сути абсолютизма следующие книги и статьи:

Маркс К. Морализирующая критика и критизирующая мораль (Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. 2-ое издание. Том 4, стр. 306-314);
Маркс К. Революционная Испания, там же, Том 10, стр. 431-432;
Энгельс Ф. Происхождение семьи, частной собственности и государства, там же, Том 21, стр. 171-172;
Сказкин С.Д. Маркс и Энгельс о западно-европейском абсолютизме (Ученые записки МГПИ, кафедра исторического факультета, 1941, том 3, выпуск 1;
Сказкин С. Д. Проблема абсолютизма в Западной Европе (в книге: Из истории средневековой Европы. Москва, 1957);
Поршнев Б. Ф. Народные восстания во Франции перед Фрондой (1623-1648). Москва – Ленинград, 1948;
Люблинская А. Д. Французский абсолютизм в первой трети 17 в. Москва - Ленинград, 1965;
Люблинская А. Д. Новейшая буржуазная концепция абсолютной монархии (в сборнике: Критика новейшей буржуазной историографии. Москва - Ленинград, 1961);
Чистозвонов А.Н. Некоторые аспекты проблемы генезиса абсолютизма (Вопросы истории, Москва, 1968, № 5);
Ардашев П.Н. Абсолютная монархия на Западе. Санкт-Петербург,1902;
Кареев Н.Н. Западноевропейская абсолютная монархия 16-18 вв. Санкт-Петербург, 1908;
Hartung F., Mousnier R. Quelques problemes concernant la monarchie absolue (In: Relazioni del 10 congresso internazionale di Scienze Storiche, t. 4, Firenze, [ 1955 ]);
Molnar E. Les fondements economiqus et sociaux de l”absolutisme (In: 12 Congres International des Sciences Historiques.Rapports, t. 4, Wien, 1965).

Другой авторитетный отечественный историк Сергей Мартинович Троицкий, соавтор (вместе с нынешним директором Института российской истории РАН Андреем Даниловичем Сахаровым) известной книги «Живые голоса истории» (Москва: Молодая гвардия, 1971), пишет в статье «Абсолютизм в России»:

«Становление Абсолютизма в России (см. Самодержавие) представляло собой длительный процесс. Предпосылки возникновения Абсолютизма наметились ещё со 2-й половины 16 в. (усиление централизации государственного управления, ликвидация остатков удельной раздробленности, ликвидация местничества; в дальнейшем - падение значения Боярской думы, отмирание Земских соборов и т.д.), но окончательное оформление и превращение России в чиновничье-дворянскую монархию было в основном завершено в 1-й четверти 18 в. Это нашло своё выражение в замене приказов коллегиями (возникновение бюрократического централизованного государственного аппарата), создании регулярной армии, полиции, окончательном подчинении церкви государству и т. д. Немалую роль в становлений Абсолютизма сыграло превращение Русского государства в обширную Российскую империю.

Абсолютизм в России, по сравнению с Абсолютизмом Западной Европы, обладал рядом особенностей. К числу их относится слабость российской буржуазии, порожденная многочисленными причинами (задержка в развитии городов в результате монголо-татарского нашествия, закрепощение основной массы сельского и городского населения, обусловившее медленное развитие капитализма и др.), которые ставили её с самого момента возникновения в большую зависимость от государства. Особенности русского Абсолютизма определялись и тем, что в России, в отличие от Западной Европы, на протяжении всего 18 и 1-й половины 19 вв. сохранялись крепостнический строй и политическое господство дворянства, могущество которого составляли крепостнические латифундии в Европейской России. Эти и ряд других факторов привели к тому, что в России эволюция А. в сторону буржуазной монархии происходила весьма медленно. Ко времени Февральской революции 1917 процесс этот не был ещё завершен.

Экономическое развитие страны вынуждало русский Абсолютизм идти на удовлетворение некоторых нужд формирующейся буржуазии, но это были главным образом такие нужды, которые были выгодны самому дворянству и укрепляли его положение в стране (изменение системы обложения внутренней и внешней торговли в сторону протекционизма и меркантилизма, поддержка промышленных строительств и т. п.). Объективно, однако, такая политика способствовала складыванию буржуазии как класса.

Вместе с тем Абсолютизм в России обладал, как отмечал В. И. Ленин, известной степенью независимости и способностью (в особенности с середины 19 в.) лавировать между противоречивыми интересами различных классов. Самодержавие держалось, писал В.И. Ленин, «...отчасти и неподвижностью массы крестьянства и мелких производителей вообще, отчасти балансированием между противоположными интересами, представляя собой, до известной степени, и самостоятельную политическую силу» (Полное собрание сочинений. 5-ое издание. Том 6, стр. 363).

Под влиянием социально-экономического развития страны и революционного движения Абсолютизм в России в 19-20 вв. сделал, по выражению Ленина, несколько «шагов» в сторону буржуазной монархии. Первым таким шагом, осуществленным в условиях революционной ситуации 1859=1861, была крестьянская реформа 1861 и последующие буржуазные реформы (земская, судебная, военная и др.); вторым шагом, сделанным в результате революции 1905-1907, была столыпинская аграрная реформа и создание Государственной думы, представлявшей собой союз царизма, крупных помещиков и верхов торгово-промышленной буржуазии. При этом эволюция в сторону буржуазной монархии имела весьма противоречивый характер (контрреформы 1880-х гг. и др.). В условиях нарастания классовых противоречий и революционного движения в России в конце 19 в. и особенно в начале 20 в. во всей политике Абсолютизма усиливаются реакционные черты, стремление к бонапартизму. Абсолютизм в России был свергнут Февральской буржуазно-демократической революцией 1917.

Вопрос об Абсолютизме в России далеко ещё не изучен. До сих пор по ряду важнейших проблем (социально-экономические предпосылки, время перехода к Абсолютизму, его классовая природа и др.) продолжаются споры среди советских учёных. Так, по вопросу о причинах перехода к Абсолютизму в России ряд историков считает, что этот переход был связан с обострением классовой борьбы широких народных масс против класса феодалов. По мнению других историков, Абсолютизм в России - продукт борьбы внутри господствующего класса, между феодальной аристократией (боярством) и дворянством.

Нет единства мнений и по вопросу о социальной природе русского Абсолютизма. Наряду с бытующей среди учёных точкой зрения, что Абсолютизм в России отражал интересы не только дворянства, но и нарождающейся буржуазии, часть историков считает характер происхождения и сущность русского Абсолютизма чисто феодальными. По-разному решается и ряд других вопросов, связанных с проблемой русского Абсолютизма».

Сергей Мартинович Троицкий рекомендует следующую литературу для вхождения в курс дела и отслеживания нюансов в аргументации:

Ольминский М. С. Государство, бюрократия и абсолютизм в истории России. 3-ье издание. Москва- Ленинград, 1925;
Воровский В. В. О природе абсолютизма. Сочинения, Том 1. Москва, 1933;
Сыромятников Б. И. «Регулярное» государство Петра Первого и его идеология. Часть 1. Москва - Ленинград, 1943;
Юшков С. В. К вопросу о политических формах русского феодального государства до XIX в. (Вопросы истории, Москва, 1950, № 1);
Мавродин В. В. Некоторые вопросы эволюции русского самодержавия в XVII-XVIII вв. (в сборнике: Вопросы генезиса капитализма в России. Сборник статей, Ленинград, 1960;
Дербов Л. А. В. И. Ленин о классовой сущности и основных этапах эволюции самодержавия в России (в сборнике: Историографический сборник. [Саратов], 1962;
Абсолютизм в России (XVII - XVIII вв.). Сборник статей. Москва, 1964;
Аврех А. Я. Русский абсолютизм и его роль в утверждении капитализма в России (История СССР, Москва, 1968, № 2);
Черепнин Л. В. К вопросу о складывании абсолютной монархии в России (XVI - XVIII вв.). Москва, 1968;
Павлова-Сильванская М. П. К вопросу об особенностях абсолютизма в России (История СССР, Москва, 1968, №4;
Шапиро А. Л. Об абсолютизме в России (История СССР, Москва, 1968, № 5.

Не надо изобретать велосипед. Всякая наука, в том числе историческая, созидается последовательно, как здание, и верхние этажи не отменяют нижние, а соответствуют им, имеют сообщение по лестницам и лифтам с ними, дополняют их и совершают открытия и прорывы, часто удивляясь, что предпосылки этих прорывов и намеки на них уже имелись на нижних этажах и что «новое – это хорошо забытое старое». Уваровская триада может снова войти в моду в архаизируемой демодернизируемой неофеодализируемой путинской РФ, рискующей скатиться чуть ли к «Дню опричника» Владимира Сорокина. Срывы и исторические крушения всегда возможны, ведь суть человека и его добрые и злые устремления не меняются со времен Адама и Евы. Но подлинная наука – это порождение побеждающей субъектности, и надо продолжать держаться за неё, даже если твоё общество погружается, как происходит в нынешней РФ, в реакцию десубъектизации.